***
После ссоры уже со вторым из своих лучших друзей Гермиона была полностью подавлена и опустошена. Два самых близких в магическом мире человека предали её. Именно так она воспринимала их слова и действия. Девушка искренне считала, что между ними настоящая дружба, которой она дорожила. А оказалось, что она не нужна ни одному, ни другому. Они наговорили ей столько мерзостей и обвинили её в таких вещах… Как им вообще могло такое в голову прийти? Так вот как они, оказывается, на самом деле к ней относятся. И если от Рона такого можно было ожидать, то вот от Гарри… Гарри её разочаровал по-настоящему. Ей порой казалось, что её друг после потери памяти стал совсем другим человеком. Ну не может Гарри быть таким… Невольно вспомнилось его предположение о том, что он ей нравится. Обвинения Рона в том, что она хочет быть с Мальчиком-Который-Выжил. А так ли они были не правы? Она всегда ценила Гарри и размолвки с ним переживала куда острее, чем ссоры с Роном. Гарри она всегда могла позволить чуть больше. Ради его безопасности она была готова рискнуть их дружбой на третьем курсе, когда рассказала профессору Макгонагалл о метле. В прошлом году не смогла отпустить одного в Отдел Тайн и пошла за ним, хотя и подозревала, что это ловушка, но разве могла она поступить по-другому? А за то, что летом после смерти Седрика толком не писала ему по просьбе Дамблдора, корила себя до сих пор. И если уж быть совсем честной, то обрати Гарри внимание на четвертом курсе не на Чжоу или сейчас не на Панси, а на неё, она бы, скорее всего, ответила взаимностью и чувствовала бы себя самой счастливой девушкой в мире. Но Гарри ясно дал понять, что не заинтересован в ней… И всё же не мог он с ней так поступить, просто потому что не мог… Но факт оставался фактом: их пути с Гарри (и с Роном — тихонечко добавила она про себя) разошлись навсегда.***
Что делать Величайшему магу одного, а может, и нескольких столетий, причем магу, специализирующемуся не на применении грубой магической силы, а на тончайших душевных манипуляциях — истинном волшебстве, когда проваливается величайшая интрига всей его жизни? Причем состоявшая аж из трех этапов и длившаяся больше пятидесяти лет? Проваливается безвозвратно по причине полной негодности ключевого инструмента последнего этапа интриги? Совершенно очевидно, что у него есть как минимум два пути достижения победы. Обратиться к опыту Величайших магов былых времен, полагавшихся на силу и мощь магии, своего старого друга, любовника и соратника, к примеру, либо…. починить, хотя бы и частично, тот самый инструмент. Или имитировать его починку. Или продемонстрировать другому участнику интриги, что даже поломанным этот инструмент жизненно важен для него. А ведь именно жизнь Том Риддл с молодости ценил больше всего на свете. Свою, разумеется. Шли месяцы, и Альбус всё острее понимал глубину той… проблемы, в которой они все оказались. Нет, первое время Дамблдор надеялся, что ему не придется идти на столь крайние меры. Надеялся, но резко активизировал поиск частичек той самой жизни, самой ценной на свете, в глазах Сами-Знаете-Кого. Ну, а на кого ещё ему было полагаться? Этого Гарри ни на поиски крестражей было не отправить, ни спасать магический мир, про который он вообще ничего не помнит и с которым его ничего не связывает. Какая там любовь, как сила, которую он не знает? О чем вы? Новый Гарри с ней тоже был знаком не слишком-то хорошо. Разве можно отнести к великой Любви, ради которой мальчик должен был отправиться на свою голгофу, любовь к себе, она же эгоизм и похоть к внешности Морганой побранной чистокровной ведьмы со Слизерина? Настоящая любовь — это когда ты счастлив, если счастлив объект твоей любви, причем неважно, с кем. Хорошо улавливаемые чувства нового Гарри Поттера были едва ли не противоположными. Но если человек не готов исполнять свою миссию по зову сердца, по велению души, то кто сказал, что он не исполнит её, будучи приведённым в обстоятельства, в которых у него не будет другого выхода? Придётся брать дело в свои руки. С этого момента и до самого