***
Было желание уставиться в одну точку с бутылкой алкоголя в руке и не думать ни о чем, но Рейту постоянно доставали разговорами весь вечер. Люди общались с ним, не пытаясь расслышать в голосе собеседника его полное нежелание разговаривать. И когда он научился находить со всеми язык даже против воли? То, что сказал Таканори просто не укладывалось в голове. Наследник не понимал, как ему реагировать на слова вокалиста. Сны этого парня слишком правдивые, чтобы быть совпадением, правда лишь местами, но все равно казались нереальными. С одной стороны, вокалист сказал, что его хранитель мог спокойно гулять в мире людей, а он сам мог немного повиливать стихиями даже без помощи хранителя. Ни в одном писании Рейта не встречал упоминания о подобном, так же, как и о существовании снов, являющихся воспоминаниями прошлой жизни. Когда камунаоби умирает, как бы не была сильна его любовь со своей второй половиной, единственное, что переходит с его душой в следующую жизнь это его хранитель, и божественная связь с любимым или любимой. Все остальное безвозвратно сжирает время: тело, воспоминания, чью-то маленькую историю. Но, тогда КАК? Как Таканори узнал все остальное? Все малейшие детали мира камунаоби, которых нет ни в одном людском источнике. О которых даже императорская семья не знала?! В голову стала подбираться одна догадка, но наследник присёк ее на корню, не дав даже сформироваться. Нельзя и думать об этом. Этого просто не может быть. То, что этот парень рассказал просто невозможно. Внезапно Рейта вспомнил, как тряслась земля, когда злился отец в их последнюю встречу. Как странным образом чистое небо в день смерти матери за какой-то час закрыли непроглядные почти черные тучи, а после несколько дней шли мощные проливные дожди прямо над Токио и только над этим мегаполисом. Почему он вспомнил это? Почему невольно построил логическую цепочку, что именно отец вдруг наслал дождь на город, когда узнал трагическую новость? Отца все уважают. Слагают о нем песни как о самом сильном охотнике и предводителе камунаоби. Подчиняется и правда ему природа? Но даже если и так, его хранитель никогда не покидал тело хозяина в мире людей. Рейта бы это знал. Об этом знали бы все. Рейта глубоко выдохнул, да так, что его собеседник похоже стал сомневаться, что его монолог «увлекательного» рассказа как Шон всегда с неохотой выполняет поручения, действительно интересовал наследника. Что ж, его сомнения небеспочвенны, но Сузуки лишь неловко улыбнулся, сославшись на недосып и вновь погрузился в свои мысли, где-то отдаленно услышав, как сосед вернулся к рассказу. Но самое худшее из всего обдуманного, что, если поверить словам Таканори… все сходится. Начиная от странного внимания штаба камунаоби к Таканори и повышенного интереса ёкай к нему, это может быть ответом на многие вопросы, но, от этого, по новой традиции, возникают еще больше вопросов. Он словно отрубал одну голову змеи из которой вырастало еще десять. Отец с чего-то взял, что в Таканори демон. Что он опасен, но… Рейта украдкой взглянул на вокалиста. Тот, подперев ладонью голову, ковырял палочками в соевом соусе, лениво пытаясь растворить там восаби и иногда улыбался, чисто ради приличия, когда Ютака в очередной раз разразился хохотом. Вокалист вряд ли слушал свою компанию. Его улыбка была лживой, но даже несмотря на это, он казался милым и каким-то… беззащитным. Пухлые щеки от природы, красивые губы, добрые глаза. Рейта и представить не мог, кому такой человек сможет навредить. Ками-сама, да он возможно даже маленького паучка боится больше, чем огромного верзилу с ножом в темном переулке! Блондин поймал себя на том, что улыбается и резко прекратил это и отвел от вокалиста взгляд. Руки сам волнуется о том, что сказал. И ему так же, как и Рейте сейчас вовсе не до веселых разговоров. Одному Идзанаги известно, что у него на душе сейчас. Какое он потрясение испытывает. Живешь себе простой, обыденной жизнью кумира миллионов, и тут, на тебе, внезапно с приходом незнакомца узнаешь, через сны столько всего странного. Но для этого, Рейта с ним. Рядом. Чтобы помочь ему со всем разобраться. Нельзя сказать, что Сузуки поверил всему, что сказал вокалист, но одно он знает точно: Таканори что-то не так. Самое противное то, что Рейта и сам не знает, что делать и как ему поступать и самое главное, где найти информацию? Присутствие Аоя бы очень сильно помогло, но и он куда-то запропастился, хотя давно должен быть тут. Нельзя оставлять Руки одного, когда он пойдет на встречу с отцом в мир Шепота. Конечно, пусть даже если встреча там продлится часы, здесь на Земле, он потеряет лишь минуты, но… Таканори этого времени хватит, чтобы попасть в неприятности, а встречу отменить никак нельзя. Сузуки должен убедить отца, что Таканори не опасен, но все равно ему нужен присмотр. Для его родителя это просто две несовместимые вещи. «Объект» либо опасен и нуждается в обезвреживании, либо бесполезен и нет смысла тратить на него время. Сгущающая тучи возможная война с неизвестно чем только делает невозможным убеждение отца отступить. Кого