Аромат скромности

Остаток рабочего дня прошел в полном напряжении и даже некой растерянности. Уход Звездоцапа оставил свой след, заставляя Горелого вновь и вновь возвращаться к пережитым событиям. Негаданный приезд начальника спутал все карты текущего дня, выбивая юношу из привычного ритма жизни. Как только цифры часов стукнули ровно восемь, Горелый закрыл дверь изнутри, выключив несколько ламп, чтобы свет не приманивал покупателей. Он проследовал за стойку, где подвел итоги дня, посчитал деньги и снял кассу. Убедившись, что все сделал, Горелый забрал рюкзак и окончательно выключил свет во всем магазине. Пару оборотов — и дверь закрыта уже снаружи. Роллета не спеша опустилась вниз, и юноша со спокойной душой последовал к выходу из торгового центра. — Наконец-то этот день закончился, Господи… — тихо пробубнил себе под нос Горелый, следуя к остановке. Это был и правда насыщенный на события день. Он повторно спрашивал себя, чего же пытается добиться Звездоцап своими действиями. И на ум абсолютно ничего логического не приходило, а даже если и приходило, Горелый отвергал все мысли. Поверить в подобную доброту до сих пор было сложно. Как только на горизонте показался нужный автобус, Горелый полез в рюкзак за проездным. Конечно, эти четыре остановки можно было бы рискнуть проехать зайцем, но по закону подлости он обязательно проворонит контроллеров. Поэтому проще было потратить поездку. Автобус был наполовину пуст, поэтому Горелый спокойно занимает излюбленное одиночное сиденье у окна. В ушах заиграла музыка, а тревожность стала отпускать. На душе стихли все ураганы, превращаясь в мирное спокойствие. «Ты должен бороться, стараться, пытаться… Да, как легко говорить такие красивые речи человеку, который даже себя не любит, не верит в свои возможности. Но если я ничего не сделаю, эта работа мне точно не светит», — проносились мысли в голове, отчего Горелый невольно свел брови к переносице. В последнее время он стал слишком много думать и волноваться. Покидая автобус, он достал наушники из ушей и осмотрелся. Данный район был не знаком. — Горелый! — окликнул юношу Частокол, который, посмотрев по сторонам, перебежал небольшую дорогу. — Рад, что ты приехал. — Удивительно, что я запомнил адрес, — проговорил Горелый. Частокол тихо усмехнулся себе под нос, схватив юношу за запястье, и повел за собой. Горелый же молча изучал район, чтобы примерно потом ориентироваться. Судя по красоте и привлекательности, его застроили относительно недавно. А значит жить здесь достаточно дорогое удовольствие. На каждом углу находились различные магазины, а многоэтажки были удивительных высот. Горелый тихо ахнул: по сравнению с его районом здесь настоящая райская жизнь, которую могут позволить немногие. И раз здесь живет Частокол, значит, он хорошо устроен по жизни. Легкая зависть кольнула где-то под ребрами. Впрочем, работа у Звездоцапа вполне могла себе позволить такие шикарные хоромы и еще при желании можно было бы даже откладывать деньги на мечту. — Вау, здесь и правда прекрасно, — восхищенно выдохнул Горелый. — Дорого жить не запретишь, — тихо засмеялся Частокол, открывая дверь квартиры. Достаточно было переступить порог, юноша так и замер от изумления. Это больше походило на настоящие королевские покои. Свежий ремонт, современная мебель и просторная квартира. Две комнаты и гостиная, но каких размеров! Горелый даже замешкался, чувствуя себя теперь неуютно. — Хей, не стесняйся, — проговорил Частокол и стукнул друга в плечо. — Как только освоишься у Звездоцапа, тоже сможешь себе такое позволить. — Частокол, ты так просто одеваешься, но так шикарно живешь, — весьма скомкано проговорил Горелый. — Только бедные пытаются выделяться. Богатые же предпочитают скромность. Запомни! Он послушно кивнул, оставив рюкзак на комоде молочного цвета, и проследовал за Частоколом на кухню. Достаточно просторная, у стены стоял стол с диваном, а на нем ваза с цветами. Все выложено плиткой теплых оттенков, а белые занавески тревожил лёгкий ветерок. — Для начала все подготовим и отнесем в комнату, иначе потом ты просто не найдешь сил и желание куда-либо идти. Горелый заметно улыбнулся. Когда алкоголь ударяет в голову, хочется просто находиться поближе к кровати, если и вовсе не спать на ней. Частокол достал пару бананов, киви и яблоко, протягивая юноше. Затем он склонил голову набок, явно изучая содержимое собственного холодильника. Горелый исследует кухню взглядом, находя подставку для ножей и доску. В одном из