Охотники

      Папка с распечатанными компрометирующими фотографиями с грохотом упала на стеклянную поверхность кофейного столика. Через прозрачную обложку было видно, как Таканори — пусть его лицо скрывала маска и кепка — заходит в клуб Лос-Анджелеса Viper Room вместе с уже подвыпившим Хаято. Вокалист лишь устало вздохнул, продолжая расслабленно сидеть на кожаном диване молочного цвета в кабинете директора, и даже не подумал раскрыть папку.       Хаято он «выгуливал» редко, как можно дольше откладывая эти скучные прогулки. В них он не любил все: начиная от выхода в людные места и заканчивая обязательной болтовнёй. Единственное, что его интересовало — так это то, чем, в конце концов, они заканчивались. Стоны Хаято, изгибающегося под ним, доставляли удовольствие намного больше, чем его треп.       Директор ходил из стороны в сторону, старательно читая мораль и ругая за неосторожность. Он отчаянно жестикулировал, то ли пытаясь себе этим помочь, то ли подчеркивая свои слова. Глаза Мацумото даже устали следить за этим неостанавливающимся маятником.       В очередной раз, когда директор отвернулся, вокалист, грациозно прикрыв рот тыльной стороной ладони, широко зевнул. Даже плохой сон лучше этой глупой встречи.       — Ты меня слушаешь? — поинтересовался Мизушима Тогуро, весьма не вовремя обернувшись и теперь испепеляя подопечного взглядом.       — Да, — Таканори проморгался, пытаясь прогнать дремоту и подавить очередное желание зевнуть.       Хоть яркий свет и освещал кабинет, выдержанный в бежевых и белых тонах, и почти ослеплял глаза, за панорамным окном горели огни ночного района Сибуя. Отсюда до его дома всего двадцать минут езды. Каких-то двадцать минут — и он закроется от шума, людей и проблем.       Вновь тяжелый вздох.       — Сколько раз я просил тебя расстаться с этим парнем? — продолжал требовать от вокалиста внимания директор.       — Мы не встречаемся, — твердо заявил тот, без доли лжи.       — Тогда что это? — Тогуро показал пальцем на несчастную папку. Прорезающие его лицо морщинки становились намного отчетливее от такого хмурого вида, а его деловой костюм лишь только подчеркивал возврат.       — Кто сделал эти снимки?       — Сам не догадаешься?       С секунду Таканори смотрел на Мизушиму с непонимающим видом, но сразу же черты его лица сгладились, как только понял кто хозяин этих фотографий, музыкант машинально закатил глаза.       — Ацуши…       — Ацуши, — утвердительно закивал менеджер и продолжил укоризненно смотреть. — Удивлен?       — Этот фанатик за нами объездил двадцать европейских городов?!       — Как видишь не зря. Окупаемо. Он договорился о встречи сегодня. Я скоро должен спуститься к выходу и попросить охрану его пропустить. Этот мерзавец подкупается до поры, до времени. Но когда найдет настоящую сенсацию — мы не выйдем сухими из воды. Если вообще выйдем.       Настала очередь директора тяжело вздыхать. Взятки, обман, драки и другие выходящие из нормы японцев поступки, крайне негативно воспринимаются обществом. Подобное ставило под удар как простых граждан, так и медийных личностей, и чем популярнее этот человек, тем громче он падает вниз на потеху публике.       Мужчина подошел к окну и уныло взглянул на безмятежную суету ночного мегаполиса. Внизу всего за несколькими крышами домов было видно, как горит надпись на вершине круглой башни знаменитого универмага Shibuya 109. Проезжая четырехполосная часть V-образно разделялась почти у самого главного входа в здание. Дождь стих, оставив за собой мелкие лужицы, отражающие, словно кривое зеркало, свет.       Предстоял непростой разговор. Ацуши Акияма — известный репортер с хорошими связями. Его статьи удивляли людей и дали ему быструю известность, которая разрушила — и продолжает разрушать — жизни многих звезд. От пера этого человека пострадали не только отечественные именитые личности, но и многие зарубежные. Руки и сам был свидетелем проделанной работы Ацуши, когда после его статьи, где говорилось об увлечении наркотиками, его знакомый из-за рубежа лишился актерской карьеры.       Журналист всегда выбирал наиболее популярных личностей. Сейчас же он нацелился на его группу. Словно акула, плавает бесшумно где-то поблизости, готовый написать разоблачительную статью в самый неподходящий момент.       — Я слышал, сегодня ты хорошо справился с иностранными журналистами, — неожиданно сменил тему Мизушима.       — Кто тебе?.. — Руки нахмурился, но выражение его лица вновь стало мягким. — А. Комуро-сан.       — У него чуть приступ не случился, пока он мне все пересказывал, — директор не до конца обернулся, и вокалист заметил легкую улыбку, слегка закрытую прядями седеющих волос. — Боялся, что я сделаю ему выговор.       — А вы бы сделали?       — Да, если бы ты все не разрулил. Он должен был не подпускать их ближе.       — Он ни в чем не виноват. Я сам так поступил.       — Верно. Сам.       Мужчина сделал затяжную паузу, а после кивнул собственным мыслям и решительно развернулся, встретившись сразу со взглядом молодого подопечного-дебошира. Такое лицо явно не предвещало ничего хорошего.       — Ты остался один, и к тебе сразу подлетела свора иностранных папарацци, тебя не проконтролировали, и ты пошел гулять с твоим… другом в людное место. Нравится тебе это или нет, но я все-таки вынужден приставить к тебе помощника.       Он опять за старое? Этот «помощник» прилипнет как банный лист и будет только мешать. Из-за подобных кадров просто невозможно остаться наедине с самим собой.       — Нет, об этом не может быть и речи, — блондин скрестил руки и, закинув ногу на ногу, с вызовом посмотрел на Тогуро. В прошлые разы он хотя бы давал шанс, но один вечно мешался, другой тайно фотографировал его и продавал фотографии на фан-форуме, ну а последний... просто ограбил его дом! С него довольно.       — Прости, Таканори-кун, но в этот раз я тебя не спрашиваю. Я лично отберу подходящего человека. Ты уже не сможешь уволить его только из-за того, что он не знает, что тебе не нравятся помидоры, он медленный, плохо исполняет твои капризы или его слишком много в твоей жизни. Я попрошу его не только помогать тебе, но и следить за тем, чтобы ты снова не влез в неприятности.       — Я не маленький ребенок, которому нужна няня, — возмутился парень.       — Увы, но ты ведешь себя именно так, Таканори-кун.       — Я отказываюсь.       — Не заставляй меня пользоваться моим положением и тыкать тебе договором в лицо, — на этот раз голос господина Тогуро стал более холодным и требовательным. Редко мужчина разговаривал с кем-либо таким голосом, даже со стаффом, не говоря уже об участниках. — Я директор компании, а не секретарша. По контракту, ты обязан меня слушать. Ты сам поставил свою подпись, никто тебя не заставлял. Вызывать тебе такси, заказывать еду на дом, присматривать за тобой, когда ты болен … Таканори-кун, думаешь, мне нечем заняться? Только с тобой мне приходится нянчится.       Руки молчал.       — Помимо работы, я просто хочу проводить время с семьей.       — С семьей, — повторил Мацумото не скрывая холодную усмешку. — Я уже и забыл, что человеческие права могут быть у всех, кроме участников группы.       У него всегда отлично получалось умело оставлять последнее слово за собой. Вот и сейчас Мизушима не нашел ничего, чем бы ответить, пока Руки направлялся к выходу, по пути надевая черную тканевую маску на лицо.

***

      Таканори машинально спустился на подземную парковку на лифте. Неужели худшая часть этого дня осталась позади? В голове, как заезженная пластинка прокручивались слова директора, пока он подходил к столбу «G-7», под котором находилось его персональное парковочное место, куда обычно он ставил свой Bentley.       Мацумото перекинул сумку с собачкой и вещами на другую руку и по привычке проверил свой задний карман брюк, достал ключи, и, направив в сторону машины, нажал на замок. Большой палец коснулся указательного и только после этого блондин вспомнил, что его машина осталась дома, и ключи с собой в тур он не брал. Подняв взгляд, все же увидел его пустующее на почти забитой машинами парковки место.       Таканори тихо выругался и пнул полосатый удлиненный выступ на земле. Ощущение пристального взгляда позади давило на плечи, поэтому, желая как можно скорее оказаться дома, он набрал номер менеджера.       — Комуро-сан, я забыл, что моя машина осталась дома, — быстро протараторил парень, с трудом проглотив свою гордость.       — Это вообще-то Мизушима Тогуро. – Услышал в трубке недовольный голос директора. Как только вокалист понял, что на автомате набрал не тот номер, закатил глаза, положив руку на лицо. – Ты реально меня за секретаршу принимаешь? Будь у тебя помощник, уже ехал бы домой.       — Такси, Мизушима-сан, — устало напомнил вокалист. Наглеть, так уже до конца. В конце концов это директор задержал его.       — Ладно. Я закажу тебе такси, но это в первый и последний раз.       Таканори первым сбросил трубку, сразу же почувствовав укол совести за то, что не поблагодарил мужчину. Двинувшись к выходу сквозь ряды машин, боковым взглядом он заметил движение недалеко от себя через стекла белой Mitsubishi. Опять этот знакомый взгляд, который он чувствовал на себе еще с аэропорта.       — Эй, сталкерша, — Таканори остановился, сам удивляясь своему нерушимому спокойствию, хоть и чувствовал, что нервы были на пределе. — У тебя вообще бывают выходные от меня?       За белом капотом машины появилась макушка блондинистых волос и сразу же снова пропала из виду.       — Я тебя видел. С самого аэропорта. И вижу сейчас. Выходи, —требовательно произнес Руки.       Эту девочку он знал давно. Она его фанатка еще с того периода, который музыкант был бы не прочь забыть. В начале своей карьеры он казался весьма неопытным и зеленым, совершал уйму глупых ошибок. Удивительно, что, несмотря на все это, девочка выбрала и полюбила именно его. Это был самый первый фанат, но Така так и не знал ее имени. Лишь забавное прозвище, по которому он к ней ни за что не обратится: «Госпожа Мацумото».       