Судьба

Фестиваль Усопших… Далёкий потомок древнего земного праздника — Самайна. Согласно древним мифам, с этого момента начиналась тёмная половина года. Сама природа замирала. А время становилось густым, вязким, словно и вовсе медленно останавливая свой и без того неторопливый ход. Лишь листья, опадающие с деревьев, да звуки кипящей в Последнем Городе жизни не давали забыть, что стрелки часов всё ещё пребывали в движении и ведомый одной лишь вселенной отсчёт продолжался. К подобному празднику стоило отнестись с почтением. История так же гласила — именно он был знамением, что грань между тонким миром и реальностью как никогда истончается и древние боги начинают свою Дикую Охоту на души живых. Но ты всегда можешь укрыться под сводами своего тёплого дома вместе с семьёй, почтив память мёртвых. Либо… Можешь присоединиться и принести в жертву тех, кто и так нечист на руку. Неправда, что у зла разные лики. Отличаются лишь маски, но суть всегда одна. Оно плетёт свою паутину из лжи, подобно Тьме, проникая в умы людей и подталкивая верить в самые безумные идеи, ведущие вникуда. Раз за разом напевает свои сладкие песни. Если ты слаб духом, а жизнь твоя посвящена лишь жалости к себе и мелочной зависти, то ты поддашься. Но существуют и другие. Те, чья воля крепка, кто не боится заглянуть правде в глаза, принять её как есть, смиренно склонив голову даже перед собственной ошибкой. Такие люди не поддаются уловкам, их не гонит в сети страх узреть неприятную истину. Подобные личности способны увидеть Свет правды, а не довольствоваться пеплом и пылью подобия дорог, что оставляет после себя Тьма. Они бесстрашно бросят ей вызов, чтобы защитить невинных. Однако маски зла, как уже говорилось, бывают разными. И за ликом жертвы запросто может притаиться озлобленный на весь мир разумный, что улыбается вам при свете дня и творит свои тёмные делишки по ночам, за спиной. Те, в ком защитники добра могли и не распознать истинной прогнившей сущности. Ведь Свет ослепляет, да? Нет, он не ослепляет. Помимо надёжных и непогрешимых воинов, ярчайшим представителем которых являлся Амадеус, существовали и другие. Те, чьей стихией была Тень, но не Тьма. Незримые, почти ассасины. Мастера своего дела, отличавшиеся не меньшей силой воли, но куда большей хитростью и сноровкой. Знавшие истинный лик врага. Ждущие, пока тот устанет, запутается в кольцах собственной нескончаемой лжи, когда она станет невыносимо тяжела. Чтобы дёрнуть нужную нить и принести кровавую жертву богу справедливости. Они — палач, что никогда не забывает преступления и не внемлет лживым мольбам. Мрачные и жестокие исполнители, которые помнят свой долг перед Светом и выполняют самый жестокий приказ. Карающая длань, не поддающаяся общепринятой морали. Злая тень наших собственных грехов. Сохраняющая свой Свет там, где воины в чистых и светлых доспехах с треском ломают щиты... Они знают цену справедливости. Кто, по-вашему, приходит за людьми, что щедры на яд лжи, вводя в заблуждение окружающих? Кому поручают смерть того, кто очень уважаем в обществе, но, вдали от его глаз, считает отличным досугом надругаться над ребёнком или даже изувеченным человеком? Есть ли правосудие для тех, кто сам захватил его и считает, что может править своим чёрным балом? Джон был вольным охотником на мерзавцев и никому не подчинялся, но он тоже один из тех, кто нёс жестокую кару. Когда-то старый варлок уловил нечто подобное и в Рэе, опасаясь, что тот может свернуть со своего пути и сердце его станет жестоким. Но ошибся, ибо мальчишка оказался доброй насмешкой над давно забытой верой в непогрешимого и удачливого паладина. В отличие от своего учителя, охотник оказался абсолютным психопатом с хорошими аналитическими способностями, чтобы уверенно занять свою нишу между Джоном и самим Амадеусом. Ловкий