шкафчиков он берет тарелку. Пока его компаньон решал, чтобы такого достать еще, юноша вымыл, очистил и нарезал фрукты, аккуратно положив на тарелку. — Блин, нельзя перегружать желудок, иначе утром будешь обнимать унитаз, — словно пытаясь себя утешить, проговорил Частокол, и все же закрыл холодильник. — О! Ты уже закончил? Горелый кивнул. Тогда парень взял тарелку и поманил его за собой. Комната Частокола оказалась весьма маленькой, скромной, но уютной в фиолетово-белом оттенке. Эта была солнечная сторона, поэтому в комнате даже было жарковато. Окно было во всю стену с левой стороны. Сразу рядом с ним, со стороны двери, находился небольшой белый стол, на котором аккуратно лежал ноутбук, висело зеркало и стоял стул. Посередине находилась двуспальная кровать, а сбоку — тумбочки белого оттенка. На них также стояли настольные лампы. Напротив кровати, практически рядом с дверью, висел телевизор. А над кроватью в ряд висели лампы, которые меняли цвет при переключении. По правую сторону во всю стену стоял шкаф. Частокол поставил тарелку на кровать, закрывая шторы. — Вау, я весьма впечатлен, — проговорил Горелый, скромно присаживаясь на край кровати. — Не стесняйся и будь как дома. Нас ждет незабываемое веселье. — Я чуть-чуть, ты же помнишь. Мне на работу все-таки завтра. Частокол закатил глаза, присаживаясь на кровать, и покрутил бутылкой. Это был шоколадный ликер с 17% содержания спирта. — Поверь, ничего вкуснее ты в своей жизни еще не пробовал, — сказал парень и ловко снял крышку, протягивая ликер Горелому. — Давай. Горелый взял бутылку из рук Частокола, уловив носом легкий шоколадный аромат. — Он чем-то напоминает шоколадный Монталь. — Да, я тоже так подумал, когда впервые купил. Юноша сделал небольшой глоток. Обжигающая горло жидкость проскользнула внутрь организма, оставляя на языке приятный шоколадный привкус. — Это и правда вкусно. Частокол довольно улыбнулся, закинув в рот колечко банана. Пока они поочередно делали каждый по глотку, а порой и по несколько, Горелый и Частокол обсуждали рабочие моменты или прошлые неудачные опыты, узнавая друг друга поближе. Фрукты неспешно исчезали из тарелки, а сами друзья даже стали шутить. Горелый ощутил, как спало напряжение и неуверенность. Чем больше он узнавал Частокола, тем спокойнее становилось. При нем юноша мог вести себя более открыто и свободно, но все же сохранял свою привычную скромность. — Ооо, я включу фонарики, и ты просто обалдеешь! — протянул Частокол, поднимаясь с кровати, и нащупал за одной из ламп кнопки. Они стали менять цвета, озаряя комнату легким светом. — Что-то совсем не вставляет, — проговорил уныло Горелый, глядя на ликер. Половины, как и не было. — Ты же не хотел много пить, — усмехнулся себе под нос парень, открывая ноутбук, и зашел на собственную страницу в социальной сети. — Сейчас я разбавлю твое унылое настроение. — Это был предлог, ха-ха, — засмеялся в ответ юноша. Частокол довольно фыркнул, включая одну из песен, и установил практически максимальную громкость. Он повернулся к Горелому, протягивая руки: — Иди ко мне, будем танцевать. — Я еще не настолько пьян, чтобы позориться. — Иди ко мне. — настойчиво повторил Частокол. Юноша в ответ закатил глаза, не решая спорить, и, забросив в рот кусочек яблока, поднялся с кровати. Он поставил бутылку на пол и подошел к парню. Частокол взял Горелого за руки, заставляя вдаться с ним в танцы, просто иногда прыгая на одном месте, шевеля телом и руками. Поначалу юношу это даже позабавило, но уже через пару минут он решил не отставать и скромно стал переступать из стороны в сторону, также хаотично махая руками. — Удивительно, у нас так схож музыкальный вкус, — подметил Горелый. — Давай со мной! — воодушевленно воскликнул Частокол, когда заиграла весьма красивая, но одновременно грустная песня. Но в данный период жизни для них обоих она не несла никакого смысла и просто была одной из песен, которая чем-то зацепила. Хотя, как знать. Многие песни мы можем по началу не воспринимать всерьез, но, когда какой-то период жизни проходит, часть из них становится настолько удушающими. Воспоминания только и делают, что мучают, убивают. А-то, что ты раньше слушал без особого энтузиазма, теперь вызывает боль и слезы. — В камине в шесть утра. — Фотография твоя. — Горят воспоминания. — О тебе. Горелый и Частокол довольно переглянулись, сцепив пальцы в замочек, и продолжили петь весь текст песни, не спеша двигаясь по кругу. Для них она не несла никакой смысловой нагрузки. Лишь