12 Глава. Крепкие сигареты.
24 февраля 2020 г. в 05:33
Привести Дэвида было правильным решением. И пусть Винда ему и не доверяла, но у нее просто не оставалось выхода. Она впустила омегу к Геллерту, а сама зашла следом за ним. Дамблдора туда так и не пустили. Он понимал, что не стоит, ведь будет только мешать своему другу. Удивительно, но Розье могла сохранить спокойствие даже при такой ситуации. Но вот выглядела она все равно ужасно. Ее волосы уже были растрёпаны, сама она бледная, мешки под глазами, даже краситься перестала.
Но она все равно не отходила от Гриндевальда. А Альбусу даже не дали его увидеть. Он остался за дверью, молча смотря на нее. Дамблдор не стал никуда уходить, он так и сидел на полу, прислушиваясь к звукам. И сначала-то было все спокойно, но после появились странные звуки. Дэвид явно начал сразу же операцию. По звукам становилось понятно, что для Геллерта она проходит болезненно. Он не кричал, ведь был без сознания, но все равно стоны боли присутствовали.
И лишь один раз раздался приглушённый крик, скорее всего, мужчине положили что-то в рот, чтобы он не прикусил неосознанно себе язык. Тогда Альбус не выдержал. Он подскочил к двери, хотел открыть ее, чтобы узнать, что же происходит, но она была заперта. Дэвид догадался, что Дамблдор попытается помешать.
Пару раз дёрнув за ручку, Альбус оставил эти попытки. Можно было бы открыть с помощью палочки, но медленно до Дамблдора доходило, что его сразу же выгонят. Поэтому он лишь прикоснулся к двери лбом, тяжело дыша. Его захлёстывали эмоции, и чтобы не издать ни звука, пришлось закрыть рот ладонью. Можно было бы и заплакать, к чему сдерживаться? Но Альбус не позволял себе такого. Плакать можно было на похоронах, а пока что Гриндевальд явно жив.
— Я провел возле этой двери несколько часов. Я слышал, как ему было больно. И мне казалось, что в тот момент я даже молился, как маггл. Лишь бы только Геллерт не умер.
Дамблдор потерял счёт времени. Он все ещё находился возле этой чертовой двери, не имея даже возможности оказаться внутри. Он облокотился о нее, сидя на полу, и прислушивался к каждому шороху. В один миг все прекратилось. Стало так тихо, что внутри у Альбуса все сжалось. Ему стало больно, живот скрутило и стало тошно. В одно мгновение ему показалось, что его вырвет, но он все же смог взять себя в руки.
Встав с пола, Дамблдор прикоснулся ладонями к поверхности двери, а после и лбом. Так он пытался хоть как-то стать ближе с Гриндевальдом. Ему казалось, что он должен быть там. Он должен помогать, но не может. Ему остаётся стоять здесь, в этом холодном коридоре, где половина свеч не горит, и молча ждать.
Что-то тихо скрипнуло, и Альбус тут же обернулся. Он удивился, когда заметил, что кабинет Геллерта открыт. Точнее, его не заперли на замок, даже оставили небольшую щель. Любой желающий мог зайти. Но в тоже время, в самом поместье никого не было. Были лишь самые приближенные к Гриндевальду. Дамблдору было приятно осознавать, что он один из них, но потом он понимал, что это не так. Розье были нужны лишь его знания и помощь. Не более.
Волшебник не хотел уходить, но его заинтересовало, что может находится в кабинете. Ведь, как кто-то говорил, именно там Геллерту стало плохо. Да и лучше закрыть на замок эту комнату. Но сначала Альбус туда заглянет. Он без каких-либо сомнений направился к двери, аккуратно ее открывая, будто бы боялся, что она заскрипит. Так и случилось. Но вряд ли сейчас кто-то это заметит.
Зайдя внутрь, Дамблдор понял, что в кабинете ещё холоднее, чем во всем доме. Окно было открыто, и кажется, давно. Ветер, который блуждал по комнате, разбросал все листы, все важные документы. Альбус лишь небольшим движением руки захлопнул окно, а после стал собирать документы. Ему показалось, что это неправильно. В кабинете у Гриндевальда всегда был такой порядок. Когда он зайдет сюда, то должен быть такой же. По крайней мере, юноша хотел верить, что он зайдет.
Но собирая листы, Дамблдор наткнулся на письмо. И он бы не стал обращать внимание, если бы не заметил, что там было его имя. Было нечестно читать чужие письма, но как-то Альбус об этом даже не подумал. Слова, которые там звучали, заставили Дамблдора сесть на кресло, с удивлением читая. Почерк был не Геллерта, так что можно было догадаться, что отправили ему.
Я знаю о твоих желаниях, Геллерт. Знаешь, когда одежда соскальзывает с тела твоего золотого мальчика, я понимаю, что у него прекрасное тело, даже несмотря на ожоги. И больше всего мне доставляет удовольствие, что ты не можешь это тело получить. Ведь тебе всегда нужно только оно, а не сам человек. Сколько омег ты уже трахнул, мечтая заполучить Дамблдора? Думаю, много. Аж противно, что я в их числе.
