***
В гнезде суета. Мама и папа мечутся из стороны в сторону, а я просто стою и ничего не понимаю. — Мама, папа, что происходит? — спрашиваю я. — Скоро у тебя появится брат или сестра, — ответила мама. — Как здорово! Я хочу сестру! — Милый, это невозможно предугадать… И тут в дупле раздался треск. Довольно громкий для чуткого уха сипухи. Мы все столпились у яйца. Маленькая дырочка становилась больше и больше. Странная штука вылезла из-под скорлупы, это заставило меня удивиться. — Мама, что это? — прошептал я. — Ничего страшного, Калиак, это яйцевой зуб. С помощью него малыши проклевывают путь в наш мир. — В наш мир? — Да, Калиак. Я внимательно смотрел то на яйцо, то на родителей, то на нашу домашнюю змею. У всех на лицах застыло удивление. Все стояли заворожённо, второй треск — и яйцо раскололось надвое, а из него вывалился птенец. Сам он лысый, голова была в какой-то штуке. Меня переполняли разные чувства. Чувства радости и отторжения, любопытства и любви к этому малышу. — Это девочка, — выдохнула мать. — Как мы её назовем? —поинтересовался отец. — Эмили! Мы назовём её Эмили! — Как скажешь, дорогая. Я аккуратно подошёл к дрожащему тельцу. Её глазки были слегка приоткрыты. Мать тихо подошла к ней и села к дочери, обнимая и согревая своим крылом. С этого момента я понял одно — теперь я буду охранять её день и ночь, чтобы с моей сестричкой ничего не случилось…***
«Опять сон, опять он! Ну почему он меня так преследует? Почему я вижу сны именно о семье?» Я услышал тихие шаги и понял, что это идёт наседка. Прислушавшись, я понял, что она идёт не одна. Я тут же притворился спящим. Кэлони зашла в дупло, рядом с ней шла Ниарин. — Мой малыш ещё спит, — мило проворковала полярная сова. Наседка слегка подтолкнула черную сипуху к гнёздышку. Та, завидев меня, обрадовалась и полезла в гнездо. Я притворно начал просыпаться, жмуря глаза. — Ниарин? — Привет, Калиак. — Ой, я так счастлива, что мой малыш рад, — приторно-милым голосом сказала наседка, — вобудьте вдвоем, а я поговорю с важными совами. — Хорошо, мисс Кэлони — хором ответили мы. — И да… Называйте меня Тётушка, хорошо? — Хорошо. — Вот и отлично, мои сладенькие. Вы тут сидите, не шалите. Полярная сова ушла, и мы остались одни. Я с облегчением вздохнул и повернулся к чёрной сипухе. — Ты как к ней подкатила? — Ну, знаешь ли, у сипух всегда есть хитрости, — проговорила Ниарин, — и тебя не тошнит от её сюсюканий? — Ну, конечно, неприятно… — ЭТО ОТВРАТИТЕЛЬНО! Мы ей не её птенцы, кем она себя возомнила? Нашей мамой? — перебила меня подруга. — Тьфу, енотий помет, что за мерзостная сова? — Ты только что выругалась? — удивился я. — Ну, мне не нравится тот филин, что говорит нам спать под луной. — А знаешь что? Давай посмотрим на битву за главенство? — Что? — Ну, та черная сипуха, что тебя похитил, бросил вызов главарю. — А нас не заметят? Кэлони может вернуться! — Не волнуйся, она полетела сплетни собирать, а не разговаривать с кем-то важным, я сама видела, как она пьет забродивший морошковый сок и болтает со всеми. — Ладно. Мы тихо выбрались из гнезда. Я просто восхищался этой черной сипухой. Она была всегда умной и красивой, а я? Сущий слабак, урод с этим дурацким шрамом. Мы шли по коридорам и, наконец, сели в расщелине и стали смотреть битву. Нам повезло, мы пришли как раз к началу. Бойцы еще стояли по разные стороны площадки, вокруг которой собралось много сов. Нам повезло, что расщелина находилась намного выше, и вид у нас был хороший. Мы же совы, далеко глядим… Казалось, совы выше и сильнее Калируса, стоит только поискать. Но главарь был просто огроменным рыбным филином, без одного «уха» и весь в шрамах. — Вижу, храбрости тебе не занимать, — хриплым голосом приветствовал своего противника главарь. — Думаешь запугать меня? Знаешь же, что я не отступлюсь. — И в мыслях не было. Просто, боюсь, ты не успеешь насладиться боем. Я слишком быстро тебя прикончу. — Мечтай дальше, лапочка. Пока ты тут отсиживался, я вот этим, — Калирус поднял одну лапу и сжал её, — разрывал в клочья сильнейших сов. Раньше у тебя были бы шансы, сейчас ты просто труп. — Говори что хочешь, это тебя не спасет. Я бы обесчестил себя, если бы не согласился на дуэль. И потерял бы всякое уважение к себе, если бы не прикончил тебя быстро в первую минуту битвы. — Козёл… — прошипел мой похититель и кинулся на филина. Они сцепились в один большой клубок из перьев, который носился по площадке с неистовой