Рейта обманывает? Иоши никогда не было дела до просьб и мольбы его сына. Разговор будет очень непростым. Рейта вновь взглянул на Таканори. Жизнь этого человека зависит от него. Жизнь Таканори зависит от него и от этого вокалист кажется таким хрупким. Одно неверное движение и он может разбиться на тысячи осколков. Этого допустить нельзя. Он не позволит этому случиться. Под столом наследник сильно сжал кулаки. Он наполнялся решимостью перед встречей с отцом. Если раньше, его подкашивал страх перед Иоши, то сейчас ее и след простыл. Осталось лишь крепкое убеждение, что Рейта должен выйти победителем в этом словесном бое. Самое главное сейчас именно их беседа, а потом он подумает, что делать с самим Таканори. Весь вечер мысли наследника носились с одной темы, касаемой Таканори до другой. Но он ни разу не задумывался о том, что в снах музыканта они любили друг друга. Эта информация вовсе не задержалась в нем. Она словно влетела в одно ухо и сразу же вылетела через другое. Почему? Возможно потому, что именно эта новость, а не внезапное знание всех тайн камунаоби простого человека, шокировало его больше всего. Рейта никогда не задумывался как должна выглядит та самая душа, с которой он решил проходить сквозь жизни раз и навсегда. Ради которой не задумываясь отдаст свою жизнь, о которой будут все его мысли и без которой он не сможет разглядеть красоту рассвета. Возможно, он просто не готов был принять то, что он может быть зависим от кого-то. Учитывая требования к нему как к наследнику, уязвимости в нем просто не может быть. Любовь всегда ему казалась каким-то проявлением слабости и причиной безрассудных поступков. Близится нечто ужасное и он обязан быть среди своего народа. Но почему же он все еще рядом с ним?***
Люди начали расходиться далеко за полночь. Интересно было наблюдать насколько сильно все нарушили «сухой закон» лидера, вместе с самим лидером. Правда нельзя сказать, что Ютака ушел во все тяжкие с головой. Он двигался вполне ровно, в отличии от впереди идущего Урухи, но заметно тупил, когда коридор имел более двух вариаций прохода таких как «вперед» и «назад». Гитарист тоже, в принципе, шел ровно, но ноги переплетал труднее барабанщика. Про некоторых личностей из стаффа и говорить ненужно. Сотрудники, не имеющие на завтра работы, не отказывали себе ни в чем, однако и не шумели, и находили свои номера намного проще, чем эти двое музыкантов. Конечно, им не нужно завтра изображать из себя произведение искусства с идеальной кожей и прекрасной физической подготовкой перед фотокамерой. Таканори шел хвостиком за Ютакой и Урухой иногда на перепутье коридоров махая в сторону правильного направления своим растерянным друзьям. Он один из немногих не притронулся к алкоголю, да и поел он так же скромно. В основном его главным занятием было плескать палочки в соусе, пока мысли его уносились куда-то далеко. Он казался ни только задумчивым, но и… чем-то расстроенным, даже опечаленным. Словно огонь внутри него погас. Вряд ли Руки расстроился тем, что рассказал ему все. Это могло бы заставить его волноваться, но не расстроиться. Тогда в чем же причина? Через пару минут, музыканты столпились возле своей двери и, обменявшись взаимным пожеланием добрых снов с несколькими членами стаффа, наконец, зашли в свой номер. Сквозь тонкую стенку, когда парни включили свет, сразу же донеслись недовольные стоны гитариста и барабанщика. Таканори, подождал несколько секунд, когда шумные друзья пройдут, встал на одно колено, чтобы подобрать радостно встречающего своего хозяина Корона и с беспристрастным видом зашел третьим. — Мы не расстелили футоны. — Заныл Уруха. — И правда очень лень его сейчас раскладывать. — Согласился Ютака. — Предлагаю просто лечь тут. — За стеной послышался единичный глухой звук. Похоже Уруха топнул ногой прямо на том месте, где стоял, предлагая место ночлега. — У нас завтра фотосессия. Мы будем мятыми если уснем прямо на татами. — Недовольно остерег того лидер. — Ну мы же не в кимоно для съемок будем спать! — Я про наш вид! — Будем спать на спине! — Нет! — Друг на друге? — О, Ками-сама… — Вы сейчас оба будете спать в коридоре. После весьма прозрачного намека Таканори, в номере воцарилось молчание. Не размыкая губ Рейта, засмеялся и последним зашел в номер. Некогда шумные Уруха и Кай стояли у открытого шкафа, помогая друг другу раскладывать свернутые футоны и комплекты белья. Руки же, стоял позади них, и поглаживая Корона, следил за ними, словно надзиратель за рабами. Ухмыльнувшись, Рейта задвинул за собой дверь и этот звук привлек внимание остальных. На фоне друзей, Таканори единственный смотрел на парня удивленно. Он словно забыл, что Ютака и Рейте предложил жить в одном номере. Короткая уверенность вокалиста сразу же сошла на нет. Румянец на его щеках побагровел, а глаза распахнулись, словно у испуганного оленя. Музыкант заметно занервничал, резко отведя взгляд, выхватил у Урухи свободной рукой свернутый футон, и, стараясь не глядеть на наследника, пошел расстилаться к самому дальнему углу. Теперь он будет избегать