При Гранике его шлем был разрублен мечом, проникшим до волос… под Иссом — мечом в бедро… под Газой он был ранен дротиком в плечо, под Маракандой — стрелой в голень так, что расколотая кость выступила из раны; в Гиркании — камнем в затылок, после чего ухудшилось зрение и в течение нескольких дней он оставался под угрозой слепоты; в области ассаканов — индийским копьём в лодыжку… В царстве маллов стрела длиною в два локтя, пробив панцирь, ранила его в грудь; там же… ему нанесли удар булавой по шее. — Плутарх. О судьбе и доблести Александра, II, 9.
Ветви яблонь, груш и кипарисов трепетали от невидимых потоков воздуха, оголяя кроны. Ветер гнал клочья оборванных облаков, а белые лепестки из цвета молодых яблонь медленно улетали с замковой террасы в бушующие воды Залива Разбитых Кораблей. В просветах между облаками синело небо чистое, как лазурит из южных морей. Солнце посылало на землю сильневшие с каждым часом теплые лучи. Оно сияло в высоком небе, подобно раскаленному золотому диску Феба, ослепляя своей выдержанной и однотонной чистотой. Хорошая погода. Сейчас шёл десятый по счёту со времени их приезда в Штормовой Предел погожий день. При ярком свете весеннего дня Александр незаметно разглядывал сидящих напротив него за круглым столом оппонентов по карточной игре. Стопки золотых драконов в центре маняще горели и заставляли практически всех периодически подглядывать на них. Четыре человека, четыре особы, желающие поживиться за счёт других. Крайним слева сидел поглаживающий свою любимую мирийскую шляпу с пером лорд Веларион, который, покидывая мимо рта изюм из миски, пытался этим манёвром сбить всем концентрацию. Следом за ним, справа от Александра, периодически понюхивал из табакерки огненную понюшку лорд Дондаррион. Стоит отметить, благовоние пахло чем-то сладким и острым одновременно. Замыкала трио противников Баратеона сидящая прямо напротив него… обильно налегающая, как и Александр, на дорогие заморские вина дама. Красная, румяная, с коварной и хитрой улыбкой до ушей. Вот именно её царю и следовало больше всего опасаться, и более того — следить, не спуская глаз. Она тоже не сводила с него своего взора. Словно чувствуя движение всей игры и установившееся напряжение, леди Эррол лукаво усмехалась и дразняще для них постукивала по столу длинным ногтем среднего пальца. Новое поражение неотвратимо подходило с каждым её стуком. Четыре игры, четыре сухих для них разгрома. Это был полный позор и ужас. Во время поездки в повозке с Широй и распития сладких винных нектаров Александр сумел достаточно хорошо с ней разговориться, и конце всего узнать, что она увлекается настольными играми. Все это привело к её приглашению на очередную их кайвассную сходку, которая впоследствии, благодаря принесённым женщиной картам, перетекла в картёжную. К большому их несчастью это оказалось ошибкой, огромным просчётом, так как они… Попали целиком и полностью на заготовленное ею поле боя. Они как дураки попали в руки… просто невероятно заядлой мухлёвщицы и картёжницы. Не могли карты приходить так вовремя, не могло выпадать столько хороших комбинации в игре, но ей почему-то жгуче и постоянно с этим везло. Трое лордов быстро всё смекнули и пришли к единому мнению, что Эррол безобразно мухлюет, оставалось лишь понять, как она это делает. Этим Александр и был сейчас занят, рассматривая улыбающуюся особу в упор. — Кто научил тебя так играть? — вдруг развенчал тишину и поинтересовался Баратеон у Эррол. Улыбка владычицы вод Камфорда стала только шире. — Мейстер моего покойного отца, который теперь стал моим мейстером, — оттягивая веер лежащих на столе карт и мельком оценив их, спокойно ответила она, подперев голову кулаком. — Мейстер, играющий в карты? — усмехнулся Александр. — Да-а-а… — с игривым прищуром протянула женщина. — Он ещё любить делать алкогольные настойки из шишек. Кстати, стоит отметить, весь мой феод их пьёт. Кроме, наверное, меня одной. — Он точно мейстер, а не бывший плут и обманщик? — отозвался недовольный Монфорд, которого из всех них поражения цепляли больше всего. — Всем мы так или иначе немного плуты и обманщики, — прозвучал ленивый тон леди Скирда. — Лорд Веларион, вам надобно смотреть на свои карты, а не на мою грудь, может, тогда бы и игра пошла, — ехидно высказалась женщина. Монфорд был как всегда предсказуем. — Она бы и пошла у меня, если бы кто-то тут не мухлевал! — сжав карты в руке выдвинул он обвинение. — Я просто слежу за тобой, женщина. Эррол громко и заливисто захохотала на всю террасу. Её определенно веселила вся эта ситуация. — Лорд Монфорд, я совсем не понимаю о чём вы! — вскинула она руки перед собой в знак невинности и показала чистые ладошки. — Не прикидывайся дурой, — ещё больше вскипятился лорд Дрифтмарка. — Два Королевских и один цветочный комплект подряд — такого уж точно не бывает! Как знал Баратеон, Монфорд буквально перед их игрой отобедал и причастился ромом. В таких случаях, обычно при проигрышах, он зачастую начинал психовать и кидать шляпу. В общем-то говоря, ничего нового. Александр молча наблюдал за препирательством двух лордов, правда периодически поглядывая на собственную комбинацию. Она была неплохой, но достаточной ли, если доведётся выйти один на один против Эррол? — Станнис… — кто-то обратился к нему. — Станнис, — повысился мужской голос. Александр вышел из дум и перевел взор с карт на лорда Чёрного Приюта. — Что такое, Саймон? Хочешь, чтобы я тебе подсказал набор своей масти? — Я конечно не отказался бы, но я хотел поговорить о другом, — слабо улыбнулся и покачал головой рыжий Дондаррион. — Я хотел возвратиться к нашему с тобой недавнему разговору. Ты подумал на досуге о моей просьбе? Возьмёшь моего Берика к себе в оруженосцы? — Мой брат тебе отказал, и ты решил сына теперь ко мне пристроить, — шумно выдохнул и улыбнулся Александр. — Кто же знал, что имя нашего дома станет столько громким? — задался риторическим вопросом македонец. — Не угадал. Признаться честно, сперва я и не планировал беспокоить тебя, — вдруг исповедовался ему лорд Молния. — Однако, те недавние поля с золотником всё-таки внесли коррективы в мои планы. Так, ты отказываешь мне или нет? — ловко польстил и с хитрецой прищурился марочник. Обидчивая и крутящая руки знать. Она всюду одинакова. У Александра уже было отложено место для Аурана, который приходился братом Монфорду и должен был сменить Маттоса. Тем не менее… отказываться от дополнительных связей лорду Драконьего Камня тоже не хотелось. К тому же младший Дондаррион имел потенциал. Глаза мальчишки были ярки, а дух явно покрепче отцовского. В моральном плане так точно. Бастард Веларионов и наследник Дондаррионов: интересные Баратеону попадались подопечные и воспитанники. — Возьму, при условии, что поможешь мне с подготовкой к бою, — добротно отхлебнул с кубка и согласился Александр. Лорд Чёрного Приюта сразу возликовал и оживился. — Замётано, — кивнул Саймон. — В эти дни я полностью буду в твоем распоряжении. Пока они говорили, разборки Велариона и Эррол успели подойти к концу. — Вина мне летнийского! — внезапно