скоростью. И в этом клубке невозможно было различить ни сипуху, ни рыбного филина — только перья, вскрики и брызги крови. Кажется, главарь, на мгновение вырвался и хлестнул Калируса своим огромным крылом. Но тот воспользовался ситуацией и вцепился в его крыло клювом и не выпускал. Рыбный филин пытался вырваться, но с каждым взмахом крыла, клюв сипухи все глубже и глубже впивался в плоть главаря. Филин нанёс удар своей когтистой лапой прямо в живот Калируса. Кровь начала капать на зазубренные когти и пол. Но чёрная сипуха не прекращал свою атаку. Он продолжал держать крыло, уже дошёл до полых костей своего противника. Так же он отодрал лапу вожака от себя и размахивал когтями, слегка подлетая вверх. Зал пронзил душераздирающий крик, крыло было вывихнуто. Рыбный филин начал пятится назад. При виде этого у Калируса в глазах мелькнул злобный огонёк. Он кинулся вперед, когти оказались в глотке, а противник захрипел, но был ещё жив. Сипуху, видно, не устраивал такой конец, он дёрнулся вбок, и крыло филина осталось у него в клюве. Кровь почти фонтаном брызгала из побеждённой совы. филин погиб, а Калирус тяжело дышал. Толпа замерла от увиденного. Мы с Ниарин разучились моргать и разинули клювы так, как даже не знали, что можем разинуть. — Ну что ж. Теперь, выходит, я вожак? — с усталой хрипотой в голосе спросил, как будто у судьбы Калирус, бросив крыло бывшего главаря куда-то в сторону. Я стоял завороженно. Меня переполняли чувства удивления и страха. Не знаю, что меня потянуло, но я невольно шагнул вперед. И это была моя серьезная ошибка. Внезапно, там, где я стоял, обвалилась пара камней, и я стал падать. Сперва, я услышал, как громко упали эти странные камни, и понял, что если не попробую хоть как-то приземлиться, то разобьюсь насмерть. Я отчаянно захлопал крыльями, как в первый раз, когда пытался сбежать, но ничего не выходило. Я уже приготовился умирать, я чувствовал, как приближаюсь к земле и уже даже закрыл глаза, чтобы не видеть смерть, но внезапно я почувствовал чьи-то когти. Я понимал, что это одновременно хорошо, так как я спасён и не разбился, но с другой стороны, я понял, что влип. И причём серьёзно влип. — Ты что удумал?! — рявкнула на меня сипуха. — Страх потерял?! А?! — Я… Я… — Что «я»?! Отвечай! — Я хотел посмотреть на бой… — На бой он хотел посмотреть, — с сарказмом сказал Калирус. — Ну-ну, я покажу тебе бой, такой бой, что мало не покажется. Черная сипуха резко прижала меня к полу. Сердце прыгало. Я просто не понимал, что происходит. Казалось, что мой позвоночник сломается на две части, а желудок вместе с сердцем выпрыгнут от страха. Я уже закрыл глаза, чтобы не видеть, что со мной произойдет, но тут эхом раздался тонкий голос, и я медленно открыл глаза. — Не трогайте его! — Что? — вырвалось из горла Калируса. — Я сказала, не трогайте его, — уже громче послышался тот же голос. — Ниарин, не надо! — крикнул я. — Ты её знаешь? — переключился на меня Калирус и тут же поднял голову. — Дорогая публика, сегодня у нас веселенькая ночка. Мы сегодня прибили не только этого «вожака» или как там его, но ещё и разберёмся с наглыми совятами! «Отлично, я хотя бы меньше мучиться буду» — Принести её. — Ниарин, беги! — крикнул я во всю глотку. — А ты! — уже обращаясь ко мне, прошипела черная сипуха. — Я с тобой еще разберусь, но сначала прибью твою подружку. Здорово, правда? И на бой посмотрел и более-менее пожить успел. «Ага, очень, так чего ждешь, убей меня первым, а не её! Зачем перед смертью травить душу, когда можно просто убить одним махом?! Я же глупый совенок, трус, настоящий трус, а не сова, которая даже и сбежать ценой собственной жизни не смогла». — Давай…покончим с этим, — тихо сказал я. — Что?! — Я говорю, давай покончим с этим. Просто убей меня, не трави напоследок! — Ты в этом уверен? — Абсолютно. Я не боюсь смерти. Я знаю, что она нам и не друг, и не враг. Так что просто убей меня. — Как скажешь, совёнок, — прошипел он. Я тихо закрыл глаза. Я знал, что смерть уже близко, и она таится в когтях и клюве Калируса. И вот, казалось, что это мои последние секунды, но тут… — Калирус, не смей обидеть или убить этих совят! — прогремел голос в зале. — Матушка? А ты что тут делаешь? «Матушка?! Она была его…наседкой?! Да куда этот мир катится?! Сначала ждешь своей смерти, а тут приходит эта полярная сова и спасает нас! Да что ты будешь делать! Почему мне нельзя умереть?!» — Калирус, отпусти их! Это