Подземелья замка Ла Валеттов встречали затхлым, сырым полумраком. Чадящие факелы давали не столько света, сколько копоти: каменная кладка стен, выхваченная рыжим ореолом, чернела от сажи. Узкие крутые лестницы перетекали в такие же узкие коридоры: легко перекрыть, если кто-то из узников выберется из клети. Впрочем, подумал Роше, проходя под низкими сводами, смыкающимися прямо над головой, вряд ли кому-то удавалось. Скрипучие решетки надежно удерживали заключенных, хоть их и поело ржавчиной. Стража исправно патрулировала этажи — даже, пожалуй, с излишним рвением. Немудрено: не каждый день в застенках среди ворья и разбойничьих банд оказывались титулованные изменники.
И убийца короля.
Все в этом деле было очевидным: горстка темерских солдат, ворвавшихся в башню монастыря под триумфальный звон колоколов, своими глазами видела ведьмака, стоящего с мечом наголо над телом монарха, и августейшая кровь заливала не только дорогое, расшитое гербами присоединенных земель платье короля, но и дублет Геральта — лазоревый, будто в насмешку с темерскими лилиями на груди. Дублет его, Вернона Роше, отряда.
Либо ведьмак изворотлив настолько, что провел его, и весь немаленький опыт, приобретенный за годы службы, оказался бесполезен, либо что-то в этой скверной истории не складывалось. Роше бы поставил на второе отнюдь не из нежелания признавать собственный просчет. Слишком много вопросов оставалось без ответа. В гуще битвы подошел бы любой момент — что стоило ведьмаку воспользоваться неразберихой и убить Фольтеста еще на стене? Кто из солдат смог бы потом однозначно указать на него: людей Ла Валеттов, пестрящих рыже-зелеными дублетами, рвущихся проливать кровь и — как они там орали? — «ебать лилии», кругом хватало. Да и, кроме того, подобные вещи не планируются за один день. Нужно очень аккуратно, издалека ввинчиваться, втираться в доверие. Ведьмак это, собственно, и сделал: байки о том, как Геральт второй раз снял проклятие с Адды, давно обросли подробностями, в некоторых кругах весьма непристойными, а о том, как охотник на монстров остановил загадочного убийцу, пробравшегося во дворец с месяц назад, в Вызиме судачат по сей день. Что это? Тщательно выверенный план? Стечение обстоятельств? И то, и другое? И если Геральт впрямь так искушен, что без труда проник в близкое окружение короля, — зачем так подставляться? Продумать все — и не продумать пути отхода? Или есть кто-то еще над всем этим: дергающий за ниточки кукловод, бросивший использованную игрушку, едва она отслужила свое?
«Выясним», — думал Роше, пересчитывая скользкие от воды и черной плесени ступеньки. Патрульные встречали его и Бьянку кислыми минами. Препятствовать специальному отряду короля, пусть даже мертвого, никто из местных бы не посмел, вот им и оставалось скрипеть зубами да неодобрительно шептаться. «Так ясно ж все как день, сталбыть, — пробурчал стражник у ворот, когда Роше потребовал пропустить его к темницам. — Короля нашего, значится, ведьмак порешил, это любая шлюха вам скажет. Вздернут завтра к полудню — и делу конец. И без вашей милости, чай, разберемся».
Разобрались, как же. Скорее всего, от такого дознания у ведьмака прибавился с десяток новых рубцов, а вот если верить бумагам да рапортам — палач, надо отметить, был крайне недоволен, что кто-то сует нос в его дела, — подпись под признанием Геральт не поставил. Да и вообще ничего не сказал. Не то чтобы это было так уж необходимо — титулованым особам, охотно взявшим в свои руки бразды правления, не нужно никаких признаний, с лихвой хватило свидетельских показаний. Скорая казнь всем на руку: и народ, потерявший короля, получит наглядную демонстрацию правосудия, и те, кому смерть Фольтеста выгодна, обрубят — практически буквально — последние нити, способные вывести к истине. Следы, еще пока горячие, остынут быстро. Такой расклад устроит всех.
Всех, кроме Роше.
— Думаешь, с этого что-то выйдет? Стража была очень... пристрастна. Результаты тебе известны.
Со сводчатых потолков, таких низких, что их легко было коснуться ладонью, стекала вода: где капала мерно, где журчала, стоны и крики заключенных прокатывались по коридорам, и зловеще лязгал металл свешивающихся цепей и крюков, задетых локтем, но во всем этом месиве звуков негромкий вопрос Бьянки прозвучал отчетливо. Роше хмыкнул.
— Судя по тому, что я вижу, страже было куда важнее почесать кулаки о бока королеубийцы, чтобы было потом о чем рассказать собутыльникам. Не каждый день доводится отвесить зуботычину ведьмаку и не получить сдачи. — Роше с силой дернул кованую ручку двери, разбухшей от постоянной сырости. С надсадным скрипом та поддалась, распахнулась, и в ноздри ударил резкий смрад гнили и мочи. — Если есть хоть какая-то вероятность того, что ведьмак говорит правду, а настоящий убийца скрылся, — я должен об этом знать. А если все так, как выглядит, — с радостью отправлю его на плаху.
Коридор раздался вширь и оброс крохотными, загаженными камерами, и последние слова затерялись в кашле и вздохах заключенных. Кто-то жался в угол, закрывая лицо, когда свет факелов бил по привыкшим к сумраку глазам. Кто-то, напротив, подползал к решетке, цеплялся за прутья и поднимался с колен — изможденные, скрюченные, покрытые струпьями и язвами фигуры. Бьянка потерла нос тыльной стороной ладони, пытаясь хоть как-то спастись от удушливой вони. Роше протянул ей связку ключей.
— Подготовь пока допросную, — распорядился он. — Не хочу делить с палачом его вотчину. — Бьянка кивнула, и прежде, чем отпустить ее, Роше добавил: — И возьми арбалет. На всякий случай.
Она развернулась и зашагала к лестнице. Один из стражников, только что занятый узником, протягивающим сквозь прутья решетки исхудавшие руки, отвесил бедолаге пинка и уставился на ее бедра, обтянутые ладно скроенной формой. Пялился недолго — тут же потупился, поймав тяжелый взгляд Роше.
На другом конце зала отворили одну из решеток. Крепкий кулак в рукавице врезался под чьи-то ребра. Узник сипло вздохнул, захрапел, закашлялся — все та же рука выволокла его из камеры и толкнула к топчущимся чуть позади мужикам. Эти не мешкали: заломили руки пленника за спину и потащили по коридору. Грязная, вся в пятнах крови и пота грубая рубаха, подранные портки выше колен — в темнице и последний вор, и отпрыск древнего рода носят одинаковые платья.
До синевы бледный, осунувшийся Ариан Ла Валлет поднял голову и посмотрел на Роше пронзительно ясными, горящими глазами, в которых читалась лютая ненависть — к Фольтесту в первую очередь, надо полагать. А уже потом ко всем, кто с ним связан.
— Королевский гончий пес, — Ариан шевельнул распухшими, покрытыми коркой спекшейся крови губами и сплюнул под ноги. — Любимчик Его Ебаного Величества. Каково тебе теперь, когда хозяйская рука больше не отсыплет милостей?
— Пока лучше, чем тебе.