выкрикнула и позвала Эррол слугу. — А ещё я повышаю! — шумно выдвинула её рука вперед по столу три десятка золотых. — Мне тоже плесни, — сказал служанке Баратеон, а после проделал со своей охапкой золотых тоже самое, что и леди Скирда. — Поддерживаю! Пускай и с кривыми лицами, но Веларион и Дондаррион тоже присоединились к ним. Переглядывания продолжились. Поигрывая на нервах бедных мужей, Шира Эррол принялась, попивая из чаши вино, многозначно поглядывать на ещё одну стопку сверкающих драконов. Будет опять повышать? Сидящие по левую и правую руку от царя, оба лорда от этого не на шутку напряглись. Александр, в противовес им, был расслаблен и даже завёл беседу с картёжницей из Скирда. — Миледи Шира, — перешел он на более деловой тон. — Что насчёт вашего пшеничного и ячменного зерна, гороха и солонины? Потянете и сумеете при озвученных вами расценках поставлять мне на Королевский флот от двадцати пяти тонн из первых трёх озвученных позиций и где-то шести — со второй? — Так вы, значит, всё-таки заинтересовались моими предложениями и ценами? — перестала глядеть на монеты под рукой и удовлетворённо улыбнулась женщина. Как мог судить Александр по засверкавшим серым глазам, она явно была очень рада шансу выйти на контакт и столицу со своим товаром. — Не без этого, — пригубил Баратеон из кубка. — Я сейчас имею дело с поставщиками из Королевских земель в меньшей степени и Простора — в большей. Проблема всей столицы, и моей в частности, это их расценки. До этого момента я работал по старым договорам, заключённым ещё прежним Мастером над кораблями, однако более подобное терпеть уже невмоготу, — бросив ленивый взгляд на сына Люцериса Велариона, сухо проговорил Александра. — Рада, что вы прислушиваетесь к голосу разума и предоставляете людям возможности, — моментально заискрился серый алмаз Эррол. — Мои земли, конечно, не могут идти в сравнение с плодородной землей раздольников, но среди вассалов Штормового Предела Скирду точно мало кто может составить конкуренцию. Давайте сперва с вами начнём, а далее уже посмотрим. Вынесенные вами суммы я со всей ответственность попытаюсь осилить. Думаю, смогу. Только подпишем договор подряда, чтобы у меня не было транспортных проблем. — Не переживайте, — слабо улыбнулся Александр. — Договор мы составим, а перевозка будет морской, по реке Камфорд, далее — Тартский пролив с Крюк Масси и Черноводный залив. Проще будет доставить парой кораблей, чем запрягать сотни телег. — В логике вам не откажешь, — пригубила вина Эррол. — Это отлично, но что там сейчас с пошлинами и их нераспространением на королевских поставщиков? — Всё в порядке. Пока что наш новый и цепкий Мастер над монетой до них ещё не добрался, — пошутил Александр. — И вы с его манипуляциями, как и лорд Десница, тоже согласны? Они душат торговцев, — заметила леди Скирда. — Я ведь знаю, Драконий Камень всегда торговал солью. Александр замер. Почему? В отличие от остальных он не платил никакие акцизы и пошлины. Его договор с Бейлишем именно это и предусматривал. Наблюдавшая за ним женщина быстро уловила суть его молчания. — Мутки, — изрекла она. — По глазам вижу. Ладно, не буду лезть не в свои дела, — тактично и разумно отступила Эррол, остальные же делали вид, что ничего и вовсе не слышали. В следующий момент Шира снова расплылась в улыбке и переменила тему. — Кстати, мне довелось услышать, что вы очень скорбели, так как потеряли в том нападении своего любимого коня? — Да… — печально вздохнул царь. — Фобос. — Странное имя для коня… — подметила Эррол и отпила из чаши. — Но не важно. Я все ещё помню, что очень вам обязана за свое спасение и повинна награду. Недавно на досуге мне пришло озарение, какой дар сможет удовлетворить моего славного рыцаря из баллады, — посетила усмешка её уста. — Какой же? — заинтересовался Александр. Леди Скирда на мере привычки Баратеона отбила пальцами по столу. — Боевой конь, — озвучила она. — Я дарую вам лошадь из моих конюшен. Шира сумела его удивить. Женщины… женщины ему ещё не дарили коней. Это действительно было впервые на памяти Аргеада. — На выбор? — довольно улыбнулся Александр. Такое царю нравилось. — Да, даже двух, — щедро заявила Эррол. — Первый будет как награда за спасение, а вот второй уже в знак нашей… новой дружбы, — лукаво вторила ему улыбкой женщина. — Жеребца и кобылу, — сухо подвел итог македонец. — Без проблем, — двинула плечами леди Скирда, а после, наконец-то, к большому огорчению двух остальных лордов всё-таки приняла решения и выдвинула рукой третью горсть золота на центр стола. — Мне кажется… нужно ещё немного повысить. Все сразу поняли: у Эррол, возможно, снова сильная комбинация. Монфорд и Саймон из-за этого благоразумно спасовали. Александр же, супротив, ступал по собственному пути. Как всегда, опасному и извилистому. Он решил идти до конца, и от этого его рука вслед за Эррол двинула равное число монет на повышение. Они остались лишь вдвоём. Пристально всматриваясь друг в друга, каждый пытался понять намерения своего противника. Это не продлилось долго. Шира улыбнулась ему и подняла свой кубок в салюте. Александр последовал за ней, проделывая тоже самое. В конце всего они оба осушили залпом чаши до дна, а за тем хлопнули ими одновременно по столу. — Вскрываемся, — сказала Эррол. — Вскрываемся, — поддержал Баратеон. Они не тянули. Двумя ловкими движениями два набора карт скорыми движениями рук раскрыли миру свои цвета и масти на всеобщее обозрение. — Рыцарский комплект, — с улыбкой огласил Александр. И… он моментально застыл, когда увидел раскрытый цвет противника. Его улыбка продержалась не долго. Впрочем, не всё так было и просто… — Королевский комплект, — усмехнулась и кивнула на собственную комбинацию Шира. — Увы, не свезло. Вы проиграли! Моя взяла! — победно восторжествовала она. Серые глаза загорелись радостью победы, уста озарила широкая улыбка. Женщина довольно заплясала каблуками под столом об мостовую и, прикусив нижнюю губу, жадно сгребла обеими руками золото к себе. Видевший это всё Саймон Дондаррион расстроенно прикрыл ладонями лицо. — Да твою же мать… — послышалось его тихое бормотание. — Целых двести золотых за сегодня… вот еб*ная сука… где ты только взялась на мою голову со своими картами… Обнимающая груду монет леди Скирда замерла, затем медленно перевела взор на лорда Чёрного Приюта. — Я не еб*ная сука, — поправила она мужчину. — Недопонимание! — мигом опамятовался Саймон. — Я не о тебе, Шира, а так… образно. Охарактеризовал ситуацию, — был примирителен он. — Конечно-конечно, я так и подумала, — по снисходительной улыбке было видно, что она мало ему поверила. — Будем ещё играть или нет? Потому что играть на золото немного скучно, — высказалась Эррол. — Может быть, следующую партию сыграем на желания? Или… — блеснул серый глаз в сторону висевший у Велариона на боку сабли. — Вещи? Кто выиграет, тот может попросить и забрать у проигравшего любой предмет. Главным образом, первого вылетевшего. Второй и третий имеют иммунитет, — разошлась не на шутку и начала фантазировать женщина. Монфорд и Саймон переглянулись