мягко давила на уши, не перегружая мозг. Частокол заговорщически улыбнулся, освобождая левую руку, и подобрал с пола ликер, сделав пару глотков. Теперь бутылка стояла уже на столе, а сам Горелый почувствовал, как начинают гореть щеки, словно кто-то мог его обсуждать или даже вспоминать. Постепенно жар разлился по всему телу, ударяя в голову. Он ощутил давно забытое спокойствие, веселье и легкость. Словно все проблемы отошли на второй план и не имели никакого значения. Будто столь унылый и прогнивший мир, наконец-то, раскрасился в разноцветные цвета. — Частокол, мне что-то жарко, — тихо проговорил юноша, упираясь рукой в стену. — Алкоголь течет в твоей крови. И не говори, и не говори… — пропел парень, устремив свой путь к шкафу. Порывшись среди вещей, он бросил Горелому шорты. Горелый ощутил, как скромность и неуверенность покинули тело, оставляя место безумству. Хотелось творить самые абсурдные вещи, не думая о последствиях. Делать то, что в здравом уме никогда бы не сделал в силу своего характера и стеснительности. — Как можно опьянеть от 17%? — спрашивает вслух он, переодевшись. — Даже от шампанского можно, поверь. — Частокол, а можно вопрос? — Давай. Горелый поднимается с кровати, понимая, что ноги его вообще не слушаются, и упирается в стену. Частокол прыснул от смеха. Юноша повернулся спиной, упираясь ладонями в стену, и закрыл глаза. Тихий выдох. Горелый давно не чувствовал себя настолько хорошо. Словно эта ненавистная ему самому натура придавилась той, которую юноша хотел иметь. Нет этого чувства стеснения, неуверенности и зажатости. Голову не посещают мысли: «А может не стоит?», нет желания застрелиться от стыда и удалиться из сети за отправленное сообщение, для смелости которого набирался полдня. Горелый ощутил себя абсолютно другим человеком. Он ранее никогда не напивался до легкого алкогольного опьянения. Юноша все еще соображал, а смелость лишь подталкивала на безумные поступки, которые в жизни никогда бы не совершил. — Что между тобой и Звездоцапом? — выдает свой вопрос Горелый, отстраняясь от стены, и забирает ликер из рук Частокола. Теперь-то он мог твердо, ну или почти, стоять на ногах. — Близкие друзья, — не раздумывая, отвечает Частокол. — Я был первым, когда он только открыл свой магазин. Чисто случайно наткнулся на объявление. И вот уже семь лет прошло. Нас сложно назвать начальником и подчиненным. Мы — самые настоящие друзья. А еще благодаря этому я имею просто уйма привилегий. Ты не представляешь каких. Можно сказать, я в какой-то степени работаю по блату: он практически всегда завозит меня на работу и с работы, если по пути, возит за город и просто проводит со мной время. Мы даже вместе выпиваем, но не до состояния опьянения. В общем, для всех мы якобы в хороших отношениях, как начальник и подчиненный, но за порогом магазина самые что ни на есть друзья. Поэтому, если надо, могу свести тебя в такие же отношения. — Вау, я и подумать не мог, — шокировано произнес Горелый, делая несколько больших глотков. — Кстати, именно он уговорил меня сделать татуировку. Хочешь покажу? Юноша довольно закивал, и Частокол расстегнул рубашку, оголяя левое плечо. Это был ловец снов в черно-белых тонах. Горелый восхищённо выдохнул, даже отважившись потрогать. — Но у Звездоцапа есть еще парочка, — хитро протянул Частокол. — Я видел все. Они у него просто шикарные. Мужчина мечты, не иначе. — Ты что, влюблен? — фыркнул Горелый. И будь он трезв, даже постыдился бы таких слов или тысячу раз подумал, но не сейчас. — Что? Угомони свою фантазию, Горелый, — прыснул от смеха парень. — Просто неудивительно, что он в жизни так удачно устроился. Он — удивительный человек, а еще заботлив, строг и горяч. — Видимо я исключение из всех правил. Он сегодня довел меня до слез. Частокол на мгновение замер, а затем в пару шагов оказался на кровати, доставая телефон. Горелый бросил на него разочарованный взгляд и прилег рядом, понимая, что больше не встанет. Даже стало тянуть в сон, но юноша не собирался так просто сдаваться. — Да как он вообще посмел? — возмутился Частокол, поворачиваясь к Горелому. — Я сейчас позвоню ему. — Что? Уже позднее время, вдруг он спит. — Значит проснется. Горелый лишь пожал плечами, обратно завалившись на кровать, и засунул в рот колечко банана. Сейчас он даже не сообразил, что работает здесь относительно мало и этот звонок начальнику может стоить рабочего места. Юноша всецело доверял действиям Частокола, совсем забывая, что только он находился в близких