твои брат и сестра! «В смысле?!» — Но… — Никаких НО! — Ладно… Черная сипуха разжала когти, и тяга на спину прекратилась. Я уже смог свободно дышать и, собравшись с силами, побежал к наседке. — Ты уверена, что ЭТОТ твой? — Да, Калирус, и не смей больше обижать этих невинных ангелочков! — Хорошо, Кэлони. — Вот и отлично. Идёмте, дети. Я был просто переполнен радостью, что эта наседка пришла. За эту ночь мне было предостаточно приключений. И поэтому возражать ей я не стал. Когда мы пришли в «дупло», я уселся на свое место. «Тетушка» навыщипывала пуха. Я не понимал, как взрослые это делают, ведь это же больно и неприятно. Ниарин села возле меня, и мы оба так и уснули. Мы спали, согревая друг другу бока. Вот так вот необычно прошла наша ночь.***
На следующую ночь мы с Ниарин пошли на прогулку. Мы гуляли на восточной башне, под яркой луной, изображая битву Ночных Стражей и Чистых. Я играл роль Ночного Стража, а Ниарин — Чистого. — Ха, попался! —воскликнула Ниарин и набросилась на меня. — Вот ещё! Мы весело играли, стук палок звонко звучал. Ниарин снова набросилась на меня, нагло встала и начала щекотать. — Ниарин, не надо, я боюсь щекотки! — сквозь смех сказал я. — Да ну! А я думала, мальчики ничего не боятся. — Нет, боятся, как и девочки. — Что-о-о?! Ну держись! Только Ниарин собралась меня с новой силой щекотать, как мы услышали крик тревоги: — Ночные Стражи тут! Стражи тут! — Ой-ой… — выпалил я. — Что «ой-ой»?! Круто же! — Ага, круто… Ты в курсе, что нас они тоже могут прибить? — Точно… — Давай затаимся здесь? — уже шёпотом сказал я. — Давай… Мы тихо сели и стали наблюдать за битвой. Большой отряд Ночных Стражей летел прямиком на замок. У них были блестящие шлемы и остро заточенные боевые когти. На них вылетел некрупный отряд Чистых во главе с Калирусом. Ночных Стражей возглавлял Сорен — король Га’Хуула. Совы сошлись в бою. Летели искры от столкновений боевых когтей и шлемов. На фоне огромной белоснежной луны сияла кровь. Боевой мохноногий сыч Мартин превосходил в скорости всех сов Чистых, вместе взятых. Он рассекал плоть Чистых с бешеной скоростью так, что кровь разлеталась веером. Казалось, что у Стража вместо когтей — ленты из крови, с которыми он танцует в бешеном танце смерти. К Чистым подоспело подкрепление из замка. Один из Стражей начал падать, а из его груди хлестала кровь. Со временем всё небо превратилось в кроваво-перьевое месиво. — Стражи, отступаем! — прокричал возглавлявший патруль Сорен. — Вот и проваливайте, Ночные Трусы! — рявкнул Калирус. Стражи начали улетать, боясь новых потерь. Сорен не хотел, чтобы умерло много сов. Я молча смотрел на улетающих сов. Глаза Ниарин блестели и неотрывно следили за дерущимися. Неожиданно взгляд короля упал на нас. Я не знал, что у него на уме, но он полетел к нам. Сорен всё приближался, и я начал понимать, что мои крылья каменеют. — Я должна с ним поговорить! — крикнула Ниарин. — Нет, мы должны улетать! — перекрикивал ее я. — Он мог посчитать нас воинами в засаде. — Ладно, но если он хотел сказать нам что-то важное, я тебе устрою! Ниарин первая сорвалась с места и полетела прочь от сипухи. Мои крылья не сразу расправились, но я всё же смог взлететь. Я удивился подругой, как она в такую опасность может лететь так тихо, не повзрослев полностью. Я же шумел громче всех мокрогузок, а мой желудок бешено содрогался. «Лес! Там я смогу укрыться». Я начал петлять из стороны в сторону, от дерева к дереву, и это ради того, чтобы запутать Сорена. Обернув голову, я уже не видел короля Га’Хуула, но врезался в дерево. Меня швыряло из стороны в сторону ветками. Я никак не мог взлететь и тут… Я почувствовал резкую боль в правом крыле. Во время падения я неудачно врезался в ветку. Наконец я упал на землю. По видимости, я упал на мягкий мох, что, кстати, и помогло мне не разбиться. Стоило мне хоть как-то пошевелить крылом, как оно начинало до ужаса болеть. Я понимал, что я вряд ли выживу с раненым крылом, потому что кругом ходят хищники: еноты, лисы, горностаи, росомахи, и все они желают съесть тебя, вкусив нежное мясо совенка, а затем обглодать твои кости. В глазах было мутно. Я не понимал, что происходит со мной. То ли это от падения, то ли это из-за боли в правом крыле. Стараясь не сдаваться, я попробовал встать. Лапы сами по себе дрожали, а желудок словно вывернуло наизнанку. Я упал. Сил совсем не оставалось. Глаза слипались, и я заснул на том же месте, где и упал…