Мёртвая невеста

      Лето на север пришло незаметно, тихой поступью, и под шагами его тундра покрывалась ковром из цветов. Вереск, покрывающий пустоши, колыхался на ветру, из-за чего холмы походили на волнующееся море. Было тепло, насколько это возможно для мест, где ночь длится полгода и снег порой не тает круглый год.       В этот раз лето было действительно тёплым. К шуму ветра и прибоя примешалось птичье щебетанье и жужжание насекомых, которое можно было услышать, собирая травы в тундре. Повсюду цвели цветы, и воздух был переполнен их ароматом. Шалфей, чабрец, первоцвет и сныть, и, конечно же, одуванчики, которых так буйно цвели, что издали поляны, на которых они росли, казались золотыми.       В такие тёплые, безмятежные дни Хастрей было особенно тоскливо в холодной, практически одноцветной и безжизненной Цитадели. Она знала, что её не отпустят, и потому всё, что она могла — это вечерами стоять у окна в зале королевской меланхолии и смотреть вдаль, на спокойное и безмятежное море. Когда её глаза слипались от сонливости, из-за чего мир вокруг казался расплывчатым и незначительным, её казалось, что она смотрела на море васильков, и прекрасные синие цветы колыхаются на тёплом ветру далёкого юга.       Она всё чаще выбиралась из Цитадели, чтобы собрать лекарственные травы, даже чаще, чем надо было, и в поисках заходила, возможно, дальше, чем ей было дозволено. Там, вдали от эльфов, в полном одиночестве, окружённая лишь ароматом тундровых трав и жужжанием мошкары, она смотрела на Тундру Мертвецов и далёкие горы. Нужно всего лишь добраться до Гномьего Пути, а там уже нет проблем добраться до человечьих земель. Миновать тайгу, Туманные Топи и Драконий Хребет — и всё, до столицы рукой подать.       — Перелётная птица, — смеялся над её мечтаниями Яоноис. — Редкая порода людей. Куда ведёт твой путь, Искра?       — Я ведь уже не Искра, наставник, — отвечала на это Хастрей. — Я уже не чувствую силы во мне. Я выполнила свой долг, и больше она мне ни к чему.       — Нет, ты Искра, всегда ею была и всегда ею будешь. И ты об этом прекрасно знаешь.       Но всё было совсем не так. Жизненный поток, фонтаном бивший во время битвы с Морозным Принцем, теперь превратился в слабый ручеёк, а вскоре и вовсе иссякнет. Теперь Хастрей была ничем не лучше и не хуже других учениц, и больше не было особой ценности в её присутствии в Цитадели. С этими мыслями она и пошла к королю, чтобы тот отпустил её.       — Значит, всё же уходишь, — он не казался удивлённым. — Я знал. Да и не только я. Ведь ты человек.       — Дело не в этом, — покачала головой Хастрей. — Человек, не человек — мне не важно, кто я. Я лишь знаю, куда лежит моя дорога, вот и всё.       — И куда она лежит? — заинтересованно спросил Танориесин.       — Куда глаза глядят.       Король на это лишь рассмеялся. Да, он ошибся, видя в ней её наставницу. Эта девочка совсем иной породы. В конечном счёте всё, что её нужно было — это быть свободной, и именно за это она боролась, и именно за это готова была умереть.       — И ты пришла просить у меня позволения уйти, — сказал он.       Хастрей молча склонила голову.       — В этом нет нужны. Я отпускаю тебя. Ты могла бы уйти и раньше.       Хастрей удивлённо посмотрела на короля.       — Неужели ты думала, что я не отпущу тебя? — надменно усмехнулся Танориесин. — Теперь, когда ты больше не Искра, тебя легко можно заменить. Так что ступай, девочка.       — Благодарю вас.       — И знай: если уходишь, уходи навсегда. Ибо как только ты переступишь порог Главных врат, то станешь для нас таким же человеком, как и все остальные. И если вернёшься, то примем мы тебя так же, как и других людей.       — Поняла.       Король лукаво улыбнулся.       — Сдаётся мне, не предупреди я тебя об этом, ты всё равно бы не вернулась.       — Да, это так. И дело совсем не в том, что вы эльфы.       Король на это ничего не ответил. У него был скучающий вид, и теперь он на неё смотрел так же, как и на остальных бесчисленных подданных. Хастрей в последний раз взглянула на него. Свет восходящего солнца играл на его синей коже, на голубовато-белых волосах и накидке из меха белого медведя, бликами отражался в бесчисленных украшениях. Он смотрел в хрустальный шар, видя там образы, понятные лишь ему самому, и мыслями был далеко-далеко отсюда, в бесконечно возвышенных небесных сферах, где нет ничего, кроме звёзд.       Беседа была закончена. Хастрей ушла. И она, и Владыка Севера знали: больше они не увидятся. Обоих это устраивало.       Прощание с друзьями не было ни трогательным, ни нежным. Эльфы умели отпускать. И Хастрей тоже умела. По сути, только это ей и оставалось всю жизнь: отпускать, не привязываться. Яоноис провёл короткий ритуал разрыва связи. Обучение ещё не было завершено, но он был уверен: в жизни Хастрей ещё будут достойные наставники, способные развить её потенциал. И хорошо будет, если они будут из рода людей.       Яоноис, Найрона и Элоя стояли у Главных врат, под слабыми лучами утреннего солнца, и молча глядели на Хастрей. На их лицах не было ни печали, ни облегчения. Но они искренне желали Хастрей счастливого пути. Потому что не имело значения, насколько далеко они будут друг от друга, нити судьбы, связывающие их, не разорвутся никогда. Эта связь действительно была тоньше паутины и крепче стали. В этом была своего рода магия, которая была сильнее чар любого демона.       