Город Неба (черновик)

Я резко вздрогнул и открыл глаза. В окно ярко било утреннее солнце, а в ушах неприятно звенел Венин храп. Он спал на раскрытом фотолио в соседней комнате, но, несмотря на это, я отчетливо слышал его тяжелые вздохи и выдохи. Я схватил рядом стоящий телефон и взглянул на время, которое показывало 09:45. Сегодня, на удивление, я спал долго и без снов, и почувствовал, как протрезвел и выспался от вчерашней волокиты. Но тут, как страшный сон, меня догнала предательская мысль о том, что я не менее предательски опаздываю. Опаздываю! Не знаю, как вы, но я пунктуальный человек и опоздать для меня, это очень низко и подло, так что я в тот же момент вскочил на ноги и пошел в ванную комнату. Там меня смиренно ожидала моя прислуга "Зубная Щётка", которой приходится каждый день следить за чистотой рта своего хозяина. Я сполоснул холодной водой лицо, после чего набрал в рот воды и выплеснул её в умывальник. Потом я наложил пасты на щетку и начал процедуру чистки зубов. Это процедура была не настолько длительной как обычно это бывает в простые утренние дни, но зато была энергична, отчего я быстро проснулся из сонного состояния. Следующим пунктом стала кухня. Я направился туда и открыл холодильник. Там лежала священная колбаска, которую я обожаю. Я вытащил её с большим предвкушением, при этом второй рукой дотягиваясь до хлебницы и пытаясь достать хлеб. Хлеб был в целлофановом пакете, уже нарезанный с конвейера. Я положил ломтик заветной колбаски на хлеб и потянул его ко рту, но тут что-то меня остановило. Во рту был не совсем приятный вкус зубной пасты, и мне следовало чем-нибудь его погасить. Я налил из кувшина воды и выпил. Вода моментально понизила привкус, но не погасила полностью. Я вкусил бутерброда, не запивая его ничем. Он оказался уж больно вкусным, отчего я на секунду забыл о времени. Но когда бутерброд закончился, время вернулось в мою голову. Я опять взглянул на часы, которые меня предавали с каждой секундой. 09:53. Время сегодня явно не за меня болеет. Я направился в коридор быстрым шагом. Нацепил кроссовки и вылетел из дома, захлопнув дверь. Мчась по лестницам, я ударил ладонями по карманам ещё раз, проверяя, на месте ли ключи и телефон. Я мигом вышел из подъезда и направился к белой ласточке. Уже выезжая на трассу, я заметил, что она пуста. Я позволил себе придать газу и немного нарушить правила, чего я обычно не делаю. Моё сердце бешено колотилось в мыслях, что как в несмешном анекдоте из куста выпрыгнет человек с шестом и в фуражке, но до дома Ани мне не повстречался ни один сотрудник полиции. Я уже завернул в её двор и, взглянув на часы, понял, что даже Жигули могут летать. 10:02. Я был счастлив, хотя и опоздал. Аня ждала на лавочке перед подъездом. Я вышел из машины, услышав первую реплику с утра в свою сторону: - И ты можешь позволить себе опоздать во второй день знакомства на целых две минуты? - я лишь улыбнулся, после чего сумничал: - И я рад тебя видеть! - в ответ улыбнулась и девушка. Мы сели в "шестерку" и помчали, на этот раз не нарушая правила. - Ну, веди меня! - сказал я Ане, и она начала показывать дорогу. По дороге она заговорила об артефакте, что я дал ей вчера. - В общем, я посмотрела это письмо Арнльёта, - она в это время вытащила из сумочки шкатулку со свитком. - На нем изображены два языка. Первый - какой-то из диалектов индейцев из Северной Америки, поэтому можем прийти к выводу, что Америка была открыта не Колумбом и Веспуччи, а Арнльётом, но, к сожалению, я не могу разобрать этот язык. Но есть хорошая новость. Ректор, возможно, знаком с этим языком, и мы сможем расшифровать надпись. Но есть и вторая новость, и она тоже хорошая. Второй язык, - она показала внизу артефакта, там, где я не заметил, надпись, более похожую на латинский язык, но чем-то смахивающую на греческий. - Язык Норрёнт Мал, это северный диалект викингов, и я его расшифровала, конечно не без помощи специального словаря и Нета, и вот что оно означает:

" Там, где Хан и Великая стена, Которая выше всех гор, Окинь в начале гор свой взор, Там Арнльета Небеса, Увидишь ты там первый ключ, Но не смей, раз сердце не готово, А раз смеешь, бери друга, ведь путь колюч, И последнее - Ключ: "Открыть сможешь лишь в день Солнца Пустого"

