***
— Царь! Царь! — Пустите к Царю! — Где он?! — Мы требуем встречи с нашим царём! — Почему вы не разрешаете его увидеть?! — Разрушим ворота! Нужно их сломать! Всё не успокаиваясь, кричало множество глоток воинов под воротами дворца. Воинов, узнавших о болезни их великого царя, ещё больше распаляло то, что военачальники не позволяли им встретиться с ним. Они с яростью бранили полководцев Александра и негодовали, собравшись под дворцом уже второй день. Невзирая на это, им по-прежнему говорили, что он очень устал и покажется войску завтра. — Жив ли наш Александр?! — снова послышалось из толпы воинов, и тут ворота, препятствовавшие рвению во дворец, открылись. Уверенно шагая к воинам, вышел один человек. Поджав губы и часто мигая глазами, он вышел на общее обозрение под утихший сразу шум. — Царь ждёт вас! — громко молвил он три слова и, быстро развернувшись, вновь устремился назад к дворцу.***
— Слышу… там стало тихо? Едва выговорил лежащий на ложе, укрытый шёлковыми белыми простынями когда-то Великий человек. Все люди, окружавшие царя, смотря на него, отворачивали свои взгляды, пряча проступавшие слёзы. — Ты поправишься, Александр! Мы с тобой ещё пойдём в Аравию! Вот увидишь! — будто веря в это, прокричал стоящий подле ложа царя Антиген. — Аравия… после неё я хотел отправиться на запад. Рим и Карфаген, а дальше… прям до Геркулесовых столбов… а может… может, даже ещё дальше, — тихо, с хрипотцой в голосе проговорил Александр, предаваясь мнимым мечтам. На слова царя, вздохнув и потупив взгляд, стоял Птолемей. Подошедший к нему седоволосый мужчина с одним глазом шепнул ему на ухо: — Увы, он не жилец, — утверждающим тоном прошептал ему старый Антигон по прозвищу Одноглазый. Лежащий царь, истекая потом от жара, периодически открывал и закрывал глаза. Но затем, с усилием открыв их, он повернул голову к жене, что сидела на стульчике с ребёнком на руках. — Роксана… по… покажи мне будущего царя… я… хочу его увидеть. На слова своего мужа юная загорелая бактрийка, приблизившись к постели царя, приоткрыла немного одеяльце с ребёнком, показывая отцу его младенческое личико. Улыбнувшись, Александр тяжело просипел. — Вижу, вижу, у него лицо царя… Роксана, воспитай нашего сына хорошим человеком… не таким, каким был я. На последние слова Александра все присутствующие в опочивальнях изумились, но царь, кашлянув, подозвал к себе одного из людей. — Пердикка. Хмурый человек, подойдя к царю, нагнулся к его лицу. — Правителем моей Империи я назначаю тебя… — пробормотал уже не совсем разборчиво царь, снимая со своего пальца перстень и передавая его военачальнику. Всхлипывая носом, полководец отошёл от Александра. — Я говорил вам, чтобы меня похоронили, как бога, в гробнице в Египте… Теперь я понимаю, что это всё было… грёзами… но эти грёзы были для меня всем… Я имел весь мир у своих ног, а ухожу с пустыми руками… Медленно оглянув всех присутствующих, царь мира тяжело задышал и попытался ещё что-то произнести, но после послышался звук открывающейся двери, и в опочивальню вломилось, подобно лавине, множество воинов. Они, под недовольство персидских вельмож, расталкивали их вместе с полководцами Александра. — Наш царь! — Пожалуйста, не покидай нас! — кричали они, обступив ложе с царём. Александр застывшими глазами, не моргая, смотрел на воинов, немного улыбаясь, будто рад их видеть. — Мой Царь! Это я, Эрат! Один из ваших щитоносцев! — вскрикнул один из воинов, указывая на себя пальцем. — А я один из ваших гетайров, меня зовут Статих. Вы помните меня, царь?! — Я Палисар. Я сражался с вами на Гранике и при Гавгамелах. Всё выкрикивали свои имена воины, а царь смотрел на них, улыбаясь и не моргая. — Мы никогда больше не будем снова жаловаться! — Мы последуем за вами хоть на край света! — Простите нас за то, что свернули назад! Воины всё шли и шли, меняясь, подходя к ложу Александра, прощаясь, каждому из них он, хотя и не мог ответить, улыбался, уже давно испустив свой последний вздох.