***
Новый, вышедший из больничного крыла Гарри Поттер одновременно и всё быстрее нагонял себя, старого, и всё сильнее от него отдалялся. К счастью, такая двойственность в поведении была всё же разделена по месту и времени. На уроках, во время подготовки к ним и в библиотеке Гарри сидел и упорно изучал пройденные им прежним темы. Вгрызался в гранит магических наук с усердием, которое предыдущий Гарри демонстрировал разве что во время подготовки к испытаниям Турнира. Причём все практические навыки возвращались к нему с первой же попытки. Тело знало, как именно делать взмахи палочкой и на какой слог ставить ударение в инкантации заклинания. Первый курс он одолел за два дня, второй — за три. А вот во внеучебное время он вел себя более чем нехарактерно. Полная потеря заинтересованности в квиддиче, и не то что в полётах, но даже и в разговорах о нём. Он по паре раз попытался сыграть в самые популярные настольные игры, которыми развлекались его одноклассники, и бросил с явной тенью скуки на лице. Зато куда больше внимания он уделял девушкам. Платонического, конечно, но и просто от вежливого, обходительного обращения многие из них начинали бросать на него более чем заинтересованные взгляды. И бросая их, замечали то, что Рон с Гермионой увидели ещё в больничном крыле — те, на сей раз абсолютно не платонические взоры, что Поттер в свою очередь кидал на представительницу враждебного факультета. Тот скрип зубов и недовольство, которыми их встречал официальный ухажер этой девицы. С каждой прошедшей неделей ситуация продолжала накаляться, и очень скоро стрельба глазами могла перейти в куда более брутальные формы меж- и внутриполового взаимодействия.***
Гермиона очень не любила следить за людьми и уж тем более подсматривать за их предельно личными и интимными моментами. Нет, конечно, не настолько интимными как те, что могли бы и явно происходили в Комнате-По-Требованию и ванной старост, и даже не настолько, как застывшие от шока позы, в которых староста Грейнджер заставала парочки в чуланчиках, безжалостно снимая баллы с партнёров. Но всё же неиспользуемый коридор рядом с выходом из подземелий, куда мужская фигура в мантии с ало-золотыми отворотами затащила женскую, украшенную изумрудным серебром, к таковым вполне могла приблизиться. Староста Гриффиндора убедив себя тем, что она просто обязана проследить, чтобы никто не пострадал, наложила на себя хамелеоновы чары и осторожно пошла вслед за ними. К сожалению, о магических средствах по защите от окружающих подумала не одна она, ибо Поттер, дотащив Панси до тёмного уголка, кастанул «муффлиато». Выругавшейся про себя Гермионе: «Не, ну вот какая сволочь напомнила новому Гарри о наличии такого заклинания?» — оставалось только смотреть на весьма эмоциональный разговор перед собой. Правда, эмоциональным он был в основном со стороны парня. На лице мисс Паркинсон были написаны презрение, высокомерие да легчайшая тень страха, вскоре исчезнувшая. На лице же Поттера отчаянная надежда, пройдя несколько этапов неверия и отрицания, сменилась чистым отчаянием. Он повернулся и быстрым шагом, с каменно-застывшим лицом бросился на выход из замка. Гермиона, сжав зубы, мазнула взглядом по мерзко ухмыляющейся Панси и направилась за ним. Догнала она его лишь на берегу Чёрного озера. В зарослях. В любимом месте их трио, по всей вероятности, мышечная память бывает не только у рук, мгновенно вспоминающих движения палочки при касте, но и у ног, самостоятельно притащивших сюда парня. Гарри огляделся вокруг, разумеется, не заметив стоящую под чарами в паре десятков метров Гермиону, и со всей силы врезал кулаком по стволу березы. Маска слетела с его лица, и оно перекосилось от дикой смеси боли и отчаяния. Удар следовал за ударом, и по бересте потёк кровавый сок, на который падали капли слёз. Гермиона в ужасе наблюдала за самоэкзекуцией. В ней боролись два противоположных стремления: успокоить и вылечить раны, хотя бы физические, и уйти, не показывая парню, что кто-то стал свидетелем его минутной слабости. Она поневоле сравнивала этого нового Гарри с её другом и недоумевала. Разве мог бы такой мальчик спустя всего три месяца развития в магическом мире броситься на спину горному троллю? Явно нет! Или да? И тогда то, что он внезапно стал испытывать к слизеринке, было не просто лёгкой влюбленностью или похотью, а сильнейшим чувством, ради которого можно было пойти на смерть? Неужели Гарри наконец-то познал ту самую «Величайшую Силу», про которую ему неоднократно говорил Дамблдор? И к кому? Фактически к врагу! К стороннице того, кого и нужно было побеждать «Силой Любви». Задумавшись о директоре, она сообразила, что именно благодаря ему её первая версия как раз и была крайне сомнительна. Если этот Гарри был не совсем их Гарри, то это, без всякого сомнения, заметил бы Дамблдор. В беседе с ней и Роном он честно признался, что применил легилименцию, чтобы понять, что же именно сделало с Гарри заклинание проклятого Хорька. Значит, оставалась вторая. Любовь. У Гермионы практически подкосились ноги от осознания безнадёжности всей ситуации, почти в тот же момент, когда они реально подкосились у Гарри, который рухнул на землю и зарыдал, правда на сей раз непонятно, то ли от совсем уж дикого горя, то ли от того, что при падении он приложился головой о комель дерева. Гермиона достала палочку и сделала десяток шагов к распростершейся на траве фигуре, когда Гарри вдруг резко выпрямился и, смахнув рукавом мантии с лица слёзы и