***
Первое, что он ощутил — это вес его доспехов. Их вес был таким же, как и обычно, словно на нем была вторая кожа, спасшая его от множества угроз, что угрожали его жизни и здоровью. Ланселот открыл глаза и постарался принять сидячее положение. Зал, в котором он оказался был окутан ярким белым светом, но тот не слепил его, как мог бы. Подняв свою руку на уровень глаз рыцарь увидел, что все его тело покрывал черный проклятый доспех Берсеркера. Без особых усилий, он встал на обе ноги, звеня тяжелыми сапогами по каменному полу. Длинные фиолетовые волосы упали ему на лицо. Коснувшись своего лица, дух убедился, что на нем не было не только шлема, но и внешних признаков Безумного усиления. Его тело также не покрывала уже становившаяся привычной дымка, что скрывала его личность даже от Короля. Король… — Ваше величество? — Ланселот дернулся, вокруг была одинаковая картина, словно он находился внутри громадной башни с множеством арок, дающих прекрасный вид на голубое небо, и облака, что раскинулись вдоль горизонта словно бесконечное озеро. Создавалось впечатление, что башня бесконечно возносилась ввысь, и он определенно не был у её основания. Его Короля здесь не было. — Мастер? — героический дух не чувствовал связи Мастер-Слуга, как и просто присутствие живых существ рядом, и это было не нормально, так как дух без подпитки праной. — … — того жуткого старика с червями он тоже не чувствовал, и это уже было чем-то хорошим. Подойдя к одной из арок, рыцарь еще раз осмотрелся. До линии горизонта было лишь голубое небо и облака, где-то на вершине башни исходил свет, что освещал все это пространство. Повернувшись к центру башни он почувствовал, как что-то стукнуло его по пластине на бедре. Одного взгляда и касания руки хватило, чтобы Ланселот вновь ощутил его. В ножнах на поясе покоился длинный меч, отливающий фиолетовым на свету. Меч, что изменился под влиянием самого Ланселота. Клинок, братский Экскалибуру — Арондайт. Артефакт, дарованный ему Девой Озера Нимуэ, что вырастила его. Клинок, ставший проклятым после… Глаза Ланселота зацепились за что-то, чего он не замечал ранее. Подняв голову, он увидел их. Более десятка каменных статуй, закованных в доспехи. Но не простые, Ланселот знал их. То были статуи его товарищей. Рыцарей Круглого стола. И он знал каждого. Сир Гавейн, что считался равным ему по силе, сир Кэй, первый из тех, что последовал за Королем Артуром, сир Перси, владелец черного клинка из Небесного камня, сир Тристан, покрытый аурой грусти и печали, сир Гарет, что следовал за Ланселотом в большинстве его странствий, сам Ланселот, когда он был настоящим героем Британии, сир Галахад и сир Персиваль, достигшие Святого Грааля… Все они были здесь. Герои Британии, его друзья, товарищи по оружию, с кем он сражался плечом к плечу. Люди, чьи поступки вошли в легенды, что навсегда запечатлели их в истории человечества, сделав их Героическими душами, как и сам Ланселот. — Действительно впечатляет, — услышал он незнакомый голос. — Столько людей, вошедших в историю за столь короткий промежуток времени и в пределах небольшой территории. — Кто здесь? — Ланселот обернулся на голос, хватаясь за рукоять Арондайта, но еще не обнажая его. Говоривший нашелся сразу. — Ну здравствуй, Рыцарь Озера, — с ним говорила темная фигура, которая словно поглощала окружающий свет. Единственное, что Ланселот мог разглядеть в нем: были глаза, словно темные огоньки, и демонические рога, закрученные назад. — Я хочу с тобой поговорить. — Кто ты такой? — рыцарю не нравилось, что этому существу было известно, кто он, рука на Арондайте сжалась крепче. — Прибереги свои силы и меч, рыцарь, — в голосе собеседника была едва заметная насмешка, что придавало положению Ланселота еще большей опасности, так как он был уверен, что существо напротив него обладает невероятной