Феникс (издано)

*** Саске Ручей журчал весело. Сейчас. Месяц назад. Год назад. Пять лет. Здешняя вода всю его сознательную жизнь текла в радующую глаз чашу из камня с красными прожилками, обработанными под утонченные всполохи огня. Фуиндзюцу поддерживало температуру воды неизменной, повышая ее сопротивляемость испарению посредством Катон, высвобождению стихии огня. Ручей так и будет продолжать весело журчать десятилетиями, повинуясь воле создавшего его человека, пока разрушительная рука другого человека, животное или время не изменят заведенный порядок. Красота для любования кощунственно накрылась пеной бытовых нужд. Саске вздрогнул от холода - огонь в его крови оказался слабее силы печатей фуиндзюцу древних мастеров, мороз пробрал до костей. Он это предчувствовал и заранее приготовился, шагая в чашу с ледяной водой и ныряя в обжигающий холод, чтобы побыстрее намочиться и начать согреваться с мочалкой в руках. Его учили принимать душ ежедневно, но сейчас во всем квартале водопровод не работал - мальчику пришлось удовлетворять насущную потребность, устраивая святотатство в саду камней в единственном источнике природного происхождения, единственном источнике питьевой воды на весь квартал Учиха. С трудом вскочив в самом центре скользкой чаши с не доходящей ему даже до пояса ледяной водой, окоченевший мальчик кое-как вывалился из нее, дрожащей рукой схватил заранее приготовленную мочалку и начал остервенело растираться, распространяя сливовый запах огрызка мыла, оставшегося в прилегающей к его комнате уборной. Стояло пасмурное утро, света хватало для нужд мальчика. За ночь Саске освежил память и мог теперь с закрытыми глазами попасть в любое место своего квартала, исключая запертые или спрятанные помещения. За ночь он переродился, заново прожив все свои восемь с хвостиком лет. Вчерашние поступки казались ему мелкими, детскими. Для нынешнего Саске уже нет разницы в том, как его величают другие - он действительно еще мальчик, отроком станет после поступления в академию. Подросток и юноша, взрослый, старик – этапы взросления тела, видимые другими невооруженным взглядом. Сам себя он сейчас считал несмышленым мальчиком-неумехой, но никак не сиротой, как могло бы показаться наблюдателям. Внутри был некто близкий и согревающий. Натертое и мыльное тело второе окунание пережило менее болезненно, а после выпрыгивания и растирания полотенцем Саске обрел легкость и бодрость с пламенным очагом внутри. Натянув короткие спортивные шорты, спрятав в плетеную корзинку с крышкой банные принадлежности, по пути назад повесив на одну из перекладин полотенце и с трудом заставив себя расчесаться, Саске босиком побежал по террасам накрепко засевшего в голове сада. Кривился, цикал, шипел, но упрямо бежал по мелким камешкам, чередуя ускорения с трусцой. Утренняя прохлада в лицо раздувает огонь внутри него – с этой установкой он грелся и одновременно освобождался от охочего до него роя мыслей и чувств, отправляемых во внутреннюю топку. Паренек, петляя, за час оббежал всю нежилую часть квартала, весь юг от центральной аллеи за исключением полигона. -- Плохо, я медленный, - констатировал он про себя, возвратившись в комнату после водной инсталляции, где после пробежки помыл ноги и одел сандалии, предварительно кое-как выстирав испачканную ягодами пару футболка-шорты. -- И глупый, - раздалось в тон. -- Здравствуй, Солеан, - вздохнув. Тяжесть навалилась на плечи, пытаясь согнуть, но он не увильнул прочь. – В чем моя глупость? – Собранно, приготовившись внимать. -- Здравствуй, Саске. Из времени, за которое ты оббежал юг, без учета длины маршрута передвижения нельзя судить о скорости. Есть вариант, в котором ты бы оббежал те же дорожки и проулки, но в другом порядке и на треть меньше времени затратил бы при той же скорости бега. Скажи, Саске, как ты теперь видишь наше общение? Он целый месяц личного времени потратил на формулировку ответа на схожий вопрос, только убедившись в отсутствии