между собой. Судя по их лицам, им это предложение не слишком пришлось по душе: никто уже с ней не хотел играть. — Нет! — было владычице Камфорда категорическим ответом. В отличие от них… Александр был абсолютно спокоен и не был расстроен. Баратеон добился того, чего желал от сегодняшней игры. Его планирование военной кампании продолжалось. Расценки Хейстек Холла действительно являлись более сдержанными и приемлемыми, чем у поставщиков из Королевских земель и Простора, так как те очень любили завышать цену на свою продукцию. Главный недостаток провизии из Простора теперь был устранен для Александра — зависимость от сухопутной транспортировки и множества гужевых телег, которые пересекались ещё с речными баржами Мандера. Баратеон наметил более эффективный и быстрый маршрут для снабжения, и самое главное — полностью морской. Воды Камфорда выходят в Тартский пролив, затем три дня на север и три дня на запад — Королевская Гавань уже на горизонте. Был и второй маршрут. Две недели на юго-восток мимо острова Эстермонт — Ступени, покрытые фиником, прямо перед взором. Завоеватель прижмурился и лениво взглянул на высившееся в небе солнце. Было весело, но ему следовало закруглятся: время подходило ко второй запланированной им встрече из трёх. Первая была о провизии, вторая щупала лорда Тарта с перевалочным пунктом в виде разрушенной крепости Морн на его острове, а третья касалась размещения у родственников по матери трёх эскадр в порту Нефрита. Предлог с недавним нападением пиратов сам недавно склонился в руки царя. В конечном итоге, поднявшись с места, Александр сослался на занятость и решил покинуть общество трёх лордов. Они как раз в этом время вступали на тропу обсуждений недавнего нападения на конвой Эррол и отправленном Робертом в ответ по здешним лесам рейде. Буквально перед самым уходом Александр перебросился парой слов с Саймоном насчёт их договорённости. — Жду сегодня вечером во дворе, — сказал тому Баратеон. — И тебя, кстати, Монфорд, тоже, — добавил он, мимолётно взглянув на приятеля, который всё пытался выведать тайны карт у Эррол. — Только перед ужином, — захлопывая золотую табакерку, улыбнулся Дондаррион. — Потому что после него я вряд ли буду в состоянии что-либо делать. Александр скупо кивнул и, развернувшись, направился прочь с панорамной террасы: увы, тихо ему уйти не дали. К уходящему Мастеру над кораблями внезапно обратился голос, видимо, обратившей на него внимание Эррол. — Всё готовитесь ко встрече с Корбреем? — проницательно поинтересовалась она. — Все только и говорят, как вы заехали ногой по лицу сира Лина и сломали ему нос. Героя войны и любимца публики, да так огреть по физиономии. Значит, это правда, что он сделал? — невинно и как бы невзначай вопросили его. Поступь лорда Драконьего Камня утихла. Он замер. Александр думал, что она не коснётся сегодня этой темы за их игрой, но ошибся. Всё-таки царь пока ещё плохо знал леди Скирда. — Возможно, — обернулся он к ней и совершенно спокойно ответил. — Мне кажется, вы уже достаточно прославились и сумели это проделать, не выходя даже на турнир, — сказала Эррол, позабыв об остальных двух лордах. — Если это правда, то Корбрей сразил на Трезубце Ливена Мартелла. Мой вам совет, проще будет прирезать дрянного паршивца, когда он будет пьян. Или нужно было всё же просто взять с него золото или кобыл… — Моё дело к нему не измеряется в кобылах, — жестко оборвал Александр женщину. Шира наклонила голову. — Так уверенно строите будущее? Не боитесь проиграть? Усмешка посетила губы царя. — Я сегодня четырежды проиграл вам в карты, однако сумел получить новый контакт, двух боевых лошадей и сбережение по меньшей мере трёх тысяч золотых в месяц. «Всё или ничего». Такой ответ вас удовлетворит? — всмотрелся он в неё. — Рискованные методы… — вздохнула и покачала головой Эррол. — Знаете, я изменю себе и буду болеть за вас. Даже ставку небольшую сделаю. Я удачливая, а вам моя удача уж точно пригодиться супротив «Покинутой». Ловите, — в следующий момент женская рука передвинула лежащую отдельно от остальных монету и со скрежетом запустила её на другой конец стола. Золотой дракон застыл ровно на краю перед царём. — К чему это? — шагнул он обратно. — На разведение, — пояснила Эррол. — Чтобы водились в карманах. — Большое спасибо, — смахнул быстрым движением монетку со стола и поблагодарил Александр. — За вашу заботу в том числе. — Не обольщайтесь, милорд. Я просто не хочу терять такого хорошего и влиятельного покровителя из столицы, — весьма быстро приземлила Эррол его на землю. — Кстати, если совесть вам так сильно воспрещает, но вы всё же передумаете, то можете попросить меня, и я отправлю кого-нибудь прирезать ушлёпка из Долины. Одним рыцаришкой больше, одним меньше, — будничным тоном, словно они говорили о намазке масла на хлеб, предложила леди Скирда ему свои услуги. Буквально сразу взгляды всех мужчин сошлись на ней: преподносившая в этот момент кубок к губам женщина остановилась. — Чего так смотрите? Да я же просто шучу! — беззаботно рассмеялась она. Шутит ли она или нет… снова было неясно, однако глядевшие на царя глаза цвета калённой серой стали говорили вовсе об ином. Опасная особа. Александр тоже напоследок по-простецки посмеялся, а после уж точно отправился восвояси. Лежащая у него в ладони монета вызывала странные ощущения. По дороге Баратеон взглянул на подаренную ему на счастье монету. Чутье не подвело: кругляш был меньше обычного. Это оказался не золотой дракон, а волантийский онер с «Короной и Черепом». Александр был под большим впечатлением. Очаровательная женщина. И намёки такие же…***
Мало-помалу, но турнир близь Штормового Предела подступал к концу. Александр за это время из-за охоты пропустил практически все конные сшибки и добротную часть общих схваток. Из всех запланированных мероприятий оставалось лишь состязание лучников и шесть бугуртов из намеченных тридцати. Как не сложно догадаться, на командные бои было больше всего записано участников, а потому система сбора команд и отсеивания отошла от первоначально задуманной. Тем не менее, подобные несколько непредусмотренные изменения в данном виде состязания ничуть не расстраивали Роберта. Почему? Потому что он был только рад растягиванию этого мероприятия во днях, так как и сам принимал участие в нём. Победителем главного турнира, как довелось услышать завоевателю, стал наследник лорда Виля молодой Виллем Виль. Второе место занимал Бейлон Сванн. После итогов конных игрищ, как полагается по заведенному обычаю, король предложил победителю присоединится к Королевской гвардии и закрыть седьмую в ней позицию. Так как Виллем Виль являлся наследником, да ещё единственным сыном у своего отца, это предложение в конечном итоге перетекло в руки Бейлона Сванна. И тот естественно, будучи младшим сыном лорда Каменного Шлема, не отказался от него. В общем-то говоря, вся штормовая знать и один из сильнейших знаменосцев Предела, которым являлся дом Сваннов, были вполне довольны таким исходом. День перевалил за обед, и Александр находился у себя в шатре. Внутри стояла