его? Барабанщик и гитарист приняли парня куда более радостней: помогли достать ему футон, предложили выбрать место и даже не заикнулись о помощи с уборкой их постели. Они, в общем-то даже сами неплохо справлялись с этим непростым делом. Без энтузиазма правда, но, спустя несколько минут, легкие одеяла, были защищены пододеяльниками, подушки кое-как завернуты в наволочки, да и в общем, их футоны выглядели вполне приемлемо, если не забывать, что эти постели заправляли люди, непривыкшие к простому физическому труду. Ютака выбрал место ближе к стене у входа, Койю — в центре, но после зрительного диалога с лидером, почему-то пододвинулся к барабанщику ближе. Рейта же, решил сделать вид, что не понял желания Таканори спать подальше от всех. Наследник подошел к вокалисту, сидящему к нему спиной на безупречно заправленном футоне. Парень устремил свой взгляд к звездам, у приоткрытого прохода на энгаву, позволяя своему маленькому пушистому другу играться и кусать свои пальцы. Руки, вздрогнул, от внезапного звука и поднял вопросительный взгляд на непрошенного соседа, но сразу же отвел его в сторону, когда понял кто перед ним, а чуть погодя вообще отвернулся. — Прости. — Только и смог сказать Рейта. — Я могу тут спать? — Этот вопрос задается до того, как застолбил место. — Пробубнил тот. — Ты прав. Возникло неловкое молчание. Тишина резала слух также сильно, как и пристальное внимание двух наблюдателей в противоположном углу. В пол оборота Рейта взглянул на друзей. Даже без слов их зрительный диалог казался прозрачно ясным. Уруха в непонимании, слегка нахмурился, будто спрашивая почему Ютака так себя ведет, а тот в свою очередь лишь улыбнулся и кивнул, как бы отвечая «я потом тебе все объясню», а после перевел взгляд на наследника. — Рей-чан, скоро потушу свет! — Да. Рейта ответил коротко, отдав предпочтение действием. Он положил нагинату под ноги и расстелил футон в метре от футона Таканори. По его мнению, этого было достаточно, чтобы сохранить дистанцию, которая необходима вокалисту, и в то же время быть близко к нему, в чем, похоже он так же нуждался. Парадокс, но почему-то, Рейта был уверен в правильности своего поступка. Люстру в номере выключили сразу же, как только все легли. В сумраке ночи Рейта задумчиво наблюдал за Таканори, лежащему к нему спиной. Холодный свет луны и звезд нежно освещали его силуэт, оставляя часть его худенького тела недоступного свету погрязнуть во тьме. От этой картины, чувство дежавю медленно, но стремительно начало душить, овладевая мыслями. Какое же знакомое чувство. Словно они не первый раз лежат так и как на зло, даже это незначительное ощущение лишь только подтверждало слова Таканори. «Ты не убежишь от судьбы. Раз это случилось, значит этому было суждено случиться» — пронеслась в голове излюбленная фраза отца. Вновь в мыслях возникло то самое предположение, которое уже возникало в голове. — Может ли это… — Еле слышно прошептал вслух свои мысли блондин, поддавшись все же искушению сформировать мысль, но остановился на полуслове, заметив, как Таканори вдруг обернулся к нему. Их взгляды встретились. В отличии от остатка дня, где музыкант постоянно избегал взглядом Рейту, сейчас он смотрел ему прямо в глаза. Пристально, сурово, изучающе. Он не улыбался. Это лицо в разы отличалось, пусть даже от лживой, но все же улыбки, которую он излучал за столом. Он глядел на того с пронзающим насквозь холодом и обидой, словно ребенок, который так и не получил то, что так хотел. Этот взгляд, заставил что-то внутри охотника вздрогнуть. Его дыханье замерло, глаза удивленно расширились, а рот приоткрылся. Рейта почувствовал, как щеки странно обливаются кровью. В этом лунном свете, сейчас, когда он мог спокойно разглядеть его, без всяких раздражителей, вечных боев и посторонних глаз, Таканори Мацумото показался ему действительно красивым. — Ну? Рейта не сразу понял, что вокалист задал ему вопрос. Он с трудом отошел от размышлений, заморгал и вопросительно поднял брови. Лишь на это у него хватило концентрации. — Похоже, что-то случилось, и твой комментарий, относительно моей речи застрял где-то в твоем горле. Не будь жадиной. Поделись им. Руки приподнял бровь с каким-то надменным видом и на его пухлых губах заиграла знакомая холодная ухмылка, именно такой Вокалист одаривал личный стафф первое время. И вот, эта маска сильного и безразличного ко всему и всем знаменитого музыканта, вновь на его лице, защищая словно бронежилет на теле. Все же, за все время, что они знакомы, Рейта научился определять, где перед ним настоящий Таканори, а где Руки из the GazettE. И этот человек вновь забрался в свой панцирь. Из-за него. Так или иначе, пока он не разобрался со всем сам, нельзя выходить на чистую воду. Неведение, кстати, ради безопасности и самого вокалиста. — Я же поблагодарил. — С недоумевающим видом ответил наследник. — И это все? — Мне стих написать? От возмущения, Таканори поднял брови, заморгал и открыл рот, желая что-то сказать, но вместо этого втянул воздух и, шумно выдохнул. — Забудь. Вокалист, чувствуя, как закипает