сомнений, Саске перешел в утро тринадцатого сентября. Подпиравший опорный столб, к которому примыкала раздвижная панель двери в его комнату, отлип от него и сел в плетеное кресло у окна. -- Вопрос ведь был в другом, да? – Спокойно, как бы примиряясь. Он изменился внутренне, стал сильнее и закаленнее. -- Тебе решать, - пожимая невидимыми плечами. -- Ты мой отец, Солеан, - с интересом вслушиваясь внутрь себя. - Для сэнсэя слишком близко к душе, для приемного отца слишком близко к крови. Разве ты сам считаешь иначе? – Затаив дыхание, задавая наиважнейший, сакральный вопрос, волновавший его. -- По человеческим меркам ты почти прав, Саске, а в моем видении я и ты смотримся, как котенок и головастик. Быть может, добавим к отцу индекс второй, а, сын? -- Добавим! – Согласился взволновавшийся Саске, у которого упала гора с плеч. Действительно ведь, второй, и чем он думал? – А сравнение котенок и головастик не только из-за… размеров, да? -- У них разные классы, млекопитающее и земноводное. Коты и лягушки не скрещиваются и вообще у них разная среда обитания, пищевые пристрастия, интересы, - лохматя чубик. Саске сперва удивился, а потом понял, что произошло, и наконец-то смог расслабиться, ощутить себя Дома. Не зря он увидел себя со стороны от лица Солеана, некая аура должна была объяснить это явление. Саске понимал и не чурался предстоящей работы с длительными изнуряющими упражнениями. Он смог отпустить всех убитых и обрести дом на месте руин прежнего. Теперь его не пугало обилие вещей из прошлого, наоборот! Они ведь все очищены от крови. Это память о всем том хорошем, что с ним происхдило. -- Ты переделаешь герб на остальных вещах? – Переходя к насущной проблеме. -- Переделал, - послышался ответ. И почувствовался – колебание чакры мимо не прошло, как и в случае с ветерком, повторно взлохматившим. Саске остался серьезным, внешне. Теперь у него три одинаковых комплекта: один сох, два в шкафу. Внутренне он обрадовался, что смог в зародыше подавить желание вскочить и немедленно переодеться. Поднявшись по-взрослому, спокойно подошел к шкафу и расчетливо скупыми движениями оделся в любимое. Еще перед купанием он смог совершенно без стеснения посетить кабинку на улице – за ночь он совершенно смирился с сожителем, видящим его, как облупленного, от которого ему абсолютно ничего не утаить. Очень много месяцев субъективного времени это обстоятельство его пугало и угнетало, теперь он рад ему и ценит, несмотря на зримые недостатки. -- А в чем твои интересы? – Идя завтракать грушами, ревенем и помидорами из теплиц. -- Глобальные цели вырасти и вернуться домой, а интересы переплетены с текущими целями - они состоят в совместном возрождении клана Учиха и нашем росте. -- Нашем… - покатал теплую мысль Саске. Он теперь мог мыслить и чувствовать быстро, на уровне мыслеречи, тело просто не успевало реагировать, оставаясь невозмутимо спокойным, навевая сумрачное впечатление – Саске подмигнул зеркалу, на миг стряхивая унылый вид. Жизнь стремительно налаживалась! -- Не спеши. В налаживании нуждаются многие аспекты, и чтобы жизнь вошла в колею, нам обоим надо хорошенько постараться. -- А чем ты занимаешься? – Провокационно задал провокационный вопрос Саске. Он плохо понимал суть бытия Солеана, не представлял подробности его существования. Он сблизился с незнакомцем и понимал причину такого своего желания - пришла пора навести справки о втором отце. -- Бездельничаю, - огорошил он Саске и весело рассмеялся бубенцами. – Проявляю любознательность и наслаждаюсь окружающими видами - красивый дом, очень. Стою и заедаю помидор очищенным стеблем ревеня – кисло и полезно. Часть меня всегда занимается тем же, что и ты, другая всегда контролирует окрестности, доступными средствами выявляя опасности – через меня ты ощутишь факт ее возникновения и степень угрозы. Распознавать и реагировать на опасности шиноби учатся всю жизнь, по мере взросления больше вкладываясь в умение вовсе избегать появления угроз