дружеских отношениях с мужчиной. Горелый же был новеньким, которому стоило бы держать планку хорошего мальчика и работника, а вместо этого он так умело сейчас подпортит первое впечатление о себе. Частокол уперся рукой в кровать, явно пытаясь понять, кому собирался звонить, а после кладет телефон на одеяло. Он нажимает на иконку «громкой связи» и послышались гудки. Музыка моментами заглушала их, но парни были в легком омуте опьянения, поэтому творили, что взбрело в голову. Горелый успел засунуть свой нос в экран. Начальник был подписан, как «Звездоцап», а рядом стоял стикер огонька. — Слушаю. — раздался по ту сторону голос Звездоцапа. — Эй ты, ты совсем уже из ума выжил?! — недовольно рыкнул Частокол. — О чем я просил тебя? — Что случилось? Что это за тон? — Ты на кой черт Горелого до слез доводишь? — Что… — только и смог вымолвить Звездоцап, а следом раздался его тихий выдох и звук включения поворотников. — Ты пьян? — Трезвее меня только Горелый, — фыркнул недовольно Частокол. — Ты и его споил? — раздалось тихое рычание. — Вы знакомы не так давно, да и ему завтра на работу. Ты адекватный, Частокол? — Я еще раз тебя спрашиваю: почему ты довел его до слез? — Горелый? Горелый в ответ молчал, поедая фрукты, словно его вообще не волновал этот момент. Веселье сменилось полнейшим отсутствием эмоций и спокойствием. Следующая стадия — чрезмерная эмоциональность, а затем ненависть и желание просто лечь спать. — Дайте терпения, — тихо проговорил Звездоцап, прекрасно понимая что к чему. И, не будь он в таких хороших отношениях с Частоколом, для них обоих это был бы последний рабочий день. Но мужчина был не из того типа начальников, которые держали дистанцию со своими работниками. Ведь именно Частокол открыл Звездоцапу путь к другому отношению, становясь первым другом и доказывая, что его выбор был относительно верным в качестве отношения. Вот только Частокол часто забывал о грани. Особенно, когда показывал истинные отношения между ним и мужчиной. И сейчас Горелый, даже если и сомневался, смог убедиться, что они больше, чем просто коллеги. Но меньше, чем любовники. — Я, конечно, понимаю, что ты обзавелся новым другом, но это не повод пить перед работой. Прогул из-за похмелья не прощу и вылетишь из магазина. С этими словами мужчина отключился, а Частокол состроил недовольную гримасу. Горелый безразлично смотрел в одну точку. — Меня убьют? — Убьют меня. Ты лишь отделаешься предупреждением. Они посидели так еще немного, и Частокол поднялся, посмотрев на остаток ликера. Горелый подошел к нему и забрал бутылку. — Я не собираюсь придаваться унынию. Сделанное не воротишь, значит будем потом пожинать плоды своих трудов, — и с этими словами он сделал несколько глотков. — Ооо, какая песня! Губы Частокола расплылись в довольной улыбке, и он допивает ликер. Горелый вдался в танцы, чувствуя себя свободным, подобно птице. Чувство окрыленности и всё возможности не покидало. Казалось, он горы готов свернуть, стать одним из лучших специалистов и вообще сорваться куда-нибудь в другой город. И так бы еще продолжалось, если бы не звонок в дверь. Частокол озадаченно изогнул бровь, делая музыку потише, и проследовал в коридор. Горелый, упираясь пальцами в стену, вышел следом, и оперся плечом об косяк. Парень снял замки и открыл дверь. В следующую секунду она также резко захлопнулась, а сам Частокол прижался к ней спиной. Его глаза излучали панику, а сам он, кажется, даже наполовину отрезвел. Горелый же в непонимании смотрел на друга. Звонок повторился. Частокол тяжело задышал. Ручка двери резко опустилась вниз и дверь открылась. Парень не успел отскочить в сторону. Глаза Горелого расширились в панике, когда он заметил Звездоцапа, который подхватил упавшего Частокола под грудью. Мужчина затолкал его обратно и закрыл за собой дверь, повернув пару раз замок. Как провинившиеся дети за плохое поведение перед отцом, они смотрели на начальника, который смерил их угрюмым взглядом. — Что вы оба устроили, а? Или я должен посреди ночи приезжать сюда, чтобы вам обоим дать по ушам за плохое поведение? Горелый, от тебя я такого вообще не ожидал. Я бы еще понял спустя хотя бы три месяца… — начал причитать Звездоцап, гневно глядя на каждого из них. — Мы просто немножко выпили, — попытался оправдаться Частокол. — Я и чувствую. От вас обоих пахнет шоколадом, но легкий спирт ощутим. Ликером небось напоил? — Самое безобидное. — Самое безобидное — минеральная вода, а не твоя склонность к алкоголизму, — прорычал