конца. Неизбежного —спасибо чернеющей руке. Практически бесполезный до сего времени Орден Феникса был мобилизован, мотивирован и направлен на достижение цели любой ценой, даже ценой своей карьеры, как это сделал Билл Уизли, укравший Чашу Пенелопы из-под самого носа сторожевого дракона Гринготтса. Диадему Ровены нашли эльфы Хогвартса. Медальон Салазара заметили на Долорес Амбридж одновременно несколько авроров, после чего его экспроприация была делом техники. Оставалась не покидающая Тома Нагайна и сам Тёмный Лорд. И Дамблдор воспользовался тем же самым приёмом, которым год назад Том выманил Гарри в Отдел Тайн. Разве что вместо ментальной связи у него были две вербальные. Северус и Драко. А вместо не слишком достоверной лжи — чистая правда. Не только все изготовленные Томом крестражи находятся у Великого Светлого мага, но рядом с ним и предпоследний, случайный крестраж в человеческом обличье. Мальчик-Который-Стал-Тёмным-Лордом с молодости больше всего ценил свою жизнь и оставить свои якоря под контролем злейшего врага был не в состоянии. Тем более Драко нашел путь провести группу в тыл противника, а Северус рассказал, что Дамблдору остались считанные дни. Правда, одновременно он поведал, что дальнейшая судьба якорей ему неведома, но как-то запланирована. Волдеморт решил не рисковать. Вот такими и были предпосылки той сцены, в которой высокий, красивый, мускулистый, приобретший немалую толику элегантности, но так и не добившийся своей цели Гарри Поттер не хотел и в жизни не собирался оказываться. В Большом зале Хогвартса. В боевом строю учителей и старшекурсников трёх факультетов, хотя в основном Гриффиндора, против куда более смертоносно выглядящего боевого построения магов в чёрных мантиях и серебряных масках, перемежаемых учениками четвёртого факультета. Альбус и правда держался лишь силой магии, мощью зелий да силой воли. Но уж воспользоваться моментом-то он сумел, и когда Том рухнул на колени с диким пронзительным нечеловеческим воплем, почувствовав, как кричат в соседней комнате его крестражи, пронзаемые клыками василиска — нанёс удар. Альбус не убивал. Из принципа. Людей. Но Нагайна-то не была человеком, и столь далеко гуманизм Величайшего Белого не распространялся. — Авада Кедавра, — и вот с этой вспышки, брошенной Волдемортом в направлении Дамблдора, и легко — внешне, а на самом деле из последних сил отражённой трансфигурированным каменным препятствием, всё пошло не так. Для обоих командиров. Несомненно, оптимальным для Лорда было бы скомандовать общую атаку, но, оставшись в полном, без единого внешнего фрагмента души одиночестве, он затормозил, промедлил драгоценные секунды. Среди защитников Хогвартса же, напротив, не было ни одного человека, готового убивать без сильных душевных страданий. Ну, почти ни одного. Ибо Северус Снейп накачивался черной злобой в сочетании со светлой любовью к той, которая «Всегда», и готовился нанести свой последний удар. — Бомбарда максима, — среди гриффиндорцев таки был один человек, мозги которого не были промыты моралью «Не убий», а душу сжигала ревность к победителю. В сочетании с высокой магической силой это привело к естественному результату. Щит, поставленный Драко, лопнул, а его разорванные на куски останки картечью ударили по задним рядам серебряно-зелёного факультета. Те подростки, что не впали от шока в ступор, дружно блевали, согнувшись. — Авада Кедавра! Было одно. Ровно одно исключение. Сильная, чьё горе и ненависть к убийце мгновенно преодолели шок, но недисциплинированная, не познавшая круциатусы Тёмного Лорда за малейшую ненужную инициативу. Студентка Хогвартса. Последним, что увидел в своей новой жизни Гарри Джеймс Поттер, было прекрасное лицо, освещенное ярко-зелёной вспышкой. Доставший в этот момент потерявшего последние силы Дамблдора Волдеморт застыл в полном шоке. Неужели Пророчество было просто бредовой выдумкой Трелони? Этой секунды хватило Снейпу на то, чтобы исполнить свой долг. Тело Тёмного Лорда рухнуло, рассыпаясь пылью, когда перестала действовать магия, державшая его в плане живых. Победа была полной…