Охотники

«Рейта, сын мой, как бы я хотела защитить тебя от всего этого… Отгородить от опасностей. Но мы не можем отказаться от долга, возложенного нам на плечи богами. Близится война. Мир людей, наш мир, все слабее. Баланс между духами и живыми нестабилен. Ты должен возглавить наш клан, повести камунаоби в бой и в будущем, передать все своему наследнику. Моему внуку. Не сближайся с людьми не из нашего клана, не подвергай их неминуемой гибели. Будь сильным. Стойким. Таким, каким мы тебя растили с отцом. Я буду присматривать за тобой. Я люблю тебя. Мама».

      Холодный свет полной луны освещал последнее письмо матери ничуть не хуже настольной лампы. А, может, и дневного света тоже? Или же это потому, что недавно потерявший дорогого человека, парень десятки раз перечитывал аккуратно выведенные кистью иероглифы. Сёдо — искусство каллиграфии, где можно понять человека, только лишь взглянув на выведенные им линии. У матери они казались изысканными и в то же время резкими, впрочем, как и она сама. Но в этом письме они не были совершенными — там, где должна поворачивать кисть, линии слегка косили, в некоторых местах черты иероглифов короткие или наоборот, слишком длинные. Искусство японской каллиграфии требует максимальной сосредоточенности и является средством медитации, чего у женщины достичь так и не получилось.       Она знала. Она понимала, что ее миссия с о́ни (О́ни — в японской мифологии демоны), сбежавшем из адских врат мира Дзигоку, может быть последней и написала единственное письмо сыну, настояв отдать послание ему, в случае своей смерти. Так и произошло. От нее осталось лишь канабо (канабо — оружие самураев феодальной Японии, похожее на металлическую длинную биту, имеющее утолщение с кольцом на конце, и, зачастую, дополненное небольшими не заточенными шипам), с которым она сражалась с демоном, и горстка праха, лежавшая в урне рядом с сыном.       На губах парня заиграла насмешливая улыбка над самим собой. Он рассуждает о свете луны над ним, о недостатках каллиграфии в письме и о том, что осталось после матери, вместо того чтобы оплакивать ее утрату, злиться на отца, за то что отпустил ее одну или ненавидеть себя, за то что не почувствовал проникновение демона в мир людей.       В сердце царила лишь пустота. Казалось, кто-то отключил все чувства, вырвал его душу и осталось лишь хладнокровное сознание, управляющее телом как марионеткой словно кукловод.       Парень сидел на большом валуне у озера Чокутаке, подняв на него ногу и облокотив правую руку на согнутое колено, а вторую ногу он свесил, едва не касаясь зеркального отражения воды. Возможно, ее стоило бы поднять, чтобы дух-хранитель озера или какой-нибудь каппа («речное дитя» — японская разновидность водяных) не ополчился на него, но желание лишь осталось желанием. Все-таки уже осень, время, когда божества отправляются в горы и готовятся к зиме.       Вновь мысли полились не в то русло. Может он просто плохой сын? Рейта убрал за ухо непослушные и длинные по меркам мужской прически блондинистые волосы и взглянул на урну рядом с собой. Значит ли, что это их с мамой последнее любование на полную луну у озера?       Лишь только после этих мыслей в глазах помутнело, в горле образовался болезненный ком, а по щеке стекла теплая капля.       В прошлые разы, когда они сидели здесь, духов было куда больше. Они приходили сюда с матерью раз в месяц, весенними и летними ночами, когда особый, божественный дар, подаренный самим Идзанаги* для защиты людей от демонов, и ёкай подземного царства Ёми, становился настолько силен, что позволял своим владельцам видеть мир духов без каких-либо затруднений. Когда Рейта был маленьким, он еще мог видеть каппа — водяных. Они достаточного маленького роста, пучеглазые, чешуйчатые, а между пальцами у них перепонки. На головах небольшой пучок волос, посреди которого ямка, наполненная водой. И если вода выльется в то время, когда каппа находится на суше, он потеряет всю свою силу. И маленькому Рейте всегда хотелось взять одного с собой в качестве домашнего любимца. Однако эти причудливые малыши те еще задиры. Когда мама отвлекалась на создание маленьких домиков для кодама (духи деревьев), парень помнил, как вечно ввязывался в драку с ними. Нужно было всего лишь вылить с их лысинок воду, но эти маленькие создания были настолько проворными и нападали стайкой, что мальчик постоянно проигрывал. Мама после всегда его ругала за такое неподобающее поведение с духами и низко кланялась перед каппа, заставляя кланяться и сына. Сейчас же, когда Рейта подрос, он больше не видел их, как и некоторых других духов, которые могут замечать только дети. И только в полнолуние эта способность возвращалась.       От воспоминаний ухмылка на бледном лице молодого человека сменилась грустной улыбкой. Это было их тайное с мамой место. Никто больше не знал про него.       Рейта попытался отвлечь себя любованием степью и поисками духов. Никого. Неужели никто не хотел попрощаться с ней? Ветер шелестел в траве и кронах деревьев, гоняя пряный аромат луга и дикой природы. Легкий туман просачивался сквозь стволы деревьев вдалеке и наполовину скрыл забытые людьми тории (ритуальные врата). Владения ками казались неприветливыми из-за лунного освещения, окрасившего их привычный красный цвет в черный. Сможет ли он пообщаться с мамой, если подойдет через них? Если да, то что он скажет? Возможно, стоит, наконец, проститься с ней и позволить спокойно переродиться.       