История, в которую Вы не поверите

      Свобода. Такое прекрасное слово. Но в жизни Альбуса давно уже ее не было. Он осознал, что был в плену уже давно. Ему перекрывали кислород, им помыкали, манипулировали. Ещё с того момента, как Министерство заставило его шпионить за Геллертом. Сначала само Министерство, а потом и сам Гриндевальд его лишал свободы, не позволял ему сделать лишний шаг, знал о каждом его ходе.       Но сейчас все поменялось. Дамблдор это понял, когда снова оказался в поместье. Геллерта встречали как героя. Только вот героем он не был. Альбус все ещё помнил те трупы и жертвы невинных людей. Казалось, что только он об этом помнил, а для всех остальных это было обыденно. Они даже не обращали внимание на Дамблдора, но для него это было к лучшему.       Он передвигался по коридорам как тень, избегая своих знакомых, которые хотели с ним поговорить. И когда он уходил от толпы, потому что чувствовал, как его вся эта обстановка душит, Альбус понимал, что даже если армия Гриндевальда не смотрит на него, то сам Геллерт краем глаза наблюдает за ним.       Когда же Альбус смог сбежать от толпы и выйти на крышу здания, он наконец-то осознал, что теперь он свободен. Как птица, которую уже не затолкаешь в клетку. Он волен лететь или разбиться о землю. Или же, его сам Геллерт разобьет и не станет сожалеть об этом. Хотя, такие мысли вызывали смех. Не от ситуации, а от того, что Дамблдору было все равно. Внутри него была пустота. Ничего не осталось. Ни надежд, ни сожалений, ни любви.       Альбус сел на край крыши, свесив ноги вниз, и наблюдал, как начинается новый день. Хоть Дамблдор и не спал всю ночь, хоть он и ужасно устал, а все тело ломило, он не хотел спать. Ему нравилось тут сидеть. Слушать пение птиц, наблюдать за солнцем на горизонте. И ведь было ужасно холодно. Альбус даже получше закутался в свое пальто. Но этот холод не мешал ему любоваться и наслаждаться.       Снова подул ветер, заставляя вздрогнуть. Дамблдор преподнес свои руки к губам, подув на них, но вряд ли это помогало. Пальцы сковывало от холода. Вздохнув поглубже, Альбус с наслаждением прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чем. В этот момент весь мир покинул его, а может и сам Дамблдор сбежал от мира. Какая сейчас разница? Можно было просто отдохнуть, слыша шелест листвы, пение птиц и тихие шаги волшебников, которые находились на улице.       Альбус даже не знал, как долго он так сидел. Может быть пару минут, а может и несколько часов. Время покинуло его, оставляя покой. Но любой покой могут нарушить. Дамблдор понял, что не один, когда по его телу прошла некая волна, окутывая его теплом. Он не применял заклинания, так что это сделал кто-то другой. И не было загадкой, кто именно это был. Особенно, когда Альбус почувствовал запах сигарет.        — Мне даже интересно, почему ты куришь? Нервы успокаивает? А может, дает тебе покой? — Дамблдор даже глаза не открыл, съежившись от смены температуры. — Ах, нет, какие нервы? Какой покой? Чтобы переживать или сочувствовать нужно сердце. А у тебя его с рождения нет, — послышался смешок со стороны. — С чего вдруг ты решил прийти, Геллерт? Или лучше сказать — герр Гриндевальд?        — Я все ещё могу тебя убить, не дерзи, — Геллерт облокотился о выступ на крыше, наблюдая за Альбусом. Весь растрепанный, щеки алые от холода, как и кончик носа, одежда сильно испачкалась в сражениях, но даже сейчас он был прекрасен. И спокоен, казалось бы. Но Гриндевальд замечал, как Дамблдор сжимает пальцами свои руки. Не нервничает, скорее всего, сдерживается. — Хотел убедиться, что ты ничего не натворишь, а то ты так любишь создавать мне проблемы.        — Я? Проблемы? — и все же Альбус открыл глаза и посмотрел на Геллерта. Раньше эти глаза сверкали, смотрели с такой любовью на Гриндевальда. Теперь взгляд был пустой и безразличный. — Ну что ты, для тебя это не проблемы. Ты ведь все предугадал. Каждый мой шаг. Знал, что я посетил Альфреда. Знал, что я приду. Но почему сразу не остановил? Ты видел нашу дуэль с Генри и знал, что он проиграет, но что-то тебе было нужно. Может, уже раскроешь все карты?        — Что же такого тебе рассказал Альфред? Человек, который давно уже был в немилости. Тебе даже Куинни больше бы рассказала о моих планах, — Геллерт не стал стоять, он все же сел на крышу, но около выступа, не рядом с Альбусом. Знал, что сейчас не стоит, тот ещё не отошел от сражений.        — А ему не нужно знать о твоих планах. Он давно тебя знает. Как и Бернард. Только Бернарда ты приблизил, а Альфреда использовал для извращенных утех. Манипулировал его любовью, управлял им, а когда тот вырвался, ты посадил его в клетку. А, подожди, мне это знакомо. Ведь так ты поступил и со мной, — Дамблдору уже не было больно от этих слов. Было раньше, но сейчас слишком много стало боли. Ненависть перевесила все. — С самой нашей первой встречи ты манипулировал мной. Ты знал, кто я. Ты хотел заполучить в свою коллекцию юного волшебника, который подавал огромные надежды. И у тебя это получилось. Даже наши первые встречи, наши письма, все было продумано наперед. Даже то, как ты сломал меня, переделал под себя. Именно Альфред открыл мне глаза на это.       Гриндевальд усмехнулся, но промолчал. Он лишь сделал очередную затяжку, смахивая лишний пепел с сигареты. Альбусу и не нужен был его ответ. Он уже все знал. Отрицать? Глупо. Согласиться? Вызвать лишь гнев со стороны Дамблдора.        — Когда мы познакомились, я видел лишь наивного мальчика, который не знал о жестокости мира. И был так слепо влюблен в меня. Если я и переделал тебя, Альбус, то это стоило того. Потому что сейчас я лишь вижу не наивного мальчишку, а сильного волшебника, которого ничто не сломает. Твой мир был так хрупок. Теперь же твой мир жесток и реалистичен. Все, что осталось от прошлого тебя, лишь твоя прекрасная внешность и волосы. Даже твой взгляд стал иным, — Геллерт и не отрицал, что он приложил руку к изменениям Альбуса. Но он лишь был частью, а остальное были обстоятельства, которые заставили Дамблдора повзрослеть.        — Только вот… тот наивный мальчик любил тебя. Так сильно любил, что готов был отдаться тебе без остатка. Но сильный волшебник тебя ненавидит. И кто знает, убьешь ты меня или я тебя, — Альбус снова посмотрел на Гриндевальда. Они встретились взглядами, но ненадолго, Дамблдор не мог смотреть в эти глаза. — Так что дальше? Посадишь в тюрьму и будешь пытать? А потом вернешься в Англию и сожжешь ее дотла?        — Кажется, я обещал, что если ты пойдешь со мной, я не трону Лондон, — Геллерт встал со своего места и подошел к Альбусу. Он сначала просто смотрел на него, но тот не поднимал головы. Тогда Гриндевальд запустил пальцы в чужие волосы и слабо потянул, чтобы Дамблдор все же повернул к нему голову. Тот дернулся, но все же посмотрел. — Ты же хочешь спасти всех, Альбус?        — Я могу спасти всех, сдав тебя Министерству, — Дамблдор только после понял, какую же он глупость сказал. Геллерт и сам тихо посмеялся. Министерство могло мешать его планам, но они не могли остановить Гриндевальда. Даже если они запрут его в самой строгой тюрьме, тот все равно вырвется. И все вернется на свои места. — Тебе смешно?        — Нет, все-таки твоя наивность осталась. Мне это нравится, — Геллерт прошелся по крыше, все же оставив волосы Альбуса в покое. — Представь, что тогда случится с семьей Кэлли? Кажется, ты прикипел к Луи, что уж говорить про Дэвида… их же всех схватят, а за сотрудничество со мной, самое лучшее для них будет — пожизненный срок. Кто знает, что с ними могут сделать в тюрьме.        — Это похоже на угрозу, — голос Дамблдора даже изменился. Конечно ему было все равно, что станет с ним, но вот его друзья. Они слишком многое сделали для Альбуса. Он не мог позволить им навредить. — Говори уже, чего ты хочешь. Унизить меня? Растоптать? Что ж, последнее у тебя неплохо получается. Особенно, ты любишь лишать меня свободы. Даже смешно, что когда-то я чувствовал себя свободным только рядом с тобой.        — Тебе так дорога свобода? — когда Дамблдор говорил, он все же встал и подошел к Геллерту. Они были слишком близко друг к другу. Только казалось, что сейчас между ними полетят искры. — Я могу дать тебе полную свободу лет через пять. Но для этого тебе нужно постараться, — Гриндевальд резко притянул к себе за талию Дамблдора. Тот сразу же уперся руками в его грудь. — Тебя больше никто не унизит, не посмеет тронуть, твои друзья и твоя семья будут в безопасности, как и ты. Начиная с этого дня, вы будете под моей защитой.        — Звучит заманчиво, — Альбус специально положил ладони на щеки Геллерта. Даже приблизился, но потом прошептал с такой яростью и злобой. — Только я знаю тебя. Все эти пять лет я буду страдать. А ты будешь насмехаться надо мной, как насмехаешься над Альфредом, — Дамблдор резко оттолкнул Гриндевальда и отошел от него на безопасное расстояние. — Говори.        — Мне нужна омега, — этого Альбус никак не ожидал услышать. Он даже остановился. — Ты знаешь это. Но мне не нужна кукла с красивой внешностью. Ты спросил, почему я позволил помешать тебе в Лондоне? Чтобы все увидели, на что ты способен. Чтобы все думали, что ты сможешь меня остановить. Прекрасный омега, который настолько сильный, что может устоять против целой армии. Тебя боятся, тобой восхищаются, ну разве не прекрасный экземпляр?        — Ты с ума сошел? — Дамблдор от таких слов потерял все спокойствие. — Если я стану твоей омегой, то навсегда ей останусь. О какой тогда свободе может идти речь? — Альбус был возмущен. Размахивал руками, поправлял свои волосы. А вот Гриндевальд оставался спокойным. — Я на это никогда не соглашусь! Делить с тобой постель, с убийцей и безумцем!        — Ты не так понял, — Геллерту хоть и понравилась мысль делить вместе постель, но он предлагал совсем не это. — Я удивлен. Думал, ты сразу все поймешь. Я всего лишь поставлю метку. А так как интимной близости у нас не будет, ее можно снять. Пока альфа не возьмет омегу, метка будет лишь рисунком на твоей шее, — Дамблдору даже стало неловко, что он подумал о чем-то другом. — Мне нужно лишь пустить пыль в глаза, а ты в этом поможешь. И ровно через пять лет, ты исчезнешь. Получишь ту свободу, о которой так долго мечтал.        — Я не соглашусь. Уж лучше в тюрьму, — это было поспешное решение, которое диктовала ненависть. Альбус не представлял, как он может притворяться омегой того, кого он ненавидит. И он даже хотел продолжить, но их прервали. Один из волшебников выглянул, явно искал Геллерта. Но тот лишь посмотрел на мужчину, прищурившись. Волшебник все понял без слов.        — К счастью, на раздумья у тебя будут сутки. А дальше… что ж, Бернард сейчас явно не лучшего мнения о тебе. Он придумает что-то похуже тюрьмы, — Гриндевальд подошел ближе, слегка наклонившись. Дамблдор чувствовал его дыхание, чувствовал, что он рядом. — И помни, Альбус, все, кого ты так любишь, в моих руках. Как и вся Англия. А если ты сбежишь, я найду тебя и вот тогда уничтожу, — это были последние слова, которые сказал Геллерт. После он оставил Альбуса одного. А ведь тот только почувствовал свободу.