полная тишина. С ним не было ни Монфорда, ни Саймона, ни Алина. Лишь мельтешившая фигура Маттоса и парочка слуг скрашивали его неспешные приготовления. Легкий полдник царя проходил на раскладном столе и состоял из черного хлеба, пары вареных яиц, парного тунца и кубка лимонной воды. Этот умиротворённый прием пищи казался сейчас Александру вкуснее всех трапез за последнее время. Мысли текли вяло, как медовая патока, и перекликались со стоящей в груди каменной тяжестью. Пока все прыгали и молотили друг друга затупленным оружием, бывший завоеватель настраивался на настоящий бой. Тот, который будет проходит не на ристалище и вовсе не на глазах праздной толпы. Любые прежние помыслы царя о принятии участия в двух оставшихся состязаниях быстро улетучились из-за произошедших недавно событий. У него появилось приватное и более личное дело. Какое? Стоило Александру отлучиться лишь на каких-то пару дней, так уже какое-то животное из гор подняло на его женщину руку. Такого с наследником Филиппа Македонского ещё ни разу не случалось. Таких оскорблений ему ещё не наносили. Лин… Корбрей… так звали выблядка из Долины: младший брат лорда Дома Сердец и герой битвы на Трезубце, получивший от раненого отца в наследство, в обход старшего брата, фамильный валирийский клинок «Покинутая Леди». Герой или не герой, македонцу было все равно. Александр никому такое не прощает и не спускает с рук. В порыве ярости Аргеад само собой выбил Корбрею пару зубов и сломал нос, однако это было по-прежнему слишком малой платой. Слишком… малой. Он не был намерен на этом останавливаться. И он… не остановился. — Маттос, — взяв в руки салфетку, обратился Александр к занятому острым наконечником сыну Давоса. — Забудься о копье. Лучше сходи и принеси мне войлок, пемзу, уксус, масло и пчелиный воск, — распорядился он. Сидящий на тумбе паренёк вмиг поднял на лорда глаза. — А-а-а… — немного удивленно протянул младший Сиворт. — А что вы хотите? — Хочу наполировать сталь своего нового щита, — вытирая руки от рыбы спокойно ответил Баратеон. — Запоминай состав, может быть, тебе когда-нибудь и пригодится. Так или иначе, по мере нашей жизни всё рано или поздно всплывает. — Будет сделано, милорд, — поднялся и покивал Маттос. — Я запомню. Под задумчивым взглядом Александра младший сын Давоса быстрым шагом направился к выходу из шатра. На самом деле Баратеон смотрел сквозь него. Рука его оруженосца только было хотела взяться за висевшую парусину, чтобы её отринуть, как неожиданно та сама с легкостью отлетела в сторону, и в проёме показался человек, которого лорд Драконьего Камня меньше всего сейчас жаждал видеть. Кое-кто снова пришёл давать ему советы, а точнее говоря, разводить нытье на ухо. Маттос бегло поклонился и поприветствовал мужчину, после чего, также скоротечно разминувшись с ним, вышел искать порученное. Глаза царя весьма нехотя всмотрелись в гостя. Баратеон молчал, а вот его посетитель, напротив, и вовсе не собирался. — Быстро вы сумели разбить свою палатку на поле, — окинул шатёр брата короля оценивающим взглядом лорд Алестер Флорент. — Правда с невероятно большим запозданием, так как состязаний осталось от силы на два дня, но тем не менее. — Вы проходили мимо? Или пришли ко мне по какому-то делу? — откидываясь на спинку стула, флегматично поинтересовался Александр. — Мимо проходил, — шагнув немного в глубь шатра, ответил Флорент. — И вместе с тем хотел дать одному своевольному и взбаламученному юноше, навроде вас, несколько советов. Легкая усмешка посетила губы Аргеада. Своевольный и взбаламученный юноша? — Συμβουλές-συμβουλές-συμβουλές, — произнёс он. — Και από ποιον σε ποιον? — задался риторическим вопросом Александр. Лорд Ясноводного Чертога сразу нахмурился. — Я надеюсь, вы сейчас только что меня не бранили на заморском языке? — прищурился Флорент. — Если бы я хотел сказать вам ступать в Седьмое Пекло, то вполне бы справился с этим делом на Общем, — с улыбкой пояснил мужчине расклад вещей бывший царь. Хитрый лис покривил лицом, но оставил этот ответный выпад без ответа. — Я присяду? — кивнул он на раскладной стул. Александр лишь вяло качнул головой, и мужчина сразу же опустился. — Как погляжу, вы всё продолжаете хлестать вино? — зацепился его глаз за кубок на столе. — Не угадали, это лимонная вода. Иного я уже не пил два дня. — Похвально, если это так, — натянуто улыбнулся Флорент, и в следующий момент понизил свой голос. — Вы… действительно… собираетесь драться с сиром Лином? — многозначительно покосился он на работавшую в шатре прислугу. Александр проигнорировал его намёк на желание приватности. — Сир Лин… — попробовал Баратеон имя на вкус. — Как уважительно с вашей стороны. Опустим этот момент. Насчёт вашего вопроса, то ответ на него таков, что… не я начал, но я заканчиваю. — «Не вы начали, но вы заканчиваете», — тихо передразнил его лорд Алестер с ноткой недовольства. — Ходят слухи, что вы затеяли всю эту бучу не столь из-за мальчишки слуги, а из-за обыкновенной шлюхи. Это вредит нашему союзу и выставляет дом Флорент в несколько неприглядном свете для других. Рука царя сжала подлокотник: в последние дни у него настроение было ни к Горгоне. Да ещё эта вестеросская аристократия клевала ему печень. Заявлять Александру о шлюхах, двигая под него именно подобные фрукты, уповая на что-то. Облизывание чужих задниц всё-таки стачивает язык. — Слухи… слухи… — ослабил хватку на подлокотнике и усмехнулся Александр. — Слухи ходили, что король Эйрис забавлялся с фрейлиной своей жены леди Джоанной Ланнистер, а лорд Тайвин Ланнистер затем взял её обесчещенную в жёны. Вот это слухи, и о таких слухах следует переживать. Они не выветриваются даже спустя десятилетия. Пока что мне ещё есть куда в этом стремиться. Слухи по отношению ко мне не так болезненны, как, допустим, к Корбрею. Он теперь, допустим, официально является для многих не только героем войны, но и сношателем детей на конюшнях. — Вы выставили одним из условий ведение боя без доспехов? — оставил слова Баратеона с подвохом без внимания и продолжал о своём Флорент. — О чём… вы… вообще, проклятье, думаете? — О чём я думаю? — подпер голову кулаком Александр. Ему откровенно стало скучно. — Одна ошибка, один удар. С доспехами всё просто: своим клинком я его не пробью, а он меня «Покинутой», напротив, легко. Так хотя бы манёвренность будет при мне. Из лорда Ясноводного Чертога вырвался глумливый смешок. — Юноша, ты именно на это столь глупо надеешься? — перешёл на совсем иной тон общение с Баратеоном старый Лис. — Сир Лин является одним из лучших дуэлянтов Королевства. Если тебе не видно со стороны, то я тебе подскажу, что ты играешь с огнем возомнив себя великим вои… Он не дал договорить Флоренту. Произнесённых слов уже было достаточно чтобы внутренний огонёк Александра таки зажегся. — Флорент, — резко лязгнул и тоже отбросил вежливость Александр. — Юношей будешь называть своего наследника-сопляка. Не испытывай сейчас моё терпение. Потому что у тебя есть шанс услышать то самое озвученное мною в самом начале направление полёта. Если тебе что-то не нравится, могу