убийца, верящий в борьбу за будущее и способный давать эту веру другим. Он хорошо чувствовал, ради чего это всё. Но в размывшихся со временем тенях прошлого сокрылся ещё кое-кто. Кто всегда был рядом, наставлял и помогал. Пусть и выглядел слегка раздражённо... Страж, которому поручили приглядывать за новой командой Молодой Волчицы, и, если понадобится, обучить их. Старой школе… Но всё с таким же молодым лицом, скрывавшим едва уловимую насмешку за маской безразличия. Тёмное прошлое людей, что боролось за светлое настоящее своими собственными методами и, в отличие от Джона, всегда выбирало куда более влиятельных соперников. Переигрывая и заставляя задохнуться в змеиных кольцах нечестивых деяний, задушившись собственной паутиной зла. Эрика всегда знала, куда ведут пороки. Отчасти именно этим обуславливалась её агрессивная отрешённость. Обет — не поддаваться собственной жажде крови, увести свой разум в штиль и слушать, откуда подует ветер, его сладкие песни смерти. Ведь как бы не упивался своей безнаказанностью мерзавец, как бы он не верил, что как-нибудь потом купит индульгенцию на всё совершённое, этот груз будет тянуть его вниз подобно очень длинному плащу, пропитанному смолой. Такова человеческая природа. Не всегда справедливость, но собственная деструктивность приведёт к гибели. К тому же, как бы не были высокомерны при жизни эти короли собственных вершин из грязи, они так забавно визжат, когда умирают… Как свиньи. И всё же у единиц был путь назад. Сильная, искренняя как молитва, жажда искупления могла начать отрезать кусок за куском от тянущегося позади кровавого груза. Лишь один шанс, данный не многим. Требующий полную готовность покориться Свету, отпустить гордыню, наполнить сердце состраданием и той же самой болью, что ты причинил другим. Ради искупления придётся пожертвовать всей своей жизнью, неся этот груз до конца. Но разве сама жизнь стража не родилась из жертвы? Однако отчаянные хитрецы могли не надеяться на сомнительную индульгенцию. Шанс даётся очень немногим и повторное падение безвозвратно обратит тебя в прах, поскольку ты давно отказался от собственной истинной души, единственной способной сохранить целостность разумной сущности. А новую нужно ещё заслужить... Но ради чего весь этот круг нескончаемого насилия? Эрика подняла свой взгляд на белый шар в небе, окутанный лёгким свечением. В это мгновение лицо женщины стало непривычным, словно замер некий неведомый механизм, двигающий вперёд эту машину неотвратимости. В глазах, помимо стали, появился оттенок скорби очень старого и видевшего слишком многое существа, чтобы затем смениться лёгкой вспышкой чего-то светлого. Она резко вдохнула воздух, наполненный запахом осенних листьев. Быть может, если Странник видит своих детей, кого вернул к жизни, то ему ведомо, через что некоторым из них приходится пройти. Сколь велика его милость, столь и непримиримость с врагом, если охотница всё ещё чувствует это бесконечно тёплое дыхание. Даже спустя столько лет. Рэй… Несгибаемый мальчишка… Он стал насмешкой и для неё. Напоминанием, поводом заглянуть внутрь себя впервые за столько лет. Обернуться назад, чтобы увидеть свой страх и обнаружить, что позади не выжженная дотла пустыня. На оставшемся от тел пепле вновь распустились цветы. Стоило признать, в последнее время Эрика перестала чувствовать свою жизнь жестокой и злой. Что временами расстраивало... Это убило в ней толику безразличия и, быть может, всколыхнуло человечность. Если бы Странник мог, он сейчас одарил бы своего стража улыбкой доброго светлого бога, увидев в том озадаченное осознание и расцветающую мудрость. Тяжёлый путь стал ничем иным, как испытанием для внутреннего Света. Ведь личность определяют вовсе не обстоятельства и их исход, а то, сколь достойно она среди них