Перед тем, как выглянуть, девочка натянула на себя капюшон черной толстовки последней коллекции его бренда RAD, которую он же и создал. Несмелыми шагами фанатка начала подходить к своему кумиру. Все, начиная от обуви, аксессуаров и заканчивая одеждой, являлось мерчем их группы. Это льстило, но подобная одержимость так же и беспокоила. В пяти метрах от своей цели Госпожа Мацумото остановилась.       Капюшон почти полностью скрывал ее лицо, оставляя открытым лишь нос. Сквозь маленькую щель девчонка с трудом смотрела на вокалиста.       — Что с тобой не так, сталкерша? — удивился солист такому странному поведению. Даже для нее.       — Я-я не сталкерша, — робко, но обиженно пробубнила та. — Я просто не накрашена.       — Неужели? — Таканори подавил ухмылку, пытаясь сохранить безразличное выражение лица, и как бы невзначай поправил свою маску. — Ты перекрасилась? Покажи.       — Нет! — неожиданно, голос девушки стал намного тверже.       — Покажи, — Мацумото повернулся к ней и скрестил руки, ожидающе глядя на фанатку.       Та вздохнула. Разглядывая покрытие под ногами, напоминающее лакированный бетон. Она откинула капюшон за спину и заставила себя взглянуть на кумира. Парень обомлел. Ее некогда длинные черные волосы теперь еле доставали плеч и были такого же оттенка и длины, как и у него. Макияж, стиль и даже полоски на шее, которые ему рисовали перед концертом — девочка скопировала все.       Госпожа Мацумото отчаянно пыталась разглядеть и понять выражение лица кумира, увидеть какую-то реакцию, но тот казался непроницаемой стеной. Вместо слов тот лишь жестом приказал подойти ближе. Девочка сразу же отрицательно покачала головой, сделав шаг назад, но лишь взглянув на недовольное от такого действия выражение лица кумира подчинилась и неохотно подошла ближе.       — Еще, — приказал парень, когда она остановилась от него в двух метрах.       Последние шаги дались бедняжке с трудом. Она уже не могла поднять взгляда, когда их дистанция была короче расстояния вытянутой руки.       — Маньячка! — впервые за весь день Таканори искренне улыбнулся, беззлобно оттолкнув ее лоб двумя пальцами. Фанатка резко отпрянула, потирая лоб, и обиженно посмотрела на парня. — Куда дела волосы? Зачем отстригла? И этот стиль… Зачем косишь под меня? Своей жизни нет?       — Это выглядит круто! — запротестовала девочка. Когда она убрала руку, Мацумото заметил две отметины от его ногтей, оставшиеся у нее на лбу. Это просто не могло не рассмешить. Хорошо, что маска скрывала его улыбку.       — Сталкерша, сколько раз я просил тебя жить своей жизнью?       — The GazettE моя жизнь!       Таканори вздохнул, перед тем как продолжить.       — Ладно. Пойдем, проведу тебя мимо охраны. Как ты вообще сюда смогла зайти? — он направился к выходу, но, не услышав за своей спиной шагов, спросил: — Сталкерша, ты идешь?       — Д-да!       Поднимаясь по крутой дороге, музыканту пару раз приходилось прижиматься к стенке, пропуская покидающие парковку машины, и жестом приказывать девочке поступать так же. Вышел на улицу через узкий тоннель выезда и поздоровался со стоящими у выхода охранниками, мимо которых сталкерша ловко пролизнула. Двое мужчин в светло-фиолетовых рубашках, надетых под черные жилеты, под цвет брюк не сразу признали Таканори без машины и удивились его спутнице. Этого человека впервые видели с кем-то, ведь даже помощников вокалист the GazettE не подпускал к своей машине и уж тем более не возил в ней. Машина и дом — личное пространство и святилище одиночества, которое не должны осквернять посторонние. Охранники посмотрели по сторонам и светящимися в их руках указателями попросили поторопиться, пока не выехала очередная машина. Парень благодарно кивнул.       Хоть недавний разговор с директором нельзя было назвать самым приятным, Таке нравилось место, где располагался их офис. Небоскребы закрывали темно-фиолетовое ночное небо с двух сторон. Здешние улицы просто дышали зеленью. Деревья росли вдоль проезжей части на тротуарах, а аккуратно постриженные и желтеющие из-за приближающейся зимы кусты под небоскребом Сo-op Plaza и вовсе напоминали холмы.       Одно из окон их офиса выходило на единственное широкое пространство, где если и были высокие дома, то они стояли в стороне и не закрывали небо, давая хорошо разглядеть крыши зданий, мосты и дороги. Но это ненадолго. Там, где только заканчивался их офис, сразу через дорогу территорию (даже с тротуаром) оградили забором, а за ним уже виднелись оси строящегося здания и первые два этажа. Дорожные конусы и мигающие стрелки строители щедро расставили вдоль односторонней проезжей части, особенно рядом с поворотом, предостерегая водителей быть осторожней.       Рядом со специально выделенной парковкой для такси машин не было. Похоже, оно еще не приехало, или директор просто забыл его вызвать. Стоит ли позвонить ему еще раз и напомнить? Или заняться этим самому?       — Иди домой, — приказал вскоре Мацумото своей копии. Даже не попросил. Госпожа Мацумото открыла рот, чтобы возразить, но ее кумир выставил прямо перед ее лицом указательный палец, показывая направление прочь, и бросил на девушку нарицательный взгляд. — И верни свою старую прическу и макияж. И про платья не забудь! Если тебя еще раз увижу в этом, то… — парень закусил нижнюю губу, оценивающе рассматривая фанатку с ног до головы, подбирая угрозу пострашнее. — То ты больше не фанат, — просто и даже как-то по-детски, но этого было более чем достаточно.       — Ха?! Я фанат! Настоящий! — запротестовала девочка, уперев руки в бока.       — Так докажи это, — не отступал парень и вновь двумя пальцами оттолкнул ее лоб. — Кы-ы-ыш! — протянул он с улыбкой на губах, скрытой маской.       Потирая больное место, уже второй раз пострадавшее за этот вечер, девочка поклонилась, развернулась, сделала пару неуверенных шагов прочь, но остановилась и, вновь обернувшись, окликнула кумира.       — Руки-сама!       Парень удивленно обернулся, отвлекшись от своего слепящего глаза телефона.       — Чего тебе, сталкерша?       — Я горжусь тем, что я ваш фанат! — та низко поклонилась и уже уверенной быстрой походкой поспешила удалиться.       Таканори смотрел девочке вслед, пока та не скрылась за углом. После нее осталось какое-то тепло на душе, вызывающее улыбку. Он снова опустил взгляд на ярко светящийся экран телефона, пытаясь решить, стоит ли ему напоминать директору о такси, или подождать, когда он сам выйдет, чтобы встретить Ацуши Акияму, как неожиданно за спиной раздался смутно знакомый голос. Голос, как призрак прошлого, заставивший сразу же вернуться в неприятные и болезненные воспоминания школьной поры.       — Как трогательно, — послышались громкие хлопки, которые не смог заглушить город. — Но мне не врут глаза? Эта же наша звездулька Така-чан?       Этот голос нельзя было с чем-то спутать. Сенго Наминаши. Худший кошмар, который Мацумото так стремился забыть, и так много лет надеялся, что больше его никогда не услышит. Тем более после того, как бросил школу. Прошло десять лет, но к нему вернулся тот же страх, какой чувствовался тогда, и все та же ненависть.       — А! Верно! Это он! — его брат, Кэцсу Наминаши, похоже, до сих пор не отучился от деревенского диалекта.       — Тот, про кого вы рассказывали? — этот голос был незнаком.       — Ага. Это он, — прошипел похуже любой змеи Сенго, — Давно не виделись, Ледышка Таканори. Смотрю, ты в люди пробился? Должен быть благодарен нам, что выбили из тебя всю дурь.       Сегодня все словно сговорились. Таканори всего-то хотел поскорее вернуться домой, но что получил взамен? Насыщенный неприятными сюрпризами день и, словно вишенка на торте для полноценного и потрясающего его окончания, появились давние школьные «друзья».       — Повернись, когда с тобой разговаривают. Или тебе для того, чтобы открыть рот, нужны зрители? Так давай мы приведем ту девчонку. Думаю, она не будет против.       Ноги двинулись прежде, чем мозг успел все обдумать. Детский страх начал завладевать рассудком, но все же он сильнее страха не хотел, чтобы та сталкерша как-то пострадала.       Неужели он подастся давней слабости, после всего, через что прошел? Сейчас он самодостаточный, знаменитый и, в конце концов, взрослый мужчина, так почему? Нет, не в этот раз. Они больше не увидят страх в его глазах. Он больше не будет клоуном и плаксой. Выступления перед публикой отлично научили скрывать свои чувства, если внезапно накатило плохое настроение, а сотни отказов на прослушивании и позор до дебюта, да, впрочем, и после, закалили характер получше этих неудачников.       Холодный и уверенный взгляд вернулся, и парень, с вызовом посмотрел на давних знакомых. Между ними всегда была глубокая пропасть, а сейчас она стала просто бесконечной. Четверо взрослых мужчин, а не парней стояли перед ним. Троих он знал слишком хорошо. Сенго и Кэцсу выглядели значительно старше своего возраста. Простые в серых тонах деловые костюмы не до конца скрывали цветные татуировки. Болезненно знакомые Таканори острые черты лица схожих между собой братьев, прилизанные назад волосы ниже стандартной длины… весь этот стиль подозрительно напоминал якудза, хотя, с их характером они вполне могли связаться с подобным отребьем.       Рядом с Сенго стоял накаченный подозрительно знакомый мужчина в белом костюме. Мацумото не сразу признал в парне пухляша Шоджи Новадо — толстого, низкого мальчика, на год младше братьев, который в школе выполнял все их поручения, лишь бы они приняли мальчика в их банду. Шоджи вечно стоял на страже, когда братья «по-дружески» разговаривали с Таканори в мужском туалете школы, а потом ржал с него при виде новых синяков, порванной формы и стекающей крови. Сейчас же этот недомерок подрос и стал на голову выше братьев и на две головы выше самого вокалиста. На сверкающей лысине блондин разглядел кусочек татуировки. Вполне вероятно, ее основная часть выбита на затылке.       Мацумото перевел взгляд на четвертого. Этот парень в сравнении со своими спутниками казался самым невинным. Складывалось впечатление, что его только начали обучать премудростям веселой жизни якудза. Светлая рубашка в клетку до локтей, джинсы и неумело подобранный слишком светлый цвет волос, абсолютно несочетающийся с его кожей. Парень явно пытался скопировать европейца, но даже этого ему не удалось. Что уж там говорить о запугивании людей?       