дать компас с закреплённой наглухо стрелкой на юго-запад к Ясноводному Чертогу, — порывисто и скоро высказался македонец. — А теперь… я в ожидании слов с извинением: «Ваша Светлость, прошу прощения за свой вымоченный в моче язык». Лицо лорда Ясноводного Чертога вмиг перекосилось, и он в тот же самый момент взвинчено подскочил на ноги. — Щенок, покойный лорд Стеффон, видать, плохо тебя воспитал! Мне не нужно… — только было стал расходиться Алестер Флорент, как быстро и заткнулся. Их внезапно прервали. Со стороны входа в шатёр послышался достаточно знакомый для них обоих голос со скрипом металла. Долго ждать не пришлось. Через секунду лежащая внахлест парусина стремительно разошлась в стороны, и на входе появилась фигура Роберта в тяжёлых доспехах. Его брат был нахмурен, а в руках держал какой-то продолговатый и тканевой свёрток. — Лорд Алестер, я немного слышал ваш разговор, и от этого тоже хочу поспешно внести в него свой медный грош: нашего батюшку в подобных речах никому лучше не припоминать, — спокойно проговорил Роберт, переведя при этом несколько раз глаза с сидящего Александра и обратно на Флорента. — Ваше Величество, — склонил голову старый Лис. — Хочу заметить вам… — Я же сказал, что слышал, — перебил того король. — Всё потом, ибо сейчас я хочу поговорить с братом. Пожалуйста, оставьте нас, — кивнул Защитник державы на выход. Вся гордыня лорда Ясноводной крепости в мгновение испарилась, и он без слов направился прочь. В противовес ему, Александру было плевать слушал ли его Роберт или нет. — Мы не закончили. Уходя из моего шатра без извинений, ты получаешь через час своё приданое обратно и устремляешься в скоростном забеге обратно со слезами к королю. Даю тебе слово, Флорент, что так и будет, — не сменяя резкости и твердости тона, предупредил бывший царь лопоухого. — Я жду, — кинул он с нажимом. Ухватившись уже было за полог лорд Флорент приостановился. Роберт тем временем лишь покачал головой и страдальчески вздохнул, будто не желая встревать в разборки между ними. Он промолчал. Это стало весомой поправкой для поведения обернувшегося к Александру старого Лиса. — Приношу извинения, — был невероятно тих и краток он. В следующий момент парусины гневливо взметнулись в стороны, и мужчина вышел. Сдулся. Продолжавший оставаться на своём месте Александр мог только брезгливо скривится: вот и гордость мужа, идущего до конца. Когда они остались вдвоём, если не брать в расчёт служек, Роберт произнёс: — Станнис… Станнис… — с улыбкой протянул Демон Трезубца. — Как я погляжу, ты уже, блять, с Алестером успел посраться? То тут отметишься, то там, нахер… буквально на ровном месте. — Ты ведь сам все слышал? — устало вздохнул Александр. — Ага, — кивнул король. — Он, вроде как, немного трахал тебе мозги. Теперь понимаешь, как это происходит у меня со Серсеей или, например, с тобой? — Приблизительно, — был скуп на ответ Мастер над кораблями. — Ты тоже пришёл, как этот старый Лис, кипятить мне разум? Роберт разразился веселым смехом на весь шатёр. — А я разве таким занимаюсь?! — воскликнул старший Баратеон. — По-моему, это всегда было, наряду с Джоном, твоим занятием! — шагнул он к столу. Громыхание королевских лат звучало как обрушение целого колокола. Падал на раскладной стул Роберт куда как более с большим шумом, чем лорд Ясноводного Чертога немногим ранее. Александру даже на секунду показалось, что он сейчас эту бедную мебель попросту разломает под собой. К счастью, прогноз оказался ложным. Дубовые планки всё-таки были прочны. Как только его брат уложил на колени длинный свёрток из чёрной ткани, то первым, что он предпринял, так это потянулся к зревшемуся на столе кубку. — Это лимонная вода, а не вино, — дал ему подсказку царь. — Но мне-то ты нальёшь вина? — понюхал, потом скривился и отставил в сторону кубок Защитник державы. — Я знаю, что оное у тебя точно где-то тут есть, — метнулись голубые глаза по шатру. — Какое будешь? — Без разницы, я ничем не брезгую. Александр слабо улыбнулся, повернул голову в сторону слуг и выкрикнул: — Янтарное вино с Летних островов королю! — заказал он самое качественное, что у него тут имелось под рукой. — Ты под алкогольным паром или нет? Красноват как-то… — Слегка, — словно у себя дома, скинул одну, а затем вторую латную рукавицу на пол Роберт. — Хотя брешу. Когда со мной такое было? — ухмыльнулся он. — Как там твоя общая схватка? — Я выхожу в полуфинал! — довольно хлопнул себя по кирасе Защитник державы. — Осталось всего лишь два матча. Мне кажется достаточно иронично будет, если я и правда в итоге выиграю собственное золото. Кстати, во время следующей схватки в моей команде находится твой дружок Веларион и Талли. Нашими оппонентами выпадает команда Гарта Тирелла, Сельвина Тарта и Албара Ройса, которые крепыши ещё те, по сравнению с моими двумя дохляками. В общем-то говоря, очень весело. Но я пришёл с тобой говорить вовсе не об этом, — резко убрал улыбку и посерьёзнел король. — Ты… ещё не передумал насчёт сегодняшнего боя? Пока они говорили, служанка успела весьма шустро собрать необходимое. У миловидной девчушки, которую недавно наняла его экономка, в руках зрел поднос с вобранными на него блестящей чашей, кувшином, а также миской с засахаренными финиками. Она сразу привлекла внимание Роберта. После молчаливого кивка со стороны Александра, король отпустил ей несколько комплиментов, однако стоит отметить, обслуживать взялся себя в итоге самостоятельно. Его брат начал пить, он же думать. Бой… Испытание поединком. На самом деле Александр был не против «решить всё тихо», но его пьяные кулаки сделали свое дело и привлекли слишком много внимания. Что сказать? Заехать пяткой сапога по лицу пировавшего Корбрея при людях было не лучшей затеей. Все дошло до глупого суда, где одни обвинения столкнулись с другими и где Роберт сумел лишь пожурить обе стороны и, хотя и встать на сторону Александра, да только чтобы обязать Корбрея извиниться и возместить ущерб. Чтобы царь царей был удовлетворён подобным? Он не оставил Корбрею шансов. И потому специально выдвинул неприемлемые для него условия, доведя всё до крайности: рука или фамильный меч. Одно из двух. Как и ожидалось, тот отверг оба варианта. И затем Александр снова пошёл до конца в выдвигаемой им мзде. Око за око, зуб за зуб. Пускай весь мир становится слеп. Ситуация, которая не разрешается без крови. Он вознамеривался отобрать у своего врага… абсолютно всё. Александр заговорил, когда Роберт допивал вторую чашу. — Нет, не передумал. Можешь грозить мне хоть увольнением с должности Мастера над кораблями, но я сделаю то, что замыслил. Просто это будет не столь официально. Они много провели споров об этом всём, и, как сейчас было прекрасно видно по королю, Александр, неплохо так-то его достал. — Обслужи меня Дева… — стукнул Роберт чашей. — Каким же ты стал в последнее время резким и неожиданным, как жидкий понос в брачную ночь. Это случилось после возвращения из Драконьего Камня или когда у тебя появилась та белобрысая баба? Тебя словно переклинило. Сначала разбойники, теперь ещё ты. Не дадите