силой. — Даже учитывая то, что это совсем не мой пантеон, я все еще Бог, а ты дух, чьи силы питает вера людей. — Чужой Бог? — нахмурился Ланселот, сразу уловив суть. Это однозначно создавало проблемы. — Верно, в моем мире меня зовут Богом Тьмы, — Ланселот чертыхнулся про себя, напрягая свое тело, чтобы в любой момент сорваться с места, в атаке или защите. — Не утруждай себя, бывший светлый, ты вообще ничего не можешь мне противопоставить, — будь у Бога полноценные глаза со зрачками, то он бы наверняка закатил глаза. — Бог Тьмы, — повторил Ланселот. Ему это не нравилось. Особенно то, что тот был прав. Ланселота теперь было тяжело считать светлым. — Чего же Бог Тьмы хочет от «бывшего светлого»? — Человек дела, свойственно ли это вашему рыцарскому роду? — просто так спросил Бог, не ожидая ответа. — Для тебя это может прозвучать как шутка, но нам требуется, чтобы ты спас мир, — Ланселот хмыкнул, соглашаясь с тем, как все это может забавно выглядеть со стороны. — Сделка с дьяволом. — Нет, Озерный рыцарь, никаких сделок, только просьба, иное мне недоступно в её владениях, — Бог издал вздох, словно его что-то выматывало. — Думаю, что честность — лучший подход к пониманию между нами, — после его слов в центре башни появилось мерцание. Начали возникать образы. — Я — не один, помимо меня существует и Бог Света — мой брат, — в проекции возникло две фигуры: темная, олицетворяющая существо перед Ланселотом, и светлая, видимо, оговариваемый брат. — Между нами нет вражды, только соперничество, мы смогли найти баланс между нами, потому мы вместе создали множество миров, — проекция также сменилась. Появился вид на множество планет, в каждой свой мир, отличный друг от друга. — И было так на протяжении вечности. Но однажды мы с ним наткнулись на пустой мир. Хотя лучше его назвать мертвым, на котором когда-то была жизнь. У нас с братом уже была идея для нового мира, а потому некогда живой — был прекрасной основой. Мы с братом создали все условия для существования там новой жизни, а также вложили свои силы, чтобы появились люди. Прямо как ты при жизни. Совершенно обычные люди. Но в этот раз мы решили остаться с нашими созданиями. Помогать им по их просьбе. Ланселот понимал, о чем говорит Бог Тьмы. Сам он, будучи Героической душой, заключившей контракт с Троном Героев, понимал, что создание мира и жизни на нем — далеко не самое простое занятие. Конечно, не ему об этом говорить, но пока он не услышал ничего такого, за что он мог считать Бога Тьмы чистым злом. Будь Ланселот моложе и не познай такое количество… всякого, то этого разговора могло вообще не состояться, по крайней мере не столь мирно. — Многое произошло, я был не очень популярен, что было не так уж и неожиданно. Но все дошло до того, что мне с братом пришлось проклясть скорбящую деву, что обманула нас с братом, чуть ли не заставив драться. Мой брат проклял её бессмертием, самым настоящим, когда тело не стареет, а любые раны не имеют значения, все вернется к изначальному состоянию, — образ девушки, что продолжала жить несмотря на то, каким образом она убивает сама себя, возник перед рыцарем. — И тогда она устроила восстание. Она объединила несколько королевств, рассказывая их королям, что решила обмануть нас, за что мы прокляли её вечной жизнью. Она доказывала это, раз за разом выходя на дуэли с сильнейшими бойцами этих королей, каждый раз получая смертельные увечья и каждый раз восставая вновь и вновь. Поверив ей, короли покусились на столь желанное бессмертие, направив свои армии против нас. Им было все равно на тех бойцов, что погибнут в первой атаке, ведь желанное было столь близко. В порыве ярости… Мы уничтожили наших детей. Я их уничтожил, а также стер все человечество с лица планеты, разрушив её спутник, — Ланселот видел эти сцены, они пугали, но он не мог судить кого-либо, не с его