держалась. Охотница знала, чувствовала принятие. После всей грязной работы, которую пришлось проделать за столь долгую жизнь, этот белый шар всё ещё оставался милостив. Женщина не заметила, как с невольной улыбкой взглянула на термос у себя в руке. Подарок от Джона… Простой презент на очередной городской праздник. От такого же, как она сама... Мужчина не знал наверняка и всё же на животном уровне это чувствовал, невольно идя навстречу. Ужасно одинокий, но в душе добрый варлок, что внезапно обрёл семью. Пожертвовавший всем, даже своей совестью, чтобы защищать. Страж, который никогда не станет в глазах людей безупречным Воином Света. Эрика в куда меньшей степени была одержима идеей справедливости. Она — зверь, что избрал не питаться слабыми. Лишь со временем, спустя века, в её сердце начало зарождаться истинное сострадание, доселе спавшее в глубинах разума, но толкавшее убивать тварей, лишь по случайности имевших человеческий облик. Охотница поставила ёмкость на перила. Рядом с чёрной карнавальной маской. Джон не терял хватки, но позволял себе в её присутствии куда больше, чем стоило. Хищник, открывшийся другому хищнику… Или он чувствовал, что Эрика вовсе не ударит? Быть может, хотел верить? Он слишком увлёкся этим знакомством… Оба увлеклись. Но ведь даже кошки, по натуре одиночки, способны на дружбу? Эрика, в каком-то резко приподнятом настроении, коснулась термоса и улыбнулась, глядя на Странника, который наверняка всё понимал. — Ох, Джонни... Есть вещи, с которыми тебе не справиться. В почти торжественном жесте она открыла крышку и сделала глоток, вновь посмотрев на Последний Город. Подул осенний ветер, подхватывая края длинного чёрного пальто, чем лишь скрасил момент. Одновременно подстёгивая идти туда, вниз... Слиться с толпой, затеряться в тенях, начать свою новую охоту, игру. Заставляя кровь бурлить как прежде, а острый ум прокладывать себе путь. Да, Джонни, есть вещи, с которыми тебе не справиться. Но для этого у человечества есть другие стражи. Фестиваль Усопших уже вступил в свои права. Город окрасился в призрачные потусторонние цвета. Тут и там появились гирлянды и свечи, окутывающие дрожащим неровным мерцанием стены домов и деревья. Где-то наверху, в Башне, стражи вспоминали своих павших товарищей… И прошлых себя. Но здесь, на узких улочках и переходах неспящего мегаполиса, царил совсем иной праздник. Для простых людей, лишённых дара Странника, смерть наступает лишь единожды. Их память короче. Войны прошлого для них просто история. В то время как стражи всё ещё слышат в своих снах гул пламени, грохот разрывающихся снарядов и предсмертные крики друзей, чей Свет угас века назад. Но вместе с тем они не так боятся смерти. Знают её, слышат и танцуют с ней, раз за разом переступая запретную черту, чтобы однажды остаться там навсегда. Но простые люди… Помнили не великие войны прошлого, не Сумеречный Разлом, не Шесть Фронтов и не Великую Катастрофу… Не видели слепых окон сгинувших в Коллапсе городов, не блуждали по пустошам, выжженным ядерным огнём, чтобы знать чего лишились. Их воспоминания казались проще. Но разве от этого стали менее важны? Красная Война забрала многих, пришла в каждый дом. Не сыскать этой осенью в Городе человека, который, зажигая памятную свечу, не вспомнил бы о погибших друзьях и родных. Но и она забудется... Сменится поколение. Шрам сгладится, став лишь бледной полоской на теле израненного, но несломленного народа. И потому другие свечи танцевали на ветру, напоминая о пламени душ, ушедших за грань. Тех, кого забрали войны, и тех, кто погиб иначе. От старости и болезней. В несчастных случаях и из-за жестокости других людей. О всех тех, кто рождалися и умирал, чтобы колесо жизни продолжало вращаться и Свет горел не только в руках его воинов, но и в сердцах тех, на защите кого они