вы мне все спокойно отдохнуть. Делай как знаешь. Не буду я никому больше вытирать сопли, но хочу заметить, у Корбрея валирийский клинок, и он может тебя в легкую им грохнуть. — У Этель сломано ребро, — остался на своём бывший царь. — Разве она или мальчишка того стоят? — Я хочу… взять как Орис наценку, — снова погрубел голос Александра. — Разве мужчина не должен защищать своё? Он тронул моих людей, и не тебе меня судить, Роберт, в подобных делах. Люди внимательно за мной наблюдают: две крайности, явная слабость и спускание с рук, и глупое возмездие. Я прекрасно всё понимаю. Мой выбор пал на второе. — Хорошо-хорошо, — пригубил из чаши и отмахнулся Роберт. — Он огрел твою бабу кулаком, и ты решил ему впердолить за это по-серьезному. Об этом уже все знают. Я, конечно, отлично тебя в этом понимаю, однако та девка всего лишь служанка. Или… — тут он притормозил. — Я чего-то о ней не знаю?.. Мастер над кораблями застыл. А Роберт порой мог быть проницательным… — Она не совсем обычная служанка, — со вздохом признался он брату. Здесь царь принципиально не хотел лгать. — Не совсем… — король приподнял бровь. — Обычная, говоришь? — Я тебе после боя расскажу, — был краток Александр. — Она в моей свите на иных правах, — добавил он. — Подожди… — нахмурился от дум Роберт. — А я заметил. У неё такая важная походка словно у надутой курицы на грядке. Очень похожа чем-то на Серсею. Аристократка… что ли? — криво ухмыльнулся Защитник державы. — Хренов святоша, много я о тебе ещё не знаю, братишка. И походу, не зря ты плавал по задумке Джона задабривать торгашей за Узким морем. Станнис, если бы ты или она мне всё рассказали, расставив правильно «акценты», то я мог бы легко отправить этого Корбрея на Стену. Александр совсем не ожидал, что этот разговор мог зайти на подобную тему. Да, в последние время они стали более открытыми друг с другом. — Не всё так просто, Роберт… — наклонился он вперед и устало помассировал себе виски. Сколько игр и схем, что завоеватель понемногу уже сам начал в них запутываться. — К тому же, отправь ты его на Стену, я всё равно был бы не удовлетворён. Я сам всё решу. Я дал слово. Отступлю, не смогу смотреть в глаза. Этот вопрос относится для меня к разряду принципиальных. — Принципиальный ты мой, — фыркнул Роберт. — Теперь половина лордов считает, что ты устроил бучу из-за любовницы. Впрочем, срать. Меня не ебет, кого ты там ебешь. Это баба, и уже хорошо, ибо хотя бы как не на законных племянников, так на бастардов от тебя можно будет понадеяться. Правда только впредь попробуй мне полоскать мозги со своими нравоучениями насчёт закрытия борделей, — обозначил новые правила между ними его брат и, будто подводя итог, хлопнул себя по колену. — Ладно, раз уж ты так серьёзно настроен, то я всё-таки перейду к тому, зачем я вообще припёрся. У меня для тебя подарок, — закончил он и начал разматывать тканевой свёрток у себя на коленях. Александр благополучно оставил первую часть тирады Роберта без комментариев, зато второй весьма заинтересовался. — А я всё думал, что ты притащил с собой. Что в нём? — кивнул он. Ответ вскоре сам поступил. Из чёрной ткани под светом от огня запылали ножны из красного дерева и рукоять из белой кости: это, несомненно, было оружие. — Меч, — ответил кратко Роберт и, развернув ткань до конца, отбросил её в сторону. — Я видел, ты в основном занимаешься с мечом и копьём? Он принадлежал Белому плащу Джонотору Дарри, которого я сразил на Трезубце, когда прорывался к драконьему отродью. Чёрный Пахарь был силен, и в память о нём я взял этот клинок как трофей. Чем он примечателен? Я не сумел сломать его своим молотом. Как немногим позже я узнал от Барристана, он сделан из восточной итийской стали. Это, конечно, не валирийская сталь, но, как говорят, она будет намного попрочнее нашей. Уверен, она тебе явно пригодится против «Покинутой». Мне этот меч без особой надобности и всё равно пылится в коллекции, — закончил король и передал через стол ножны с клинком Александру. Заполучив в свои руки новое и интересное оружие, македонянин не разменивался на долгие разглядывая ножен, так как главными были вовсе не они. Поднявшись с места, одна его рука нетерпеливо пала на середину багрового чехла, а вторая на молочный черенок. Далее с едва уловимым шелестом лорд вновь познакомил скучающий клинок с миром. Его встретил обоюдоострый металл серого цвета, на котором на всегда был впечатан завораживающий орнамент, напоминающий чем-то виноградные гроздья. Клинок был прямой, гарда золотой, навершие же зрело в виде усатого змия. Какие-то заковыристые символы-иероглифы на стали, прямо вопили любому неучу о том, что этот меч был не только сделан из итийской стали, а вообще являлся отродясь не местным и производством совсем других мастеров. Красивое оружие… итийцы знают толк в металлургии. Александр давно размышлял о подозрительном для себя И-Тийском Царстве, что лежало где-то далеко на Востоке. В свою бытность Шахиншахом, он, выстраивая северо-восточные рубежи своего Царства, достиг реки Яксартес и межгорной впадины, окруженной Имаосом и ещё одной грядой, которая служила прямым путём в загадочную и схожую чем-то на И-Ти — «Страну Шёлка». Впоследствии на берегах Яксарта Александр специально выстроил форпост Александрию Эсхату чтобы контролировать саков и массагетов из севера и северо-запада, а ещё для продвижение будущих торговых интересов в эту самую шёлковую страну. Царь много гадал… а что если И-Ти и есть шёлковая страна из его родной ойкумены? Если это так, то нынешняя ойкумена может быть и вовсе ему не чуждой, а попросту той же, но которая оказалась куда как больше чем все они думали доныне. Вопрос. Где тогда только искать Европу и Азию? Подобные измышления будоражили исследовательскую жилку Александра. Если Пифагор и его учитель Аристотель были правы насчёт шарообразной формы мира, то чтобы достигнуть Европы, царю нужно двигаться просто на Запад или на Восток. Существовала только проблема в искажении мира наоборот. Однако… может ли за И-Ти и Рассветными горами, которые в сущности есть тот самый Имаос, находиться воды Яксарта с построенной им Александрией Эсхатой? Закончив со своим необузданным ворохом мыслей, Александр спрятал обоюдоострую итийскую сталь обратно в ножны. — Спасибо, — улыбнулся македонец королю. — Он действительно хорош. — Ещё бы! — допил залпом вино из чаши и подскочил Роберт на ноги. — Наконец-то я слышу, что ты оценил хотя бы какой-то подарок от меня! Иди сюда, обнимемся, — расставил он вдруг широко руки в приглашении. Вот тут Александр снова завис. Роберт, желавший объятий со Станнисом? Бред какой-то. Мужчина только и мог, что смерить короля подозрительным взором. — Ты чего? — Не выдёргивайся. Царю странно было чувствовать поддержку родственников, так как обыкновенно те наоборот пытались его убить. Александр вздохнул и шагнул к Роберту. Впрочем, его сомнения вскоре быстро подтвердились. Не тут-то было… Никаких объятий не получилось, ибо Роберт вместо обещанного братского обхвата резко опустил руки в самый последний момент вниз, а после с силой схватил Мастера над кораблями за грудки, притянул к себе. Они застыли почти лицом к лицу. — Станнис, слушай меня сюда, не знаю сколько ты выжрал за последние дни алкашки, и насколько считаешь себя бессмертным, но только попробуй мне испортить праздник и скопытиться перед свадьбой, — со скрываемой всё это время яростью прорычал он. — Клянусь, в таком случае я достану тебя даже из рук самого Неведомого. Устраиваешь тут разборки с этим буйным козоёбом из Лунных гор, а я тебе ещё потакаю и должен тратить своё время. Я, конечно, дал тебе возможность поиграть в благородного рыцаря, однако если при этом один из Баратеонов проиграет в Штормовом Пределе и это запишут в какой-то дурацкой книжке… будь уверен, ты, сука, будешь потом нахер вбит мною в землю. Не опозорь меня, и помаши этим мечом хотя бы минуту. Понял? — вопросил в конце своей гневной тирады король. Александр мог лишь облегчительно усмехнуться. Слава богам, ему показалось… — Да, — двинул плечами македонец. — Постараюсь.***
