Светлячок

      — сдохни, сволочь! — новый удар по стене.       сбитые костяшки, охрипший от криков голос, кровь, потекшая из носа и впоследствии размазанная по щеке небрежным жестом руки.       — падла! — он сел, прижавшись спиной к стене, запрокидывая голову назад, ударяясь.       подрагивающими пальцами достал новую сигарету из пачки "винстона", зажимая ее между указательным и средним. выдыхая горький дым, заполнявший его лёгкие, сердце, прорезая между ребер, обволакивая, тяжёлым осадком опускаясь на почки. живот скрутило.       новая затяжка разливалась нежным спокойствием по телу, словно побеждая на долю секунды это давление.       голову будто сжимали в тисках, выступила вена на лбу, пот стекал по виску.       вид дыма умиротворял, дарил иллюзию видимой гармонии с собой окружающей его средой. лгал о несущественности его проблем, сравнивая их с плинтусом.       — малыш чейз снова грустит, — парниша, мелкий на вид, придвинулся ещё ближе, заглядывая в полуприкрытые глаза хадсона, так и не поменявшие своей холодной отрешённости. — из-за чего же? не думаешь, что больший неудачник, чем все вокруг.       он склонил голову набок, выдыхая едкий дым от косяка ему в лицо, нагло улыбаясь, нисколько не пряча насмешки во взгляде, то останавливающимся на долгое время в одной точке, то блуждающем в поисках неясно чего.       — мурмиер! — из гортани вырвалось рычание, утробное и крайне рассерженное.       — что мурмиер? — мурмиер почти касался его носом, дыша рвано, с усилием, переходя на тихий, пронзительный шепот. — ты — полное чмо, чейз хадсон. мудака, хуже тебя, я ещё не встречал.       он рассмеялся, громко и истерично, с визгом, как смеются совсем маленькие дети, мешающие родителям спать. он мотал головой из стороны в сторону, запрокидывая ее вверх так, что кожа на шее натягивалась, создавая ощущение, что ещё чуть-чуть и кадык ее проткнет насквозь.       — заткнись, — чейз с силой сжал кулаки, пытаясь сдерживать злость. фильтр, после очередной затяжки остался в резко стиснутых сейчас зубах, порванный ими.       — чейз, перестань себе врать, когда ты поймёшь, что так нельзя?! ты безрассудный дебил, — мурмиер дернулся вперёд и с силой сжал его плечо ближе к шее. — когда-нибудь они кончатся, что ты будешь делать? ползать по полу, обблевывая все вокруг? ты не думаешь, что зашёл слишком далеко? в конце концов тебе могут помочь мозгоправы, если не можешь помочь себе сам.       — мурмиер, ты нихуя не знаешь, заткни пасть! я тебе говорил, я не псих, это что-то другое! — чейз оттолкнулся от стены, вставая, с ненавистью глядя на пэйтона свысока, но, сука, тот все ещё выглядел так, словно это он сейчас возвышается.       — зубоскалки прикрой, пёсик, — он выдыхал клубы дыма в потолок, закрыв глаза, убирая с косяка средний палец, оставляя травку между большим и указательным.       — да, и кто мне это говорит?! мистер торчок! может ты ещё меня обучишь благородию и праведности. раз возомнил себя святым отцом, играй до конца, — чейз распсиховался, возмущенный этими дерьмосоветами от такого же как и он сам.       — малыш чейз, курить травку — одно, а сидеть на твоей дури — другое. я, в отличии от тебя, не сдохну скоро от какого-нибудь сердечного приступа, низкого давления или подобной хуйни, блять, я вообще-то волнуюсь тут, а он закидывается направо и налево, пидор, — мурмиер поставил руки позади спины, оперевшись на них.       хадсон вскипел. вена на виске начала назойливо, раздражающе пульсировать. рассудок снова поплыл, перед глазами всё мешалось в разноцветную кашу, насколько позволяла удручающая обстановка серой комнаты пэйтона, он поджимал губы, нервно стряхивая пепел сигареты.       чейз умел учиться на ошибках и не наступать на одни и те же грабли во второй раз, особенно на такие как стычка с мурмиером.       маленький пацан, выглядящий максимум на двенадцать лет с охуенно острыми зубами, с лёгкостью прокусывающими его кожу, змеиной изворотливостью и ни толикой сожаления.       чейз поежился от воспоминания того, как впервые разозлившись на него врезал тому по ебалу, как прилетело ему в ответ по рёбрам, как тот прокусил руку до мяса, сильнее и сильнее сжимая челюсть, как врезал коленом по солнечному сплетению, схватившись рукой за горло хадсона, не давая вздохнуть.       мурмиер никогда не нападал первым, поначалу отстаивая свою позицию лишь словами, с каждой секундой все более жестокими и мерзкими. несмотря на свой вид, он внушал страх, сумел завоевать некое уважение со стороны "крутых ребят", которые не решались подходить после одного из случаев, но и принимать к себе не собирались, да и мурмиер все равно не желал этого, более увлеченный другим, нежели становлением одним из парней на байках, играющих в баскетбол. хотя одним из них он все же увлекся.       