Ариан дернулся. Пару шагов, отделяющих его от Роше, он мог бы преодолеть рывком, последним усилием — а там... Было бы вопиющей наивностью полагать, что ему, избитому, измученному долгими пытками и истязаемому голодом, удалось бы причинить командиру специального королевского отряда хоть какой-то вред. Но содрать каменное спокойствие с лица, врезав острыми костяшками по широкой челюсти, хотелось от этого не меньше.
Роше даже на шаг не отступил. Стражники огрели молодого Ла Валетта промеж лопаток и скрутили, заставив бухнуться на колени.
— Если с моей матерью... — прохрипел Ариан, и его грудь тяжело вздымалась и опадала. — Если хоть волос упал с ее головы, я голыми руками...
— Ее милость в безопасности.
Пленник поднял голову и сморгнул кровь из рассеченной брови, заливающую запавшие глаза.
— Баронессу охраняют мои люди, — спокойно продолжил Роше. — Как и приказывал Его Величество. — Он перевел взгляд на хмурые лица тюремщиков. — Что-то узник вашими стараниями быстро отдаст концы. Куда вы его?
— Так это ужо не вашего ума дело, — окрысился старший из них и ткнул Ла Валетта дубиной. — У нас приказ. С изменниками тут шибко не церемонятся.
Роше сложил руки на груди.
— Фольтест распорядился обращаться с сыном баронессы по законам чести.
— Так король-то того. Помер, — стражник пожал плечами и махнул своим людям. Те подхватили ослабшего юношу под руки и поволокли вниз. — Нет больше короля, мало ли, чего он там распоряжался. А вы, милсдарь, с чего интересуетесь? У вас, стало быть, к убивцу дело, к ведьмаку энтому. Вот и идите своей дорогой, пока его назавтра не вздернули.
«Так и сделаю», — отозвался Роше и поспешил спуститься на нижний ярус. Со всем этим хотелось покончить поскорее: слишком отчетливо ощущалось, как посыпалось и затрещало по швам все, что еще три дня назад имело ценность. Тело Фольтеста едва успело остыть, а законы уже были попраны, обещания — нарушены, и Темерия, только покончившая с гражданской войной, замерла в ожидании новой бури. В ближайшие недели страну будут кроить, делить и переворачивать в помпезных залах и кулуарах. После отгремевших битв мало кто захочет новой бойни, и в ход пойдут другие инструменты — более тонкие, изощренные. Новая волна борьбы за власть пройдет тихо. Кто-нибудь, безусловно, лишится головы.
Фольтест, возможно, был не лучшим королем, но после его гибели Темерию охватит хаос, и его первое дыхание отчетливо ощущалось здесь. Люто смердело, можно сказать.
Внизу, как Роше и ожидал, стража занималась тем, что получалось у нее лучше всего: бросала кости, а в перерывах между партиями проверяла на крепость ведьмачьи бока.
— Хватит!
От резкого оклика тюремщики, застигнутые врасплох, прянули назад. Роше готов был побиться об заклад: будь у ведьмака свободны руки, ему бы хватило этой секундной заминки, чтобы свернуть шею тому, который поближе. Потом — добраться до второго. Но гораздо больше Вернона занимал вопрос: а он сам успел бы снять меч с перевязи, или охотник на монстров с его отточенными, усиленными мутациями рефлексами оказался бы быстрее?
Стражники расступились, пропуская его вперед.
— Отцепите его, — Роше жестом указал на кандалы, удерживающие руки ведьмака над головой. — И в комнату дознаний.
Если верить сказаниям и поверьям, распространенным в Северных Королевствах, ведьмаки напрочь лишены человеческих эмоций. Геральт, однако же, выглядел удивленным.
— Ты не умер?
— Меня так просто не убьешь.
Позади забрякали кандалы. Роше вышел из камеры спокойно, но ладонь все-таки держал на перетянутом кожей эфесе. Стражники поспешно защелкнули кандалы за спиной ведьмака и повели его следом, подталкивая в исполосованную кнутом спину. Геральт неприятно скалился.
Дверь в допросную перед ними открыла Бьянка. Роше подождал, пока стражники заведут заключенного внутрь, усадят на жесткую колченогую скамью, не упустив повода покрепче надавить на исхлестанные плечи, и выйдут — и все это без каких-либо слов.
Роше не сомневался: судачить эти двое начнут, едва лишь уверятся, что их не слышат.
— Проследи, чтобы нам не мешали.
Бьянка заперла за ним дверь: массивную, тяжелую, такую же распухшую от сырости, — и отрезала их от гуляющих по коридорам звуков, явственно дающих понять, каким именно дознанием занимается палач этажом ниже. Потолок здесь сходился выше, а за спиной главного подозреваемого светился закрытый глухой решеткой проход. Вел он, надо полагать, на отвесную стену — от решетки тянуло приятным после гнетущей затхлости и смердящего мрака сквозняком.
За крепкими стенами темницы собирался вечер.
Ведьмак выглядел скверно. Впрочем, завтра к этому времени, скорее всего, он будет выглядеть еще хуже.
Роше приблизился к столу, навис над ним, уперев ладонь в шершавые, кое-как обработанные доски, и протянул руку.
— Полагаю, нас не представили. Вернон Роше.
Ведьмак ответил ухмылкой:
— Боюсь, не могу пожать тебе руки.
— И как я не подумал... Бьянка!
Со скрипом повернулся в замке ключ. Бьянка остановилась в проходе. Роше махнул на сцепленные за спиной руки ведьмака.
— Сними с него кандалы.
Она обошла стол, зашла Геральту за спину, наклонилась — светлые волосы упали на глаза. Пока Геральт растирал освобожденные — и затекшие — запястья, Бьянка встала у короткого края стола: аккурат между ними. Она не выглядела напряженной: уверенная поза, внимательный, но не нервный взгляд. Роше достаточно хорошо знал, что этот штиль легко сменится шквалом, если в этом возникнет необходимость.
Бьянка стояла чуть правее и между ними, и Роше, снова протягивая руку, был уверен: если сейчас что-то пойдет не так, если ведьмак решит воспользоваться новообретенной, хоть и крайне хлипкой, свободой, она отреагирует мгновенно.
Ведьмак не воспользовался, только поднялся и ответил крепким пожатием.
— Геральт из Ривии.
Сели. Геральт повернулся вполоборота. Бьянка не сводила с него глаз.
— Может, представишь нас?
— Нет нужды, — отрезала Бьянка. И в чем-то была права: человеку, имеющему все шансы окончить свою жизнь на виселице не позднее завтрашнего дня, ни к чему утруждаться и запоминать ее имя.
Уголок рта Роше приподнялся в едва ли различимой улыбке.
— Принеси нам выпить, — он махнул в сторону дверей. — Не сидеть же с пересохшей глоткой.
Не ответила. Молча пересекла комнату и исчезла в дверном проеме. Скрипнув ржавыми петлями, захлопнулась дверь. Повернулся в замке ключ. Они снова были отделены от прочей части темниц.
И теперь можно было начинать. Роше подался вперед и заговорил — не спрашивая, скорее заранее утверждая очевидное:
— Ты расскажешь мне все, что помнишь о штурме и о том, что случилось в монастыре.
Геральт откинулся назад, скрестил руки на груди — отгородился.
— А если я откажусь?