для себя и своих близких. -- Мда! И как я тебя буду терпеть всю жизнь? -- А представь, мне каково будет? Оба посмеялись. Один облегченно, второй ободряюще. -- Я понял твои послания, отец, - начал Саске, поев и медленно шагая к Воротам Учиха. На осмысление он потратил много месяцев личного времени. – Итачи поступил так из любви ко мне и деревне. Гендзюцу наложил для защиты меня от взрослых злопыхателей Конохи (намекая на Данзо, реально тогда пыхтящего, и Хирузена, пыхтящего трубкой по жизни). Клан что-то злоумышлял против деревни, Итачи узнал об этом и совершил предательство, разрушив судьбы наименьшего из возможных числа жителей деревни и сохранив то, что любил... Предательство во имя мира. Мир шиноби жесток и безжалостен. Скажи, Солеан, я правильно понимаю, что клан Учиха возомнил себя самым сильным в деревне и поплатился за это? -- Речь не ребенка, но мужа. Да. Полагаю, клан Учиха действительно являлся сильнейшим кланом на деревне, но по сравнению со всей остальной Конохой и некими организациями внутри нее оказался слаб, верховодящие кланом просчитались. Клан Учиха погубила гордость, приведшая к отсутствию союзников и раздутому самомнению. Как ты теперь относишься к Итачи? -- Он не захотел обременять себя возней со мной, - мысленно всхлипнув. Тени набежали на лицо. – Этим он предал свою любовь ко мне, значит, его предательству совсем нет оправданья! Он должен умереть, поняв это… О его детях клан позаботится, всех найду… -- С ребенком нельзя скрыться, Саске. Шиноби его уровня способен затеряться в одиночку. Оставив тебя здесь, Итачи практически гарантировал возрождение клана – деревня с тебя будет пылинки сдувать, до первого ребенка мужского пола. Подозреваю, властьпридержащие специально спровоцировали выгодную для себя ситуацию, а у Итачи не достало ума или смелости по-тихому или вовремя свалить из деревни и клана, лишив тех и других оружия в его лице, точнее глазах. -- Тогда… я плохо понимаю… объясни, пожалуйста, - слезно попросил Саске. В голове вновь воцарился сумбур. Он еле сдерживался. -- Играй приготовленную для тебя роль осиротевшего, поставившего себе целю возродить клан и убить брата-предателя. Мы вместе выясним запутанную правду, а рубить с плеча всегда успеется. У меня, появившегося после всего случившегося, свои понятия и ценности, советовать прощать Итачи или нет я не буду, это твое и только твое бремя, Саске. Паренек повесил нос. Итачи остался вопросом, отравляющим налаживающуюся жизнь предательским взглядом из прошлого. Честно, о прощении Саске ни разу не задумывался, ему такое просто в голову не пришло! Радужное настроение испарилось, но сработавший план ожидаемого облегченья и уверенности не принес. Учиха-дзин осознавал необходимость скрывать свою силу и юлить в разговорах, ему удалось различить поощряющую гордость и возросшее уважение к себе со стороны Солеана, оценившего план по приведению себя в сумрачный вид перед выходом за границу квартала. Саске даже запнулся правдоподобно, когда увидел новоявленную кучку мусора и виднеющуюся почту. -- Правильно, притворись валенком и сделай морду кирпичом, отвечая на вопросы взрослых, - лукаво. Догадываясь, что за послание его там ждет, Саске решил проигнорировать почту, придумав объяснение. -- Это значит, мое заготовки никудышны, да? – Выравнивая шаг. -- Ага, не катят. Саске мученически вздохнул. Опять этот дурашливый тон! А вопрос-то не на пятак рьё! Уже не говоря про какой-то валенок. Рассуждения о непонятном объекте и сопутствующих вещах перемежались с хмыками, куда ж без них! Зато да, стало чуток легче. Мощеная улица встретила паренька пустотой и ноктюрном ветра на флейтах водосточных труб. Когда-то оживленная ныне была мертва, выходящие на нее окна соседних домов наглухо забиты ставнями, а не распахнуты в приветствии утра и спешащих по делам прохожих. Хмурый вид Саске вспугнул первого прохожего так, что тот шарахнулся от него, открыв дверь, из которой только что вышел, в обратную