Звездоцап. — А кто меня подсадил на это все? — обиженно произнес Частокол. — Ты у меня отдельно получишь. А ты… — он глянул на Горелого, взгляд которого был затуманен и почти не выражал эмоций. — Господи, с какой стати я вообще отчитываю вас обоих? Конечно, будь я нормальным начальником, меня бы здесь и не было, но нет же, я почему-то веду себя никак все. Но благодаря кому, а, Частокол? И вот результат — я стою и отчитываю двух пьяных работников, словно собственных детей за мелкую шалость. Хотя должен вообще уволить! Где я в этой жизни свернул не туда, не подскажите? — Ну не кричи, ну, — выдохнул Частокол. Звездоцап в ответ подавил тихое рычание, подхватив обоих под локоть, и повел в комнату. Он усадил их на кровать, убирая в сторону тарелку. — А теперь спать. Кому-то завтра на работу. — Но мы только начали, — подал, наконец-то, голос Горелый. — Не выводи меня, Горелый! — рыкнул мужчина, и они оба прытко спрятались под одеяло, закрывая глаза. Не прошло и десяти минут, как Частокол и Горелый провалились в сон, лишь тихое размеренное дыхание нарушало тишину. Звездоцап отключил ноутбук и посмотрел на этих двоих, тихо усмехнувшись себе под нос. С Частоколом он был весьма близок, поэтому вполне привык, но вот Горелый. Этот юноша был новичком, с которым приходилось сблизиться и перейти на такое же открытое и доверительное общение, как с Частоколом. Но чего совершенно не ожидал мужчина, так это застать Горелого в подобном состоянии в столь кратчайший срок. Стоит отдать Частоколу должное — умеет он выводить новичков из строя за считанные дни. Но с другой стороны, Горелый был необычным пареньком. И подобная встреча может только навредить, если окончательно не замкнуть в себе. Звездоцап прикрывает дверь в комнату, следуя в гостиную. Оставить открытой квартиру и уйти тоже будет плохой идеей, поэтому ничего не оставалось, как остаться здесь. Пока стрелки часов не спеша прошли очередной круг, мужчина переместился на кухню, где встретил рассвет под ароматный чай. И все это время предавался каким-то своим размышлениям. Помимо магазинов и заказов, также нельзя было оставить без внимания собственную семью и детей, а также дальнейшее сотрудничество с Горелым. Звездоцап прикидывал как лучше в таком случае подступиться к этому юноше, которого так легко можно довести до слез. — Если обычное наставление способно так тебя прослезить, что же ты себе постоянно надумываешь, м? — почти шепотом спрашивает мужчина, глядя на то, как небо постепенно окрасилось в голубой оттенок. Солнце окончательно встало. — И не думаю, что могу сказать тебе. Ох, что же мне делать? В течении еще ближайших несколько часов Звездоцап пытался допить уже холодный чай, все больше погружаясь в собственные мысли. — О, ты еще здесь? — раздался позади голос Частокола, который сонно потер глаза. — Мне стоило оставить квартиру открытой? — Да ладно, здесь все равно ничего ценного нет. — Конечно, кроме вас обоих, — беззлобно фыркнул мужчина, садясь за стол. — Объясни мне, как ты додумался вообще споить Горелого? — Мы хотели чуть-чуть, но что-то пошло не так, — выдохнул Частокол, открывая шкафчик, и достал глубокую фарфоровую тарелку. Поставив ее на стол, он наполнил ее печеньем и пряниками, устремляя свое внимание к чайнику. — Заварить тебе еще чай? Или лучше кофе? — Давай чай, все равно уже домой поеду. Там и посплю пару часиков, затем засяду за работу, — махнул рукой Звездоцап. — Над чем работаешь? — поинтересовался парень, набирая в чайник воду. — Как не убить тебя и подружиться с Горелым. — Смешно-смешно, а если серьезно? — Свой бизнес — дело кропотливое. Попробуй уследи за четырьмя магазинами, — ответил Звездоцап. Частокол терпеливо дождался, когда закипит чайник, и заварил две кружки чая. — Всегда было интересно: почему ты не открыл один большой магазин, где работало бы несколько продавцов в день, все дела. У тебя же оригиналы, мне кажется так куда выгоднее, — начал диалог он. — Я думал над этим, — задумчиво ответил мужчина. — Но я так полюбил те два магазина, с ними столько всего связано, что решил: не стоит. Тем более мне как-то проще следить за двумя продавцами в каждом, чем за толпой в одном. Вы же по одному на смену ходите. Да и работать с большим количеством людей удел моей жены, она же расширила свои возможности. Сделала то, от чего я отказался. Маленький магазин перенесла на огромную площадь. Частокол понимающие кивнул. Горелый же сладко продолжал спать в кровати, и даже уход друга не потревожил. По крайней мере