Я задумался над словами, рассуждая вслух, а Аня во время рассуждений не смела перебивать меня. - "Там где Хан и Великая стена" - ну это понятно, это про Китай. - "Которая выше всех гор" - хм, стена, которая выше всех гор..., может, тут имеется в виду про величие Великой Китайской Стены? Наверно... Далее: "Окинь в начале гор свой взор", начало... может, если стена названа горой, то это именно начало стены, третья башня, о которой написал Дед. "Там Арнльета Небеса" - я не думаю, что там действительно Небесный Город, а лишь ключ к нему, сказанный в строке "Увидишь ты там первый ключ", "Но не смей, раз сердце не готово", наверное тут имеется виду про готовность к поискам. Настрой! "А раз смеешь, бери друга, ведь путь колюч" - а вот о чем и говорил дед, надо брать Веню, иди, знай, что случится в дороге. "И последнее - Ключ: "Открыть сможешь лишь в день Солнце Пустого" - это, наверное, и есть ключ, вернее, как его открыть. День Пустого Солнца. Что это может быть? - Может, их дата? - наконец прервала Аня. - Кого? - я удивлено повернул голову в её сторону. - Ну, викингов, раньше ведь календарей-то не было, вот они каждому дню давали название, связывая его с солнцем. - Может! - я задумчиво согласился. Но тут меня настигла мысль. - Хотя нет, стой, какими чернилами написана индейская письменность и какими письменность викингов? - Аня не поняла мою мысль, но быстро взглянула на пергамент. - Разными! - Во время Арнльёта ключей не было. Единственным ключом был бочонок с посланием, но его, по всему видимому, и нашел тот искатель из письма дедушки, и он наверняка и вставил этот текст позже, другими чернилами, - я заметил, как мысль доходила до Ани. - Поэтому можно прийти к выводу, что этот день не связан с викингами, ведь путешествия в Америку начались только во второй половине прошлого тысячелетия. А тогда викингов и в помине не было. Но мысль того стоит, возможно, так действительно назывался определенный день в году. - Дальше мы молчали. Тут я заметил в боковом зеркале знакомый, быстро настигающий мотоцикл. Веня! Доехав до института Ани, мы вышли из машины. Я сразу направился к недалеко припарковавшемуся Вене. - Ты что тут делаешь? - вопрос мой звучал, может, немного грубо, но, как всегда, я был рад видеть лучшего друга, и на лице выступила улыбка. К нам подошла Аня. - Просто приехал сказать, чтоб ты в следующий раз не так громко дверью хлопал, а то я просыпаюсь от шума! - он всё весело шутил с утра до ночи. - Ты следишь за нами? - улыбчиво спросила Аня. - Да! А ты что, не знала? Я ведь тайный агент ЦРУ! - мы засмеялись. - Ну ладно, идем ребята! - сказала Аня, повернувшись к большому зданию с высокими колоннами и серовато-розовым оттенком - к Институту. Мы пошли вслед за ней. Войдя в огромный холл, меня поразили его огромные размеры. На потолке метров в десять висела позолоченная люстра с выключенными лампами, размером она была не меньше машины. На стенах в картинных рамах были огромные копии разных пергаментов с разными надписями на разных языках. Мы прошли по лестнице на второй этаж, хотя казалось "Куда выше?". Потолки второго этажа были куда ниже, около трех метров, да и весь этаж был засыпан дверями и был более тусклым и невзрачным по сравнению с холлом. Мы направились к одной из дверей, где было написано: Ректор Иосиф Яковлевич Штельман. Аня тихонько постучала в дверь. - Да-да! - приятный мужской голос прозвучал за дверью. Мы зашли втроем. Иосиф Яковлевич встречал нас радостной улыбкой, которой встречают прошеных гостей. Было не трудно догадаться, что он был оповещён нашим визитом Аней заранее. Он вышел из-за стола и протянул поочередно нам с Веней руку. - Мне сказала Анечка, что у вас важное дело, которое меня может заинтересовать! - Да! Но я не уверен, что это вас заинтересует, - начал я, - мне просто нужно, чтоб вы отпустили Аню на год, но чтоб этот год всё равно засчитали. - Его лицо изменилось. Оно перешло из весёлого и беззаботного в грустное и задумчивое. - Я догадываюсь, что раз вы пришли за такой просьбой, у вас есть весомый аргумент, за то чтоб взять мою лучшую студентку из Института, да причём и не отчислив её, а как бы засчитать этот год как пройденный. Но позвольте узнать этот самый Аргумент? - в его словах можно было легко узнать еврейско-одесский намёк. - М-да. Аня, можно шкатулку? - обратился я к девушке. Она поспешно достала её из сумки и дала мне. Ректор сел за свой стол, а мы подошли к нему и сели на стулья рядом. Я достал из шкатулки артефакт и аккуратно протянул ему. Он взял его и деловито надел очки. - Интересно! - тихо прошептал он, читая. - А где остальное? - Остальное? - я удивился. - Да, остальное! Это вырванный кусок из четырех частей. Будто бумагу разрезали на четыре половинки. Предложения тут не полные, - он развернул свиток на другую сторону, но ничего там не увидел. - Вот вы ничего не знаете про день Пустого Солнца? - вмешалась Аня. - Ну как мне такого не знать! - поднял на неё глаза ученый. - День Пустого Солнца - это каждый первый день осени двенадцатого года каждого столетия! - Я начал считать и с обидой выложил: - Опоздали, ждать нам ещё 99 лет. - Нет! - радостно воскликнул Веня. Я удивлено, впрочем как и другие, взглянул на него, ожидая пояснений. - Как, вы не знали? Я чувствовал, как он возгордился от пришедшей мысли. - Ведь первый год нашего тысячелетия это не 2000, а 2001, так как нулевого года не было, а с первого по сотый год прошло ровно сто лет, поэтому сто первый был первым во втором веке и поэтому 2001 первым в 21 веке. И по этой же причине 12 годом нашего века является 2013, а не 2012 год...