Насмешливую ухмылку вокалиста скрыла маска.       — Что? Начальник отпустил пораньше с офиса? — вместо приветствия начал их гораздо меньший противник. Он прекрасно понимал, что любой уважающий себя начальник пусть и маленькой конторки не примет на работу таких сотрудников. По крайней мере, пока те не скроют татуировки и не поменяют лицо на более приветливое.       — Я смотрю, Мацумото, язык от долгих оральных утех у тебя стал длинней? Мы хотя бы не через постель добивались успеха.       — Очнись, Сенго-кун. На твою мордашку ни у кого не встанет.       От злости хулиган зашипел. Он и его брат, словно единый организм, одновременно двинулись к музыканту, чтобы преподать тому урок, но лысое громадное недоразумение по имени Шоджи, вытянутой рукой преградил им путь, сделав шаг навстречу низкому собеседнику.       Боковым зрением Таканори заметил, что люди начинают обращать на них внимание. С минуты на минуту может подойти журналист Ацуши и никакие деньги не заменят ему удовольствие, написать громкую статью о проблемном солисте ввязывающимся в драки. От этой шайки не уйти по-хорошему, а бежать, словно трус, так, словно он снова в школе, больше никто не собирался. Единственный выход — это уйти за какой-нибудь тихий угол и там продолжить беседу.       Шоджи тоже понял, что их вид привлекает ненужное внимание. Здесь, в таком благополучном районе, они были как белые вороны, да и весьма недружелюбный разговор четырех подозрительных типов и с виду достаточно нормального парня, который явно не выстоит против них, только повышал интерес.       — Таканори-кун, — непривычно низким голосом начал Шоджи. Слишком учтивая и вежливая форма обращения никак не подходила к его внешнему виду. Накаченные руки и грудная клетка, казалось, разорвет деловой костюм, а вздувшиеся от тяжелых нагрузок на тренировках вены на лице устрашали, даже когда мужчина был спокоен. — Думаю, всем нам не очень нравится лишнее внимание прохожих. Мы бы хотели поговорить в более тихом месте. Просто поговорить, — уточнил в конце амбал, будто боялся, что его собеседник собирается сбежать.       Все же Таканори прекрасно знал, к чему этот разговор обязательно должен был привести, и не позволил себя одурачить.       — Согласен, — кивнул он.       Шоджи слегка поклонился и вытянул руку в сторону, показывая направление к постройке. Лучшего места для разборок и не найти. Судьба благословит всех, даже этих бандитов, но не Таканори. Забор для ремонтных работ не до конца стыковался со следующим зданием. Если зайти за него чуть дальше, помимо серой новостройки и ограждений, окружающих со всех сторон, небо так же было закрыто нависающим мостом с двухсторонней проезжей дорогой.       Безлюдная темень и четверо якудза. Да этот вечер становится все лучше и лучше!       Как Таканори и предполагал, они зашли за забор, и тьма сразу же окутала их. Лишь слабые очертания силуэтов из-за желтовато-оранжевых фонарей, освещающих тротуар, остались за спиной. Мужчины стали окружать парня, как стая волков, загоняя свою добычу в тупик. Они продолжали наступать, пока тот не коснулся спиной широкого столба, держащего мост над головой. Дело дрянь. Парень быстрым взглядом оглядел окрестность в поиске какого-нибудь подходящего для защиты предмета, но не заметил ни малейшего мусора или чего-то, что могло бы пригодиться.       — И не надейся. Тебе никто не поможет, — злорадствовал Сенго, разминая кулаки, так что прохрустели костяшки пальцев.       — Что вам надо? — к удивлению, шайки спокойно поинтересовался Таканори.       — Процент от прибыли! — нетерпеливо выкрикнул Кэцсу, удивляясь вопросу. — Что тут непонятного?       — Мои друзья хотели сказать, — вновь дипломатичным голосом начал Шоджи, сделав шаг вперед, — что-то тем, кем ты стал — это и наша заслуга в том числе.       — Неужели? — не смог сдержать усмешки Мацумото. Впрочем, он не был удивлен такой наглости.       — Верно, — учтивым тоном продолжил верзила. — Если бы ты учился спокойно, не получая от нас, у тебя не было бы такого большого желания выбиться в люди. Хочу напомнить, что именно мы стали последней каплей и главной причиной твоего решения бросить школу на предпоследнем году обучения.       Завидная самоуверенность. Он бросил школу вопреки запретам родителей стать музыкантом.       Подобное заявление блондина искренне рассмешило и это всерьез разозлило братьев. Настала очередь Кэцсу говорить:       — Мы пришли за процентом! С этого дня, будешь ежемесячно выплачивать нам сорок процентов от твоей прибыли.       — Ха?! — искренне удивился Таканори.       — Я. Сказал. Сорок. Процентов! — отчеканил тот.       — Это я услышал. Просто я удивлен, что ты знаешь такое заумное слово, как «процент».       — Ублюдок!       Кэцсу ринулся вперед, но Шоджи резко и достаточно грубо схватил его за локоть и силой оттянул назад, словно непослушную дворнягу.       — Это достаточно скромный процент, — продолжил верзила. — Никто из нас всех не уйдет недовольным. Тебе выгодно согласиться, иначе…       — Что? — перебил Таканори, не сдерживая ухмылки. — Побьете меня на переменке? Отберете обед? Поучитесь угрозам для начала у моих антифанатов. Я оценил, какое может быть извращённое воображение у недозрелых школьниц, пока стафф не решил предварительно проверять посылки и письма.       За своей спиной Шоджи услышал недовольное шипение двух братьев.       — Возможно, ты…       — Довольно, Шо-кун, — прервал друга Сенго, и верзила тотчас подчинился, отступив. — Ты, кажется, подзабыл, как мы умеем добиваться своего? — сказал мужчина совсем тихо, и его губы изогнулись в холодной улыбке, которую Таканори так ненавидел. — Особенно, когда этого требуют обстоятельства. Ты не представляешь, кому мы служим. Сейчас нашего босса хочет сместить какой-то обнаглевший малец. А мы очень хотим этого не допустить и способны на многое, ради этого.       — Так продемонстрируй, — прошипел тот.       Таканори осторожно положил сумку с собачкой прямо на пол. Корон недовольно тявкнул и хотел выбраться, но закрытая молния не позволила этого сделать.       К удивлению, якудза, вокалист первый пошел в наступление. Адреналин большой дозой смешался с кровью, придавая больше сил и исключая возможность мыслить здраво. Не было сил больше бояться. Не было желания терпеть унижения. С гортанным криком Таканори побежал на Сенго, замахнувшись и вложив в будущий удар всю ненависть, весь гнев, который он не выплеснул на этого человека еще в школе. Нужно было отомстить этому животному гораздо раньше, избив до полусмерти, и плевать на последствия, но в то время Мацумото был лишь трусливым мальчишкой.       Сейчас все изменилось.       Гнев ослепил Таканори. Сенго увернулся, мертвой хваткой схватив его за локоть вытянутой правой руки, и отвел от себя. Пока его противник по инерции еще продолжал лететь вперед, левой рукой враг ударил его в живот, выбив дух. Музыкант забыл, как дышать, и ему удалось лишь сдавленно прохрипеть. Оценив, что нападающий слишком низко склонился перед ним, якудза ударил с колена в челюсть. В завершение, без особых усилий старший Наминаши правой рукой схватил блондина за горло и рывком припечатал того обратно к столбу. Парень сильно ударился затылком и позвоночником. В глазах все потемнело. Он и так задыхался от удара в солнечное сплетение, а сейчас еще ему сдавливают горло. Рот наполнился теплой жидкостью с железным привкусом. Даже не сразу понял, что это кровь.       — Как в старые добрые времена, да, Ледышка? — забавлялся Сенго, наблюдая как парень не на шутку задыхается. — Как мы и говорили, будешь нам отдавать шестьдесят процентов от выручки.       С громким хрипом Таканори жадно вдохнул воздух, когда все же его слегка отпустило. Ему пришлось сорвать с лица маску, нагнуться как можно ниже (насколько позволял хват мужчины), чтобы кровь не попала в легкие. Понимая, что любимец молодежи еще нужен живым, Сенго позволил ему это сделать, и после довольно наблюдал, как стекает кровь с его рта и пачкает неоправданно дорогую брендовую одежду.       — Я никогда бы из-за таких отбросов, как вы, не бросил школу.       — Нет, Таканори-кун. Ты ненавидел свою жизнь и бежал от самого себя. Мы лишь подлили масло в огонь.       Така замер, словно его вновь ударили в живот, но эти слова прозвучали гораздо хуже. Его так легко прочитал, будто открытую книгу, какой-то придурок, в то время как сам парень не мог честно признаться себе в этом сам. Полностью обездвиженный таким заявлением, певцу только и оставалось пораженно глазеть на человека, который сказал то, что тот боялся признать.       Он бежал не от родителей и даже не ради музыки. Он бежал от самого себя и ненавистной жизни и реальности.       — Шестьдесят процентов, Руки-кун, — Сенго пнул парня, чтобы тот пришел в себя, и сильнее сжал его горло, от чего послышался сдавленный кашель, а изо рта вновь появилась кровь, осев слабым красным следом на губах.       Шестьдесят процентов, учитывая его доход — это для людей их уровня просто невиданные деньги. От жадности эти ублюдки пошли по пути преступности и вряд ли остановятся только на этом. Но Мацумото не собирался уступать и соглашаться на их условия под страхом быть избитым или случайно стать центром внимания для скандального слуха. Принципы возобладали над разумом.       — Каков твой ответ? — допытывался старший Наминаши, победно разглядывая плоды его убедительной беседы.       Таканори лишь улыбнулся, показав белоснежные зубы, испачканные кровью.       — Пошли-ка вы на хер.       Мужчина что-то сказал, но блондин не расслышал. Сенго замахнулся, но Таканори ударил коленом тому между ног и вовремя увернулся в последний миг так, что мужчина со всей дури врезал по бетонному столбу. Заревев от боли, он согнулся.       — Прикончите этого ублюдка! — приказал тот и трое сразу же напали, будто только и ждали этих слов.       Первым подбежал незнакомый парень. Пользуясь недолгим оцепенением их жертвы от вида приближающихся на него троих мужчин, он замахнулся, чтобы нанести удар. Но Таканори схватил того за кулак, останавливая атаку в ту же секунду, когда она началась, перехватил его за запястье и вывернул руку. Отошел слегка в сторону, давая парню по инерции двигаться вперед, а после со всей силы толкнул его ногой в копчик.       