историей. Потому он промолчал, не желая пока ничего не говорить, но продолжал слушать и смотреть. — Осталась только бессмертная принцесса в своем мертвом королевстве. Грустная история, но возникал один вопрос. — Зачем я тогда нужен? Ради спасения какого мира? — раз уж мир, о котором рассказывал Бог мертв, за исключением одной единственной души, то зачем он нужен? — Это самое интересное, что есть в этой ситуации, — покрытый дымом и копотью вид изменился, то была… новая цивилизация! — Наш с братом взор долго не был обращен на то, что мы посчитали «неудачным экспериментом», как бы это ужасно не звучало для смертных. Но когда мы все же оглянулись, то увидели новый мир на месте мертвого. Человечество смогло возродиться без чьей-либо помощи, да еще и эволюционировало, — перед Ланселотом возникли новые картины. Вполне обычные, но слова Бога придавали им особый окрас. — Ни я, ни мой брат не занимались этим миром боле. Мы размышляли о том, чтобы начать все заново, но увиденное заставило нас остановиться и лишь смотреть. Жизнь вернулась в мир, основанная на том, что когда-то создали мы, но мы не приложили к этому своих рук. — А проклятая принцесса? — спросил Ланселот. — Это… И есть причина, почему я обращаюсь к тебе, рыцарь, — рыцарю показалось, что Бог едва заметно помрачнел, о чем нельзя было сказать наверняка, учитывая его внешний вид. — Салем, так её зовут, продолжила жить, ненавидя нас. Она впитала ту часть моей силы, что осталась в том мире, и теперь терроризирует человечество. Брат послал своего агента, что раньше был обитателем этого мира, но он не добился успеха. Мы решили, что не имеем права напрямую вмешиваться в дела смертных, так как нам интересно понаблюдать за этим неизвестно откуда возникшим человечеством. Салем — проклята бессмертием, и мы не желаем отказываться от своего слова, потому и не нам решать, когда это развеять проклятие. А она уже почти готова к тому, чтобы снова ввергнуть возродившийся мир в пучины хаоса. И люди не смогут её остановить. Ланселот начал понимать, о чем говорил ему Бог. Ничего созданное ими не способно покончить с всемирным злом, но это не относится к тому, что пришло извне, не имеющее к ним никакого отношения. — Как я упоминал, тот мир уже был мертв, когда мы его нашли, но он все же был кем-то создан. Мы смогли проследить к его началу и оказались здесь, — он раскинул руками. — Во владениях Алайи. Мы, также как и тебе, объяснили, что произошло, и что мы хотим, чтобы тот мир выжил, даже если ему не понадобится наше прямое вмешательство, ибо это действительно уникальный прецедент. — Вам нужен чужак, который не ограничен законом того мира, а значит способен покончить с ней, — кивнул Ланселот. Эта цель была ему понятна. — Да, — согласился с ним Бог Тьмы. — Нам предоставили возможность говорить с Героическими душами, что есть в Троне Героев. Мы не имеем права насильно брать кого-либо для наших целей, лишь рассказать, что происходит, правду, и надеяться, что душа, выслушивающая нас, согласиться нам помочь. Ланселот задумался. С одной стороны, он понимал, что Бог чего-то недоговаривает, но и врать ему он не мог, так как он здесь ограничен в своих силах, а потому обязан соблюдать установленные правила. Из этого следовало, что угроза была вполне реальной. Будь на месте Ланселота кто-то другой, то почти без проблем смог бы отказаться, так как его это не касается, ничего ему за это не будет. И будь Ланселот собой до того, как встать на путь Берсеркера, то согласился бы почти не раздумывая. — Почему я? Вам мог подойти любой из моих товарищей, любой герой другой эпохи, что обладает большей силой, нежели я. Сир Гавейн или сир Галахад подошли бы больше на роль спасителей мира, нежели павший рыцарь-предатель, убивший своих товарищей, — не скрывая своих поступков сказал Ланселот. — Или меня самого, но не павшего