— Тогда придется тебя бить, — невозмутимо заметил Роше. По его тону становилось понятно: запугивать покрытого ужасающими шрамами бывалого ведьмака командир «Синих Полосок» и не собирался — всего лишь обрисовал имеющиеся перспективы. — Я командую специальным отрядом короля достаточно давно. У меня рука набита. Ты, ведьмак, выдержишь долго.
— Будем надеяться.
— В худшем случае, — продолжил Роше, как будто не заметив отпущенной реплики. — Ты вернешься в подземелье. А завтра тебя публично выпотрошат, сдерут кожу и повесят.
— Просто так? — наигранно изумился Геральт. — Ни за что?
— За Темерию.
— Почетно, — ведьмак покачал головой и аккуратно помассировал ноющую шею — так, чтобы не задеть свежие рубцы. Совсем идиотом он не был: понимал, что все сказанное — не пустая угроза. Убийство короля — злодеяние, которому нет ни оправдания, ни прощения, и даже смерть — недостаточно суровая кара, чтобы искупить вину. Скорее всего, он умрет быстрее, чем палач приступит к свежеванию, но жестокая зрелищность в понимании алчущих возмездия масс должна хоть как-то сравнять преступление и наказание.
— С чего мне начинать?
— Ох... — Роше выдохнул и потер висок. — Это был долгий день. Начни с самого важного.
Свет вечернего неба, заглядывающий в проход за спиной ведьмака, густел, насыщался, становясь нежно-васильковым. Сквозняк приносил с собой запах Понтара: холодную, стальную свежесть речной воды и травянистый дурман облепившей берега и пристань тины.
— Для начала скажу, что в бой идти мне совершенно не хотелось, — начал Геральт, покачав головой. — Но что поделать? Отказать Фольтесту было невозможно.
Рассказывал Геральт складно — оставалось только слушать. Проснулся в шатре королевской советницы. Намеревался провести это утро с большей пользой и удовольствием, чем в итоге вышло, но был бесцеремонно прерван просунувшейся в проем головой посыльного, во все глаза пялящегося на голые сиськи Меригольд. Собрался. Отправился к королю, между делом перекинувшись парой слов с Рубайлами из Кринфрида. Прокатился в осадной башне до стен, обороняемых армией Ла Валеттов.
— Идея с башней, — не без сарказма отметил Геральт, — была просто великолепна.
— Она должна была сломить дух бунтовщиков.
— Толпа разодетых барчуков с помпой посетила штурм и пробежалась по стенам крепости, — съязвил ведьмак, качая белой головой. Золотистые глаза с по-кошачьи вертикальными зрачками сощурились. — Только вот настоящая армия умирала на улицах под ними, по уши в крови и дерьме.
Роше повел плечами.
— Если годы службы меня чему-то и научили, то только одному: неважно, где ты — в бою или на балу. У тех, кто выше по праву рождения, всегда будут и лучшие места, и лучшее платье. Не нам менять этот мир, ведьмак. Рассказывай дальше.
Ведьмак прокашлялся. В пересохшем горле першило. Геральт смочил потрескавшиеся губы кончиком языка и продолжил:
— Поначалу все шло гладко. Пока мы не нарвались на Ариана Ла Валетта.
Молодой барон с группой защитников забаррикадировался в башне, и его лучники поливали атакующих дождем подожженных стрел. Первая волна, безрассудно кинувшаяся на штурм, полегла в один миг. Фольтест, оставаясь вне досягаемости, костерил солдатню на чем свет стоит. Их зажали на узком участке стены: защитники легко удерживали позиции, и выбить их оттуда, не убрав лучников, не представлялось возможным. Можно было бы встать лазоревой стеной и ждать, пока осажденные не растеряют силы. Штурм мог бы затянуться, а Фольтест не любил долго ждать.
На счастье, во дворе внизу обнаружилась баллиста.
Роше поскреб подбородок. Лорд Сванн, отправившийся на штурм вместе с Фольтестом, подтвердил: ведьмак вызвался спуститься вниз — в одиночку. Солдаты, спрятавшиеся за щитами и баррикадами, видели, как Геральт прошел по лесам и двинулся к баллисте, расчищая себе путь. Баллисту охраняло несколько легко вооруженных пехотинцев, щитники и арбалетчики. Каждый из них сам по себе — не чета мутанту, натасканному на чудовищ.
Но их было много. Рисковал ли ведьмак своей шкурой? — определенно, да.
Стал бы так рисковать убийца, тщательно спланировавший покушение? — Роше не мог сказать наверняка. Но сомневался.
Баллиста открыла им путь, и добраться до башни, занятой Арианом Ла Валлетом, труда не составило. Несколько рыцарей и кучка солдат пытались встать на пути, и их смело грозным натиском темерцев, которых вел Его Королевское Величество. Сам Ариан и его люди оказались надежно защищены — Фольтест отдал приказ засыпать их стрелами, но идея выглядела не слишком удачной.
Под прикрытием лучников Геральт поднялся вверх по стене — снова один. И после недолгих переговоров Ариан Ла Валлет сложил оружие.
Дальнейшую часть истории Роше тщательно сверял с собственными воспоминаниями. К полудню Фольтест в сопровождении ведьмака и Меригольд добрался до ворот замка. Открывать не торопились. Тринадцатый и Силас прошли по внешней стороне стены, поднялись наверх — и подвесной мост упал к ногам короля, подняв в воздух облака рыжего песка. Роше как раз рапортовал о происходящем в городе, когда появился дракон, принеся с собой пламя и хаос. Бестия налетела с безоблачного неба, щедро одарив их огнем. Мощные лапы задели зубцы башни — кладка осыпалась, заваливая путь обратно, и вчетвером они оказались посреди полыхающего моста.
Вместе с ними зажало защитников крепости. Они так же задыхались и горели, попадая под беспощадные струи огня, но поднимали оружие и бросались в бой, пока не находили смерть на острие клинков. Ворота, которые теперь некому было поднимать, Трисс разбила заклинанием. Она же удержала новую порцию камня, повалившегося из разрушенной башни. Впереди их ждал только горящий мост: Роше помнил, как опасно хрустело под сапогами обуглившееся дерево, а пламя лизало пятки. После такой прогулки на стеганке остались прожженные черные дыры, а стальные щитки покрылись черной копотью.
Дракон встретил их снова — на другом конце моста. Треклятую тварь спугнул Силас — запустил стрелу из баллисты.
— Гребаный дракон едва не похерил всю войну.
Ведьмак иронизировал — ему-то, конечно, терять было особо нечего:
— Наверное, его спугнули звуки битвы.
— Хватит уже о драконе, — отмахнулся Роше. — Как ты оказался во дворе монастыря?
— С того момента, как рухнул мост, ты почти все время был со мной.
— Почти. Пришлось отлучиться, чтобы задать несколько вопросов жрецу.
— Что-то ты явно переусердствовал, — ведьмак побарабанил пальцами по столу, пристально рассматривая собеседника. — Раз жрец отправился к богам быстрее, чем рассказал про ход.
— Не все получается так, как хотелось бы, тебе ли не знать. Так как ты попал в монастырь, ведьмак?