Я видел, как вы танцевали. Это уже было неприлично, дорогой. Казалось, ты его сейчас поцелуешь. Но знаешь, что меня больше забавляет? Альбус не идиот. Может быть, он и наивный мальчишка, но он не раздвинет перед тобой ноги. Не позволит воспользоваться собой, как шлюхой. По крайней мере, я на это надеюсь.
Ты монстр. Ты пожираешь людей заживо, поглощая их изнутри. Ты сжёг меня, превращая в куклу. Ты сжёг остальных омег, с которыми развлекался. Сколько судеб ещё пострадает из-за тебя? Ведь если ты не изнутри убиваешь, то просто заживо сжигаешь. Я знаю, что произошло на том приеме. Интересно, если бы твой золотой мальчик узнал об этом, он бы смог тебя простить, дорогой?
Альбус даже рот приоткрыл от удивления. Он хотел скомкать письмо, выкинуть его, лишь бы забыть о том, что там написано. Он даже отказывался верить, что именно Альфред это писал. Да, это было письмо от Вернера. От того, кого в первую очередь запретил звать Гриндевальд. Хоть тот и был выдающимся доктором.
Дамблдор отложил письмо в сторону, чувствуя, как его сильнее начинало трясти. То ли от волнения, то ли от холода, то ли от этих слов. Сейчас было не время думать о том, как Альбус и Геллерт отличаются друг от друга, нельзя было сравнивать их мировоззрение, но эти мысли сами лезли в голову. А ещё в голове крутилось это ужасное слово «шлюха». Ведь стоит омеге лечь в кровать с альфой и не получить метку, как это клеймо будет преследовать постоянно. Что и случилось с Вернером.
Дамблдор постарался поглубже вздохнуть, чтобы справиться со своими чувствами, а после взглядом наткнулся на портсигар. Он лежал на самом столе, прямо под рукой. Гриндевальд всегда хранил его при себе. Вытаскивал только в тех случаях, если долго сидел за бумагами. И Альбус только сейчас осознал, что сидит точно так же, на его месте, в этой куче бумаг, даже с портсигаром в руках.
Открыв его, Дамблдор достал оттуда одну сигарету. Он никогда не курил в своей жизни. Даже возможности такой не было. Но сейчас ему жутко захотелось испытать это ощущение. Поэтому он и зажал сигарету между своих губ. Ему было ни к чему использовать какие-то зажигалки, ведь это можно было сделать с помощью заклинания.
Первая затяжка и… Альбус тут же кашляет. Чуть ли не до слез. Как оказалось, эти сигареты для него слишком крепкие. И во рту сразу же остаётся неприятный, горький привкус, который совсем не нравится Дамблдору. Но зато он чувствует этот запах, такой знакомый. Это напоминает о тех днях, когда юноша впервые увидел Геллерта.
Затушив сигарету, Альбус понимает, что это не для него. Он все ещё кашляет, а уже после поднимает голову и чуть ли не подскакивает на месте. Винда стоит в проёме двери и смотрит на Дамблдора. Но ее явно забавляет эта картина. Как показалось самому волшебнику, она даже немного улыбается, а затем подходит, протягивая более тонкие сигареты, которые она всегда курит.
— Я терпеть не могу тот табак, который он курит. Попробуйте эти, они легче, — она садится в кресло напротив, доставая теперь сигарету и для себя. Альбус хотел у нее спросить про операцию, но понимает, что ей самой надо прийти в себя. Почему-то ему показалось, что она выглядит куда лучше с их последней встречи. Поэтому он и пробует уже ее сигареты и понимает, что девушка права. Хотя, лёгкие все ещё будто бы жжет. — Он жив.
— Что произошло с ним? Разве сам он не замечал, что с ним что-то не так? — Дамблдор в жизни бы не поверил, что Гриндевальд бы не обратил внимание на свое самочувствие. Может быть, он бы и не определил яд, но точно бы постарался выяснить, что с ним происходит.
— Приступы были странными. Его проверяли лекари, но говорили, что ничего серьезного. Они даже не знали о существовании такого яда. А он сам... он будто бы знал, что умирает, но не признавал, пока совсем плохо не стало, — Розье выдыхает дым и наблюдает за Альбусом. Он выглядит как школьник. Слишком молодо, слишком невинно и неловко с сигаретой в руках. Ну уже хоть не кашляет. — Он упал прямо тут. Я пришла на шум. Он встал со своего кресла, а после упал. И больше в себя не приходил. Сейчас же Ваш друг вывел остатки яда из организма, но он говорит, что нужно время. Если в течение двух дней вены не примут нормальный цвет, то значит, его не спасти.
— Почему Вы не позвали мистера Вернера? Он вылечил мне ожоги, он бы смог догадаться, — слова Дамблдора заставили Винду усмехнуться. Она затушила свою сигарету, а после закинула ногу на ногу. Альбусу показалось, что Розье подумала, что он сказал какую-то глупость. — Что? Я что-то не так сказал? Мне показалось, что они с мистером Гриндевальдом очень близки.