С тяжелым вздохом он взял урну и открыл крышку, сразу же заметив боковым зрением светлый шарик. Кодама. Они все же пришли.       Рейта обернулся в одну из сторон окружающего его темного леса, но вместо непроглядной тьмы, он увидел все ярче освещаемые стволы деревьев. Как вечерний город, наполняющийся светом фонарей, светом из окон и билбордов, лес осветили маленькие древесные духи, словно светлячки. Кодама несмело подлетали к гостю, предпочитая все же держаться дистанции. У самых смелых, решивших подойти поближе, парень разглядел некое подобие двух ног и рук, чем-то напоминающее человеческие. Туман густел, наполняясь светом маленьких созданий.       Парень шмыгнул носом и, подняв руку, быстро стер предплечьем слезы. Как с юных лет твердил ему отец, мужчина не может плакать. Это свойственно лишь слабым женщинам. Мама всегда была иного мнения. Только при ней он мог позволить себе слезы. Только она видела его слабости. Только она и больше никто. Сейчас ее нет, а значит, он больше не может быть слабым.       — Они за тобой, мам, — прошептал блондин, заставив себя улыбнуться, обращаясь к урне.       Пытаясь сглотнуть ком, и проморгаться, чтобы хоть что-то разглядеть, он поднялся на ноги и на вытянутых руках, поднял перед собой урну. Вновь промокнув предплечьем слезы, он быстрым движением, пока не передумал, вывернул урну.       Прах резко подхватил ветер, словно живое существо, дожидавшееся своего хозяина, и с какой-то нежностью и заботой, унес ввысь женщину, которая так его любила. Кодама за его спиной тихо затрещали, а Рейта все никак не мог оторвать взгляд от еле заметного серого облака праха, растворяющегося в воздухе.       Вдруг глаза татуировки дракона на левом плече раскрылись. Их яркий свет стало видно даже сквозь черную ткань футболки. Рейта выпрямился, даже не оборачиваясь почувствовав опасность. Парень развернул ладонь правой руки, заметив, как нарисованный на ней хвост дракона щекотно задергался, прямо под кожей, заставляя обратить внимание хозяина на себя.       — Да, Рей-чан, я чувствую, — парень физически ощутил, как нарисованный дракон на его теле встрепенулся, начиная от левого плеча и заканчивая правой рукой.       Быкоподобная химера, пожирательница теней, бесшумно подлетала к своей жертве. Существо в красном кимоно от обычной девушки отличали лишь рога и большая любовь к крови. Она летела по земле, а не из воды, что несвойственно ее природе, видимо желая оставаться незамеченной. На первый взгляд могло показаться, что она вовсе стоит, прямо и неподвижно, словно кукла на витрине, но подол ее кимоно быстро и хаотично развивался, а расстояние между ними сокращалось.       — Юси-они… — обратился к духу парень. — Вы редко нападаете. Решила воспользоваться моментом моей слабости?       Дух не ответил, продолжая пристально глядеть на жертву, подбираясь ближе.       — Листья тонут, камни плывут, коровы ржут, кони мычат.       Девушка остановилась, словно испугавшись этих слов. Но ее удивление быстро прошло, и она продолжила немое наступление.       Рейта повторил фразу против юси-они, затем еще раз и еще. Девушка уже никак не реагировала, оказавшись уже в трех метрах от жертвы.       — Я убью тебя, если подойдешь еще ближе. Я бы этого не хотел, — спокойно предостерег существо тот.       Когда расстояние между ними сократилось на два метра, Рейта потянулся за нагинатой, закрепленной ремнями на своей спине. Усмешка со стороны химеры. Парень прищурился, глаза дракона на его плече загорелись красным еще сильнее. В нем проснулся инстинкт убийцы.       На короткий миг наступила тишина.       Юси-они с диким воплем бешеной разъярённой женщины бросилась вперед. С виду милое лицо резко пронзили глубокие морщины будто у старухи. Костлявая, неестественно длинная рука удлинилась еще сильней, взлетела над головой и уже в следующую секунду оказалась у шеи блондина, но тот остановил удар нераскрытым лезвием своей нагинаты.       Кодама спрятались каждый у своего дерева, но не исчезли. Они продолжили следить за боем.       Химера замахнулась еще раз и еще, но блондин выгнулся, уклоняясь от ударов. Он ждал удобного момента. Такого, чтобы не убить ее, но дать понять кто из них сильней. Нагината и тяжелая рука существа столкнулись с громким стуком. Деревянная рукоять длиной чуть больше метра еще гудела от удара, когда юси-они, устав от битвы, нацелилась на его шею. Блондин оттолкнулся опорной ногой, взмахнув руками сделал кувырок, перелетел прямо над ней и наконец-то увидел первую дыру в защите — шанс перейти к наступлению и сразу же закончить битву.       Рейта со всей силы ударил тыльной стороной длинного меча прямо в затылок. Услышал, как зубы существа клацнули, и оно начало падать с камня в озеро. Недолго думая, он нанес последний, не менее сильный удар по хребту, и химера с диким воплем, перепугавшим всех кодама, отлетела прямо в озеро, мгновенно уйдя на дно. После небольшого всплеска от удара тела об воду, волны сразу же утихли и озеро вновь вернуло зеркальное отражение.       Тишина набрала силу.       Рейта хрустнул шеей, внимательно наблюдая за местом, куда недавно упала юси-они и закрепил обратно свой меч за спину. Парень, взяв пустую урну, направился к машине, припаркованной за лесополосой у дороги.       — Прости, что разбудил, Рей-чан. — Тихо извинился блондин, словно минуту назад и вовсе не было стычки с опасным существом. Нарисованный дракон успокоился, вновь заснув.