— Нашел этот самый ход, — Геральт дернул плечом и поморщился — спину вспороло острой болью. — Пришлось разнести пару стен и нырнуть в старый колодец. Внизу оказалось мокро, а еще нашлись местные обитатели — за троих таких в предместьях Вызимы когда-то давали сотню оренов... — ведьмак осекся, перехватив нетерпеливый взгляд Роше. — Тоннели привели к башне, башня — изрядно потрепанная, надо сказать, — к монастырю. Охраняли их не слишком старательно.
— Ты говорил тогда что-то про скоя’таэлей.
Геральт кивнул.
— Видел их на реке. Стояли с лодками, ждали — настоящего убийцу, надо полагать.
Роше прервал его резким жестом. Помассировал переносицу, размышляя: не пытается ли ведьмак пустить его по ложному следу? «Синие Полоски» давненько и весьма успешно промышляли охотой на «белок», так почему бы расчетливому убийце — или тому, кто мог бы за ним стоять — не дать ему, Вернону Роше, повод повесить еще нескольких остроухих? А заодно — увести подальше от истины.
— Скоя’таэли... — задумчиво выдохнул Роше и покачал головой. — Кусочки головоломки начинают складываться, Геральт. Или ты говоришь правду, или очень складно сочиняешь. Я хочу услышать остальное. Дети Фольтеста, монастырь... Что там произошло?
— Я думал, что какой-никакой официальный отчет тебе предоставили.
— Предоставили, — парировал Роше. — В нем достаточно ясно сказано, что ведьмака Геральта взяли под стражу над окровавленным телом Его Величества. Кроме ведьмака Геральта и детей Фольтеста, в монастыре никого не нашли. Выводы сделаны, гм... соответствующие.
— А мои показания в этом отчете есть?
— А как же! Ведьмак Геральт показал, что за Анаис и Бусси присматривал слепой монах. Улучив момент, монах вскрыл горло Его Величеству и сиганул в окно. И именно в этот момент в башню поднялись солдаты.
— Видишь? Ты весьма неплохо информирован.
— Это не объясняет двух вещей. Ты, охотник на монстров, проглядел убийцу. И королевская кровь на твоем дублете — некоторым иных доказательств и не нужно.
— Но не тебе? — Роше не ответил, и Геральт пояснил: — Фольтест отослал меня, чтобы не напугать детей. Я отвлекся — не ждать же, что под личиной слепого монаха прячется убийца. Когда я понял, в чем дело, было уже поздно. Убийца толкнул тело Фольтеста ко мне, и это дало ему пару секунд — достаточно, чтобы сбежать.
Снаружи бряцнули ключи, и несмазанный механизм замка снова провернулся со скрипом. Бьянка толкнула дверь плавным изгибом бедра, прошла к столу и оставила на нем круглый поднос. Пара грубых, мутных жестяных кружек, фляга, обмотанная дешевой бечевкой — тюремная утварь изысками не блистала. А вот от холодных колбасок пахло даже неплохо: открытым огнем, терпким дымом и душистым перцем.
— Спасибо, — Роше кивком отпустил Бьянку, и она снова исчезла за дверью. Он подождал, пока она запрет дверь, откупорил флягу и разлил содержимое по кружкам. Свою Геральт опустошил залпом и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Не знал, что в специальном отряде служат женщины.
— Бьянка — лучшая в отряде, — Роше подцепил колбаску, блестящую от жира, надкусил — на вкус оказалось лучше, чем он ожидал. — Что ж... От тебя я, похоже, больше ничего не узнаю.
— Это значит, что я свободен?
Роше хмыкнул, отхлебнул из кружки — пойло нещадно кислило.
— Убит Фольтест, — с нажимом произнес он. — Король Темерии. И, к сожалению, ты пока единственный подозреваемый.
— И я сгнию в яме только потому, что убийца оказался ловчее тебя? Неприятно.
— Не сгниешь, — заверил Роше. — Тебя повесят.
— Так останови их. Ты же командир «Синих Полосок», уж сделай что-нибудь. Настоящий убийца на свободе и с каждым часом уходит все дальше.
— Я не могу влиять на приговор суда. Более того, я не очень-то верю в историю с монахом-убийцей.
— Я не говорю, что он был монахом, — возразил Геральт. — Он был в рясе. Он уплыл в лодке с отрядом скоя’таэлей.
— Узнать сможешь?
— Легко! В жизни не видел такой горы мяса.
Роше поднялся, вышел из-за стола и прошелся, меряя широкими шагами тесное пространство комнаты. В допросных по всей Темерии он провел не час и даже не десять, и из полученного опыта явственно следовало: самая лучшая ложь скрывается за истиной. Геральт рассказывал хорошо и очень похоже на правду. По крайней мере, большую часть его повествования было кому подтвердить. За три минувших дня Роше разыскал всех: и посыльного, заглянувшего в шатер Трисс Меригольд ранним утром, и Нормана Сандора, ныне королевской милостью десятника, видевшего ведьмака с Фольтестом перед штурмом, и лорда Сванна и его людей, сражавшегося на передовой, и рассказ Геральта совпадал с тем, что им удавалось припомнить. В конечном счете, воспоминания самого Роше об осаде тоже не расходились со сказанным.
Оставались только скоя’таэли, которых больше никто не видел. И загадочный монах в башне. Самые важные детали головоломки.
Роше, потирая подбородок, глянул через плечо на Геральта — тот сидел на скамье почти неподвижно, только следил за его перемещениями поблескивающими в свете факелов глазами. Выжидал. И — что делало ему честь — никак не пользовался тем, что ставший единственным препятствием на пути к свободе Вернон повернулся к нему спиной.
Решение назревало рискованное. Государственная измена, если он ошибется.
Роше навис над столом и заговорил, понизив голос.
— А что, если тебе удастся сбежать?
Долго ведьмак не раздумывал — похоже, понимал, что выбор у него небольшой.
— Я пойду по следу убийцы короля.
Роше вскинул брови и опустился за стол.
— Знаешь, где его искать?
— Скоя’таэли помогли ему сбежать. Вот с них и надо начать. Может, ты даже знаешь, что это за отряд.
— Опиши.
— У них были маски в синюю полоску. Трофейные, я думаю.
Роше нехорошо усмехнулся. Геральт не ошибся — он точно знал, кто это такие.
Флотзам. Придется сменить курс.
— Это отряд Иорвета. Значит, след у нас уже есть.
— И ты знаешь, где их искать?
— Знаю. — Роше трижды ударил ладонью о ладонь и позвал Бьянку. Она не заставила себя ждать — замерла в дверях, ожидая указаний. — Допрос окончен. Заковать его.
Она пересекла комнату, обошла Геральта, встав у него за спиной, как и полчаса назад. Легко завела крепкие, испещренные шрамами руки ведьмака за спину и защелкнула кандалы. Геральт не сопротивлялся.
Роше протянул ладонь.
— Дай мне ключ.
Маленький кусочек металла он зажал в кулаке. Жестом отослал Бьянку и проводил ее взглядом, пока дверь не захлопнулась за ее спиной с глухим стоном отсыревшего дерева. Роше поднялся из-за стола.
— Утром я отплываю. За тобой придут через пять минут, — он протянул руку, разжал пальцы, и ключ, коротко звякнув, ударился о столешницу. — Поешь. Тебе пригодится.
Оставаться здесь более не имело смысла.