Не было лишь Анисина. Вот недавно он был с ними, а потом куда-то ушёл, даже не попрощавшись с Хастрей. Ей было обидно, но она не удивлялась: всё-таки эльфы слишком свободны, чтобы любить, а он тем более.       — Да будет холоден твой попутный ветер, да будет земля под твоими ногами тверда, — сказали эльфы.       — Да не погаснет очаг в вашем доме, — кивнула Хастрей.       И отвернулась, пошла навстречу цветущей тундре. Потом всё-таки не выдержала и оглянулась, увидев, как друзья машут ей вслед. Они продолжали махать, пока она не исчезла среди вересковых холмов и топких болот.       Свободна. Одинока. Бесконечна. Никому и ничего не обязанная. Без рода, без дома, без какой-то определённой цели. Она шла не куда-то, а просто лишь бы идти. Лишь бы быть в пути, шагать навстречу бесконечности.       Хастрей уже подходила к Тундре Мертвецов, когда услышала чьи-то быстрые шаги. Оглянулась и увидела Анисина, бегущего вслед за ней, нагруженного вещами.       — Только не говори мне, что ты пойдёшь со мной, — удивлённо сказала Хастрей.       — Скажу, — широко улыбнулся эльф. — Я пойду за тобой, перелётная птица, и надеюсь, что ты возьмёшь старого шамана с собой.       — Ты же служишь королю и занимаешь высокую должность, — с недоверием взглянула на «старого» Анисина Хастрей, который выглядел ненамного старше неё. — Как это он тебя отпустил? Ты что, сбежал?       — Это только на словах я старший шаман, на деле я свободный шаман, — развёл руками тот. — Я не служу никому, даже самому себе, и всё серебро мира не заменит мне серебра лунного света, а золото — золота лютиковых соцветий. Ну так что, тебе не нужен глупый старый шаман? Особой пользы от меня не жди, я не воин и не мудрец. Зато я буду тебе петь по дороге и рассказывать истории из далёких миров.       — Вдвоём веселее, — пожала плечами Хастрей.       И обнявшись, они зашагали, оглашая Тундру Мертвецов песнями, и предсмертные крики стихали, несчастные жертвы замирали, слушая этот дуэт двух миров, вечный гимн жизни, и умирали спокойно, без мук, умирали свободными.       А потом они миновали тундру, оставив её позади, добрались до Гномьего Пути, а там увидели племя гоблинов. Хастрей рассказала им об их несчастном собрате, запертом между жизнью и смертью в холодных чертогах демона, и о том, как он наконец обрёл покой среди заснеженных гор. И гоблины рассказали, что когда-то жил великий мудрец Лупаарки, который знал больше, чем любой из гоблинов, и который согласился добровольно стать жертвой Великого Медведя, чтобы тот больше не трогал их род.       Отдохнув у гномов, Хастрей и Анисин добрались до людских земель. Деревни сменяли города, тундры и верещатники сменяли леса и холмы. Путники видели в цветущие поляны, хвойные леса, зеленеющие среди снегов, и болота, и наволоки, и бегущие реки, и дорожные таверны, в окнах которых гостеприимно горел свет.       Тайга была таинственной, полной аромата хвои и смолы, и солнце играло в зелени, из-за чего всё вокруг казалось золотистым и сказочным. Порой можно было наткнуться на полузаброшеные охотничьи дома, или же заросшие колодцы и ограждения, и даже на руины старых построек, сметённых ветрами времени. Среди зелени и грязи прятались полуразрушенные статуи теперь уже неизвестных идолов и героев, в кустах скрывались почти сгнившие ведьмины дома, где котлах которых уже давно не было ничего, кроме дождевой воды и головастиков.       Дальше были Туманные Топи, где и днём, и ночью ничего было не видать и образы становились расплывчатыми, а реальность — изменчивой, словно сон. Но с Хастрей был он, старый шаман, для которого сны и наваждения были родной стихией и лишь там он по-настоящему жил. Его не пугала мягкая земля под ногами, которая в любой момент могла поглотить неосторожного путника, не пугали бегущие тени, видимые лишь боковым зрением, и неясные голоса, одновременно реальные и нет. Не имели над ним власти и болотные огни, гипнотизирующие своим тёплым сиянием, и кажущиеся гостеприимными дорожные дома, так и манящие своим видимым уютом и исчезающие поутру вместе с заснувшими в них.       Он обо всём этом рассказывал ей, казалось, он играл со всеми этими чудесами, которые в любой момент могли обернуться кошмаром. И снова Хастрей вспомнила того мальчика-старика, играющего с зеркалами. А когда она рассказала ему об этом, то он лишь рассмеялся и сказал, что Хастрей видела величайшего из мудрецов и глупейшего из глупцов.       Так они и миновали опасные Туманные Топи, о которые столько всего страшного поговаривали в её деревне и к которым не каждая ведьма решит приблизиться. Конечно, они могли бы обойти, ведь существовал более длинный, до безопасный путь, но так было совсем неинтересно. Потому что их путешествие не имело цели. Они шли лишь чтобы идти. Лишь бы звёзды были над из головой и трава под ладонью, и ветер дул бы в спину, а впереди не было ничего, кроме бесконечной дороги. Больше ничего и не надо.       Так они миновали и Драконий Хребет. С его высоты они увидели цветущую долину с заливными лугами и сетью рек и озёр, леса по бокам и города где-то вдалеке.       Целый мир ждал их впереди. Южные земли, где ночь не длится полгода, а снег тает ранней весной. Где люди носят яркие и открытые одежды, земли плодородны, а города дышат изобилием.       Мир, который ещё предстоит познать и исследовать.