кровь, подтвердил её второе предположение. Он в мгновение ока перешёл к какой-то лихорадочной, практически маниакальной активности. «Как битьё по голове-то мальчикам мозги прочищает», — заинтересованно подумала Гермиона, беря метод на заметку. Гарри вытащил из сумки склянку с зельем и платочек, а затем, злобно шипя, протёр свои руки, после чего кастанул «эпискей» на левую руку и голову. Пара попыток каста левой рукой на правую ни к чему не привели, а дальше он явно не захотел рисковать. Гермиона затихла, спрятавшись за стволом пока ещё целой березы, и чутко прислушалась к бормотанию парня. — Так значит одного моего статуса «Мальчик-Который-Выжил» и финансового благополучия ей недостаточно! У Драко есть и деньги, и влияние, но в придачу он выше и красивее меня. Ясно. Первым делом зайти к мадам Помфри, поинтересоваться, где и как можно купить зелья для ускорения роста и физического развития. Но одного этого мало. Мы только сравняемся. Что же делать? — Поттер прошелся туда-сюда, сосредоточенно кусая губы. У Грейнджер расширились глаза: рассуждения были уж совсем нехарактерны для её друга. — Ну, конечно же! — Гарри шлепнул себя по лбу ладонью. — Я про это читал? Или видел? Не помню! Девушки терпеть не могут парней, которые в них открыто влюблены! Они считают их недостойными себя. Им нравятся мужчины, которые смотрят на них сверху вниз, которые считают себя элитой и хищниками, а всех окружающих травоядным стадом. Таких, как Малфой! Или как Кормак! Гермиона слушала в ещё более сильном охреневании. — О, да! Я должен стать таким же высоким и мускулистым, как Кормак или Рон, и таким же надменным, как Драко. И тогда Панси будет моей!!! — окровавленный кулак Гарри рванулся в низкое небо, и гриффиндорец решительно зашагал к замку. Гермиона таки села на попу. Подумать ей нужно было о многом, причём, что характерно, не только на тему обновлённого Гарри Поттера.***
В последующие недели Поттер развёл крайне нездоровую активность. Ну, или крайне здоровую, это уж с какой стороны посмотреть. Он буквально затерроризировал мадам Помфри, требуя у неё консультаций по развитию своего физического тела и угрожая побегом из школы и обращением в клинику Святого Мунго. Здесь возникли сразу две сложности. С одной стороны, такое развитие событий Дамблдор считал недопустимым, хотя возможно, и по инерции. Он не для того почти четырнадцать лет не давал профессиональным медмагам обследовать определённую часть тела подростка, чтобы сейчас сдаться на пустом месте. Хотя ведь именно своя-то голова Поттера практически и не интересовала! Ну, разве что, кроме прически и исправления зрения. По первому ему вручили «Простоблеск» с инструкцией. По второму доработанные до артефактного состояния маггловские контактные линзы. Что же касается остальных, непринципиальных для Дамблдора частей тела Мальчика-Который-Не-Сдох-От-Авады, то здесь внезапно выявилась другая проблема. Суть в том, что на протяжении последних нескольких веков маги интересовались исключительно развитием своих магической силы и способностей. Меч Гриффиндора был пережитком тех далеких, достатутных времен, когда маги ещё махали тяжелыми острыми железяками и, следовательно, развивали потребные для этого силу и ловкость. Увы, среди зелий таких пережитков не осталось — регресс магического общества сработал и здесь. Мадам Помфри нашла выход. И нет, не в мрачных и тёмных запасниках, где якобы хранились книги старых времен, содержащие по-настоящему древнюю магию. Нет, будь она медмагом, то, вероятно, пошла бы именно по этому пути. Но она всё-таки была женщиной! А вот ведьмы как раз до сих пор применяли зелья, направленные на улучшение своей внешности. Нельзя сказать, что разработать их набор с учетом иного пола пациента было легко — всё же если побочный эффект в виде исчезновения всех волос на теле, кроме прически, был приемлем, то вырастание грудей до второго размера — уже нет, причем абсолютно, но медведьма не зря пила свой тыквенный сок. Поттер получил желаемое! Первым, что вызвало недоумение окружающих, стали регулярные визиты Поттера в больничное крыло и зелья, что он притаскивал оттуда и пил на ночь. Нет, со всякими там зельями от головной боли были хорошо знакомы все ученики. Стресс, особенно перед экзаменами — это повод пить ещё и не такое. Но не в середине же семестра и не каждый же день по несколько склянок? Вторым — изменившееся поведение в Большом зале. Хотя какие то застольные манеры Поттер сохранил, но жрал — не ел, а именно что жрал — он сейчас больше самого знатного жруна Хогвартса, Рона Уизли. Третьим — раннее, одновременно с Гермионой, начало учебного дня. Только, в отличие от целеустремленной девочки, Гарри не вчитывался в основную и дополнительную литературу — нет, открыв для себя всю мощь Комнаты-По-Требованию, он бегал, занимался гимнастикой и силовыми упражнениями в первом спортивном зале, возникшем в Хогвартсе после многовекового перерыва. На вопросы Поттер не отвечал, а из учеников знала то, что с ним происходит, лишь его пока ещё подруга — Гермиона Грейнджер. Окинув очередным случайным взглядом его причёсанную фигуру с сияющими колдовским зелёным огнём глазами, уже довольно явно заметной мускулатурой, скрываемой совершенно новым гардеробом, она вдруг подумала: а так ли был он не прав в своей оценке роли внешности в мужской привлекательности, и так ли была права она?! Кстати, такие взгляды бросали на парня и другие девушки. Увы, среди них не было одной конкретной прекрасной слизеринки.