Линька и кактусы

Так уж получилось, что все растения в доме Азирафаэля были кактусами. И он их очень любил. (ПРИМЕЧАНИЕ *Не то чтобы Азирафаэль изначально так уж обожал кактусы и исключительно кактусы, отдавая именно им предпочтение перед всеми иными видами и родами растений. Но что ему еще оставалось делать, если в его доме любая самая нежная и трепетная фиалка рано или поздно обрастала колючками, и чаще делала это рано, чем поздно?) (ПРИМЕЧАНИЕ **В редкие минуты не свойственного ангелам уныния Азирафаэль думал, что, наверное, сам во всем виноват и любит их как-то неправильно, и именно эта его неправильная любовь и заставляет их обрастать колючками. Как ни странно, был он в этом не так уж и не прав, хотя и не в том смысле, который предполагал.) Поливать суккуленты, к великому огорчению Азирафаэля, требовалось довольно редко, пропалывать или пересаживать еще реже, и потому ежедневный ангельский уход сводился к душевным разговорам с такими прекрасными растениями и робким намекам на то, как прекрасно бывает цвести прекрасной бурной весной. Или знойным прекрасным летом. Ну или прекрасной золотой осенью тоже ничуть не менее здорово это бывает. Ладно, зимой тоже очень даже ничего расцвести пышным цветом всем на радость и удивление. Ну или хотя бы другим каким почковательным способом размножиться, согласно великому напутствию Всевышнего, но все-таки лучше бы цветы, они ведь такие… Нет-нет, вы только не подумайте, не то чтобы Азирафаэль настаивал или, упаси Господь, другим каким способом ущемлял ваши законные кактусиные права и свободу самовыражения по части цветения, но… Но, может быть, вы все-таки в эту сторону немножечко подумаете, а? Хотя бы просто подумаете, это ведь вас ни к чему не обязывает, правда? (ПРИМЕЧАНИЕ *Пока что все окопавшиеся в его доме колючие недотроги стойко придерживались позиции чайлдфри, но Азирафаэль, как и любой правильный ангел, не терял надежды когда-нибудь все-таки наставить их на путь истинный.) Новый питомец внушал Азирафаэлю определенные сомнения. Еще раз тщательно осмотрев растение, Азирафаэль поджал губы, но опрыскиватель все-таки отставил: похоже, сегодня ни в поливе, ни в опрыскивании тут никто не нуждался. Да и завтра, наверное, тоже. И, возможно, еще месяца два, ну, может быть, полтора, если погода будет оставаться такой же жаркой и сухой. Он купил этот цветок только вчера. И мог бы поклясться своими крыльями, что вчера это была орхидея. Нежная, лилово-кремовая изящная львиноголовка с обрезанным почти под самый цветок стеблем, и вся такая трепетная, что Азирафаэль умилился и не смог пройти мимо. Он приобрел ее в киоске у станции метро, подчиняясь минутному душевному порыву (ну и лелея смутную надежду на то, что его кактусы наконец-то поймут, как должен выглядеть порядочный цветок, и если даже не усовестятся, то зацветут хотя бы из низменного чувства зависти и противоречия). Но надежда на положительный пример одиночки оказалась тщетной. Многочисленное серо-зеленое воинство по-прежнему стояло по полкам недрогнувшими рядами и ощетинивалось во все стороны воинственными копьями игл разнообразных размеров и форм, одинаково острых. А вот сам новичок претерпел ряд существенных изменений: его нежная изящная розово-сиреневая розетка сильно позеленела и словно бы начала сворачиваться обратно в бутон, сделавшись более мясистой и приобретя отчетливое кактусообразие. Кое-где даже успели образоваться тонкие белесые ворсинки, обещая в скором времени закаменеть в прочные острейшие шипы, сулящие много интересных и увлекательных переживаний любому, кто попытается познакомиться с их владельцем поближе. Колбочка с питательным раствором куда-то пропала, а вместо нее бывшая орхидея обзавелась маленьким горшочком с сухой каменистой почвой и крохотным блюдцем под ним (блюдце украшала неизменная трещина). (ПРИМЕЧАНИЕ *Коллектив еще раз убедительно подтвердил полное бессилие одиночки перед его многочисленной волей, перевоспитав и перекроив его по собственному образу и подобию. Что ж, коллектив в этом был подобен Богу и, наверное, тоже соответствовал Ее непостижимому плану. ПРИМЕЧАНИЕ **то же касается и трещины на блюдце: большинство кактусов, очевидно, свято уверены, что отсутствие трещины делает блюдце не подходящим под предназначенный для кактуса горшок, и по мере сил стремятся исправить этот недосмотр). Азирафаэль осторожно погладил кончиком пальца ворсинки, пока еще такие нежные и трогательные. Умилился их мягкости и повернул крохотный горшочек так, чтобы соседи не загораживали ему свет. Вечером надо будет включить дополнительные лампы, кактусы любят свет и жару и очень страдают от лондонского климата, бедняжки. Может, поэтому они такие колючие? Впрочем, Азирафаэль отлично знал, что кактусы при всей их внешней агрессивности были существами невероятно беззащитными и уязвимыми. Любое повреждение защитной оболочки, любая мельчайшая царапинка на кожице, каковую другой цветок и не заметил бы (в крайнем случае — сбросил бы поврежденный листик и все дела), грозила им иссыханием и смертью, если не вмешается