— Роше, — окликнул ведьмак, когда командир «Синих Полосок» двинулся к дверям. — Как ты все-таки выжил, когда дракон напал на нас в монастыре?
Усмехнулся, полуобернувшись, поскреб шею. Плотная рубаха, кольчуга и длинная стеганка прятали щедро пропитанные мазью повязки. Парочка ожогов — небольшая цена за встречу с огнедышащей тварью.
— Я же сказал, ведьмак. Чтобы меня убить, нужно что-то посерьезнее дракона.
***
Гражданская война должна была закончиться иначе. После заката, когда дети Луизы Ла Валетт воссоединились бы с отцом, а сама баронесса покаялась бы, преклонив колени перед Его Величеством королем Темерии, Понтара, Махакама и Соддена, сеньором-протектором Бругге, на высоких флагштоках, протыкающих небеса подобно острым пикам, заплясали бы флаги: лазоревое поле с тремя белыми королевскими лилиями. Фольтест позволил бы себе великодушно простить любовницу и ее старшего сына, отпрыска покойного барона. Ариана, скорее всего, отлучили бы от двора и отправили в какое-нибудь захолустье. Виноватых в распре отыскали бы среди знати, предложившей баронессе свои войска. Показательно полетели бы головы: резонно предположить, что Фольтест воспользовался бы инцидентом, чтобы избавиться от тех, кто живет грезами о королевской короне. А желающих нашлось немало.
Роше смотрел на спущенные флаги и светящиеся окна замка Ла Валеттов и покусывал мундштук.
«Синие Полоски» расположились недалеко от замковой пристани: несколько черно-лазурных палаток, выросших на заднем дворе. Лорды не слишком радовались соседству, и виной тому — личная преданность Вернона Роше покойному королю. «Синие Полоски» стали воинами без господина: непредсказуемым, а потому опасным явлением. Их не переманить на свою сторону ни посулами славы, ни деньгами — специальный королевский отряд служил Темерии и ее интересам.
Идущий от воды запах тины усилился, и от Понтара тянуло туманом и холодом, предвещающим близящийся приход зимы. От нежного вечера, заглядывающего в зловонный сумрак подземелья, не осталось и следа: потемневшее до черноты небо затянуло тяжелыми, набухшими тучами, и порывы ветра бились о стенки палаток. Призрачно-бледная луна карабкалась вверх, недобро зыркая сквозь мутную завесь. К рассвету, должно быть, польет, но вряд ли это помешает солдатам и простолюдинам столпиться на городской площади, чтобы поглазеть на казнь королеубийцы.
Какая жалость, что она не состоится.
Роше выдохнул крепкий табачный дым и перевел пристальный взгляд к подножию замка. Этажи темницы врастали в землю подобно корням, и редкие комнаты могли похвастать узкими окнами-бойницами, закрытыми намертво впившимися в камень решетками. Большинство из них выходили на север: там стены замка Ла Валетт отвесно поднимались над полными водами Понтара.
Замок выглядел тихим, неподвижным колоссом, и Роше подумал о том, что так оно и должно быть. Если все пойдет по плану, ведьмак выберется из темницы, ничем не выдав побега: просто возникнет на корабле — и можно будет отчаливать.
До утра предстояло сделать еще немало работы.
«Синие Полоски» собирали снаряжение, складывали походную мебель и уносили все это в трюм покачивающегося корабля. В командирском шатре остались видавший лучшие времена стол, низкий, неудобный табурет, стойки для брони и оружия — уже, правда, пустые — и пара сундуков. Узкую жесткую койку вынесли едва ли не в первую очередь — за ненадобностью. После смерти Фольтеста Роше коротал ночи в компании привычной подруги — бессонницы.
Из дальнего сундука Роше вынул бумагу — желтую, грубую, шершавую — совсем не такую, какую используют для королевской почты. Адресатам, по счастью, качество писчих листов глубоко безразлично.
Перво-наперво следовало отправить послание Талеру. Без сомнения, глава темерской разведки уже в курсе произошедшего, причем известна ему не только официальная версия, но и все слухи и сплетни, расплодившиеся по корчмам, будто блохи на дворовой псине. Стоило хотя бы сообщить о том, что специальный королевский отряд не вернется в Вызиму, а отправится во Флотзам. Необходимость выследить убийцу Фольтеста спутала карты: если до беседы с Геральтом Роше планировал отбыть в столицу с Анаис и Бусси на борту, то теперь внимания требовали дела не менее важные — и, что существеннее, дела, которые он не мог поручить кому-либо другому. А еще им отчаянно нужно несколько дней без гончих листов: было бы скверно прибыть в факторию и первым делом наткнуться на горстку наемников, жаждущих получить полный оренов кошель за голову ведьмака.
Вызима... Роше отложил перо, уронив несколько капель чернил на бумагу. В Вызиме сейчас будет жарче всего: пустующий трон осадят желающие водрузить на него свой привилегированный зад. Первые в списке: граф Маравель и барон Кимбольт. Оба — достаточно скользкие типы, чтобы Фольтест посчитал нужным присматривать за ними. Роше бы не удивился, если бы ниточки, ведущие от убийцы короля, привели к кому-нибудь из них. Граф отличался не только любовью к культуре и порядкам Юга, но и удивительной способностью убеждать каждого в своей правоте — в той или иной степени. Попирая старые порядки и предрассудки, Маравель легко снискал поддержку молодых аристократов, жаждущих поскорее выбраться из тени отцов. Еще Маравель умел производить впечатление и обладал обаянием, привлекающим к нему людей. Кимбольт отличался от него так же, как день отличается от ночи. Там, где Маравель использовал увещевания и торг, барон действовал куда менее изящно и куда более прямолинейно. За последние несколько лет противники барона кончали крайне плохо: то болтались в петле, то лишались головы — и это только те, о которых точно известно. Если копнуть глубже, рассуждал Роше, наверняка найдется с десяток отравлений и вдвое больше якобы несчастных случаев, к которым Кимбольт приложил руку.
Оба сходились в том, что обладали непомерными амбициями и не остановились бы ни перед чем, чтобы подмять под себя Темерию и вписать свой род в число королевских фамилий.
И дети Фольтеста аккурат в середине этой политической круговерти.
Еще стопка листов ушла на письма связным по всем уголкам страны. Спускать руку с пульса — роскошь, которую Роше не мог себе позволить в условиях назревающей смуты.
Она пришла, когда ночь плавно повернула к восходу, пришла, прячась в густых масляных тенях. Дрогнул опущенный полог палатки, и юркая фигурка в темном, намокшем от дождя плаще проскользнула внутрь. Бригида стянула с головы капюшон, встряхнула влажными кудрями и бросила плащ на стойку. Зябко повела плечами, осматриваясь, — но свет и жалкую кроху тепла давали лишь оплывшие свечи.
— Было не слишком-то просто пробраться сюда так, чтобы никто не заметил, — протянула она почти осуждающе. — Ты хотел меня видеть, Роше?
Роше аккуратно вложил письмо в конверт, капнул в центр расплавившимся от свечи сургучом и поставил печать.
— У меня есть для тебя поручение.
— Как всегда, очень важное?
— Беспрецедентно.
