История, в которую Вы не поверите

      Идя по пути революции, ты много чего лишаешься. Спокойствия, дома, семьи, любви. Да даже сна. Геллерт уже и забыл, как давно он спал в кровати. Если у него и было свободное время, он проводил его за разговорами, чтением, но часто случалось, что он просто засыпал в своем кресле с книгой в руках, или письмами. Они были от различных союзников, где-то даже были признания в любви, но это Гриндевальд сразу же сжигал.       Именно за эти несколько дней он устал слишком сильно. Организм просто требовал сна, а Геллерт не позволял себе такое, выпивая какие-то противные травы, чтобы не спать. И да, они помогали лишь на несколько часов, а потом начиналось самое худшее. Сильная боль в груди, в горле, все тело начинало рвать на куски, голова кружилась, а дыхание часто пропадало. Легкие будто бы отказывались работать. Ко всему этому приходил ещё и жар.       Гриндевальд думал, что эти травы, которые дал ему Альфред, отравлены, но ничего подобного не было. Когда он перестал их пить, то стало только хуже. Боль уходила только во сне. Только во сне ему было спокойно. Но стоило открыть глаза, как все возвращалось на круги своя. К тому же прибавился сильный жар.       И на этот раз стало только хуже. Только Геллерт открыл глаза, пытаясь понять, где он и что происходит, как все перед ним будто бы поплыло. Он видел все расплывчато, ему казалось, что он находится в каком-то пространстве. Кресла, на котором он сидел, будто бы и не было. Было только чувство какой-то опустошенности, а голова с каждым разом болела все сильнее и сильнее.       К счастью, в комнате было темно, и только свечи позволяли хоть немного осмотреться. Но Гриндевальд не видел никаких предметов. Точнее, он не видел их четко, только лишь какие-то очертания. Он по памяти протянул руку к столу, который находился рядом, и попытался взять стакан с лекарством, но тот выскользнул из его руки. Стакан тут же полетел на пол, разбиваясь на мелкие кусочки. И мужчине этот шум, этот стук показался таким громким, что он закрыл уши, лишь бы не слышать.       Зажмурившись, он пытался прислушаться к своему дыханию. Оно было тяжелым, с каждым разом вдохнуть становилось сложнее. Будто бы тысяча иголок вонзались в кожу, когда он пытался что-то сделать. Стоило позвать Винду, но Геллерт и слова не мог прохрипеть. Можно было бы встать, но ноги не держали. Все тело отказывалось слушаться.       Возможно, в такой момент можно подумать, что смерть подобралась слишком близко, но все мысли исчезли, когда Гриндевальд заметил юношу. Сначала он думал, что это всего лишь часть мебели, ведь перед глазами все плыло. Но с каждым разом силуэт становился четче. Геллерт даже вздрогнул. Хотел что-то сказать, но не получалось. И понемногу, мужчина переставал понимать, что происходит.       Весь мир будто бы исчезал, вся комната превращалась в белый фон, лишь юноша перед его глазами был реален. Он был в огромной для него пижаме, точнее, только спальная рубашка на нем была, а вот штаны отсутствовали. Благодаря этому можно было заметить его ноги, но бедра прикрывала эта самая рубашка. Она ему была большой, даже в руках, а ещё и наполовину не застегнутая.       Обнимая себя руками, юноша провел ладонями от плеч до запястья, из-за чего ткань стала плавно соскальзывать с плеч. И сначала Гриндевальд увидел бледную кожу на ключицах, которые сильно выпирали, а затем и его плечи, которых уже не скрывала ткань. Но когда рубашка соскользнула ещё ниже, то стали видны его затвердевшие соски. То ли он замерз, то ли был возбужден. Но стоило ему поднять руку и поправить свои длинные волосы, как грудь прикрыла пара локонов.       Волосы у юноши были волнистыми и темно-рыжими, но сейчас Геллерту они казались огненными. Они даже прикрывали его лицо. Как бы Гриндевальд не старался, но он не мог понять, кто перед ним стоит. Да и не мог он смотреть в глаза этому человеку. Уж слишком манило его тело. Его кожа, ключицы, соски, слегка приоткрытые губы, по которым он проводит указательным пальцем, а после смеется.       У него такой звонкий смех. Хочется улыбнуться, но Геллерт не может. И случается то, что заставляет мужчину недовольно вздохнуть. Юноша накидывает рубашку, пряча от чужого взора свое тело. Хочется возразить, хочется запретить, но волшебник не может. Ни одного слова он не может произнести, тут же хватается за горло, ибо слишком больно. И царапает его чуть ли не до крови.       