так могло показаться на первый взгляд. Юноша открыл глаза, не ощущая ни капли сонливости или даже усталости. Лишь легкую разбитость, словно он не спал полночи. Хотя в какой-то степени так и было. Горелый за это время успел проснуться пару раз и даже посидеть в телефоне, пока его обратно не вырубало в царство Морфея. Не обнаружив напротив Частокола, юноша присел на кровать, пытаясь возвести события прошедшей ночи. Впрочем, они были ясны, как сегодняшнее утро. — Какой позор. Еще и месяца не отработал, — он досадливо закрыл лицо ладонями. — Что б я еще раз выпил… Да не в жизнь! Он поднимается с кровати и покидает комнату, устремляя свой путь на кухню. Оттуда доносились негромкие голоса Частокола и Звездоцапа, которые обсуждали что-то свое. Волнение скрутило живот, готовое и вовсе завязать в узел все органы. Горелый трусил, скромно останавливаясь в проходе. Он посмотрел сначала на Звездоцапа, затем на Частокола. — Доброе утро, соня-засоня, — проговорил Частокол. — Тебе заварить чай? Или кофе? — Лучше чай. — Не стесняйся, заходи, — подал голос Звездоцап. Горелый невольно обхватил собственное запястье, сжимая пальцы, и присел со стороны мужчины. Дыхание сбилось, а щеки обдало стыдливым жаром. Хотелось просто провалиться под землю после всего, что было. Частокол поставил перед юношей кружку, возвращаясь обратно на свое место. Горелый сдавленно выдохнул, делая глоток. На удивление, голова не болела, не кружилась, и чувствовал он себя сносно. Молчание стало напрягать. Горелый хотел извиниться, но что-то не заставляло открыть рот и произнести столь несчастное слово. Собственная замкнутость вернулась обратно, вытесняя остатки алкоголя. — Как ты себя чувствуешь? — первым нарушил молчание Звездоцап, взяв из тарелки печенье. — Работать могу, — сдавленно ответил Горелый, уткнувшись взглядом в жидкость в кружке. — Я оставлю вас на минутку, мне надо позвонить, — проговорил Частокол, поднимаясь из-за стола. Он встретился с напуганным и полным мольбы взглядом юноши, и с радушным Звездоцапа. Как только шаги стихли, на кухне повисло очередное молчание. Мужчина посмотрел на Горелого, который держал кружку обеими руками, делая вид, что очень увлечен ее содержимым. По напряжению плеч было понятно, как он напуган и взволнован, а по фальшивой заинтересованности, как не желает встречаться сейчас со взглядом собственного начальника. Звездоцап вдался в легкое раздумье, явно прикидывая стоит ли делать сие действие. Как только Горелый в очередной раз поставил кружку на стол, он осторожно приобнял юношу за плечи. Легкая дрожь передалась и мужчине, а затем он встретился со взглядом Горелого. Эти глаза выражали раскаяние и стыд. Юноша опускает их, крепче сжимая кружку. — Ты боишься меня. — Нет. — Это был не вопрос, — тихо выдохнул Звездоцап, мягко сжав пальцами плечо Горелого. — Тебе нечего стыдиться. Боюсь, развязанный язык Частокола посвятил тебя в наши с ним отношения. Я не тиран и не твой отец, чтобы читать нотации и причитать, как старая бабка. Ты волен снимать стресс таким способом, развлекаться с Частоколом, но, если в ваши светлые головы приходит идея позвонить мне — я вам обоим дам по заднице за подобное. Горелый не смог сдержать улыбки, а уголки предательски дрожали, словно он делал это через силу. — Эй, Горелый, я знаю, как тебе тяжело. А может и не знаю, не буду утверждать, — проговорил мужчина, положив вторую руку на другое плечо. — Когда я открыл свой первый магазин, то твердо решил, что не хочу быть таким начальником, которых пруд пруди. Я хочу быть другим. Хочу дружить со своими работниками, создавать для них комфорт и уют, чтобы у них было желание работать у меня. Подарить им этакую сказку, о которой мечтает каждый. И тогда я проанализировал собственных начальников, у которых находился в подчинении. Выделил все отрицательные качества и постарался найти альтернативный подход. Вместо ругани пытаться просто поговорить. Вместо криков и унижения — разобрать проблему и найти выход. — И у вас это получилось, с Частоколом особенно, — довольно тихо отвечает Горелый, отпуская кружку. — Он пришел ко мне примерно в твоем возрасте, но был на год младше. Искал быструю и не пыльную работу, чтобы родители не пилили. А по итогу остался здесь навсегда, — мужчина слабо улыбнулся. — И именно на нем я проверил свою технику отношения. Частокол одобрил её. Но никто не ожидал, что мы станем столь близки. Юноша в ответ ничего не сказал. Он чувствовал себя крайне неловко. В очередной раз остаться с начальником