гнев, стал отворачиваться. Но лежа уже на спине, где оставалось лишь развернуться на другой бок, Таканори почувствовал, как его запястье накрыла чья-то прохладная, но нежная рука. Он застыл. Мурашки пробежали по телу. Возможно, впервые Рейта притронулся к нему, когда не мешали слои одежды. Кожей, музыкант ощутил его кожу. Пальцы и ладонь казались шершавыми из-за грубой рукояти нагинаты, но в то же время, он никогда еще не чувствовал ничего нежнее. Одно маленькое прикосновение руки, но вокалист уже был готов простить ему все и многое отдать лишь бы этот мужчина вновь коснулся его. Лишь коснулся. О большем он не надеется. Руки вновь перевел на личный стафф взгляд. Медленно, с особым усердием пытаясь сохранить над собой контроль. — Я не считаю тебя сумасшедшим. — Еле слышно начал Рейта, не отпуская запястья парня. — Если ты беспокоишься об этом. Музыкант отвел взгляд и пожал плечами. — Я привык отличаться от остальных в худшем смысле. Это не сильно беспокоит меня. — Тогда что же? — Что ты уйдешь. — Не задумываясь ответил он, с каким-то отчаяньем и волнением заглянув тому в глаза. Рейта опешил. Такого он вовсе не ожидал услышать. — И только? Вокалист позволил себе помедлить с ответом, пока вновь поворачивался боком к парню. — Этого достаточно. — Неуверенно сказал он. — Я боюсь, что ты сбежишь от меня, узнав меня лучше. — Я не сбегу. — Обещай. Рейта со вздохом, отпустил запястье Таканори. На выражении лица вокалиста сразу же заиграло удивление, а после мгновенно завладела печаль, но наследник не собирался отстраняться. Сузуки, с нежностью, сила которой сама того удивила, накрыл ладонь вокалиста обоими руками и переплел их пальцы. Вокалист, казалось, забыл, как дышать. Он наблюдал как идеальные, жилистые руки собеседника обхватывают его руку, с какой силой сжимают ее и какой приятной прохладой делятся с ним. Он не мог поверить в то, что происходит. Стоит ли говорить о том, насколько сильное чувство дежавю настигло их обоих сейчас? — Я обещаю. — Прошептал Рейта. На губах Таканори дрогнула счастливая улыбка, но внезапный ком в горле и ощущение как печет в глазах, не позволили ей долго красоваться на лице. Чувство счастья и облегчения полностью уничтожило тот камень сомнений, повисший на его плечах после недавнего разговора. Рейта так и не сказал ему, что он думает о сказанном. Но он дал понять главное: он будет рядом, и он принимает его, несмотря на его странности. Музыкант сделал над собой усилие, чтобы не шмыгнуть носом и уткнулся в свое плече, скрывая лицо и прикрывая глаза. Еще большего усилия ему стоило побороть желание накрыть руки парня второй свободной рукой. Такую вольность, он себе не позволит. Повисла тишина. Рейта услышал, как где-то в углу, раздавалось сопение и спокойное дыхание музыкантов. Таканори тоже засыпал. Сузуки это чувствовал и это дало ему… умиротворение. То, чего он так давно не мог испытать. Он позволил себе наслаждаться этими минутами и вовсе не заметил, как большим пальцем стал поглаживать тыльную сторону ладони парня. Руки, счастливо улыбнулся и сонно прошептал, все больше погружаясь в страну Морфея: — Как думаешь, что самое ценное в жизни? Рейта удивился внезапному вопросу и призадумался: — У всех ответ будет разный. Таканори согласно кивнул и продолжил: — Думаю, для меня самое ценное засыпать, держа за руку человека, которое выбрало мое сердце. И музыкант уснул, так и не заметив, с каким шоком смотрел на него названный возлюбленный.***
По началу, мысли Рейты были пусты. Он наблюдал как недалеко от него мирно спал Таканори, уткнувшись в свою вытянутую к наследнику руку. Наблюдал, как одело музыканта, от дыхания плавно поднималось и опускалось. Негодник. Как он может так мирно спать после того, как сказал такое?! Звуки сверчков и ночного леса слабо доносились до ушей Сузуки. Корон, еще какое-то время топтался по хозяину, но выбрав место в ногах музыканта, лег и, глубоко вздохнув, тоже уснул. Где-то по лесу блуждали ёкай. Мир жил своей жизнью. Эти посторонние чувства местоположения духов, шорохи и звуки были частью этого мира, заставляя обратить на себя внимание, но сейчас все внимание наследника ограничилось этой мягкой ладонью с безупречным маникюром у него в руках. Руки доверился ему. Доверился несмотря на страх, и всю бредовость ситуации, по меркам людей. Возможно, в нем даже больше храбрости, чем Сузуки мог представить. Возможно, в какой-то степени больше, чем в самом охотнике. Это было признание. Замысловатое, от страха быть отвергнутым, внезапное, возможно не совсем обдуманное, но признание. Рейте еще никогда никто не признавался в симпатии, да и сам он не питал ни к кому этих туманящих разум чувств. Никогда не встречался ни с кем и не мог представить, что подобное когда-то произойдет и с ним. Это казалось таким странным, незнакомым и даже… чуждым ощущением, от чего так и не получалось понять, что он чувствует сейчас… Чувствует ли он что-то к Таканори? Хорошо, что музыкант уснул. Благодаря этому отпала надобность что-либо отвечать. Хотя, о чем вообще можно думать? Таканори человек. Он мужчина. Почему