в пучины безумия. — Ты и сейчас чувствуешь свое проклятие? — зачем-то спросил Бог. Ланселот прислушался к себе. После того, как Король нанес ему смертельный удар, он более не чувствует безумие в полной мере. Его разум стал ясен, словно свет Арондайта, а мысли ушли от ненависти к своему королю. Не было сплошной кровавой пелены перед глазами, не позволяющей внимать ни чужим голосам, ни своему. — Нет, видимо у Трона Героев оно не имеет столь ужасной силы, — ответил рыцарь. — В таком случае все не так уж плохо, — хмыкнул Бог. — Я согласен, в вашем мире существовало множество выдающихся смертных, чьи силы способны сразить и бога, но, боюсь, это не будет работать в том месте, куда мы хотим тебя отправить. Магия исчезла из того мира практически подчистую за несколькими исключениями. Единственное, что там есть — сила души, её физическое проявление в реальном мире. Это можно сравнить с магом, что знает одно единственное заклинание, остается лишь приспосабливаться. И не обязательно, что у одного из Трона Героев будут полезные силы, раскрывающие его потенциал. — Но разве тогда не… — Ланселота осенило. — У меня почти нет никаких особых сил. — И ты все равно стал Героической душой, сильнейшим чистокровным человеком в свою эпоху, — кивнул Бог Тьмы. — Для того, чтобы выполнить то, что желаем мы с братом, твои невероятные навыки владения оружием тебе очень помогут. Брат уже направлял своего агента, так почему бы и мне не поступить также? Мой спектр сил не позволяет мне призвать на помощь кого-либо светлого, но в большинстве своем все темные — головорезы, тираны, и безумные садисты. Ты же находишься на грани. Ты был идеальным воином света, но твои поступки к концу жизни, то, чем ты стал, позволяет причислить тебя к темному воинству, хоть и не полностью. Невозможность причислить тебя к одной из сторон, а также твои навыки — делает тебя достойным кандидатом на эту роль. — А мое тело? — Создать оболочку для нас с братом не проблема, как и поместить в неё тебя, простого тела, что не умрет в первые несколько лет из-за болезней, как развить его ты знаешь и сам, — Ланселот кивнул. — Единственное, что от тебя нужно — остановить Салем, у тебя будет новая жизнь, которую ты волен прожить так, как желаешь сам. Так ты согласен? Величайший рыцарь уже исполнил свое желание, ему больше не требовалось возвращаться в мир живых, ради отомщения, ненависти и жажды наказания. Но уйти на покой, когда ему предлагают дальше делать то, что у него получается лучше всего? Прожить еще одну полноценную жизнь, которая будет наполнена радостью и печалью, взлетами и падениями, приобретениями и потерями? Нечто такое и было тем, чего может желать тот, кто прожил почти всю свою жизнь ради других. Улыбка тронула его уста.***
— Значит, ты решил выбрать этого павшего воина? — в большом зале стояли две фигуры: светлая и темная. — Не из-за того ли, брат, что он такой же темный? — Не глупи, брат, он все такой же светлый, что окунулся во тьму. Он не мог знать о том проклятии, когда наносил смертельный удар сыну той ведьмы. — И все же, не логичнее было бы спросить кого-нибудь из класса Ассасин, она разрешила предлагать награды тому, кого мы решим выбрать. У таких людей удобные принципы, и они смогли бы выполнить возложенную на них задачу намного быстрее. — Ты и без меня знаешь, что такие очень легко меняют стороны, если им это выгодно. Я, все же, частично являюсь их покровителем. — Мы — Боги! — Да, Боги, которые не решают судьбу своего мира. В этом плане рыцари — лучший выбор. Особенно, если он успел побывать на обеих сторонах силы. — И все же, ты уверен в его самообладании? — Его проклятье утрачивает силу, покуда он вне мира живых. А Ремнант и того дальше. Влияние должно быть минимальным, хоть мы и не имеем прав снять его полностью. Если он преуспеет — то это можно будет изменить, — обе