Солнце упорно боролось с тучами, которые, как запряженные колесницы, одна за одной надвигались со стороны моря на голубой и нетронутый простор. Они встречались на излёте дня, когда людской шум утих, а вся суматоха давно закончилась. Это происходило после заключительного матча на турнире. Для поединка было выбрано небольшое тренировочное ристалище, огороженное частоколом. В отличие от погожего дня, подвечерье выдавалось более серым и ветреным, как будто отражая перемену самого происходящего действа. На представление двух актеров собралось не много людей, и Александр вполне был этому рад, чего нельзя было сказать о жаждавшем любой славы его оппоненте. Основную массу зрителей составляли лорды, рыцари и служивая челядь. Всего около сотни неискушенных и давно привычных к кровопролитию глаз. Одни сидели на раскладных стульях, чтобы смотреть с удобством, другие стояли или попросту падали на землю. Александр был расслаблен, может, даже несколько мрачновато ленив. С его стороны в роли неких помощников-секундантов стояли Монфорд и Алин, а вот у Корбрея почему-то таких людей в его стане не наблюдалось. Конечно, был какой-то паренек, напоминавший оруженосца, но по мнению царя на подобное дело нужно было выставлять кого-то поопытней. Может, он таким способом хотел подчеркнуть несерьёзность для себя их поединка? Без доспехов Ворон из Долины выглядел не так внушающее. Хотя в тоже время стоило отметить, что резкость его движений и колючесть взгляда неплохо это исправляли. Как и Александр, он был одет лишь в один стёганый дублет, который предварительно перед поединком проверили на предмет металлических вставок или иного рода защитных дополнений. Без сомнений, Александр обозначил и выдвинул несколько опрометчивые условия для их поединка. Потому что он происходил без доспехов? Не совсем. Дело в том, что их бой должен сейчас происходить в пешем виде, в то время как царя только этим полуднем постигла здравая мысль с верховым боем. В последнем случае для Александра предстоящее дело было бы более легким, и никакой валирийский клинок не сыграл бы столь существенной роли. При маневренном конном бое, и самое главное будучи трезвым, в него практически было не попасть. В лошадь, возможно, в Александра же — нет. Для этого всего лишь требуется не бояться и не держать ноги до последнего в стременах, как это зачастую любили вестеросцы. Одним словом, из-за глупого пыла Александр прогадал с этим пешим поединком. С противоположной стороны валирийская сталь наконец-то вышла из ножен. Темно-серый, почти черный, как душа владельца, металл засиял волнистой красой разводов и призрачной дымкой. Александр видел тёмное свечение «Покинутой Леди» почти через всё поле. Словно демонстрируя её всей собравшейся публике, и в первую очередь Баратеону, Корбрей воткнул меч в землю перед собой, после чего сложил на багровом рубине навершия свои руки. Это было символично, учитывая, что лорд Драконьего Камня пообещал ему их отрубить. Александра это улыбнуло, и он, повернувшись к Велариону и Колдвину, вполголоса сказал: — Когда я его убью, и, если вдруг буду не в состоянии, попытайтесь забрать «Покинутую» с поля. Если повезёт, она сменит дом и владельца, а если нет, то можно будет потом в благородном акте передать клинок лорду Лионелю Корбрею, — озвучил он свои несколько двойственные и афинские измышления. Как и полагается верному соратнику, сир Алин Колдвин лишь молча покивал, а вот брови Монфорда в удивлении приподнялись. — Убьёшь? — обратил он внимание на первую часть слов Александра. — Подожди… речь ведь шла только о… — Монфорд, не будь столь наивен, — на упреждение и жёстко вымолвил македонец. — Потому условием и состоит бездоспешный бой. Это демонстрация. Или отнимай всё сразу, или даже не начинай этим заниматься. — И как ты собираешься это сделать? — Сейчас посмотрим, — пожал плечами завоеватель. — Несчастный случай, полагаю? — Ты ужасен, — усмехнулся лорд Дрифтмарка. Александр был с ним согласен. Вряд ли кто-то мог посоперничать с самым успешным и отпетым разбойником ойкумены работы Геродота. — Если мои ответы пугают тебя, то просто перестань задавать вопросы, чтобы их в итоге не слышать, — спокойным тоном ответил он. — В конечном итоге, на морях мы вскоре будем заниматься тем же самым. — Сложно поспорить… — с улыбкой согласился Монфорд. — Раз ты так уверен в своей победе и уже принялся заниматься планированием развития событий после неё, то могу только посоветовать тебе во втором случае попросить хоть какую-то символическую цену. Бывший царь мог только рассмеяться. Впрочем, он так и ни разу не спустил с Корбрея глаз. На самом деле, не смотря на напускную уверенность, Александр не так уж и был уверен в исходе этого поединка. Всё-таки у него имелись определенные сомнения на собственный счёт. Точнее сказать, на свою нынешнюю форму. Что с ней было не так? Откровенно говоря, Александр по вестеросским меркам фехтовал на мечах, мягко говоря, несколько посредственно. Конечно, со щитом этот недостаток неплохо исправлялся, однако это не отменяло того, что его техника была слабой. Он знал свои недостатки и достоинства. Главные его козыри, например, феноменальная реакция и ловкость, — оставались при нем. Хотя, в тоже время, и в них пока что таились некоторые издержки. Какие? Громоздкое, но сильное тело, которое порой попросту физически не поспевало за чутьем и опытом. Последние полгода он занимался именно доведением его до прежних возможностей, и от сего это был ещё один довод к бездоспешному бою. Долгое фехтование в латах являлось царю противопоказанным, так как его недостатки могли очень быстро выйти наружу. А так… появлялись шансы. Один уклон и ответный выпад. Конец. Рискованно, но выбирать не приходилось. Серые и одиночные тучи продолжали плыть по небу. Под золотым натянутым тентом невдалеке от тренировочного ристалища сидели Ренли и Роберт. Поглядывая периодически в их сторону, Александр хорошо понимал, что последний непременно постарается остановить бой в самый опасный для него момент. Этого нельзя было допустить. Если Александр проиграет, то