добрая душа и не заклеит поврежденное место (Азирафаэль, конечно же, вмешивался и заклеивал — а потом заодно заклеивал и исколотые пальцы). Ну и скажите — как их можно было не любить, таких ершистых и таких трогательных в своей беспомощности со всеми своими «не-подходи» колючками? Конечно же, никак невозможно было их не любить — такими, какие они есть (ну или какими они становились то ли по собственной воле, то ли безропотно выполняя изначальный замысел Всевышнего, пути и замыслы которой, ну вы помните, да?). Ангелы должны любить все живое, вот Азирафаэль и любил их, лишь время от времени виновато посасывая исколотые до крови пальцы и робко напоминая, что колючки, конечно же, штуки весьма важные и очень прогрессивные, тут никто не спорит, но и помимо них в жизни есть немало прекрасного. Ну например… э-э-э… Цветы. А? Нет, нет, Азирафаэль ни на что не намекает, но все же… Как вы смотрите на цветы? Они ведь прекрасны, разве нет? (ПРИМЕЧАНИЕ *В подтверждение своих слов Азирафаэль даже распечатал множество ярких постеров с цветущими и счастливыми кактусами и развесил их по всем стенам, свободным от книжных и цветочных полок. Однако кактусы, если и поняли этот прозрачный намек, то ничем этого не выдали). *** Если бы Кроули спросили, в чем его основная проблема, он бы, наверное, не стал отвечать. Или ответил бы довольно язвительно, что таковых у него нет (особенно если бы спрашивал некий наглый тип с голубыми глазами и белыми крыльями). И соврал бы, как это и положено правильному демону. Он отлично знал свою проблему, основную и вечную. Более того: он был с ней знаком вот уже шесть тысяч лет. И звали эту проблему Азирафаэль. После Падения бывшим ангелам пришлось несладко, но почти все они как-то довольно быстро приспособились жить без Божественной Любви: в Аду этот вид энергии оказался недоступен вообще, да и на Земле ее почти что и не было, это вам не Небеса и даже не Эдем. Поначалу падших ломало, как лишенных дозы наркоманов (ПРИМЕЧАНИЕ *некоторые из них даже, по слухам, пытались покончить с собой, хотя и должны были понимать, что без воли на то Всевышнего ничего у них не получится). Потом все как-то привыкли, научились обходиться иными видами питательных энергий и даже гордиться этим. А Кроули повезло (или не повезло, это уж с какой стороны посмотреть): он встретил Азирафаэля. Азирафаэль был ангелом, но довольно нетипичным. Начнем с того, что ему нравилось работать на Земле. Нет, самому Кроули тоже нравилось, но тут-то как раз все понятно: Кроули был демоном, а Земля отличалась от Ада не только существенно более мягким климатом, но и тем, что на ней все же можно было отыскать отголоски Божественной Любви (и впитать их по-быстренькому, пока никто не видит, после чего на какое-то время становилось немного легче). Но Азирафаэль-то демоном не был! Он был ангелом, настоящим и вовсе не падшим небесным воином, то есть хоть и подсаженным на Божественную Любовь, как и все они, но и наполненным этой любовью по самые уши. Она из него просто-таки фонтаном била, эта любовь, а в Кроули оставалось еще слишком много от ангела, чтобы он смог не заметить и пройти мимо. И слишком много было уже от демона, чтобы он, заметив и не пройдя мимо, смог удержаться и не воспользоваться. Это была честная сделка, хоть и неоговоренная. Азирафаэль все равно ведь любил всех подряд, как и положено хорошему ангелу. А Кроули просто время от времени крутился рядом, незаметно получая свою порцию. Ну как незаметно… Ангел наверняка ведь был в курсе, что его немного обирают, не дурак же он! Но делал вид, что ничего не замечает. Значит, ему тоже шел с этой сделки какой-то гешефт, какие-то небесные бонусы, дополнительная энергия в нимб, галочка в отчет или плюсик в карму. Обоюдная выгода, кому от этого плохо? Просто бизнес, ничего личного. Кроули и сам бы не смог сказать, когда же это перестало быть правдой. Может быть, и с самого начала ею не было, и он просто врал самому себе. Как и положено правильному демону. Во всяком случае, случилось это задолго до отмененного в последний момент Армагеддона (ПРИМЕЧАНИЕ *хотя, наверное, было бы правильнее именовать неслучившийся Апокалипсис как-то иначе, ведь произошел — вернее, не произошел, — тот довольно далеко от долины реки Мегидо). К тому времени Кроули уже все про себя понимал, хотя это его и не радовало. А еще к тому времени он уже терял Азирафаэля (вернее, думал, что потерял, бесповоротно и навсегда). И это ощущение ему не понравилось. Очень. И ломка из-за потери источника Божественной Любви тут была совершенно ни при чем, поскольку ощущение это оказалось намного хуже любой ломки. Так что сейчас Кроули отлично знал, чего он хочет (а главное — чего он не хочет). И хотя совершенно не представлял, как сумеет добиться желаемого (и избежать нежеланного), но был готов приложить к этому все усилия. Впрочем, он уже их прикладывал, ибо нежелаемое подступило слишком близко: именно сейчас опасность навсегда потерять Азирафаэля была как никогда высока. И, как всегда, абсолютно не вовремя… У Кроули начиналась линька.