Бригида приблизилась. Ее холеные пальцы пробежались по плечам — Роше поморщился, когда она задела не заживший пока ожог. Сдвинув в сторону стопку писем, она села на край стола и игриво выставила колено. Даже в походном платье, куда более скромном, чем наряды, в которых она щеголяла в залах королевского дворца, Бригида выглядела прекрасно. Прямоугольный вырез платья подчеркивал высокую грудь, корсаж стягивал и без того тонкую талию, из-под мягких складок свободной юбки выглядывали хорошенькие ножки. Вишневый бархат, черное кружево. Намокшие светлые кудри, обычно затейливо уложенные, но сейчас рассыпанные по плечам. Кукольное личико: дуги бровей, томные голубые глаза, маленький нос, капризный, чувственный рот. Она наклонилась вперед — мерцающее золото кулона на ее шее утонуло в ложбинке, — и погладила колючую от щетины щеку. Роше дернул головой и поднялся.
— Тебе бы побриться, — заметила Бригида, накручивая локон на палец. — Да и вообще, выглядишь паршиво.
— Отдашь это Талеру, когда окажешься в Вызиме, — Роше протянул ей запечатанный конверт. Бригида убрала его в пристегнутый к поясу кошель. — Сразу же.
— И для этого тебе обязательно нужна я?
Бригида смотрела на него снизу вверх, пряча взгляд под веерами ресниц. В полумраке палатки блестели спелые губы, приоткрытые в полуулыбке. Она придвинулась, прогнулась, призывно развела колени в тонком кружеве чулок. Талант Бригиды будить в мужчинах вожделение определенно стоил того, чтобы его использовать.
— Ты нужна, чтобы присмотреть за детьми Фольтеста. Их должны переправить в Вызиму — мне нужен свой человек в конвое.
Длинные золотистые ресницы непонимающе дрогнули.
— Дети Фольтеста? Я думала, ты хочешь, чтобы я присматривала за графом и бароном, — Бригида поерзала на жестком столе и приподняла край юбки. — Так старательно присматривала...
— Перестань, — оборвал ее Роше. — Сейчас эти дети — будущее Темерии. Кимбольт и Маравель потерпят несколько дней. Что там с ними, кстати?
Она делано повела плечиком.
— Кимбольт хочет, чтобы Ариан Ла Валетт подписал признание — дескать, Анаис и Бусси — плоды его порочной связи с матерью, и в их жилах нет ни капли королевской крови. Зная, как он умеет добиваться своего...
— Ариан скорее умрет, чем позволит себе опорочить имя матери. Значит, Кимбольт планирует вывести детей из игры...
— Ты слишком напряжен, — пропела Бригида, потянувшись к застегнутым ремешкам. — Очень, очень напряжен. Тебе не помешало бы...
— Бригида. Хватит.
Она обиженно фыркнула, скрестила руки на груди — даже этот жест вышел подчеркнуто соблазнительным. Подобралась, отодвинувшись, — задетая чернильница опрокинулась, и к краю стола поползла черная вязкая жидкость.
— С тобой всегда было скучно, Роше. Особенно в постели.
При дворе Фольтеста у Бригиды не было влиятельных покровителей — зато было плохо скрываемое стремление забраться так высоко, как только женщина ее положения может. Принципы ее не слишком обременяли. Бригида хотела упрочить свое положение, приобрести если не статус, то влияние. Роше, в свою очередь, нужен был информатор. Откровенно говоря, он не был так уж уверен в том, кто кого использовал больше: в конечном счете, если Маравель или Кимбольт сядут на трон и оставят Бригиду при себе, — маловероятно, но вдруг? — у нее есть все шансы стать королевской фавориткой. Весьма недурно для придворной дамы, которой едва ли светил выгодный брак.
— Если ты хочешь меня задеть, — усмехнулся Роше, наклонив голову и уперев ладонь в край стола, — старайся лучше.
Бригида небрежно поправила волосы.
— Как ее зовут, Роше?
— Кого?
— Женщину, которую ты хочешь, но не можешь получить, — Бригида сощурилась и облизнула губы. Взгляда она не отводила. — Я на нее похожа?
Хлопнул полог палатки, впустив продрогший от ливня ветер и бледный отсвет зеленеющего на востоке неба. Пламя на совсем оплывшей свече задрожало и погасло, испустив тонкую струйку пахучего белесого дыма.
— Командир! — обратилась Бьянка и тут же осеклась, запнувшись. Роше выпрямился, отступил от стола и обернулся. Бьянка скользнула взглядом по Бригиде: та поправила вырез платья, закинула ногу на ногу и разгладила складки юбки, еще мгновение назад поднятой до колен.
Бригида, хоть и демонстративно прихорашивалась, тоже изучала Бьянку, поглядывая исподтишка: волевое лицо, выражение которого прятала темнота, намокшие, коротко остриженные светлые волосы и глаза — то ли голубые, то ли синие. Мокрая рубашка липла к точеному крепкому телу, но мундира Бьянка так и не запахнула, и сквозь ставшую прозрачной ткань отчетливо прорисовывалась татуировка над левой грудью.
Бригида прикрыла рот и негромко рассмеялась.
— Командир, — повторила Бьянка, кашлянув. — Все готово к отплытию. Только... — она обвела взглядом палатку, старательно избегая смотреть на Бригиду.
Роше забрал оставшиеся письма и протянул их Бьянке. Называть ее по имени в присутствии Бригиды отчего-то не хотелось.
— Отдай посыльным и возвращайся на корабль. Отчалим перед рассветом.
Бьянка кивнула, спрятала письма под плотный мундир и нырнула под полог. Внутренний двор замка Ла Валетт встретил ее потоком хлещущей с неба воды. Обхватив себя за плечи, Бьянка, громко шлепая по собравшимся лужам, поспешила прочь.
— Мне тоже пора, — сообщила Бригида, покинув свое место. Она сняла со стойки оставленный плащ — высохнуть он так и не успел — и набросила его на плечи. — Будет не очень хорошо, если граф не найдет меня утром.
Роше не ответил. Он смотрел на темную громаду замка Ла Валетт. Замок оставался недвижим и непоколебим: что бы там ни происходило, крепкие камни, из которых возведены эти стены, умеют хранить секреты.
***
Ближе к рассвету ливень, растеряв силы, сменился противной моросью. Мелкая серая пыль билась о полуспущенные полосатые паруса и надраенные палубы. От покрытого рябью Понтара поднимался туман — белая, дышащая осенью дымка. Поговаривали, что самые темные часы случаются перед рассветом, и по всему выходило, что сегодня — именно такая ночь.
Корабль «Синих Полосок» был готов к отплытию: проверены снасти, уложены в аккуратные бухты толстые тросы. Моряки ждали только команды сниматься с якоря.
Роше напряженно ждал под грот-мачтой. По палубе под его ногами стелилась студенистая пелена тумана, и корабль становился похожим на призрака, обретая реальные очертания только в свете фонарей.
Бьянка вышагивала у борта, поглядывая на пристань. Затянувшееся ожидание нравилось ей едва ли больше, чем Роше. Она обернулась и обеспокоенно посмотрела на командира.
— Ждем еще, — сказал Роше. «Ну же, ведьмак, — добавил он про себя. — Не заставляй меня жалеть о своем решении».
Бьянка оттолкнулась от борта, стряхнула с ладоней дождевую влагу и приблизилась.
— Он не может уйти другим путем?