на личный разговор, снова выслушивать эти наставления. Горелый ощущал себя крайне паршиво. В голову то и дело лезли неприятные отрицательные мысли, словно так мужчина пытается переубедить себя, что сделал правильный выбор. Звездоцап тяжело выдохнул, словно обдумывая собственное решение, и резко опустил руки на талию Горелого. Не успел тот сообразить, как мужчина принялся щекотать. — Ой! — сорвалось с уст юноши, смешиваясь в скромный смех. — Ну не надо… Хватит, ахах. Мужчина довольно улыбнулся, ощутив, как в один миг напряжение спало не только в самом Горелом, но и между ними. Чувствовалась легкость и расположенность. Горелый постарался вывернуться из рук Звездоцапа, хватая за запястья. Для большего удобства он повернулся спиной, залезая ногами на диван. Но подобным сделал только хуже самому себе, загоняя в тупик. Звездоцап тихо выдохнул, неожиданно с предельной нежностью сжимая Горелого за талию. Юноша от подобного действия так и замер, даже не представляя, как на подобное реагировать. И стоит ли. Он смотрел куда-то прямо перед собой, явно ожидая чего-то со стороны мужчины. Было неловко. Горелый не мог видеть Звездоцапа и даже не знал, какие эмоции одолевают мужчину. Он даже сам боялся пошевелиться. Звездоцап в ответ повторно, но уже более мягко сжимает бока Горелого, а, чтобы как-то сгладить ситуацию, где-то над ухом раздается его голос: — Тебе понравилось, что ты не отпускаешь меня? Уши юноши вспыхнули от стыда, когда он осознал, что продолжает держать мужчину за запястья. Горелый прытко отпускает их, выбираясь из полуобъятий Звездоцапа, и смущенно поднимается. — Я лучше пойду собираться, или опоздаю. Не дожидаясь ответа, он пулей покидает кухню, забегая в комнату. На удивления, Частокола не было. Горелый стыдливо закрыл лицо ладонями, шумно выдохнув. — Идиот, какой же ты идиот! Мало ли что он теперь надумает там себе. Это же надо было так опозориться за последние восемь часов, — он падает лицо на кровать, чувствуя, как сдавило грудную клетку. — Если это испытание от судьбы, то я хочу просто умереть. Как в глаза теперь смотреть? Он покрутился туда-сюда на кровати, в бешенстве поднимаясь. Столько чувств сейчас насытило тело, душу и разум, что хотелось выть. Горелый прытко сбрасывает с себя шорты и переодевается, но еще долго не решался покинуть комнату и показаться на глаза Звездоцапу. — Я просто. Искал. Работу. — отчеканил каждое слово юноша, словно пытался успокоить самого себя, но, казалось, его сейчас схватит истерия. — Но не это все! Я много раз за свою жизнь позорился, но до такой степени — никогда. Можно я уволюсь? — Даже не думай, — раздался по ту сторону голос Частокола, а затем он открыл дверь. Парень потрепал друга по волосам. — Успокойся, тебя же не убили. Значит все хорошо. Тебе нужно привыкнуть, потом будет как в порядке вещей. Глядишь, займешь еще мое место и станешь ближе, чем я. — Не неси чепухи. Мне пора, работа не дремлет. Частокол кивнул, отходя в сторону, и Горелый поспешил в коридор. — Я могу подбросить тебя до работы, — предложил Звездоцап, появляясь в проходе. По взгляду юноши было видно, что он меньше всего сейчас хотел вновь оставаться один на один, но чисто из вежливости согласно кивнул. — Спасибо за вечер, это было незабываемо, — проговорил Частокол, обнимая на прощание Горелого, который недовольно фыркнул, и уже тише добавил: — Всегда можем повторить, но без необдуманных звонков. Иначе точно по жопе даст. Юноша лишь закатил глаза, покидая квартиру. До машины они шли молча. Звездоцап не решился тревожить столь спокойную тишину, лишь украдкой бросая взгляд на Горелого, который смотрел в окно. Достаточно было добраться до торгового центра, как юноша прытко выпорхнул из машины, бросив напоследок: «До свидания», и поспешил ко входу. Звездоцап до самого конца провожал его взглядом, тихо выдохнув, и выехал обратно на дорогу. В голове метались мысли и сложно было сосредоточиться на чем-то одном. Он и не заметил, как доехал до собственного дома. Небольшой весьма участок, рядом с которым выстраивали высотки. Как же долго он воевал с судом, что не согласен на сношение своего дома и ему не нужна квартира, которую предоставляют. Дело оказалось выигрышным. Достаточно было перешагнуть порог, как в объятия сразу же бросился Ежевика, крепко обнимая. Звездоцап слабо улыбнулся, поднимая восьмилетнего сына на руки. Следом по лестнице сбежала и дочь — Рыжинка. Черные волосы были раскинуты на плечах, а глаза цвета изумруда светились от счастья. Ежевика