***

      Даже в кабинете было прохладно, но несмотря на это, Геллерт скинул свой пиджак, садясь в кресло. Он чувствовал легкую усталость, но ещё и удовлетворение. Все шло по плану. Лондон сгорел, Альбус в его руках, а Министерство ещё долго голову не поднимет. Остались лишь мелкие проблемы. И одна из них стояла перед ним. На Абернети всем было больно смотреть, но Гриндевальда его состояние забавляло. Весь побитый, дрожит от страха.        — Никогда не думал, что омеги могут быть настолько воинственными, но смотрю на тебя и даже страшно предположить, кто же из них с тобой такое сделал, — Геллерт снова достает сигарету. Смотря на них, он теперь вспоминает слова Альбуса. Странно, но до этого у Гриндевальда не вызывало вопросов, почему именно он начал курить. Это произошло ещё в молодости.        — Его нужно наказать. Я пытался их остановить, — хоть это было и ни к чему. — Но герр Гриндевальд, даже если бы против них стояла армия, они бы и их превратили в подобие меня, — Геллерт приложил пальцы к губам, пытаясь не засмеяться. Его редко что-то так смешило, но эта ситуация не могла не вызывать смех. — Этот омега Кэлли, он невменяемый. Он чуть руку мне не вырвал. Я не завидую мистеру Кэлли, ведь у него такой супруг, — Гриндевальд до последнего надеялся, что разговор о Луи, но о Дэвиде… из этой тройки он был самым миниатюрным. Кто ж знал-то.        — Предлагаешь мне наказать омегу моего подчиненного? Или лучше сказать… члена семьи, именно той, которая верна мне больше остальных. Абернети, тебя избил омега. Представь, что сделает его альфа, — Вильям бы ничего не сделал. Для него лучше решить все дипломатией. — Но хвалю, ты хорошо постарался. А теперь лучше исчезни. Я устал, — только Геллерт это сказал, как что-то скрипнуло.       Одна из потайных дверей открылась и в комнату зашел мужчина. Но ни лица, ни волос, ни тела не было видно. Все скрывала ткань. Абернети ещё несколько секунд смотрел на незнакомца, не отрываясь. Хотя, взгляд Геллерта куда больше внимания приковывал. Ему не нужно было даже говорить, чтобы тот ушел. Поэтому Абернети и соскочил со стула, лишь кивнув, а уже после направился к двери.       Мужчина же сел на стул, который находился напротив Гриндевальда. Здесь он мог снять маску, которая ему так мешала. За такой срок, когда они не виделись, мужчина совсем перестал за собой ухаживать. Отросла уже борода. Да и вид у него был потрепанный. Но разве можно его за это винить? Он только что вернулся из Англии, как и остальные.        — Заказ выполнен. Министров больше нет в живых, так что Вам ничего не может помешать, — Геллерт не полагался на удачу. Ему легче было заплатить человеку, чтобы тот лично убедился, что все мишени уничтожены. — Есть ли ещё поручения? — Гриндевальд задумался, предлагая гостю сигарету, но тот все же отказался.        — Будет одно. Я отправлю тебя к Дею, будешь действовать из-под тени. Последнее время он вызывает подозрения, — Геллерт протянул чек с нужной суммой, но ненадолго остановился. — Что за героическое спасение омеги? Тебя узнали, — и ведь мужчина знал, что узнал его тот, кто таил в себе опасность для наемника. — В следующий раз думай головой, а не беги за омегой.        — Не удержался. Уж больно мне нравится, когда буйные омеги хотя бы без сознания спокойны. И может Вам вместо меня нанять Дэвида? Абернэти оценит, — конечно наемник слышал каждое слово. Они оба усмехнулись и мужчина забрал чек, направляясь все к той же двери. Казалось, что теперь Абернети эта слава будет преследовать ещё долго.