Рейта вновь пытается понять свои чувства? С тем, что сказал Таканори, о его снах и внезапной осведомлённости на тему камунаоби, Рейте еще предстоит разбираться, но уже одного пересказа о том, что в древней Японии могло ждать двух влюбленных камунаоби одного пола, было достаточно, чтобы понять всю опасность такого союза. Хоть наследника и не трогали страхи наказания и расправы, хуже всего было понимание самой ситуации и последствий. Долг и ответственность — пожалуй два самых известных и понятных чувства для Рейты, не считая любви как сына к матери и понимания ценности их с Аоем дружбы. С самого детства его так воспитывали, но после смерти единственной женщины, которую он любил и которая, зная, что идет на смерть, оставила записку с наказанием стать достойным наследником, Сузуки просто не представлял иного исхода кроме как выполнить последнее желание мамы. Камунаоби не могут быть с людьми. Камунаоби обязаны создавать потомство. Особенно это касается главы клана и просто даже обсуждаться не может, если это касается будущего предводителя всех воинов богов. В третий раз в голове возникло предположение, но на этот раз оно уже обрело законченный, логический вид: Таканори и правда могут сниться сны из прошлой жизни; все, что он сказал реально и это было, и так-как по его вине погибли камунаоби без возможности перерождения, Боги могли наказать его в следующей жизни позволив родиться человеком, которому в конце светит, как и остальным простым смертным, лишь одно: смерть без возможности попасть в этот мир еще раз. Полное забвение. Небытие, такое же, как и погибшим из-за него соклановцем. Та же участь. Что-то внутри содрогнулось. Рейта сжал челюсть. Скулы на его лице заметно очертились. Наследник сильнее сжал руку вокалиста. Возможно, сейчас это как раз тот самый случай, когда Рейта предпочел бы оставаться в неведении. Он знал, что не перестанет об этом думать. Не сможет сейчас и впредь выкинуть эту мысль из головы. Этот возможный вариант развития может стать проблемой для него как для будущего главы и… Рейта поймал себя на такой мысли и ему сразу же стало противно. Он продолжает мыслить беспристрастно, так же, как и всегда ставя в приоритет долг, словно бездушная машина. Тяжело вздохнув, наследник задумчиво посмотрел на вокалиста. Его золотистые волосы, как-то по-особенному сияли под лунным светом. Ресницы немного подрагивали от снившихся снов. Чувствует ли он что-то к этому человеку? Он вновь не смог ответить на этот простой вопрос. В глубине души словно было выключено что-то важное, что позволило бы ответить. Словно стоял какой-то… блок. Вполне возможно это простой отголосок шока и неопытность. — Место тихих богов… — Задумчивым тоном протянул мужчина всего в нескольких метрах от него. — Давненько я не появлялся тут. Внезапно услышав такой знакомый низкий голос, Рейта моментально, кувырнувшись, подорвался с места, и ловким движением ноги подкинул свою нагинату с пола, схватив ее в руки. В боевую стойку он встал быстрее, чем ложился на кровать. На энгаве, у открытого входа в их номер, ровно, с гордо поднятой головой стоял его отец. Мужчина взирал на своего непутевого сына суровым взглядом сверху вниз. Луна бросала на его парадное синее кимоно холодный, призрачный свет. За спиной родителя, пара сверкающих сфер, словно гигантские светлячки, летали духи-хранители. Иоши выглядел величественно и статно. Настолько, что сам император мог бы поучиться у него. Рейта ощутил скрытую мощь в его человеческом обличии. Ярость, которую он сдерживал. Невероятная сила заметно утяжелила воздух. Стало труднее дышать, даже, казалось, стало труднее двигаться. Такую силу, при желании можно почувствовать даже, находясь в другом городе. Она привлекала на себя внимание сильнее чем стада орущих слонов в маленькой комнате, чем городская сирена, разрывающаяся у самого уха. В голове просто не укладывалось КАК Рейта мог не почувствовать его приближения. Наследник хорошо знал, что отец прекрасно чувствует его состояние. В момент определит удивление, волнение, злость. Совершенно все. Нельзя этого допускать, но детский страх и чувство выученной беспомощности завладели разумом. Он сглотнул. Какого черта Иоши тут делает?! Они договаривались встретиться в мире Шепота. Рейта хотел как можно дальше увести его от Таканори и не допустить подобной патовой ошибки, которая происходит сейчас. — Не знаю, сколько бы еще Хикато нахваливал твое непревзойдённое чутье, если бы я не приказал ему замолчать. — Спокойным баритоном продолжал мужчина. — Он говорил, что ты почувствовал его, хоть он специально подбирался скрытно. Приходя сюда, я даже шумел и вовсе не скрывался, но даже так, мальчишка, ты не смог меня почувствовать. Отец говорил достаточно громко, чтобы всех разбудить, но новые друзья и вокалист продолжали спать, как и раньше, вовсе не услышав непрошенного гостя. Сузуки младшему было не по себе. Не из-за внезапной встречи с отцом. Нет. А потому что Таканори спал всего в метре от ног Иоши. Вокалист находился в опасной близости и что-то внутри все громче твердило наследнику