— Он безоружен, и ему крепко досталось, — Роше, наконец оторвав взгляд от приковавшей внимание крепости, поправил перевязь меча, дернув уголком рта, — тонкий ремешок впивался в обожженное плечо. — Город наводнен солдатами, патрули усилены — ждут беспорядков, надо думать. Даже лучший фехтовальщик Севера долго не продер...
Окончание слова потонуло в грохнувшем взрыве. Огромный алый цветок, распустившийся в стене, мгновение назад казавшейся надежной и неприступной, вытолкнул камни и сотряс замок. Ночь вспыхнула и обратилась днем: яркое пламя пожара резануло глаза, и тут же башню заволок удушливый черный дым. Колокола забили гулким, тревожным набатом. Роше звучно выругался, когда Геральт пересек мостки и ступил на палубу, следуя за Трисс и прижимая ладонь к сине-фиолетовому от кровоподтека боку.
— Скотина, обязательно было поджигать замок? — Роше зашагал навстречу ведьмаку. Палуба глухо поскрипывала под ногами. — Ты должен был выбраться незаметно. Зачем проливать реки крови?
— Ты оставил мне ключ от кандалов, но не шапку-невидимку, — возразил Геральт. — Я видел палача — он заставлял Ариана Ла Валетта признаться в инцесте с матерью. Чтобы он подтвердил, что Анаис и Бусси — их дети.
Роше кивнул. Даже если бы Бригида не сообщила об этом пару часов назад, удивительными такие вести не стали бы.
— Нет короля — нет законов. Теперь в Темерии правят гниды вроде Кимбольта и Маравеля. Только старый Ян Наталис еще может навести порядок.
— Наталис далеко, — вмешалась Трисс. Последние дни у нее, похоже, тоже не задались: вопреки обыкновению чародеек менять наряды как перчатки, бывшая советница Фольтеста щеголяла в том же полосатом дублете и шоссах, в которых появилась во время осады замка. Блестящие каштановые локоны выбились из всегда аккуратной прически. — Кроме того, у него нет шансов на корону — он слишком низкого происхождения, в отличие от барона Кимбольта.
— Не время рассуждать о политике, — Геральт снова повернулся к Роше. — Ты узнал что-нибудь об убийце?
— Неделю назад мой информатор во Флотзаме сообщил, что с Иорветом видели здорового лысого мужика. Его портрет совпадает с твоим описанием.
— Значит, Флотзам... — Геральт будто попробовал это слово на вкус. — Долго туда плыть?
Обожженное плечо, раздраженное сыростью, грубой тканью рубахи и ремнем перевязи, все больше давало о себе знать. Жидкий огонь растекался от основания шеи вниз — пока еще терпимо. Проклятый дракон оставил о себе крайне болезненное напоминание.
— Пару дней, — Роше зашагал к носу корабля. — Фактория лежит в лесах, на границе с Аэдирном. Там хозяйничает Иорвет.
— Отправляемся, — подтвердил Геральт.
Дело оставалось за малым. Солдаты, караулившие пристань на подступах к кораблю, спешно поднялись на палубу и убрали перекинутый через борт настил. «Якорь чист, капитан!» — крикнула Бьянка. Каравеллу качнуло. Воды Понтара, отражающие всполохи карабкающегося по стенам пламени, подхватили штевень, обняли гладкие бока и потянули корабль за собой. Засвистели снасти. Захлопали косые паруса, и ветер затанцевал в полосатом полотнище.
Замок Ла Валеттов, весь в дыму и пламени, оставался за кормой.
В каюту капитана проникало немного света — все больше от кормового фонаря, но глаза у Роше привыкли к темноте. Он стянул с головы шаперон и промокнул влажный то ли от дождя, то ли от испарины — хер его разберет — лоб. Клинок и тяжелая булава отправились на оружейную стойку — кованый металл больше не оттягивал ремень. Оставалась еще кольчуга — вес плотных колец металла нещадно вгрызался в кожу там, где ее полоснул драконий огонь.
Стеганку Роше повесил на спинку массивного кресла, сбросил кольчугу — плечо вспороло острой вспышкой. Досаждала не столько боль — знакомый противник, которому Роше давно научился противостоять, — сколько необходимость всегда быть начеку: любой резкий жест, любое движение могло ударить в спину и вышибить дух. Тело отказывалось работать так, как от него требовалось — а во Флотзаме, подумал Роше, от него потребуется вся сноровка. Иорвет — изворотливый стервец: вывернется, выскользнет и растворится в густой зелени чащи, только дай слабину. Роше расправил звенья кольчуги, пристроенной на стойку до доспеха, — их негромкий перезвон не заглушил пружинистых, легких шагов у двери.
Бьянка постояла немного, щелкая каблуком по половице, раздумывая, — и постучала. Как показалось Роше — неуверенно.
— Зайди. — Бьянка скользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Роше посмотрел на нее через плечо. — Проблемы?
— Кроме подозреваемого в убийстве у нас на борту? Нет.
Роше усмехнулся и через голову потянул рубаху — на этот раз аккуратнее, не торопясь. Движение вычертило рельеф крепких мышц на широкой спине; сильные, жилистые руки Роше небрежно бросили пропитавшийся дождем лен на край стола. Желтоватая повязка, вся в разводах от сукровицы, пересекала торс наискось. Бьянка разглядывала усеявшие поясницу звездчатые шрамы — пара отметин уходила куда-то на ребра, — желоб позвоночника и расправленные плечи. Даже простой, обыденный жест демонстрировал непоколебимую мощь, от которой слабели ноги — или дело в банальной качке? Бьянка опомнилась, когда Роше, емко ругнувшись, принялся отдирать приставшую к мокрой ране ткань.
Занятно, подумал Роше, пока Бьянка осторожно отцепляла повязку. Фенн и Силас частенько сетовали, что рука у единственной женщины в отряде тяжелая «не по-бабски»: что бьет, что штопает — один хер, болеть будет нещадно. Но ее замерзшие пальцы касались обожженного участка кожи, и все, что чувствовал Роше, — это холод, перед которым отступало раздражающее жжение.
— Волдыри почти сошли, — сообщила Бьянка. — Тебе нужно чаще...
— Знаю, — хмуро перебил Роше. — Возьми со стола.
Бьянка отступила на шаг, повернулась и обошла возникший на пути стул. Пробормотав что-то о нехватке света, она склонилась над столом. Как и прочая мебель на корабле «Синих Полосок», стол не радовал глаз изяществом: ни тебе резьбы, ни изящных очертаний. Единственным украшением служила карта: от края до края, рассекая щит столешницы надвое, тянулась темная жила Понтара; сверху вниз его делили два хребта: Махакам на юге и горы Пустельги на севере. Города и крепости обозначались башнями, над столицами реяли маленькие флаги, скрещенные мечи отмечали места отгремевших битв. Когда Роше не занимался отчетами и не разбирал корреспонденцию, стол оставался пуст, и карта легко просматривалась от Повисса до Ангрена.
Сейчас небрежно брошенная рубашка прятала место, где Каэдвен граничил с Аэдирном. Стеклянный фонарь, который Роше так и не зажег, высился между Верденом и Цидарисом — как раз накрывал толстым днищем Брокилон. Склянка — темное, гладкое стекло, скругленные грани, плотно пригнанная крышка — нашлась на Ард Скеллиге, в полупрозрачной тени фонаря.