фигуры на какое-то время замолчали. — Брат… Ты ему сочувствуешь? — голос светлой фигуры казался слегка удивленным. — Ты можешь и не поверить, но я сочувствовал и Салем, даже когда узнал, что она нас обманула. Это нисколько не влияет на то, что мы для нее избрали. В моем понимании — этот рыцарь еще меньше заслужил ту участь, которая с ним произошла. Он, кстати, был прав, я мог выбрать, например, его сына, что ненамного уступает ему во всем, но смог добиться своей цели. — Но? — светлый брат ожидал продолжения. — Салем уже не имеет права на искупление, не после того, что мы видели, после её деяний. Но я жажду узнать, что станет с нашим покинутым творением и, думаю, что ты тоже, — получив кивок в ответ он продолжил. — И если из-за нашего решения в прошлом мы утеряем эту возможность, то я буду крайне огорчен. — Я… Понял тебя, — вздохнул светлый. — И хоть я не могу полностью одобрить твое решение — выбор сделан, она приняла его. Все же, мое решение в прошлом не принесло того, что мы желали. Но ты уверен, что его не будут ограничивать? Что его семья сможет принять кого-то такого? Что она не изменит его до того, как он начнет вспоминать? — О, брат, тут ты можешь не волноваться, — будь у Бога Тьмы полноценное лицо, то оно бы выражало крайнюю степень удовольствия от того, как все удачно сложилось. — Ты, может, удивишься, но такая вещь, как «кодекс рыцаря» существует во множестве миров. Нужно лишь поискать, — их взгляд опустился на пол, где в очередной проекции отображался мир, который они некогда покинули. Мир, который за долгое время вновь приблизился к своей кончине. Мир, где зажглась новая звезда, сияющая темным светом надежды.***
Николас Арк уже давно был состоятельным взрослым человеком, профессиональным Охотником с многолетним стажем и отцом он уже успел стать не раз. Но это ни разу не останавливало его от панического мандража при знании того, что в считанных метров от него, за стенами больницы, рожает его любимая жена. Но помимо паники его охватывала и небывалая радость. У него будет двойня. Еще два ребенка. К его пяти девочкам. Два сына. Одетый в свой полу-деловой костюм, Николас Арк сидел в коридоре, склонив голову и теребив свои пальцы. Его чуть потускневшие из-за возраста блондинистые волосы были слегка взъерошены. Во рту пересохло, но именно это сейчас его волновало меньше всего. На поясе у него висел клинок, Кроцеа Морс, семейная реликвия, чей вес придавал ему немного уверенности. Осложнений не ожидалось, да и плод развивались нормально. Но любые роды — самое сложное испытание для любой женщины, не важно, в какой раз она через это проходила. Но вот дверь открылась. Показался врач, половина его лица была закрыта врачебной повязкой. На немой вопрос отца врач лишь снял повязку и улыбнулся ему, живо кивнув головой. Николас мгновенно поднялся с места и за несколько мгновений оказался уже в проходе, не использовав ни капли ауры. Спустя еще секунду он уже стоял в палате, где лежала его жена. В её руках было два свертка. Их мальчики. Джунипер Арк улыбалась еще до прихода Николаса, но при его появлении улыбка усталой, намучившейся уже в который раз матери почти что ослепила его своей яркой радостью и облегчением. Этот свет коснулся и его, понял он, когда улыбка появилась и на его лице. Она передала ему один из свертков. Блондинистый мальчик с синими глазами. Точная копия его самого, как и их дочерей. — Жон, — сказал он. — Ты будешь Жоном Арком, — его счастливый взгляд обратился к жене, в руках которой был второй малыш. — Ты придумала ему имя? — Гал… Ланселот. Ланселот Арк, — сказала она, чуть мотнув головой. — Жон и Ланселот, — повторил он имена своих сыновей, словно даруя самому себе возможность подготовиться к тому, что эти имена теперь будут неотъемлемой частью его жизни. — Добро пожаловать на Ремнант, добро пожаловать домой.