подойти к родителю ближе, стать между ними, заслонить Руки собой. Но блондин заставлял себя оставаться на месте, прирасти ногами к земле. Лучшее, что он может делать — это не подавать вида, что он заинтересован в безопасности присутствующих тут. Он должен показать отцу, что не привязался ни к кому, что его главным приоритетом оставалось и остается это миссия, а сам подловил себя на том, что уже давно отклонился от задачи, подружившись почти со всеми из группы. — Мы договаривались встретиться в… — Ты договаривался. — Перебил сына Иоши. — Я подумал, раз ты говоришь мне, куда идти, я обязан посетить то место, где ты не ожидаешь меня увидеть… Чтобы убедиться, что ты ничего не скрываешь от меня. Опять. Рейта развел руками как бы говоря: «вот он я. Мне нечего скрывать». — Ты проделал такой путь, потому что не доверяешь мне? — Рейта с трудом подавлял напряжение в голосе. — Как видишь зря. Наследник так же говорил с привычной громкостью голоса. Он понимал, что сейчас люди не услышат их, даже если они перейдут на крик. Даже если прямо в этом номере начнется схватка с ёкай. Они не почувствуют этого, как и всегда. Но все равно, почему-то хотелось говорить шепотом. Губы родителя вытянулись в кривую ухмылку. Он медленно опустил глаза вниз, словно только что вспомнив, что в номере есть еще кто-то, и посмотрел на Таканори. Взгляд Иоши, адресованный Таканори совершенно не понравился наследнику. Отец смотрел на того, примерно так же, как смотрят на мерзкого таракана, как-то попавшего в тарелку с едой, примерно так же, как люди с ОКР смотрят на забитый от экскрементов, общественный унитаз. Только от одного такого взгляда захотелось обнажить оружие. — Значит это Таканори Мацумото, более известный как Руки? Наслышан. — Давай поговорим в другом месте. — Сразу же предложил блондин. Не шелохнувшись, Иоши резко поднял глаза на сына, взглянув на того исподлобья. Прищурился. — Твое сердцебиение участилось. Не уж то ты так рад меня видеть? — Поинтересовался тот с несвойственным ему сарказмом. Он вновь посмотрел на Руки, но на этот раз по-другому. Со зловещим любопытством. — Поняв, что не дождусь от тебя достойных отчетов, я послал кое кого следил за ним. Мальчик, в котором прячется могущественный демон… Не удивлюсь, что это из-за него начнется война. Иоши сделал пару шагов к музыканту и с нескрываемым презрением не разутой ногой повернул его на спину. Рейта поддался вперед, словно хотел остановить, но сжав до белых костяшек кулаки, сдержал себя. Эту ошибку заметил и отец. — Занятно. — прошептал он. Родитель отошел, с презрительным видом, вытерев о татами подошву, которой касался вокалиста. — Так куда ты хочешь меня отвести поговорить? — Где больше воздуха. — Тихо ответил Рейта, чувствуя, как внутри злость, которую все труднее сдержать и скрыть, подогревает кровь. — Как хочешь, дорогой сын. Внезапно Иоши воспарил над полом и резким молниеносным движением, не разворачиваясь, спиной вылетел на улицу и взлетел вверх, словно кто-то с крыши резко дернул его за трос, во время съемки фильмов. Рейта несколько секунд стоял обескураженным. Камунаоби не могут летать. Наследник только сейчас заинтересовался как именно отец добрался сюда. И за какое время. Бросив на Таканори короткий взгляд, он выбежал на улицу. Очень не хотелось вокалиста оставлять одного, но, сейчас, основной угрозой являлся отец. Рейта бегло оглядел каменный сад и приметил неподалеку многолетний клен, чьи ветви достигали крыши рёкана. Несколько ловких прыжков по дереву, и он забрался на крышу. Черная, из-за сумрака черепица захрустела под ногами. Несколько кусочков съехало. С дождем, хозяевам придется теперь искать и устранять протечку. — Ты неповоротлив и неуклюж. — Заметил Иоши. — Сколько еще ты будешь игнорировать занятия? Рейта, пропустив колкость мимо ушей, спокойным шагом подошел к отцу на самую высокую часть крыши и стал от него в четырех метрах. — Ита-ак? — Протянул мужчина. — Как я понимаю, ты не хочешь выполнить мой приказ и убить этого демона, чтобы скорее вернуться в клан и вместе со мной возглавить подготовку к войне. Рейта помедлил, не представляя, что отвечать на такое. Отец читал его как открытую книгу. — Твои источники врут. Таканори пока не проявил никакой агрессии, свойственной демонам. У меня еще есть время. И что это за подготовка к войне, о которой знают и к которой готовятся только камунаоби лишь одного клана. — Я так решил. Так они и поступают. Остальным пока это знать ненужно. — Почему? Глаза мужчины сощурились. — Но мне нужны все люди из клана. С какой стати ты призываешь к себе охотника, не посоветовавшись со мной. Рейта на секунду застыл в поражении. — Ты про Аоя? — Он насторожился. Так вот почему друга до сих пор нет! — Что ты с ним сделал? — Просто приказал не покидать клан и отдать мне свой телефон, чтобы он не писал тебе. — Спокойно ответил он и как-то странно улыбнулся. — Камунаоби подчиняются мне. Жаль, что только сын не подвластен приказам. Причину, почему ребенок главы камунаоби не обязан повиноваться родителю, Идзанаги не объяснил. Но я думаю, это