— Почему не обратиться за помощью к чародейке? Они вроде справляются с подобным за раз.
— Чародейки предпочитают ведьмаков, — едко заметил Роше. — Простые смертные довольствуются средствами попроще.
— Сядь, — попросила Бьянка, отвинчивая крышку. Запахло травами: миртом, подорожником, волчьим алоэ, но больше всего — зверобоем. Она осмотрелась, широко шагнула к ладно сколоченной, прикрученной к стене тумбе, отыскала чистые бинты и устроилась позади на узкой лавке. Придвинулась, усаживаясь удобнее, подтянула ногу под себя — ее теплое бедро прижалось к его бедру. Мягкая девичья грудь, облепленная промокшей рубашкой, на короткий миг коснулась спины — короткий, но достаточный, чтобы напряжение пронзило поясницу.
Бьянка оторвала от бинта лоскут, сложила его в несколько раз, щедро зачерпнула пахучей маслянистой мази и принялась обрабатывать ожог. Сначала — по неровному краю, различимому даже при слабом свете рассвета, лучами просачивающегося в окна гакаборта.
— Ты ему доверяешь?
— Кому, ведьмаку?
— Угу.
— Ну... — в голосе Роше послышалась горькая насмешка. — Жизнь короля я бы ему не доверил.
Впрочем, подумал Роше, повернув голову и разглядывая сосредоточенное лицо Бьянки, доверил бы он жизнь короля себе самому? От монастыря, в котором прятали детей Фольтеста, его отделял висящий над пропастью мост — сколько там, шестьдесят, семьдесят метров? Не так уж и далеко, если подумать. Ему с лихвой хватило бы минуты, чтобы пересечь это расстояние и взлететь по винтовой лестнице, ведущей в келью.
Но его там не было. Пролетевший над головой дракон сначала обдал пламенем, потом — толкнул мощным ударом хвоста. Драконьи лапы рухнули на мост — едва успел откатиться в сторону, и тут же поток воздуха, поднятый кожистыми крыльями, потащил по камням мостовой, увлекая к опасному краю, — ни зацепиться за выбоины, ни удержаться за рушащиеся от драконьих ударов борта. Спас, пожалуй, случай: пальцы, бездумно скребущие в поисках хоть чего-нибудь, ухватились за острый обломок. Внизу свистела долгая пустота. Роше ногой нащупал черную, превращающуюся в хрупкий уголь балку и попробовал ее на прочность — хватит ли, чтобы вытолкнуть повисшее над пропастью тело вверх?
А рядом рушились, падали вниз обломки моста.
Балка под ногой затрещала и обвалилась, но одного рывка оказалось достаточно, чтобы найти второй рукой трещину между камнями и подтянуться. На мост выбежала Бьянка: крикнула что-то солдатам, махнула рукой в сторону ворот и рванула к нему. Над головами снова пронесся дракон, сделал круг, набирая высоту, и двинул на восток.
Бьянка прижала пропитанный маслом бинт и внимательно посмотрела ему в лицо.
— Ты не виноват в смерти Фольтеста, Роше.
— Разве?
Она пожала плечами и вернулась к прерванному занятию, не испытывая никакого желания играть в гляделки. В темных глазах Роше тлела мрачная решимость, и когда он смотрел так, Бьянке было не по себе: она не знала, что сделать, чтобы облегчить эту ношу. Все то, что она делала ежедневно, выполняя обязанности правой руки командира, казалось таким незначительным, когда между бровей Роше залегала угрюмая складка.
По крайней мере, прохладная мазь, щедро покрывшая плечо и спину до лопатки, унимала жжение. Хоть что-то она сделать все-таки могла.
— Вини того монаха, — Бьянка сдула упавшие на глаза волосы. — Или дракона. Или Иорвета с «белками». Вини Трисс Меригольд, если хочешь, или ведьмака. Но не себя.
Роше повернулся, поймал ее упрямый подбородок — скупое, предельно тактичное прикосновение кончиков пальцев. Бьянка нехотя подняла взгляд. Следы усталости она считывала легко: прорезавшиеся лучики морщин, синева под глазами, резко вычерченная линия скул. У выносливости Роше, которой она невольно восхищалась, была и обратная сторона: он не умел останавливаться, не исчерпав себя до конца.
— Я найду убийцу Фольтеста и заставлю его ответить за содеянное. Тогда мой долг будет оплачен.
Бьянка качнула головой, высвободившись, и сняла с локтя свежие бинты.
— Повернись, дай мне закончить.
Повязку она накладывала быстро. Протягивая полосу бинта через широкую грудь, Бьянка старательно держала дистанцию; распахнутый ворот рубахи и распущенные тесемки щекотали Роше спину. Привычная, обыденная — и такая нестерпимая близость. Если прикасаться — то не более того, что необходимо.
Необходимо — и так недостаточно.
— У тебя будут проблемы из-за Геральта? — Бьянка затянула узел. Ей бы отодвинуться, пока предательски участившееся сердцебиение не выдало, да как к месту пригвоздило.
— Пока его побег не свяжут со мной — нет. Но Флотзам — небольшая фактория, хранить это в секрете долго вряд ли выйдет, — Роше пружинисто поднялся и склонился над столом. Долина Понтара на карте выглядела небольшим пятачком: никаких обозначений для леса, окружающего Флотзам: древнего, опасного, очень похожего на ловушку. Беспокойного — с тех самых пор, как там стал хозяйничать Иорвет. — Искать убийцу придется быстро.
Если не выйдет — придется носить клеймо предателя до конца жизни, только вот будет она, скорее всего, недолгой. «Синие Полоски» — отряд умелый, каждый обучен, заточен выживать там, куда обычный солдат и носу не сунет, но если на них ополчится весь Север... Роше пригладил волосы.
Если ведьмак подставит отряд — придется его вздернуть.
Скрипнула лавка: Бьянка встала, запечатала склянку с мазью и оставила ее на краю стола.
— Значит, найдем быстро, — непринужденно подытожила она. — И не такое проворачивали.
Да уж, с усмешкой подумал Роше. Что может быть проще? — разыскать здоровенного лысого мужика в дремучем лесу, кишащем «белками», а потом еще и поймать его. Раз плюнуть.
— Тебе бы отдохнуть, — настойчиво добавила Бьянка. — В ближайшие несколько часов на корабле ничего не случится. Я прослежу.
Может, это не так уж много — взять на себя заботу о том, чтобы каравелла под полосатыми парусами спокойно шла по волнам Понтара, но и это уже что-то, и мерзкое чувство беспомощности, от которого сложно избавиться, уже не так крепко сжимает нутро.
— Нет нужды так со мной возиться, — прозвучало резче, чем Роше бы хотелось. Он потер лоб и мысленно упрекнул себя: похоже, Бьянка оказалась куда ближе к истине, чем хотелось бы признавать. — Бьянка. — Она вскинула голову. — Спасибо.
Когда дверь за ней затворилась, Роше еще какое-то время стоял неподвижно, слушая стук каблуков по палубе — широкий, уверенный шаг. За бортом плескались воды Понтара, и брезжил пасмурный серый рассвет.
Корабль «Синих Полосок» полных ходом шел на восток, к границе Темерии и Аэдирна — туда, где в окружении непроходимых чащоб и пущ лежал Флотзам.