стоят. Район Города, по которому шла Эрика, отличался сравнительно низкой и не плотной застройкой. Здания не выше пяти этажей перемежались деревьями, пустырями и остовами разрушенных войной домов. Но и тут чувствовался праздник. Гирлянды на деревьях, светящиеся вывески магазинов и баров, обещавших особые праздничные предложения. А ещё музыка... Куда без неё? Люди, словно стряхнув с себя какое-то неписаное ограничение, включали её, окутывая Город мрачным, но вместе с тем весёлым и неутомимым духом начавшегося торжества. У станции монорельса группа музыкантов исполняла известные и новые песни. Перезвон гитарных струн отзывался в сердцах, пробуждая что-то своё в душе каждого прохожего. И простых горожан, и стражей, что в этот поздний час спустились со своей Башни. Эрика вновь ощутила на своём лице ветер, обещавший долгую зиму. В горах и без того всегда было холодно и лишь тёплые огни Последнего Города в силах согреть сердца. Наступал праздник. Таинственный, мистический… Люди, занятые его заботами, даже не догадывались, что совсем рядом спокойно проходил мимо самый настоящий страж в чёрной маскарадной маске. Да шёл не куда-нибудь, а намереваясь позаботиться об их спокойствии, безопасности. Путь до подстанции, упомянутой Люси, был не длинным, но и коротким назвать его тоже не получалось. Старое здание из красного кирпича смотрело в небо вышкой линии электропередач с оборванными проводами. Деревья жались к нему, обволакивая темнотой и прикрывая окна, лишённые стёкол. Граффити в изобилии покрывали стены изнутри и снаружи. Шумных гостей здесь не было, что давало Эрике прекрасную возможность осмотреться. И пусть несколько узнаваемых символов, нанесённых белой краской, не оставляли сомнений в правдивости слов юной помощницы Хэйлы, на деле говорили они критически мало. Охотница некоторое время молча взирала на письмена, ощущая, как в душе медленно начинает нарастать тревога, а разум наполняется привычным холодом. Увидеть подобное в Последнем Городе? Вот уж до чего точно не хотелось дожить… — Стив, снимай всё. И осторожно, — сказала женщина, когда в её руке призрак призрак. — Отвратительно, — не сдержал тот эмоций. — И ведь это сделали люди… О том, что символы могли оставить представители Улья, думать не хотелось. — Не думаю, что их можно называть людьми, — Эрика издала тяжёлый вздох, жалея, что пошла сюда в длинном приталенном пальто, стараясь не выделяться среди людей и прикрыть броню. Женщина приподняла подол, стараясь не зацепить полуразрушенный порог. Вся эта мрачная аристократичность вдруг показалась хрупкой на фоне мусора и грязи. Под стройной, но сильной ногой хрустнули осколки, как порой хрустели кости ключиц ублюдков. Как бы не так... На первый взгляд внутри не было ничего примечательного. Просто заброшенная электрическая подстанция. Всё мало-мальски ценное уже давно вырезали и унесли, оставив лишь стены, которые тут же покрылись совсем иными признаками цивилизации, нежели провода, щитки и схемы работы с устройствами под высоким напряжением. Цветастые символы банд и музыкальных групп, непристойные слова и надписи в духе “здесь был Джек”, битые бутылки и упаковки разнообразной дешевой закуски. Прямо тут, на полу, чернел круг кострища. Однако во втором помещении Эрику наконец дождался сюрприз. Ещё несколько рун Улья, нанесённых всё той же белой краской прямо поверх логотипа Судного Часа и пары других известных команд Горнила. Женщина подавила невольный смешок. — Очаровательно, — произнесла она. Осколки мусора вновь скрипнули за её спиной, заставив развернуться на звук. В подстанцию вошёл молодой мужчина в чёрном пальто, выполненном по последней моде Города. Карнавальная маска прятала его лицо, оставляя открытыми идеально уложенные чёрные волосы. Клетчатый шарф, элегантно завязанный на шее, завершал