Ненавидь меня

Холодный жемчуг касается кожи, и Аделаида вздрагивает. Пальцы против воли сжимают оборки платья, а сердце бьётся заполошной птицей, попавшей в силок. Хочется отстраниться, но она должна хотя бы попытаться быть приветливой с этим мужчиной. Ради родителей, для которых это единственный выход… — Вот и молодец, — губы Диего обжигают шею, отчего по позвоночнику проносится волна мурашек, — Ты поняла, что к чему. Послушание — добродетель… — Моя семья почти не ходит в церковь, поэтому ваши постулаты для меня пустой звук, — тихо шепчет Аделаида, разворачиваясь в его руках и заглядывая в лицо. — Считайте это жизненным советом, — Диего ухмыляется, не позволяя ей отстраниться. — Я тоже не слишком религиозен, однако порой слова святых отцов имеют смысл. Не желая спорить, она просто поджимает губы и упирается ладонью в его грудь, мешая приблизиться. — Мы должны идти?.. — полуутверждение, полувопрос. Аделаида чувствует сквозь камзол и рубашку, как под её ладонью бьётся чужое сердце, и это странное, незнакомое ощущение хочется продлить. — Должны? — Диего склоняется к ней, и между их лицами слишком крохотное расстояние, заставляющее Аделаиду забыть, как дышать. — Ты моя невеста, и никто не будет против, если мы задержимся. Его ладони такие горячие, что Аделаида чувствует их даже сквозь несколько слоёв шёлка. Он прижимает её к себе, игнорируя слабые попытки сопротивления, и их дыхания смешиваются, становясь одним на двоих. У Диего шершавые, сухие губы, тонкие и обветренные. Аделаида уступает ему, позволяя быть сильнее, и скользит ладонями по мундиру, ощущая жёсткую ткань и врезающиеся в кожу грани орденов. Весь Диего де Очоа словно создан был таким — шероховатым, жёстким, солёным и чертовски притягательным. Он чуть прикусывает нижнюю губу Аделаиды, ловя тихий ответный стон. Неопытность девушки ощущается в каждом движении, и Диего наслаждается этим, пьёт дыхание своей невесты как драгоценное вино, отрываясь лишь ненадолго, чтобы прошептать ей на ушко несколько обещаний: — Мы проведём вместе множество дней… И ещё больше ночей. Я многому научу тебя, Адель. Ты ведь будешь послушной девочкой? Этот поцелуй ужасен, потому что Аделаида никогда не мечтала целовать незнакомца, но в то же время он сводит её с ума, потому что она никогда прежде не испытывала ничего подобного, лишь втайне мечтая о том, чтобы сорвать запретный плод. Пальцы Диего касаются так и не завязанного корсета, стягивают его, заставляя Аделаиду распахнуть глаза в немом вопросе. — Я думал, это произойдёт позже… Но, впрочем, мне в радость поторопить события, — отстранившись ненадолго Диего выдыхает обжигающие слова куда-то в ключицы Аделаиды, вынужденной запрокинуть голову. Он сжимает её бедра, толкая её к стене и платье падает, оставляя одну лишь нижнюю сорочку. Аделаида пытается остановить его, закричать, но на её губы ложится твёрдая, жёсткая как дерево ладонь, и ей приходится смириться. Белоснежный шёлк задирается вверх, бесстыдно обнажая персиковую кожу живота. Пальцы Диего подрагивают, продолжая тянуть подол выше — голос тоже дрожит, выдавая сумасшедшее желание: — Тише. Ты же не хочешь, чтобы нам помешали?.. Аделаида почти против воли двигает бедрами, Диего резко дергается, и её нижняя сорочка оказывается где-то на шее, а разгорячённая кожа соприкасается с жесткой тканью мундира. Ощущения на грани боли и наслаждения, когда одна неверная мысль — даже не шаг — может уронить тебя в бездну безумия, а может поднять к небесам блаженства… Продолжая зажимать рот Аделаиды одной рукой, Диего другой сжимает грудь, массируя большим пальцем тёмный, набухший сосок. И распахивая глаза вместе с беззвучным криком, Аделаида вдруг понимает: в эту игру можно играть вместе. Пушистые ресницы опускаются, бросая тени на залитые румянцем щёки, и теперь уже Диего приходится сдерживать стоны: Аделаида быстро, по-кошачьи, лижет его ладонь, прижимается всем телом, и скользит пальцами под мундир. Страх отступает, вытесненный неясным предвкушением и азартом, требующим непременного действия, а не рабской покорности. Мельком брошенный в окно взгляд выхватывает корабль, уже почти готовый к отплытию… И Аделаида знает, что ей необходимо. Если прежде она боялась связать свою жизнь с нелюбимым и нелюбящим человеком, то теперь у неё есть шанс проверить и то, и другое на прочность. Диего спускает обе ладони на её бедра, сжимая пальцы так сильно, что они напоминают тиски. Аделаида осторожно целует его в уголок губ, пальцами находя рукоять кинжала… Она не собирается убивать. Ей всего лишь нужно немного времени. Выгнувшись, Аделаида запрокидывает голову, позволяя Диего целовать шею, ключицы, ложбинку между грудями — несколько секунд наслаждения нужны ей, она не может просто оттолкнуть. Воздух в комнате кажется обжигающе-ледяным, скользит по разгорячённой коже, холодит ноги, заставляя вздрогнуть. Брюки Диего начинают соскальзывать на пол, и Аделаида понимает, что больше оттягивать нельзя. Кинжал легко ложится в руку, словно всегда там был… Преследуй меня, гоняйся за мной, говори мне о своей ненависти — докажи мне свою любовь.