И юноша полностью развернулся к нему спиной, но при этом повернул голову, чтобы смотреть на Гриндевальда. И он улыбается, зовет его, нежно шепча имя, а затем испаряется. Будто бы его и не было. Геллерт находит какие-то силы, чтобы подняться, опираясь о кресло, чтобы пойти за ним, но ничего не видит. Светлая фигура исчезла, оставляя лишь темноту после себя, и то, что приближается к нему. Оно направляется к нему столь быстро, протягивая свои руки, и он падает в эту тьму, не понимая, жив ли он ещё.       Глаза Гриндевальда закрываются, и он почти падает на пол, на такой дорогой ковер, хорошо хоть не задел своим телом никакую часть не мебели. Он бы так и упал, если бы Винда, которая зашла совсем недавно, не поймала его. Она кричала, звала его, трясла за плечи, но мужчина не реагировал. Ее черная шаль, такая же, как и ее одежда, падает на его тело, но сейчас не до этого. Розье пытается проверить пульс, и он есть, но слабый. Прошел один день       Улицы небольшого городка были как никогда переполненными. Все жители готовились к Рождеству, которое совсем скоро должно было наступить. И может быть, кто-то из них выбрался из своего домика не только, чтобы закупиться к празднику, но и выйти посмотреть на развлечения. Их было так много, что глаза разбегались. Кругом продавали сладости, сувениры, елочки. Все пропахло духом Рождества.        Но одного человека совершенно не интересовало это. Он был довольно осторожен и постоянно пытался смешаться с толпой. Капюшон от длинного, темного плаща закрывал его лицо, но иногда незнакомец поднимал его, чтобы осмотреться по сторонам. На него даже и внимания не обращали. Кому какое дело? Все были заняты праздником. Это и сыграло ему на руку.       Проходя мимо детей, незнакомец даже не смотрел на жителей, не останавливался у лавок, а направлялся в одно место, которое сейчас мало кого интересовало. Как говорили, там можно купить любые травы, яды, сыворотки, все, что ты захочешь. И в обычные дни посещаемость в этом заведении была, но не сейчас.       Открыв дверь, незнакомец услышал звон колокольчиков, которые оповещали о новом посетителе. Омега, который сидел у прилавка, тут же соскочил с места, лучезарно улыбнувшись. Вряд ли он открыл это место. Скорее всего, он перенял его от своих родственников. Но нужно было признать, что тут было довольно уютно. Возможно, заведение не пользовалось дурной славой, иначе бы по нему это бы сразу же было видно. Некие травы больше нужны для лечения, чем для убийств.        — Добрый день, добро пожаловать в наше заведение, чем я могу Вам помочь? — омега говорил так воодушевленно. Но вот улыбка его пропала, сменяясь удивленной гримасой, когда посетитель снял капюшон. — Альбус?.. Что… Что ты делаешь в Шотландии? — увидеть старого друга, бывшего одногруппника в своем доме было огромной неожиданностью. Продавец даже вышел, чтобы заключить Дамблдора в объятия, чему тот был чрезвычайно рад. — Вот это ты мне сюрприз устроил на Рождество!        — Прости меня, Дэвид, что я заявился к тебе без предупреждения, — волшебник пытался отдышаться. Быстрая ходьба немного выматывала. — Дело срочное, я боюсь, что нам придется встретить Рождество вместе, — такие слова совершенно повергли Дэвида в шок. Он несколько секунд непонимающе моргал, а после снова улыбнулся. Ну конечно, это всегда был лучезарный юноша.        — Какие проблемы, Альбус? Оставайся у меня хоть на весь год! Я тебя с первого курса звал у себя погостить, да у меня семья большая, но чем больше народу, тем веселее! — и омега уже направился к плите, чтобы взять оттуда чайник да достать из шкафчика пару чашек, как его остановил сам Дамблдор. Он протянул ему письмо, которое было уже раскрыто. Скорее всего, оно было адресовано именно Альбусу.        — Это пришло мне вчера. Один человек, который безумно дорог мне, сильно болен, возможно, отравлен. Дэвид, — Дамблдор взял за руку друга. — Я прошу прощения за свою наглость, за то, что отбираю у тебя Рождество, но прошу тебя, помоги мне. Лекари не могут ничего сделать. Они не понимают что с ним. А ты изучал яды и противоядия, а также проклятие с малых лет. Если он умрет… — нет, Альбус не хотел о таком думать.       Дэвид нахмурился, смотря на друга, а после все же решил взглянуть на письмо, в котором подробно были описаны все симптомы, что происходили с этим человеком. Сильный жар, тяжелое дыхание, слабый пульс, а самое главное, вены стали чернеть, на теле стали образовываться нарывы, превращаясь в серьезные раны. Это было самое страшное. Омега с ужасом посмотрел на Дамблдора. Он понял, что тот без особой причины не побеспокоил своего друга. А значит, он сильно напуган.        — Я догадываюсь, что это, но Альбус… что такого мог натворить этот человек, если его хотят убить таким жестоким способом? — Дамблдор не мог ответить на этот вопрос. Возможно, Дэвид и сам все увидит и поймет, но сейчас лучше не говорить. — Я сейчас же начну собирать все необходимое. А также, если увидишь мою бабушку, то даже не слушай ее бредни, — далеко омега не ушел. Он скрылся за полками, проверяя склянки.       Альбус сел на стул, что стоял недалеко от него и тяжело вздохнул. Он получил это письмо совсем недавно. Винда сразу же ему написала, потому что сама не знала что делать. Геллерт умирает у нее на руках, не стоило проявлять какую-то гордость и молчать о помощи. Скорее всего, она и сама сейчас ищет лекаря, а может сидит возле Гриндевальда. Дамблдор даже не знал, что лучше. Знать, что он умирает и искать лекаря или сидеть рядом, смотря, как мужчина страдает.        — Что это за яд? — лучше Альбусу это не знать, но если он не спросит, то он не сможет сидеть на одном месте. Он и так не стал дожидаться. Вообще, в письме было сказано самому явиться в Ирландию, где и лежит Геллерт, но Дамблдор ослушался. Ему пришлось ради этого и Куини обмануть. Ей тоже Розье отправила письмо. Она-то уже, наверное, там.        — Необычный. Его трудно добыть. Он — некая комбинация из различных ядов редких тварей. Каждый яд варят, остужают до определенной температуры, а после добавляют следующий. Если ошибешься с температурой, то яд теряет свои свойства. Это целая наука. Но если получить его… я не завидую тому человеку, Альбус, — Дамблдор поднял взгляд на друга, который выглянул, перестав перебирать склянки. — Он уничтожает человека за несколько недель, может от двух до месяца. Сначала начинается головная боль, потеря ориентации, боль в груди и горле, затем начинает жар, галлюцинации, трудности с дыханием. После этого образуются нарывы и почернения вен, а в конце… органы начинают плавиться. Вылечить довольно трудно этого человека, потому что есть шанс его убить. Он почувствует такую боль, которая не сравнится ни с чем.       С каждым словом у Альбуса замирало сердце. Оно и так не выдерживало. После того «прощания» с Геллертом, ему было больно вспоминать о нем, а теперь, можно потерять этого человека навсегда, да ещё и таким жестоким способом. Дамблдор зажал себе рот рукой, кое-как сдерживая себя. Он понимал, что сейчас его рука обожженная всего лишь мелочи по сравнению с болью Гриндевальда.       Дэвид же снова скрылся, скидывая в сумку различные препараты, которые должны помочь. Стоило надеяться на лучшее, но сам он никогда не проводил подобные операции, все лишь изучал в теории. Только отец у него однажды решился на подобное, но так и не смог спасти человека. Лишь нанес ему большой вред.        — Что это ты тут делаешь, цветочек? — тихий стук отвлек омег, заставляя взглянуть на лестницу, по которой спускалась пожилая женщина. Она осторожно переставляла свою трость, которая ей помогала передвигаться. Она была полной женщиной, уже старой, но зато, как говорил Дэвид, с перчинкой. — Куда ты собрался? Ты уходишь? А как же…        — Прости, бабушка. Это срочно. Я могу и не вернуться к Рождеству. Мне нужно помочь моему другу Альбусу. Я рассказывал тебе про него. Мы с ним, — но женщина не дала договорить, махнув рукой. Вечно у этих детей какие-то отговорки. Она же подняла голову, чтобы посмотреть на гостя, а после недовольно фыркнула. Да, красивый омега, с такими ещё огненными волосами, но кое-что ему не хватало, для его то возраста.        — И этот без метки! Тьфу на вас! Не смей ко мне возвращаться без альфы! Иначе я скажу твоим братьям, чтобы они нашли для тебя достойную пару, которую одобрю я! — Дэвид даже покраснел от этих слов, но все же подошел к Дамблдору, который был сильно удивлен такими разговорами. Он тут же положил руку себе на шею, понимая, что ему довольно трудно подпускать к себе альф. Но он был вынужден признать, что с Геллертом было приятно танцевать.       Посмотрев на женщину, Альбус понимал, что вряд ли она останется одна в Рождество. Семья у Дэвида большая. Правда, отрывать его от нее было прискорбно. Но Дамблдор сейчас обязан был сделать все, чтобы Гриндевальд снова встал на ноги. Чтобы он снова станцевал с ним. И чтобы выслушал все возмущения со стороны Альбуса. Именно поэтому юноша понял, что стоять на месте не стоит. Время было ограничено.