образ франта, который лишь по нелепой случайности забрёл в эту убогую развалюху. — Не скажу, что не ждал тебя здесь увидеть, — Эрика легко узнала голос. Гай, недавний знакомый из Горнила. — Твоя репутация говорит сама за себя. Охотница вновь повернулась к символу. — Играешь с огнём, — прозвучало вместо приветствия. — Всю жизнь, — ответил варлок, поравнявшись с ней напротив стены и скользнув по рунам нечитаемым из-за маски взглядом. — Забавно. Весьма забавно… — Что? — Эрика казалась всё такой же мрачно-невозмутимой. — Это не язык Улья, — безапелляционно заявил Гай, подходя ближе к стене. Его длинные и тонкие пальцы пианиста, затянутые в гладкую кожу перчаток, зависли над поверхностью, почти касаясь краски. — Верней… Не настоящий язык Улья. Здесь смешаны два разных диалекта. И сама постановка предложения, порядок слов… Это не слепое копирование глифов с артефакта, а осознанная работа переводчика, возомнившего себя филологом. Искусная подделка, способная обмануть многих. В Городе едва ли найдётся больше десяти разумных, способных распознать её. К счастью… Я один из них, — не скрывая гордости, закончил он. — Ты должен понимать, как это прозвучало, — сказала Эрика, наконец удостоив собеседника куда более тяжёлым взглядом, но голос её всё ещё звучал спокойно. Такие глубокие познания наводят на плохие мысли. — Я только желал распалить твой интерес, — ответил Гай, развернувшись лицом к Эрике. Маска не скрывала глаз, позволяя заглянуть в душу своему носителю. Варлок действительно играл со смертью и не стыдился. Даже казалось, что он наслаждается. И это больше не оставляло сомнений... Гай знал, кто перед ним, и осознавал все возможные последствия неверных слов. — Ты ведь ищешь тех, кто осквернил Город подобными письменами? — спросил он, изогнув губы улыбке. — Похоже, как и ты, — охотница подняла подбородок выше, от чего её профиль стал казаться почти высокомерным. — Да, — сильнее улыбнулся Гай и снова обратил взор на письмена. — Перевод текстов Улья непрост. Но вот здесь посыл, напротив, предельно понятен. Всё-таки их составлял человек... Отрицание Истины ведёт к смерти. Под Истинной, должно быть, подразумевается Логика Меча. Проще говоря — слабые должны умереть, а сильные властвовать. Довольно хорошо ложится на звериную психологию банд. Но едва ли я смогу рассказать про это больше, чем ты знаешь сама. — Простые люди не могли сами нанести подобный символ, — Эрика вспомнила слова Люси. В одной из банд видели кого-то подозрительно похожего на стража... — Мыслишь в верном ключе, — ответил Гай. Его поза излучала уверенность, словно речь шла вовсе не о предателях внутри Города. — Могу сказать даже больше, дело вовсе не в университете. Орден Праксиса пристально следит за каждым смертным специалистом по Улью. Это дело рук стражей… Но у меня нет имён и улик. Увы, дети Странника слишком часто носят маски, — он с усмешкой коснулся собственной. — Они сильно переоценены, — охотница посмотрела по сторонам, будто ожидая подвоха. — Так значит, всё же стражи? Прискорбно... — Стражи — такие же люди, — резко, с наигранной театральностью, взмахнул рукой Гай. — Только не знающие тех страданий, что делают человека человеком. Стоит ли удивляться, что некоторые из нас, взяв за привычку лить реки крови и смотреть на чужаков как на инструмент, схожим образом могли взглянуть и на смертных сородичей? Ведь и те и другие слишком мягкие и так легко умирают. Взгляд Эрики стал пристальным. Она, казалось, даже не моргала лишний раз, словно проверяя своего собеседника на прочность. — Какой в этом интерес для тебя? — спросила женщина. — Не припомню, чтобы мы виделись среди стражей, ведущих расследования в Городе, — голос приобрёл едва намекающие на угрозу нотки. — Среди членов ордена Праксиса или ордена Миротворцев, хочешь сказать? — улыбка