сторону. На повернувшемся вперед лице прибавилось туч, а руки сами нащупали кунаи на бедре и в подсумке за поясом. Стоило Саске поднять на жалостливое лицо свой задумчиво-тяжелый взгляд, как дородные дамы тут же бледнели. Встречные шиноби, коли им не удавалось вовремя свалить с пути, предпочитали смотреть виновато в спину или бок, реже злобно, торжествующе – равнодушные отсутствовали. Саске понимал, какая атмосфера подавленности окружает его, он был не готов выслушивать соболезнования, любые. Где все они находились, когда клан Учиха резали?! Почему допустили?! Ненависть по мере приближения к центру обретала взаимность. Ради мира среди всех этих упитанных, всклокоченных, крикливых и кичливых трусов, прячущих взгляд при его появлении, уничтожен его клан?! -- Клан жив, пока жив хоть один его представитель, - назидательно прозвучало в голове. Накручивающий себя Саске с трудом смог унять желание убивать и тем самым снизить исходящий поток яки, проводить который помогали два зажатых куная – маленькая уловка, подсказанная сэнсэем. Он действительно плохо представлял себе тех, ради кого Итачи совершил свое кошмарное предательство, прерывающиеся разговоры и шепотки за спиной отнюдь не способствовали пониманию, за что? Почему? Ради кого?! Его клан вообще мало любили – обострившийся слух доносил вздохи облегчения и сетования на упавший престиж Конохи, устроившей резню накануне экзамена на чюнинов. Столько убытков, столько почтенных гостей съехало, такие потери выручки! В целом к проходящему мимо Саске отношение окружающих откровенно злобным не являлось, но положительную картину смазывали черные мазки. Когда-то гулял с родителями в выказываемом прохожими почтении и уважении, но после повторного проживания разглядел в основном лебезение, вот и смотрел сейчас на всех волчонком с воинственно торчащим хвостиком на макушке. -- Хех! Весь пыл сбил плащик, мазнувший мокрой от уличной грязи у торгового квартала кромкой по носу – какая-то девица с такими же, как у него, волосами пронеслась мимо, совершенно не заметив и вдобавок обдав яростным негодованием. Саске насуплено утер нос рукой с кунаем, уперев в удаляющуюся спину прожигающий взгляд. Плащ вдруг внезапно обвис, а девушка обернулась. - Ух! Какой чумазый шкет, - зловеще улыбнулась, облизнувшись. – Тебя не учили уступать дорогу старшим? – Суживая глаза. - Итачи убьет тебя одним левым глазом, а я убью Итачи, - мрачно вынес вердикт Саске. Он вовсе не чумазый! Нос она сама ему испачкала, назло. Это его женское круглолицее подобие опротивило Саске с первого же облизывания. Вот, еще и левый глаз у нее задергался, будто мало ему облизываний! Он совершенно не видел причин того, почему Солеан еле сдерживается от хохота. - Пфф! – громко фыркнула девица и умчалась вперед еще быстрее, хлопнув на прощанье плащом, брызги с которого попали пареньку на щеки. - Гн! – засопел Саске, вынужденно вытираясь нарукавником, отчего тот потерял свою радующую глаз чистоту. До банка «Ичирэ и Ко» он прошагал быстро и целеустремленно, разрезая утреннюю толпу, как кунай воду – без яки на него почти не обращали внимания. - Я хочу получить свои деньги, - заявил Саске клерку, когда подошла его очередь, что случилось сразу после третьего клиента, когда Саске обозрел остальных четырех перед ним стоящих с мыслями, а не легче ли убить, чем ждать? И что, что при этом он невзначай добавил: «Итачи не стоял в очередях. Он сильный. Чтобы тоже стать сильным, надо ли убивать очереди, в которых он не стоял?» Убийственная детская логика сразила ожидающих наповал. - Младший клерк Ичирэ Тонгиру. Чем могу быть полезен юноше? – Повесив дежурную улыбку. Про дежурную это мысли Солеана. За признанием его идей никчемными, Саске прислушивался к сэнсэйевским, сколь бы глупыми они не были на его скромный взгляд. Сэнсэй большой, ему видней. Лично ему это слащаво-прилизанное лицо оскорбительно указывало на вновь растрепавшиеся волосы, и потому не нравилось. - Мне нужны мои рьё на оружие