— Он близок с Вами, а не с Вернером, — такие слова не могли не удивить Альбуса. Особенно после последней встречи и письма. — Они когда-то были любовниками, но после Гриндевальд стал изменять ему, отказался ставить метку. Вернер возненавидел его за это, но не ушел, а остался рядом. Забавно, но Вернер все ещё надеется на метку, — Винду забавляла судьба этого омеги, а Дамблдору было его жалко. И она это не видела. — Ни к чему так смотреть. Это был их выбор. А Вам лучше навестить мистера Гриндевальда. Думаю, Дэвид Вам разрешит.
Дважды и повторять не нужно было. Альбус тут же встал, направляясь к двери. И когда он уже почти закрыл дверь, то будто бы услышал «спасибо, Альбус». Но он не стал останавливаться или переспрашивать, понимал почему волшебница сказала это тихо. Сейчас его волновало, что он все же сможет увидеть Геллерта. Тем более, спальня уже не была заперта.
Поэтому он и стучать не стал, тут же заходя внутрь. Но его сразу же сбил с толку запах, который стоял в комнате. В первую очередь, было невыносимо душно. Окна явно нельзя было открывать. И из-за этого запах лекарств и крови никуда не исчез. От этого запаха снова начало тошнить и Дамблдор зажал себе рот рукой. Дэвид тут же его заметил, поджимая губы.
— Подождал бы ты, честное слово. Он все равно в сознание не придет, — но разве кто-то будет его слушать? Альбус тут же зашёл за ширму, чтобы оказаться у кровати. Простыни на ней уже были белыми, скорее всего, успели поменять, ведь Дамблдор сразу же заметил в углу окровавленные белые ткани. Да и бинты тоже понемногу были окрашены в красный цвет. Кровь была видна даже через несколько слоев.
Геллерт был и правда без сознания. Он лежал на этой кровати, не двигаясь. Лишь его грудь слегка вздымалась. И то, надо было присмотреться. Его все ещё мучил жар, это было видно по испарине на его лбу. Даже уже компресс не спасал. Одежды на мужчине практически не было, но его тело полностью покрывали бинты. Дамблдор не хотел представлять, какие раны теперь на теле у Гриндевальда.
Он сел на колени перед кроватью с такой осторожностью взяв чужую руку. Несмотря на жар, она была холодной и бледной. Да и сам Геллерт был бледный как труп. Ещё и эти черные вены. И уже не только на тыльной стороне ладони и на запястьях, но уже и на шее. Хоть она и была перебинтована, но все равно их было хорошо видно у самого края.
И смотря на Гриндевальда, Альбус винил себя. Он должен был остаться тогда с Геллертом, должен был его остановить и настоять на осмотре, но он испугался и не проявил свой характер, когда это было так нужно. А теперь он вынужден сидеть здесь, перед кроватью, ожидая чуда. Он уже подозревал, что эти два дня станут для него настоящим адом.
Глаза начало щипать и Дамблдор закинул голову назад, пытаясь сдержаться. Горло уже болело, но он не мог позволить себе слезы. Он находится не перед трупом, не на могиле, чтобы оплакивать Гриндевальда. И поэтому он постарался сконцентрировать свое внимание на другом. Например, осмотреть вещи мужчины, которые так же лежали возле кровати. Их сняли с него сразу же, а после аккуратно сложили.
Но не это заинтересовало Альбуса. Сверху лежала серебряная цепочка с интересным кулоном. Дамблдор сразу же взял эту вещицу, внимательно осматривая. Он уже видел похожий символ. Это была часть символа армии Гриндевальда. Только это был обычный треугольник, без завитков, которые обычно присутствовали у сторонников Геллерта. И раньше юноша видел этот символ, но в одной из сказок. Вряд ли мужчина был из тех, кто верит в эти сказки.
Дары Смерти были мифом. Чем-то невероятным в магическом мире. Сам Альбус не то, что не верил, скорее не задумывался об этих вещах. Он никогда их не видел, но Гриндевальд, кажется, напротив. Иначе бы без причины он не носил эту цепочку. А Дамблдор все же видел ее постоянно на шее у волшебника. Точнее, просто цепочку, сам кулон Геллерт прятал под одеждой.
— Знаешь, я не верю в удачу. Но я буду верить, что этот символ убережет тебя и поможет выжить, — хоть это было и запрещено, но Альбус все равно осторожно просунул руку под шею Гриндевальда, чтобы застегнуть цепочку, а после поправил ее. И Дамблдор бы убрал руку, но почувствовал биение чужого сердце. Слабое, но все же оно присутствовало. Он осторожно провел рукой по груди, боясь сделать больно Геллерту.
И Альбус уже не понимал, что он делает. Возможно, сыграли нервы, порыв каких-то чувств, но он все равно наклонился. Сначала вроде остановился, смотря на чужое лицо, но после все же прикоснулся своими губами губ Гриндевальда. Это было сложно назвать поцелуем. Скорее просто касанием. Но Дамблдор не мог этого не сделать. Он хотел запомнить губы Геллерта, даже если он умрет.