для того, чтобы наследник привык мыслить и отдавать приказы без затуманенного разума. — А я считаю, что это для того, чтобы ребёнок возвращал самоуверенного отца на землю, не позволяя совершать ошибки. Иоши ухмыльнулся. — Только ты сейчас совершаешь ошибку. Я лишь пытаюсь тебя уберечь от проблем. Когда придет время чтобы ты убедился в этом, тебе будет гораздо сложнее исполнить свой долг. Таканори Мацумото… Он зло. — Ложь. Отец вздохнул. На этот раз с каким-то сочувствием и тревогой. — Пойми. Даже я не смогу понять, когда придет время. Это случится неожиданно, но совсем скоро… Из откуда ни возьмись ветер полетел по лесу словно вольная плица, колыхая всю листву на своем пути. Он заставил в унисон шелестеть растения каменного сада у старого рёкана. Над дрожащим, мелкими волнами, искусственным прудом отражались оранжевые клёны, тёмные, почти чёрные ели, желтовато-зеленые сосны, и звездное небо. Маленький камушек, лежащей у границ водоема вдруг сам по себе слабо подпрыгнул, словно мячик, привязанный к ракетке, и вновь вернулся в покой. Чуть позже, он завибрировал. Сначала легко, настолько, что внешне это никак не отразилось на нем, позже он стал трястись. Все сильнее и сильнее, словно от землетрясения. Словно он сам был источником землетрясения. В нем копилась сила. В следующую секунду камушек, словно ядрышко из сильнейшей пушки, резко полетел и ударился о каменную стену пруда. Сила удара была настолько велика, что у булыжника, в десятки раз превосходящего в размерах, появилась трещина, а сам маленький камушек в пыль разлетелся в стороны на миллионы частиц. Таканори во сне нахмурился. Он сжал кулаки. — Я знаю гораздо больше тебя, сын. — Продолжал Иоши. — Когда я стал предводителем камунаоби, мне открылось множество возможностей. Я знаю, что говорю. Я лишь хочу уберечь тебя от зла. От боли. — Ты просто хочешь, чтобы твой приказ несмотря ни на что выполняли. — Жаль, что родной сын такого плохого мнения обо мне. Таканори стал беспокойно спать. Он начал вертеться. Что-то внутри стало звать его. — Нет… — прошептал музыкант сквозь сон. — Значит, ты просто беспокоишься обо мне? — Ухмыльнулся Сузуки младший. — Раз так, я буду сам решать, как мне поступить. — Не расстраивай меня, мальчик. Для будущего наследника, сила — не единственное требование, которым он должен обладать. Предводитель камунаоби всегда должен ставить интересы кланов и воинов богов на первое место, несмотря ни на что. Даже истинная любовь, у него должна стоять на втором месте. Если я решу, что ты недостоин занять мое место, эту честь получит кое-кто другой. Рейта насторожился. Отец не первый раз говорит о другом наследнике. Но вести камунаоби за собой… такое право передается только по кровному наследству. Рейта единственный ребенок. Предводитель камунаоби может иметь лишь одного наследника. — О ком ты говоришь? Таканори стал тяжело дышать. Голос внутри него, что был почти не различим, но с каждым разом становился отчетливее. «Руки». — Когда будет выбор, камунаоби или же родная душа… что выберешь ты? — Проигнорировал вопрос родитель. — Он должен умереть, Рейта. И он умрет. От твоей руки, или нет. — Спокойным тоном говорил отец. — Отныне, убийство Таканори Мацумото, я делаю обязательным требованием для моего приемника. — Н-нет… — Все еще во сне шептал испуганно вокалист. Это чувство было незнакомо, но он подсознательно, на каком-то предчувствии боялся этого. «Я нашел тебя, Руки. Ты сам возвал ко мне…» — Прочь… — Сквозь сон прошептал он. «Наша любовь… Ты видишь?» — Вокалист почувствовал, как что-то с особой нежностью ползет по его ноге словно змея — «Наша любовь настолько сильна, что даже будучи человеком, ты хотел найти меня. Я так люблю тебя Руки. Почему ты не рад мне? Я все отдам, чтобы ты был моим». Некое подобие змеи обвило ноги, не давая вырываться. Оно связало их. Таканори, захотел проснуться. Он понял, что ему снится сон, но так и не смог это сделать. Глаза не разомкнулись, тело слабо подчинялось приказам. Он был заперт во сне. Сознание уже полностью бодрствовало, но тело словно еще дремало. Как бы Мацумото не пытался вырваться, ничего не мог сделать. Не понимал, что происходит. Он с трудом передвигал свои непослушные конечности, но вдруг почувствовал, прикосновения нечто на своих руках. Змеи медленно окольцевали его запястья и, словно единое существо, синхронно вытянули их над головой соединив вместе. Он был связан. В руках и ногах и заперт в собственном сне. Чувство страха и паники овладевало им. «Ты и так мой». Таканори почувствовал, как голос внутри поменялся словно от довольной улыбки и в тот же миг телом ощутил еще несколько прикосновений очередных змей. Они медленно забирались ему под кимоно и замедлялись, словно получая наслаждение, когда наконец могли касаться кожи. Одна змея забралась ему на грудь и залезла под приоткрытый ворот одеяния. Медленно, словно любовник, лаская торс, пробиралась все ниже. Вторая же окольцевала его бедро, лаская его внутреннюю часть. Прикосновения были щекотными, и нежными. Словно это нечто вовсе не хотело сделать ему