и взрыв-печати, - заявил чумазый паренек. Пусть смысл роли частью терялся, но сложить потребность в деньгах и стремление стать сильным он смог без особого напряга. - Представьтесь, пожалуйста, - невозмутимо вежливо. - Учиха Саске. - Руку следует держать на сканере, уважаемый. Повторите, пожалуйста. Сдвинув брови, он потянулся и выполнил требуемое, смотря на плиту с фуиндзюцу как на врага народа – высока и неудобна, хоть бы ступеньку сделали! - Сколько будете снимать? – Беся предельной вежливостью. Раньше бы Саске как-то отреагировал иначе, чем равнодушие. Он и реагировал, только внутри себя. Эмоции растворялись раньше, чем успевали показаться наружу. - А на чакропроводящие сюрикэны ста тыщь хватит или надо мильён? – Клерк невозмутимо моргнул и двинул ушами. - На вашем счете, Учиха Саске, на сегодняшний день всего двадцать девять тысяч семьсот пятьдесят рьё. - Да-а-а? – Он действительно удивился, точному совпадению прогноза Солеана. В памяти остался фрагмент раннего детства, когда приходили важные господа и кололи пальчик с прикладыванием его ручонки к печати. Бан-ки-ры. Клан Ичирэ, имунны к гендзюцу, специализируются на идентификации личности и клановой принадлежности. Во время этой ночи он привел в соответствие запомненные в младенчестве звуки со словами. – Тогда остальное дайте со счета Итачи, я все равно его убью! - Депозит нукенина переходит клану… - выдал чуть поморщившийся прилизанный. - Не парьте мне мозги! Я последний из клана Учиха, - мрачно, - значит глава, где мои рьё? – Грозно, стоя на цыпочках. - Двадцать девять тысяч семьсот пятьдесят рьё, закрываем депозит? - Привычно отфутболивая циничной вежливостью. - Гн! – Торчмя стоящий хвостик на макушке яростно заострился. -- Ну и? Мы так ни рьё и не получили, - обвинительно. -- Да пребудет с тобой сила, мой юный падаван! Не горячись. -- Гррр! -- Иди в базарную толпу и причитающе бубни… -- Э-э-э… -- Повторяй, грю, за мной, бестолочь! -- Сам такой, валенок! – Сымпровизировал Саске, так и не зная, с чем или кем сравнил, но о сути примерно догадываясь. Саске чувствовал себя полным идиотом, но старательно прикидывался убитым горем и ворчал вслух. «Жульё, кругом обманщики и воры, наживающиеся на смерти! Это Ичирэ науськали Итачи. Убью Итачи, потом всех бесчестных Ичирэ. Банкиры специально вырезали мой клан, чтобы захапать богатства всех Учих. Позарились на чужое, воры и убийцы Ичирэ! Убью Итачи и потом этого Тонгиру! Фу, еще пачкаться придется о его жирную немытую башку, бе, Итачи сильный, но я убью Итачи, а на Тонгиру сперва одену мешок, а потом срублю голову и не запачкаюсь! Верно! М-меррззкие мародеры, наживающиеся на мертвецах, ууу, все деньги гррязные у Ичиррэ, сам все з-заработаю, ни рьё кровавых денег не возьму, будь все банкиры пр-рокляты! Убью Итачи, убью заказчиков Ичирэ и буду клан восстанавливать. Всех предателей ненавижу!» Так и шел мальчуган, мрачно зыркая на лавки и непрерывным ворчанием изумляя прохожих, причем, сам толком не понимая, что и для чего бубнит, за что раньше его бы сурово отчитали. Поначалу так и ходил. Но по мере движения по рынку и третьего захода повторений в том же духе дошло – они очерняют репутацию! -- От них все отвернутся, и банкиры обанкротятся! Банкиры обанкротятся! Ха-ха! – Обрадовался Саске полному пониманию слова, слышанного из уст отца, когда карапузом забегал к нему в кабинет. Шепотки взрослых и обрывки их фраз сложились воедино. – Но так мы сами никогда не вернем свое, - плотно сжимая губы, отходя из оружейной лавки с минимум шестизначными ценниками на чакропроводящий металл в сплаве с превосходной не затупляющейся сталью. Саске вежливо заступили дорогу, когда он со скорбной миной насилу оторвался от магазинчика с взрыв-печатями, свитками и всем подобным, для него скучным. Солеан готов был часами рассматривать свитки, еще по больнице уличенный в жутком любопытстве и какой-то ненормальной любви к ним. - Прошу прощения, уважаемый Учиха Саске. Вышла накладка, банк «Ичирэ и Ко» готов выдать запрошенную вами сумму, пройдемте. - Тонгиру-сан, - а это был именно он, - Мой отец недавно… - сгустив тени на глазах и металл в голосе, - при мне упоминал слова сумма, пассив, миллиард и рьё. Я умный, меня научили считать до тысячи! Вы хотите отделаться одним мильёном, а себе заграбастать девятьсот девяносто девять?! Да что же это за деревня такая, где спокойно вырезают целые кланы по вечерам, а средь бела дня вежливо грабят??? Последнему Саске звонко возмущался абсолютно искренне. Против взрослого он только и мог, что сиротливо – и твердо! - стоять напротив с вызывающе гордо поднятой головой, сжимая и разжимая кулаки в бессилье. Он порывался схватить кунаи, после замечания сердобольного старичка, угостившего малиновым пончиком, убранные с глаз долой – не принято расхаживать с ними напоказ средь мирных граждан. - Успокойтесь, Саске-сан, мы во всем разберемся… - оправдываясь. Его неловкость прогрессировала по мере роста толпы вокруг. - Мертвые вам не простят кровавых денег, Ичирэ-дзин, - хрипло выдал Саске с головой, опущенной на вежливом «успокойтесь». С такими бесполезно… - Я накоплю новые рьё на восстановление клана, буду складывать в банки… из под сливового варенья как раз подойдут… - Учиха Саске, - все еще пытался воззвать клерк к мальчику, не смея прикасаться и настаивать. Уж больно взгляды окружающих злы и полны ненависти. Саске отошел всего на несколько шагов. Скандал рвался наружу, эмоции на вселенскую несправделивость хотелось выместить здесь и сейчас, а не на домашнем полигоне. Он не знал, куда направить свою ненависть, приподнявшуюся из глубин из-за вынужденного терпения десятков скрестившихся на нем взглядов. Кипение нуждалось в выбросе пара. Саске умом понимал расчетливость Солеана, но ненавидел себя за используемые методы – по-другому нельзя, иначе потеряет не только владения клана, но и сбережения. На чем станет зиждиться благополучие вновь возрождаемого клана? Убивать, чтобы вернуть свое? Ирония в том, что ему претило убивать, не смотря ни на что. Убитый ложкой в глаз мародер крепко запомнился, тем более он в попытках понять Итачи сам представлял себя в его роли… Плюс он привык к бытовым удобствам, лишение которых косвенно связано с экономией – целый квартал это не шутки! Саске позволил Солеану вести себя, играя на нервах – ради возрождения клана он был готов побыть клоуном. Психологическая разрядка, отходняк – плевать! Главное, ему обещано облегчение с пользой для клана, и он верил. - Продавец-сама, - не обращая внимания на клерка, хищно шагнул с гневной маской на лице. – Эта банка похожа на варенье ока-сама. Вы тоже копошились среди крови Учиха и теперь наживаетесь на приготовленном для меня варенье, как те мародеры, что пытались украсть утварь, мою панду и недоеденную банку с кухни?! – Зачастил грозно Саске. Он проходил мимо лавочки во второй раз и ненавидел себя за проявленную в первый раз сдержанность. - Да что же вы напраслину наводите, Саске-сан, побойтесь бога! – Затараторил испуганный торговец, дребезжа обоими подбородками. Толпа заволновалась. Послышались выкрики. – Ее сегодня утром… -- Тяжко им тут без полицаев будет, - заметил Солеан, но Саске пропустил комментарий мимо, объятый чувствами. - Я докажу! – Подпрыгивая на своей максимальной скорости и под ах зрителей разбивая добычу с левой витрины прямо перед расположенным по центру входом с подметенными каменными плитками. – Вот! – С болью в голосе надавливая на первый попавшийся цельный плод, вместо косточки вытаскивая бумажку, разворачивая (с внешней стороны фуиндзюцу, с внутренней текст) дрожащими пальцами и читая: - Много сладкого вредно, сынок… Это почерк ока-сама! ВОР! – В гневе не замечая, как липкий листок падает к разбитой банке. Пока никто не сообразил, а торговец задыхался, распаленный отцом Саске закричал обвинения: - Ты заодно с прохиндеем, что продает мамины серьги и бабушкино колье из чакропроводящего металла? Ты на него