брюнет с пронзительными голубыми глазами не мог не привлечь его внимание своим идиотским поведением, широкими ухмылками и дурацкими шутками, с которых за долгое время действительно смеялся. так приятно снова себя чувствовать, не отголоски эмоций, время от времени дающие о себе знать, хоть и не без помощи препаратов.       с тех пор как в его жизни появился кто-то настоящий, вскипающий из-за мелочей, но честный до дрожи в костях, таблетки перестали быть необходимыми, чем-то вроде воздуха, ну, за исключением травки, под ней было веселей, тем более хадсон позволял себе улыбаться и смеяться, наплевав на "статус". единственное, о чем жалел пэйтон: он сразу не понял того, что хадсон не нуждается в чем-то более тяжёлом, но сейчас сделать что-либо с этим казалось невозможным, но он честно пытался. возможно если бы у его друга появилась достойная мотивация, пусть это даже была бы вшивая влюбленность, все бы получилось, но, черт, какого-то хрена никого не попадалось, кто бы мог заинтересовать хадсона более чем на одну ночь ради бесчувственного траха. да, может пэйтон и был неисправимым романтиком, но делать что-то с этим не хотел, не видя крутости в том, чтобы завалить кого-то к себе в кровать, на следующий день делая вид, что и не знакомы.       — знаешь, что?! я хотя бы не сижу сутками дома, как ты, копаясь в этой херне! — чейз махнул рукой, указывая на новый компьютер мурмиера, на котором только что тот запустил какую-то очередную программу, дабы взломать какой-то там сайт.       не трудно было понять откуда тот брал деньги на дурь, являясь в своем роде компьютерным гением, хоть и скрывающим это ото всех, кроме чейза, который в общем то и не хотел разбираться, далёкий от программирования и совершенно не заинтересованный в этом.       — хадсон, вспомни хоть на минутку, какие деньги это приносит, если хочешь ни в чем не отказывать, делай, что велят и улыбайся, — мурмиер нервно сжал косяк, очевидно с трудом сдерживающий раздражение, на что чейз лишь фыркнул. — хадсон, блять, ты не выебывайся мне тут, иначе кубарем покатится в дурку с пинка твоей мамаши. уяснил?       — да, — чейз всегда говорил сквозь зубы, когда был недоволен, но начни он припираться стало бы гораздо хуже.       снова. снова. снова. холод пронзал тело, заставляя сжаться в комок, зажмурить глаза, словно из-за этого бы хлопья пепла перестали падать на его ледяное тело. это происходило всегда так же, как обычно. его бросало или в обжигающий, либо в пронзительный холод, заставляя все внутренности сжаться, а осипшим крикам вырываться из сухой глотки. боль тонкими иглами пронзала тело раз за разом глубже входя под кожу, расползаясь по венам, пробираясь к сердцу, чтобы застыть лишь ужасом в стеклянных глазах.       чейз уже привык к тому, что видел, хотя скорее это всегда было картинкой его ощущений. в память навсегда въелся заснеженный пустырь, лава, стекающая с ледяных гор, впрочем, приносящая лишь ожоги от мороза, разъедая кожу, небо, покрытое темными тучами, нависшими над головой, туман из пепла, стелящийся по земле, ошметками оседающий в легких и ни души, кроме чейза, отчаянно желающего вырваться из этого кошмара.       в голове проносились воспоминания, каждое ужаснее предыдущего, некстати вспомнилось, как он пробыл здесь так долго, что дошёл до той стадии гипертермии, когда начал срывать с себя одежду, ведь все тело словно обжигало изнутри. тогда это был не первый его раз и рядом был мурмиер, но как бы тот не старался, не мог вернуть друга к реальности. самым пугающим было лишь то, что температура тела действительно падала, а на теле иногда появлялись ожоги от холода. сквозь завывания метели послышался голос, тихий, почти заглушенный ею.       — чейз! — внезапно ему стало тепло, даже жарко, кости больше не ломило, а пальцы немного могли двигаться.       ноен, нависший над ним, казался ужасно перепуганным, его и так большие глаза казались ещё шире, ещё ярче, наполненные слезами, светлые волосы прилипли прядями ко лбу, а губы подрагивали, кажется он готов был разреветься прямо сейчас.       чейз обхватил его руками, прижимая к себе, как спасательный круг, впрочем тот им и являлся. ведь обычно она уходила сама, заставляя стучать зубами потому, что все ещё оставляла частички себя в крови. сейчас же было тепло, а ей не дали господствовать над ним, прогоняя. ноен уткнулся ему в шею, опаляя горячим дыханием.       хадсон потянулся к телефону посмотреть время, как он и думал была поздняя ночь. единственное, что казалось странным — она приходила почти каждый раз, но сейчас за такой период времени впервые и практически сразу же ушла. в голову начали закрадывается мысли о том, что причина в соседе по палатке, проводящим с ним каждую ночь и, видимо, не дающем ей пробраться в сознание.       чейз решил рассказать тому все завтра, а сейчас он был слишком вымотан, так что сразу уснул, мирно сопя.