Не ешьте печеньки с пола

После долгого плавания, длившегося много дней и ночей, корабль Франции все же причалил к берегу. На свежую траву тут же повалился выжатый Франциск, выглядевший так, будто его не кормили неделю. Рядом благополучно приземлился Англия и удивленно уставился на живой труп. - Может тебе воды принести? - Н-нееет, еды... - из последних сил вымолвил Франц и уткнулся носом в землю. Артур глубоко вздохнул. - И зачем нужно было морить себя голодом все плавание? Вот Белоруссия спокойно ела мою стрепню и ничего, жива. - Наташу твоя гадость не берет, она переварит все, что хочешь, - буркнул Франц, и союзники потащились в ближайшую забегаловку. Утолив голод изрядным куском бифштекса, Бонфуа успокоился и вновь стал кокетливым и лучезарным. Не обращая внимания на слащавые речи Франциска, Артур тем временем рассматривал настенные карты, чтобы лучше сориентироваться на местности. К его английскому удивлению, чертежи слегка отличались от привычных, что не могло не насторожить Артура. Но он быстро отбросил свои мысли, так как ему пришлось вступить в один из тех споров с лягушатником, множество которых всегда было, есть и будет между ними. Выйдя, наконец, из кафешки, союзники обнаружили Белоруссию, явно готовую к бою, что было заметно по ее внешнему виду (даже не осмелюсь описывать ее вооружение). - Я отправила всех пассажиров в госпиталь, у них острое пищевое отравление, - отчеканила Наташа и кинула Артуру с Франциском по компасу. - Мы отправляемся. Странам предстоял поход в бескрайние леса Южной Америки, полные страшных опасностей и неведомых чудищ...погодите-ка, но ничего подобного там не было! Мало того: путешественникам показалось слишком холодно для южноамериканского климата, это их насторожило. Внезапно начавшийся снегопад совсем выбил из колеи путников, и они замерли на месте. - Это не Южная Америка, - еле вымолвил Англия, окаменев от ужаса. - Куда ты нас завез, чертов извращенец??? - Я здесь не при чем! - попытался оправдать себя француз, - меня даже к штурвалу не пустили, я ведь все плавание драил палубу! - Ну и что нам теперь делать? - невозмутимо спросила Наташа, потирая свой любимый нож. Вдруг на горизонте показалась фигура, которую, к несчастью, никто не заметил. Молодой парень, увидев путников, радостно бросился им навстречу, размахивая руками и крича. Но его никто не услышал. Как всегда. - Где же мы? - продолжал рассуждать Англия. - Ну же, Керкланд, вспоминай, ты ведь хорошо знаешь географию. Впрочем, это место кажется мне знакомым. Несчастный юноша скакал между путешественниками, пытаясь привлечь к себе внимание, но тщетно. - Погоди-ка, я тоже знаю это место! - загорелся Франция и глубоко задумался. Прямо перед его лицом замаячила рука незнакомца - попытка заявить о себе с грохотом провалилась. - К счастью, у меня есть карты, - гордо сказал Англия и, пошарив в рюкзаке, вынул небольшой альбом и раскрыл его. - Итак, судя по моим расчетам, мы сбились с курса в первый же день и взяли немного вправо...в итоге, учитывая погодные условия, мы... У союзников отвисла челюсть. Мгновенно они повернулись в сторону паренька, отчаянно скачущего перед ними. - КАНАДА??? * * * Италия сидел в кресле, свернувшись калачиком и усиленно над чем-то размышляя. Лицо его приобрело столь редкий мрачный оттенок, что означало: "меня что-то беспокоит!" или "паста кончилась, я не хочу обедать вюрстом". Венециано действительно мучила одна противная назойливая мысль, которая знакома всем, кто хоть раз испытывал неразделенную любовь. Ну или пытался прочитать "Войну и Мир". Эта мысль была сродни колокольному звону, звучащему прямо перед самым ухом и терзавшему барабанные перепонки. "Я сделаю это!". Такая простая, полная уверенности фраза, подкрепленная тонной неуверенности. Самая правильная фраза на свете. "Я сделаю это - я заставлю Россию полюбить меня!" - думал Италия. - "Вот только как...А, знаю! Мне не нужно пытаться подражать ему, надо походить на тех, кто ему нравится!" Загоревшись безумной идеей, Ита повеселел и встал, наконец, с кресла. Заметив радостного Варгаса, Германия, одетый в розовый фартук с рюшами (Италия был в такой депрессии, что готовить не мог), неуверенно спросил: - Ты уже в порядке? Я приготовил ужин. Знаю, что тебе не нравится моя стряпня... - Да что ты, Дойцу, я все с удовольствием съем, - беззаботно ответил Венециано и поскакал в комнату Литвы. Людвиг ошарашенно выронил сковородку.