Гая стала вызывающей. Эрика сама не входила ни в одну из подобных достославных организаций. И она продолжала смотреть... Как бы сладко не напевали обаятельные льстецы, женщина подобно змее просачивалась сквозь общество ублюдков, которые были готовы и способны погубить даже стража. А этот тип сам к ней являлся. И знал, кто она... Либо будучи очередным самоубийцей, либо действительно ища помощи. — Так тебе что-то известно? — Эрика вдруг совершенно перестала демонстрировать агрессию, свободно пройдясь до разбитого окна. Однако медленно нарастающее вязкое напряжение, напротив, становилось всё ощутимей. — Меньше, чем хотелось бы, но больше, чем ничего, — уже серьёзно, без актёрских прикрас, заговорил Гай. — Контрабанда и наркоторговля существуют не первый год. Власти закрывают глаза, потому что баланс сил и так хрупок. Но недавно одна из банд сменила название, став “Ножами”, и начала стремительно расти. Кто-то вложил в них очень много денег и ресурсов. Тяжёлое оружие в уличных перестрелках, несколько жестоких расправ над теми, кто им мешал… И взятки для представителей закона, разумеется. Но если бы дело было лишь в этом… В своих рядах они проповедуют идеи Улья. Упрощая и искажая… Но почти не таясь. — Да... Про банды я слышала… — Эрика выдержала паузу. — Ну хорошо. У тебя будет шанс предоставить мне доказательства. И заодно убедить, что ты узнал всё это не от них лично. — Я сделал запись их проповеди, — рука Гая скользнула в карман, чтобы затем протянуть Эрике чип с данными. — Это было мероприятие для неофитов. В основном слова о лжи Странника и том, что приняв “Истину”, мы освободимся от его гнёта. Покинем “клетку Стен” и обретём “свободу”. Немало подростков максималистов, особенно из неблагополучной среды, легко принимают подобное учение. Ведь “Странник предал нас во время Красной Войны”. Охотница взяла маленькое устройство. Пока звучало убедительно… — Что ты хочешь за информацию? — перешла та сразу к делу. Гай встретился с ней взглядом. Что он мог потребовать, приложив немало усилий для этой встречи? — Справедливости. — В таком случае, надеюсь на твоё благоразумие, Гай, — произнесла собеседница. — А сейчас нам следует убраться отсюда… Стив, ты закончил? — Вполне. — Я хотел это предложить, — ответил Гай. — Подобное место слишком… Тягостное. А нам, думается мне, ещё предстоит обсудить детали нашего сотрудничества. Я бы предложил пешую прогулку по более приятным местам. Мысли женщины уже обратились к чему-то иному. — Мне предстоит одна встреча на фестивале. — Обожаю праздники! — довольно заявил Том, натягивая свежекупленную маску. — Жаль, почти все ребята на задании… Я бы хотел увидеть их в карнавальных костюмах. Даже Эрика ушла по важным делам. Но ничего, мы с тобой вдвоём сможем устроить веселье что надо. Можно пойти в тир и… Почему ты так смотришь? — На тебе маска Джейн, — произнёс Эшли таким тоном, словно не был в этом уверен. — Я знаю, — ответил Том после короткого раздумья. — Тебе нравится? Варлок надел свою, такую же винтажную, как и у Эрики, только белую. — Да. Несколько секунд Том пристально смотрел на него, а потом дружески ткнул кулаком в плечо и рассмеялся. — С чего начнём? Сегодня первая ночь праздника! — Я бы нашёл уютное кафе и выпил немного, — со светлой меланхолией ответил варлок. — Становится прохладно... Он немного беспокоился за Эрику... Знал, что это преступники заперты с ней в Последнем Городе, а не она с преступниками, но всё же нельзя просто приказать разуму перестать заботиться о старых друзьях. Наверно именно способность Эшли проявить человечность сумела если не подружить, то в достаточной степени примирить его даже с Джоном. По крайней мере, теперь всё было не так угрожающе и два конформиста скатились в простое взаимное бытовое вредительство. — Можем пойти в бар. Хотя