работаешь!? Говори! Или на банкирского грабителя и оставивших мой квартал в углях и засохшей крови?! Ненавижу!!! «Катон: Го…» - Саске-кун, - легла на плечо твердая рука, болезненно уколов электричеством. Неожиданно для всех прерванная техника полностью не отменилась. Сложивший печати и готовый выдуть огненный шар Саске кашлянул крохотным сгустком огня, спалившим злосчастное варенье и оплавившим камень. - Ты узнаешь меня? Я друг клана Какаши, Хокаге-сама ждет тебя, идем, Саске-кун, - тепло улыбаясь своим правым глазом. - Какаши-сэмпай! Саске действительно обрадовался. Слабый разряд тока привел его в чувство, паренек устыдился скандала, он неожиданно обнял взрослого, но быстро смутился и покраснел еще сильнее, отпрянув. Ну что за детское поведение? Саске ощущал себя странно, как и предупреждал Солеан. - Все хорошо, Саске-кун, идем к Хокаге-сама… - Какаши-сэмпай, я должен стать сильным и убить Итачи. Научите меня быть шиноби! - Мма… - подбирал слова Какаши. Все заготовки кончились. - Больше некому… - грустно и с болью, сильно сжимая руку ведущего его взрослого. Люди остались позади, начав шумное обсуждение. Последнее, что видел Саске, это появление носителей масок, потом они скрылись за углом и шум резко поубивился. Народу тут было заметно меньше, порядка десятка всего, вместе с продавцами. – Став сильным, я убью Итачи и мы поровну поделим его глаза, хотите? – Саске совершенно не нравилась тема, но Солеан говорил, что высмеянное легче принять. - Мма… - ему его миссия нравилась все меньше. С детьми общаться он плохо умел, особенно с такими маленькими. - Все-почестному, я Учиха, а не Ичирэ! Вам половинку правого и мне половинку, вам половинку левого глаза и мне половинку. - Эм-ма, - сбившись с шага. - Какаши-сэмпай, вы предпочитаете левые половинки или правые? Идущий хмурным Саске, ведущий совершенно глупую беседу, понимал всю бредовость своих фраз, но вынужден был признать – еще вчера он вполне мог брякнуть и не такое. - М… - А может цвет вам не нравится? Многим не нравились глаза Итачи. Я убью Итачи, продам его футболку и шорты и куплю… ну там, как их, глазные линзы, во! Вам с розовыми сердечками брать, да? - Мма-н… Саске-кун… - Мне и клан надо восстановить, Какаши-сэмпай. Вы ведь специалист по восстановлению кланов, да? И даже с учебником никогда не расстаетесь… Покажите мне, как это делается, и я подарю вам еще по четвертинке глаз Итачи, когда убью, - походка взрослого стала совсем деревянной, а прохожие спешили отвернуться и… оставаться в радиусе слышимости. Саске был не в теме, просто поддерживал Солеана и забавлялся ситуацией. Ему внутренне действительно стало легче дышаться, но внешне он старался оставаться мрачным и насупленным. - Какаши-сэмпай, вы же сами сказали, что вы друг моего клана, - обвиняюще. - Научите меня тому, как его правильно восстанавливать. Я должен стать сильнее и убить нукенина Итачи. Ну, Какаши-сэмпай, - дергая за руку предпочитающего лишний раз рта не раскрывать. Саске снизу было не видно, но он знал, что лицо взрослого пылает румянцем, а сам он не знает, какое выражение глаза ему принять или куда спрятать. Несчастная книжица неуловимо для его глаз кочевала по карманам, предательски торча из каждого корешком в розовое сердечко. – Я умею читать, может просто одолжите мне свой учебник? Я верну, честное п..пречестное! Или вы не друг, а так, сбоку бантик? Какаши аж крякнул. - Мма, бантик? - Ну, мне как-то подарили собачку с бантиком, она была такой милой, а как остались наедине, так мне чуть палец не откусила. Итачи ее походя убил. Я стану сильным и тоже походя убью Итачи. Какаши-сэмпай, если вы меня сейчас научите новому приему, то станете моим кумиром! А все сильные шиноби должны уметь так же, как вы, красноречиво молчать, да? Отец часто выразительно молчал, отец… - Да, - поспешно. – Мма, сильные шиноби, эм, должны многое уметь. Мн, так и быть, идем, эм, покажу захват левой с броском через себя. Мма, Хокаге-сама просил подойти после обеда…