Цикл

Когда Себастьян говорит, что монна Хендир искала с ним встречи, Карвер устало прикрывает глаза и только непривычно спокойно уточняет: — Ты же ей не сказал, что я здесь? Ваэль чуть качает головой и, рассеянно крутя в руках обломок сургучной печати с письма, обтекаемо отвечает: — Нет, конечно нет. Для Авелин я тебя не видел со дня победы над Корифеем. — Хорошо, хорошо… Мальчишка Карвер может быть и мог хранить обиду на капитана стражи Киркволла, посоветовавшего стражникам не брать его на службу в те годы, когда им с сестрой отчаянно была нужна работа, но серый страж Хоук имел более весомый повод избегать встреч с Авелин Хендир. И этот повод носил имя «Мариан». Как обычно. «Мариан-Мариан, сестрёнка, почему ты вечно во что-то впутываешься?» Когда Варрик прислал письмо, полное высохших расплывшихся чернил (Прости, младший, я больше не могу переписывать /это/ набело), Карвер выл так, что в тяжёлую дверь библиотеки, где его застало известие, стучали разве что не ногами и кричали, что если «проклятый Хоук» не даст знать, что это не демоны его жрут, они вышибут дверь. Потому что человек не способен так кричать, если не доживает свои последние минуты на бренной земле. Иногда Карвер желал, чтобы всё было именно так, как себе нафантазировали товарищи. Иногда Карвер отчаянно этого желал. А потом закрывал глаза и призрак сестры ухмылялся и бросал, как пощечину, ласковое «бедный маленький братик». Тогда хотелось удавить Мариан. Вернуть за шкирку в мир живых и удавить своими руками. Призрак сестры смеялся — «какие, однако, фантазии». Спустя неделю Карвер вытащил из походной сумки смятое письмо и неверяще перечитал самые важные строки в своей растреклятой жизни. «Когда мы ушли, она стояла между разрывом и демоном». Во плоти. В Тени. Стояла. Ещё стояла. Живая. В Тени. Его отчаянное «идиот!», брошенное самому себе, заставило вздрогнуть стража-командора Табрис и, чудом не выпав из окна башни, на дивной смеси обсценного ферелденского и возвышенного долийского поведать о том, на сколько именно она согласна с этой характеристикой. И всё равно подписать его прошение об несвойственном для стражей отпуске «по семейным обстоятельствам». Отчасти потому, что прекрасно понимала, что сама бы отправилась за Шианни хоть к архидемону (снова) в пасть, хоть вырезала бы (опять) целое поместье шемов. Отчасти же по причине, которую Карвер совсем не хотел знать, потому что иначе никогда бы не смог смотреть в глаза Логейну. Никогда. Следующие три дня он писал письма практически без перерыва. Всем, кто смел считать себя другом Мариан Хоук. Во все концы света. С простым призывом о помощи. Один бы он не справился. Ему нужна была их старая гвардия. Её старая гвардия. Они все требовались Мариан Хоук, но сама Мариан Хоук требовалась не всем. — Мне… очень жаль, — Мерриль прячет глаза и переминается с ноги на ногу — по-эльфьи босая, она дрожит от холода на каменном полу старого дома Хоуков, давно не знавшем тепла камина. Выхоложенный, тёмный, мрачный, он был как тело без души — без своей хозяйки, без своей Мариан. И эльфийка это чувствовала, как никто другой. — Ты хранила эти демоновы осколки пять лет, пять! — Карвер кричит, давя в себе желание впиться в хрупкие плечи и встряхнуть Маргаритку пару раз. Чтобы перестала мямлить, увиливать, так неумело врать ему. — Оно убило твоих друзей, но ты заботливо собрала все кусочки! А теперь — выкинула? — Да! Выкинула! — губы Мерриль кривятся в обиде, а в уголках глаз собираются слёзы. — Хоук никогда не хотела, чтобы я чинила элувиан тогда — не захотела бы и сейчас! Я не знаю, где он, и не хочу знать! Она умерла, Карвер, смирись уже! Фенрис тогда очень аккуратно влез между ними и так же аккуратно выпроводил эльфийку за дверь. Очень аккуратно сунул Карверу в руку откупоренную бутылку и так же аккуратно допил свою. Он вообще последнее время всё делал слишком уж аккуратно, словно подспудно боялся, что вот именно в этот момент всё брызнет осколками, взорвётся к демонессам Желания и с неба начнёт падать град создателя. Целиком. — Тебя когда-нибудь настигал разрыв в центре Минратоса во время попытки убить магистра? Когда одна рука сжимает сердце, а вторая… — Тянется к мечу, потому что легче покончить с собой, чем сражаться ещё и с демонами? — В точку. — Вопрос снят, можешь продолжать передвигаться так же медленно. Не возражаю. Жалко, что когда Карвер в первый раз искал Авелин, Фенрис был в порту с Изабеллой. Очень-очень жаль. — Повтори, Авелин? — Карверу хочется думать, что он ослышался, но, глядя на веснушчатое лицо бывшей Валлен, только зло стискивает зубы и впивается ногтями в собственные ладони. Былая вспыльчивость ещё давала о себе знать, а последнее время нервы у него были ни к чёрту. — Ты слышал, — она упрямо сжимает губы в тонкую линию, побелев настолько, что даже её веснушки казались блёклыми пятнышками. Карвер не верит, что когда-то она была другом Мариан. И… была ли? Во время последнего сражения с Мередит не было времени приглядываться к соратникам, но уже тогда казалось, что Авелин доверяет Хоук свою спину, но не готова больше стоять с ней плечом к плечу. Может быть, из-за Андерса, бросающегося в сражение, как в объятия смерти. Может быть, из-за Донника, не позволившего стражникам попытаться остановить сметавшую всё на своём пути Защитницу. Может быть потому, что заноза-сестрица всегда была не в ладах с законом. И терпение пресвятой стражницы закончилось. — Повтори. Что. Ты. Сказала, — Карвер выплёвывает слова, как сгустки чёрной крови, и Авелин сдаётся — бледные тонкие губы складываются в слова, но он уже не слышит этой проклятой фразы. Резко выпрямляется, подчёркнуто отстранённо кивает, клокоча от еле сдерживаемой ярости. — Всего доброго, капитан. Карвер вылетает за дверь, едва не снося на своём пути Донника, а в ушах противно звенит: «Может, это к лучшему, Карвер? Хоук… не способна жить в мире». «Зато ты прекрасно способна терпеть что угодно, Авелин, — злой мыслью, не высказанным упрёком. — И всегда была способна». Карвер выныривает из воспоминаний, только когда Себастьян с тихим стуком кладёт перед ним на стол обломки сургучной печати без какого-либо герба, и отстранённо уточняет: — Фенрис, Изабелла, Варрик, ты и я. Мерриль отказалась. Авелин отказалась. Кто остался? — Таллис и… — Карвер широко улыбается, впервые за последние недели. — Ты только не кричи, хорошо? — Создатель, нет… Только не он.