нет. Лучше наведаемся на какую-нибудь крытую улицу, смешаемся с толпой и… Я не буду участвовать в конкурсах! Это было один раз и то на спор. Случай, когда Том на весеннем фестивале принял участие в игре, где с пяти шагов нужно попасть в пять кубиков, запомнили все. Ружьё, как водится в таких местах, отличалось сбитым прицелом. Стража, однако, это не остановило и он заполучил огромного плюшевого медведя, который теперь “жил” в гостинной их дома. — Тогда бар? — Эшли с озорством улыбнулся. — Только не в любимый бар Элис. Я бы предпочёл драку, когда буду в шлеме. К счастью для Тома, его сдержанный друг не чурался веселья и не портил всем праздники кислой миной, поэтому сразу настроился на иной досуг. Да, он вёл себя привычно утончённо и отрешённо, но менял оттенки. А лёгкая осторожность позволяла уже спутнику чувствовать себя самым весёлым в компании. — Там сегодня Судный Час, — согласился Том. — Так что ни одного целого стола к полуночи не останется. — Парочка всё же будет… Им недостаёт разрушительности Элис. Но я не готов вступать в бой ради последнего уцелевшего стула, — изрёк варлок. А он его запросто отберёт и не посмотрит, что оппонент выше и шире... Из толпы появилась узнаваемая и как всегда величественная Эрика. Хорошо уложенные волнистые волосы, напоминающее платье приталенное пальто и чёрная маска из узоров придавали её облику что-то старинное, будто она сошла с древних картин. Как и неожиданный спутник охотницы, что сопровождал её на этот праздник и тоже разделял отдаваемое предпочтение классике. — Эшли, Том, — поздоровался варлок, с интересом глядя на уже знакомых стражей. Он даже не задержал взгляд на маске титана. Вот, что значит — выдержка. — Гай? — удивился Том. — Понравилось с нами в Горниле? — Это было сложно забыть, — ответил тот, посмотрев на Эшли. Снайпер с гранатомётом… Просто вершина варлочьего коварства. — Случались действительно незабываемые матчи. Что-нибудь удалось выяснить? — последнее обращение стража в почти серых одеждах было адресовано Эрике. Та мрачно кивнула в сторону спутника. — Даже так… — Эшли вдруг очаровательно улыбнулся Гаю. — Если тебе некому составить компанию, мы как-раз собирались немного выпить. Чувствовался как искренний жест вежливости, так и опасного дружелюбия. В противоположность своей подруге, учтивый юноша избрал тактику хорошего полицейского. — Вы все в деле… — в голосе Гая мелькнуло удивление. — Впрочем, чего я ещё ожидал... И благодарю за приглашение. Меня не так часто куда-то зовут. От проницательности Эшли и Эрики не укрылось, что последняя реплика была сказана намного искреннее. Словно его маска на какой-то миг дала небольшую трещину. — Я предпочитаю знать, с кем сотрудничаю, — огненный варлок жестом предложил проследовать вдоль улицы. — Простая осторожность не повредит. Ведь так будет спокойнее для всех нас... Верно? Охотница и титан переглянулись. Эшли был обманчиво мягок, одновременно умело затягивая в своё болото, чтобы уже там перебрать всю полученную информацию и разложить по полочкам. Жертвы подобных манипуляций, как правило, не сопротивлялись. А невиновная их часть даже оставалась довольной. Все, кроме Рэя. Битва титанов, грозившая стать вечной... — Боишься, что я не тот, за кого себя выдаю? — спросил Гай, принимая эту таинственную игру Эшли. — Я загадочный незнакомец в маске. Куда таинственнее? — Ты молодой страж, — вдруг отметил второй варлок. — Нет, не сочти мои слова за грубость... Для меня многие молоды. — Я молод, — признал его собеседник. — Достаточно молод, чтобы не помнить эпоху до строительства Стен. И времена полководцев… Довольно однозначный намёк. — Нас ждёт увлекательная ночь, — полуулыбка Эшли не дрогнула. — Всенепременнейше, — ответил Гай. — Это лишь первая из ночей праздника масок, страха, смерти, веселья и сладостей.