же был полнейшей копией своего отца. Никогда в жизни и не скажешь, что он и Рыжинка — двойняшки, из-за сильного различия во внешности. — Ежевика! Рыжинка! — раздался сверху нежный, но с легкой строгостью голос Златошейки, которая не спеша спустилась вниз. — Бегом собираться! Ваши бабушка и дедушка уже заждались, а вы ерундой страдаете! Звездоцап поставил сына на пол, и он убежал обратно наверх вместе с сестрой. Мужчина одарил собственную жену каким-то странным взглядом. Бесспорно, она была та еще красавица для своего возраста: светло-рыжие, подстриженные до плеч, волосы, стройная по фигуре и высокая. Взгляд всегда выражал нежность, заботу и любовь, а голос порой был схож с мурлыканьем кошки. Такой плавный, легкий. Цвет глаз был весьма необычным: на первый взгляд они казались золотистыми, но в них проскальзывал оттенок зеленого. Тот самый, который и передался в полной мере дочери, наделяя ее яркими изумительными глазами. Неудивительно, что у таких родителей появились на свет не менее прекрасные дети. Златошейка тихо фыркнула себе под нос, не скрывая собственного пренебрежения: — Со всеми шлюхами успел повидаться, или резко ответственность проснулась, что как бы есть семья? — Чего ты сразу начинаешь? — тихо прорычал Звездоцап. — Когда в прошлый раз я это услышала, через три года в нашем доме появились младенцы от твоей любовницы, которая бросила их на пороге детского дома, — напомнила она. — Как их там… Коршун и Мотылинка? — Мы тогда собирались с тобой все равно разводиться. — Ах, вот оно что. Но до этого гулять два года по ком попало — это норма, значит? Имей ты на руках повестку в суд, я бы и слова тебе не сказала. Но мы были и до сих пор женаты! — Тебе никто не мешал подать на развод, — с ноткой недовольства ответил мужчина. — К тому моменту ты имела уже свое дело с оригинальной продукцией в парфюмерии, конечно, не без моей помощи, но все же. Дети бы ни в чем не нуждались. — Видимо, люблю тебя, раз дура такая. Простила измену и присматриваю за ее же детьми, — с некой обидой проговорила Златошейка, повернувшись спиной. — Спасибо, конечно, что отписал тот магазин на моё имя и попробовал возвести собственный бизнес опять с нуля, но это не покрывает твои грехи. Хоть что-то хорошее сделал. — С того момента прошло уже четыре года. И мне напомнить, что по началу за ними следили няни? Ты отказывалась их принимать. Я же и не настаивал. — Но все равно я не могу доверять тебе полностью. И пусть ты ездишь по работе, как я могу быть уверена, что ты не лжешь? — в ее голосе слышалось раздражение. — Ты нагло лгал мне три года. И до сих пор не заслужил доверия. — И с кем же мне изменять тебе? С моими работниками, которые все парни?! — выкрикнул Звездоцап, сжимая пальцы в кулак. — Все мы совершаем ошибки. — Но твои непростительны! — воскликнула в ответ Златошейка, резко обернувшись. — Ты предал не меня. Нет. Ты в первую очередь предал себя, когда позволил той… Уг-х… Той девушке лечь под себя. Когда тайно с ней виделся, когда лгал в глаза. Когда я ночами не спала из-за плача наших годовалых детей, а ты развлекался с ней! Чем же она была лучше? Я подарила тебе двух прекрасных детей, но тебе захотелось молодую, свободную, бездетную. И ещё хватало смелости целовать меня теми губами, которыми целовал её. Обнимать руками, которыми трогал её. Звездоцап не ответил. Он и сам прекрасно осознавал, что бросил жену в трудный для них обоих период после рождения детей. Частые ссоры и скандалы, подозрения — все это сыграло роль. И он отважился на измену. По началу легкие романы, а потом постоянный. Любовницу звали Саша. И кто бы мог подумать, что она будет скрывать собственную беременность, исчезая из жизни Звездоцапа под предлогом «Надоело, устала». Мужчина узнал о детях чисто случайно, через Пятнистую Звезду, которая была директором одного из детских домов. — Предупреждаю, Звездоцап. Очередная измена — и ты больше никогда не увидишь детей. Дважды дурой быть нельзя, — с этими словами Златошейка поднялась на второй этаж, желая поторопить Ежевику и Рыжинку. Звездоцап в ответ досадливо рыкнул, ударяя рукой в дверь. Та угрожающе скрипнула. После той встречи с Сашей он не раз задавался вопросом: как можно всю жизнь любить одного и того же человека? Ведь в любой этап жизни может появиться кто-то, кто сменит его, завладеет твоим вниманием, сердцем, разумом. Ты создаешь семью, полностью уверенный, что с этим человеком навсегда, как появляется на горизонте неожиданно тот, кто способен ее разрушить.