Сосредоточившись на одном, Руки совершенно забыл о двух других. Обернувшись и не успев еще ничего понять, получил сильный удар в скулу. Он отдался звёздами в глазах и вскриком, нитями боли по всему организму, сменяющимися на уже более яркие, летящие в обратном направлении к его рту. Кто-то схватил его за локти со спины, не давая нанести удар. Несмотря на все попытки вырваться, сильные руки не позволяли этого сделать. Мертвая хватка. Перед глазами появился силуэт Кэцсу. Парень, злостно шипя, достал карманный нож и понесся на соперника, не теряя ни секунды.       В одном из клипов персонажу Таканори приходилось бывать в подобной постановочной драке. Ему прочитали небольшой инструктаж о том, как правильно опрокидывать человека на спину, но он ни разу этого не делал без подыгрывания державшего его партнера. Выработанный как никогда адреналин пусть и не позволил поднять лысую громилу в воздух, но его хватило чтобы опрокинуть мужчину боком, ловко закрыв себя массивным телом от удара ножа.       Под собой он услышал болезненный вскрик, когда, потеряв равновесие, упал вместе с громилой на асфальт. Его придавило тело Кэцсу, который так же потерял равновесие и оказался на земле, и Мацумото оказался зажат меж двух врагов. Боковым зрением он заметил, как поднимается незнакомец, а где-то справа слышал кривые шаги Сенго. По губам и подбородку текла горячая и солёная струя крови.       Что делать?       — Я вызываю полицию! — где-то у самого выхода раздался знакомый высокий мужской голос.       Все пятеро сразу же замерли, словно школьники, которых застукали родители за сигаретами.       — Ацуши-сан! — еще один знакомый голос, который он и с чьим не спутает.       — Быстрей! Уходим! — приказал Сенго. — Сволочь. Мы еще вернемся.       Шоджи как-то с трудом скинул Таканори с себя и поднялся, кряхтя, в то время как незнакомый парень и Кэцсу скинулись наутек. Похоже, бывшего пухляша все же задели ножом. Шайка быстро уносила ноги, насколько позволяло их состояние. Таканори встал на четвереньки и проводил взглядом обидчиков. Каждый с трудом двигался и хромал. Вполне неплохо для его первого отпора.       — Ками-сама! Таканори-сан! — через несколько секунд Таканори почувствовал директора рядом с собой. Закинув руку через плечо, мужчина помог солисту встать. — Таканори-сан! Что, черт возьми произошло?!       Дыхание резко перехватило, когда парень оперся о правую ногу. Резкая боль пронзила лодыжку даже от легкого прикосновения. Похоже, подвернул. Или вывихнул. Или сломал?       — Встреча выпускников. — улыбнулся он.       Но улыбка спала так же быстро, как и появилась, когда перед ними образовалась фигура главной занозы в одном месте. Ацуши Акияма, держа в руках камеру, хитро и очень странно улыбался, поглядывая на них. Его кривые зубы, слишком узкие глаза, овальная голова, высокий лоб с короткой стрижкой, вечно спортивная одежда... интересно, это особая черта всех журналистов, пытающихся найти что-то на Таканори — раздражать его абсолютно всем? Этот человек улыбался только в том случае, когда в его камере появлялся весомый компромат.       Солоноватая жидкость наполняла рот, вызывая рвоту. Таканори все сильнее становилось не по себе. Тошнило. Он словно терял сознание. Очень хотелось сплюнуть кровавое месиво, но лишний раз радовать журналиста подобной картиной он не хотел. Лучше самому себе на горло наступить, чем доставить такое удовольствие этой твари. К легкому, но заметному огорчению неприятного зрителя, все же нашел в себе силы выпрямиться, делая вид, что с ним все в порядке, и завести больную ногу за другую, пряча хромоту. Словно все в порядке. Словно ничего и не случилось. Держать все в себе он научился за свою жизнь.       — Я и мои читатели очень, очень ждут ваших комментариев. Вы просто не перестаете меня радовать! — улыбаясь во все тридцать два кривых зуба счастливо протянул мужчина.       — А! Господин Ацуши-сан, — широко улыбнулся директор, не переставая кланяться, даже когда поддерживал побитого подопечного. — Мы обо всем поговорим за бокальчиком отменного шотландского виски у меня в кабинете. Вы знаете, я лично ездил в эту страну и…       — Алкоголь вредит мозгу, — в ту же секунду журналист прервал мужчину, не позволив забить себе голову ненужной информацией. — Вы же знаете, я не пью. Или вы думаете, что, напоив меня, вам будет легче рассказать ложную информацию? — хитрая улыбка мужчины не ослабевала с того самого момента, как Таканори его увидел. Его лицо было похоже на одну из театральных масок радости в традиционном японском театре, от одного вида которых стыла кровь.       — О, ну что вы, что вы. — Засмеялся Мизушима. Солист хотел двинуться на выход, чтобы уже наконец покинуть эту стройку, но директор крепко держал его, не давая сделать и шага. — Я сейчас посажу Руки-куна в такси, а вы пока идите в мой офис. Я сказал охране, чтобы вас пропустили, — вновь поклонился мужчина.       — Да? Или же вы хотите что-то скрыть от меня? — недоверчиво поднял бровь Ацуши.       — Ну что вы! Я просто посажу его в такси. The GazettE моя самая любимая группа из всех! Знаете, они пятеро мне как дети. Отец должен заботиться о своих сыновьях.       — Особенно о самом проблемном, — хмыкнул тот. — Хорошо, у меня и так достаточно материала.       — Да, да, — как болванчик кланялся Мизушима, продолжая вести себя непривычно податливо. Попросите мою секретаршу сделать вам чай или кофе.       Мужчина, продолжая добродушно улыбаться, проводил взглядом журналиста и подождал некоторое время, давая тому отойти как можно дальше.        Ну, сейчас начнется.       — Тебе нужно срочно в больницу, — хватка Тогуро внезапно ослабла и стала более мягкой. Он наклонился, заглядывая в глаза почти повисшему на нем подопечному. — А, хотя нет. В прошлый раз о том, что ты в больнице, прознали почти все издательства Токио. Черт, даже почти все издательства Америки, Германии и…       По лицу менеджера было явно видно, что тот нервничает. Он закусил костяшку указательного пальца, стараясь как можно быстрее что-то придумать. Удивительно. Таканори был уверен, что старик на него накричит.       Рвотные позывы подступили к горлу с новой силой. Со стоном отвращения, блондин не нашел лучшего места, как сплюнуть неподалеку от своих ног, и сразу же протер предплечьем рот, размазывая кровавое пятно по губам.       — Дерьмо. Дерьмо! — Чертыхнулся директор, трясущимися руками хлопая себя по карманам в поисках влажных салфеток. Достав из кармана брюк пачку, он зубами оторвал этикетку, вытянув последнюю салфетку. — Мне нужно сейчас быть с тобой, а не лизать зад этому журналисту. Я посажу тебя в машину, поговорю с этим прилипалой, а потом скажу убрать здесь после тебя.       — Поосторожней, а то его уши везде, — улыбнулся блондин и, выхватив салфетку у директора, принялся вытирать лицо. Белоснежная влажная ткань тут же окрасилась в алый цвет.       — Нам срочно нужен помощник, терпеливо выполняющий твои прихоти, способный выполнять к тому же роль охранника и врача, няни… Такие вообще существуют?       — Мне не…       — Помолчи! — прошипел мужчина, быстро отстранился от парня, взял все это время бесперебойно тявкающую сумку вокалиста, вновь вернулся к парню и медленно и осторожно повел того на выход. — Кто вообще эти люди?       — Не знаю, — Таканори приходилось сильно стараться, чтобы не наступать на свою больную ногу, да при этом еще и идти относительно нормально. От каждого маленького шажка и прикосновения левой стопы перехватывало дух — настолько была сильная боль. — Какие-то иностранцы, — процедил сквозь зубы, резко вдыхая воздух через нос. — Похоже хотели меня ограбить.       — И ты справился с четырьмя?!       — Тебя это так удивляет?       — Но мне эти амбалы показались невероятно огромными! Как тебе удалось.?       Тогуро резко замолчал, почувствовав на себе испепеляющий взгляд проблемного вокалиста. Рост для Таканори всегда был больной темой. Ему приходилось постоянно выступать на концертах с высоким каблуком, и из всей группы он был самым слабым. Но от этого его реальная победа над четырьмя мужчинами в прекрасной физической форме — пусть в конце ему и помогли, — казалась чем-то невозможным!       — Ладно, пойдем, посажу тебя в такси и попрошу Ютаку или менеджера за тобой присмотреть.       — Не нужно. Просто, наконец, оставьте меня все и дайте побыть дома.       — Вот же негодник! — проворчал мужчина. Ему пришлось понизить тон, когда они вышли на освещенную улицу. В этом месте, пока шла стройка, люди боялись проходить мимо. И, похоже, не зря. К величайшему счастью, свидетелей криков кроме директора и журналиста не оказалось.       — Я сам могу о себе позаботиться, — продолжал настаивать Мацумото.       — Ладно. До конца этой недели, после, разумеется, вашего завтрашнего собрания. Насколько я знаю, после начнутся репетиции и небольшой тур по Японии, прежде чем вы дадите концерт на главной сцене страны. К нему вам нужно особенно хорошо подготовиться. Я прослежу, чтобы Комуро проследил за этим.       Тогуро открыл заднюю дверь такси и помог парню сесть в просторный салон и. Как раз кстати, чтобы хоть немного вытянуть больную ногу. Таканори тяжело и болезненно выдохнул, приняв у директора сумку со своей собачкой и наконец позволил себе расслабиться. Теперь то ничего не помешает ему наконец добраться до дома?       — Я лично постараюсь как можно быстрее найти тебе помощника и самого подходящего. Не смей его отвергать. Приедешь домой — наложи на лодыжку побольше льда.       — Я знаю. Не маленький, — ответил музыкант и закрыл перед носом менеджера дверь. Опять забыл поблагодарить директора за заботу, но у него просто не было сил на угрызения совести. Как-то нужно еще добраться до тридцатого этажа с собакой и умудриться не заснуть прямо в своей прихожей.       Мизушима прочитал по губам его вокалиста произнесенный адрес, и машина сразу же отправилась в путь. Проводив такси взглядом, пока оно не скрылось за поворотом, директор со вздохом направился в свой офис, готовясь к сложному разговору.