больно. Напротив. Казалось, оно желало его. — Н…нет. Пожалуйста… нет. — Молил он. — Така-чан, все хорошо? — Сонно спросил Ютака, потирая глаза. Вокалист щекой ощутил еще одну змею. Та медленно ползла ему в рот. «Прими меня» — С нежностью и каким-то требованием шептал голос. — «Отдай свое тело моим ласкам». — Н…нет. — Нечто, похожее на кончик змеи коснулся самых его губ. — Я люблю другого… — Таканори? — Более встревоженным голосом окликнул уже Уруха и включил свет. «Лжешь». Другая ползучая тварь медленно подбиралась к бедрам. — Н…нет… Вдруг дверь в номер с громким лязгом отворилась. В комнату, вбежал незнакомец и, прямо в ботинках, подбежал к Таканори, начав приводить его в чувства. — Нет… Нет… НЕТ! - Вырываясь в руках незнакомца, закричал вокалист. Рейта услышал отчаянный крик Таканори. Сразу же, забыв о отце, о риске выдать свои чувства, об ужасающем условии вступления на должность главы, мгновенно бросился вниз. Иоши нахмурился, глядя вслед своему сыну. Ритм сердца сына в момент выдал тревогу за другого человека. Этого было достаточно, чтобы окончательно все понять. — Слишком поздно. — Прошептал мужчина, как бы подводя итог и, резко взлетев вверх, словно от взмаха крыльев, полетел обратно в клан. — Нет! Нет! Нет! Прочь! Забежав в номер, Рейта увидел, как вокалист, сильно прижимая друг к другу ноги и запястья, словно рыба, брошенная на берег, извивался в руках Аоя. Ютака и Уруха в шоке стояли на коленях рядом, так же пытаясь привести его в чувства. Гитарист, поняв, что так, ничем не сможет помочь, подорвался с места в поисках своего телефона. — Нужно звонить в скорую! — Закричал Уруха. — Спокойно, Златовласка, — Окликнул того Аой. — У него просто кошмар. — Да ты... ты вообще кто такой?! — Нахмурился гитарист. — Антоним кошмара. — С улыбкой на лице брюнет глянул на парня. — Разве не видно? Рейта, подбежал к Таканори, на лету упав на колени, и отнял вокалиста из рук лучшего друга как тряпичную куклу. Не совсем отдавая себе отчет, он, запустив руку тому в волосы, притянул к себе и прижал к своей груди, обняв. — Спокойно. — Прошептал наследник. — Я рядом. Рядом. Чуть погодя, Руки стал медленно успокаиваться. Блондин, продолжая прижимать его к себе, взглянул на своего друга. — Ты опоздал. — Сказал он. Аой, глядя на обнятого другом незнакомого парня, нахмурился и немного помедлил с ответом. — Мама из дома не выпускала. Сказала пока не поем, гулять не пойду. — Улыбнулся брюнет, поправляя выбившиеся из полу-завязанного хвоста пряди. За спиной, в коридоре показались люди. Одни выглядывали из-за седзи, другие зашли в номер и торопливо подходили, спрашивая, что случилось. Когда Таканори совсем успокоился, его руки и ноги наконец рассоединились. Рейта немного отстранил его от себя, продолжая держать его голову и взглянул на него. Руки еще был без сознания: глаза вплотную сомкнуты, персикового цвета губы приоткрыты, идеальная кожа фарфорового цвета казалась бледнее обычного. Он напоминал куклу. Его внешность была подстать профессии. С такой внешностью, людям вроде него легче всего добиться успеха, но в сравнении с этими однотипными лицами, Таканори не хотелось сравнивать. Он был другим. — Ты в порядке? — Наследник слегка тряхнул его, желая поскорее привести в чувства. Вдруг Таканори резко поднял веки и кровь в жилах наследника застыла. На него с особой ненавистью и злобой взирала пара черных, словно бездонная тьма глаз. Полностью, непроглядно темные, без намека на белки и даже без бликов. Эти глаза словно были порталом в мир, наполненный лишь ненавистью, злостью и отчаяньем. Казалось, этими глазами на него смотрел вовсе не Таканори… Нечто. Нечто могущественное. Руки не отрывал от него взгляда. Уголок губ музыканта стал подниматься, создавая устрашающую усмешку, в корни отличающуюся от той, какую делал Руки. Нечто в нем ухмылялось, вызывая мурашки по коже и именно это нечто казалось знакомым. Словно это лицо, это выражение лица и эта усмешка кого-то напоминали. Кого-то, но явно не Руки. В то же мгновение, чернота стала уходить, поначалу показав только темные радужки, а после, открывая белок, ушла к краям глаза, вернув привычный вид. Наконец, наследник узнал эти карие глаза. Узнал прежнего Таканори. Удивленный вид на лице кумира миллионов сменился испугом и, не в силах сказать что либо, Рейта вновь обнял Таканори. На этот раз сила его объятий была меньше. Рейта взглянул на десяток пар глаз, смотрящих на них. Похоже никто не заметил того, что он видел. Даже Аой. Брюнет смотрел на них как-то иначе. Не так испуганно, как все остальные. Скорее настороженно, даже как-то опечаленно, но без страха. Похоже, такие, погрязшие во мраке глаза видел только Рейта. Именно ему был адресован полный ненависти и злобы взгляд. Рейта услышал голос отца, как если бы Иоши стоял рядом. В голове прозвучала недавно сказанная им фраза: «Когда придет время чтобы ты убедился в этом, тебе будет гораздо сложнее исполнить свой долг. Таканори Мацумото… Он зло». А после отчетливым кадром всплыла устрашающая ухмылка Руки, и полный лютой ненависти взгляд, устремленный на него.