Корбрей выйдет полностью сухим из воды. Кстати, когда царь в очередной раз кидал взор на тент, неожиданно для него сидящий рядом с его братьями один рыжеволосый парень в синем сюрко подскочил на ноги и приветливо помахал рукой лорду Драконьего Камня. Это был… Эдмар Талли с которым Александр пару раз вместе выпивал. Было приятно, что Талли не забывал о своём участии в дурацких конкурсах царя. Македонец решил не оставаться в долгу и не проявлять чванливость на доброжелательность речника, а потому его рука ответно взмахнула наследнику Риверрана. Роберт тем временем как-то по-своему интерпретировал этот жест. Мельком пройдясь по Александру и Корбрею, он наконец-то обернулся к замковому септону и подал жестом сигнал к началу. Вышедший вперед жрец начал что-то говорить о суде богов. Все тут же зашевелились. Парнишка Корбрея подал тому каплевидный деревянный щит с железным ободом. Младший брат лорда Дома Сердец продел левую руку в лямки, и Александр приметил, что нарисованные дешевой краской три чёрных Вороны Корбреев слегка потекли вниз. Вскоре и царь получал от Алина своё единственное защитное средство. Им был круглый, невероятно отполированный и гладкий стальной щит, который имел сильно выпуклую вперед форму для лучшего скольжения с возможностью рикошета. Александр специально в виду противодействия валирийскому клинку остановился на подобном выборе. Силы в руках у него теперь имелось предостаточно, а потому лучшего выбора, чем доработанный им дуэльный эллинский аспис, не существовало. Никакие стрелы и арбалетные болты такой щит не пробьют, насчёт же валирийской стали… Он одалживал её недавно у дома Рокстон. При концентрированном ударе она пробивает, но только на пару дактилей и потом благополучно застревает. Одним словом, язык с именем Королевского дома до столбов Геракла доведёт. Не даром на его щите зрела лукавая и маленькая чеканная звезда македонских царей в центре. Корбрей одним и быстрым движением выдернул «Покинутую» из земли. Рядом с Александром же раздался легкий шелест, и Монфорд передал ему меч из Золотой Империи. Итийский клинок и доведённый до гладкости стальной щит супротив валирийского оружия в паре с обычным деревянным щитом. Царь, как мог, попытался сравнить их шансы. Первоначально Александр хотел вооружиться копьём, чтобы держать Корбрея на дистанции, но позже отмел этот вариант, так как «Покинутая» разрубит древко ещё быстрее, чем сталь. Одни надежды… в том числе на покоившийся сейчас у него в руке итийский клинок Роберта. Лишь бы он не подвёл… Расстояние между противниками составляло примерно шестьдесят ярдов. Александр преодолел их быстро, Корбрей — медленно и зловеще. Когда между ними осталось всего двадцать ярдов, Баратеон остановился и с напускным интересом спросил: — Вот мы снова и встретились. Лин, как твоё самочувствие? Люди поговаривают, что отныне у тебя между зубов посвистывает ветер? — поинтересовался он с усмешкой, решая тем самым вывести оппонента из себя ещё до начала боя. Крайне драчливый характер и предельно раздутое самомнение весьма располагали к этому. Рот Корбрей не открыл, однако его лицо моментально рассвирепело, и Александр прекрасно это видел. Блеклые мутно-зеленые глаза засияли грозой, руки затряслись: он тоже непременно попытается при первой возможности убить Баратеона. Они внимательно глядели друг на друга. — Думаешь… — слабо расплющивая тонкие губы произнёс Корбрей. — В этот раз все будет как в тот первый, когда ты неожиданно подлетел ко мне? — Кто знает… — притворно вздохнул царь. — Ты знаешь соотношение ставок на себя и меня? — ядовито ухмыльнулся Лин. — Они точно не в твою пользу, — насмешливо бросил он. Взор Аргеада прошелся по человеческим фигурам за оградой. То, что он говорил, было правдой. Большая часть здесь собравшихся ставила именно на Лина Корбрея, покрывшего себя славой во время Восстания, в отличие от сидевшего в осаде Станниса. Жаль они только не знали, что Станниса больше не существует. Глядя сейчас на Корбрея, завоеватель был относительно спокоен, не так, как в первый раз, когда его буквально разрывало. Но это всё представлялось приглушенным чувством, которое он пытался держать в кулаке. Царь был очень вспыльчив, и ему предстояло еще многому научиться. — До смерти, — был лаконичен Александр. Корбрей лишь хмыкнул, потом бросил задумчивый взгляд на сидевшего под тентом короля. Такой, как он, не долго думает. — Как пожелаешь, — возвратив взор на Александра, расплылся он в довольной улыбке. — Такой шум мне будет явно к лицу, так как чёрных Оленей мне ещё не доводилось колоть. Зря ты, Баратеон, не отступил. Это всё из-за мальчишки или заморской шлюхи? По моему мнению, мальчишка явно будет послаще. Мы вполне могли бы и сторговаться за него, — принялся рассуждать с острым прищуром мужчина. Александр понял, что это та же уловка с гневом. — На тебе нет латных рукавиц, а это значит, что тебе нужно помнить о своих руках, — игнорируя этот выпал, не забылся он напомнить Корбрею. — Безрукому человеку валирийский клинок будет ни к чему. — Моя леди хочет пить, — в противовес потряс мечом Корбрей. — Всякий раз, когда она выходит плясать, ей требуется капелька красного. Будь уверен, я протолкаю её прямиком тебе в глотку, и никакой король или его дружина даже не успеют добежать. Аргеад ничего ответил. Вести дальнейшие беседы было бессмысленным, а потому он с пьянящим упоением втянул в себя напоследок такой очаровательный запах жизни. Не думал Александр, держа путь в Штормовой Предел, что ему придётся заниматься такими глупостями. Тем не менее отступать было уже слишком поздно, да и, в принципе, не в манере царя: «Всё или ничего». Он должен был воздать мзду обратно. Принципиально, основательно, по-царски и в десятикратном размере. Так… как принято у македонян. «Начинаем…», — с шумом вырвался горячий воздух из его нутра, и царь сделал первый шаг. Второй, третий, четвертый, пятый… шестой. Ноги Александра повели его решительно вперед. Это стало сигналом и для Корбрея. Сначала они двинулись друг к другу прогулочным шагом, потом перешли на легкий бег. Перед самым концом каждый из них рванул, словно марафонец. Их столкновение выдалось стремительным и скоростным, ходким и резвым, как у двух диких зверей. Щит ударил о щит. Раздалось дрожащее пение глухого дерева и звонкой стали. Долинник опустил острие «Покинутой» и сделал быстрый выпад в сторону Александра. Молодой лорд моментально дернулся в сторону, увернувшись от удара в плечо. Противник сразу же сделал ещё один выпад, стараясь не дать Баратеону восстановить равновесие. Но Александр уже присел, расставляя ноги, и легко отвел удар в сторону. Их щиты разошлись, однако противник снова не почивал. Дымчато-серый клинок Корбрея на большой скорости описал по диагонали дугу, целясь Александру в шею, но царю понадобилось сделать лишь единственный шаг в сторону, чтобы уйти и от этой угрозы. В следующий момент мечи с лязгом ударились друг о друга, с острия итийского клинка Александра слетела яркая искра и, упав на землю, погасла. Как и ожидалось… Валирийский клинок был хорош, и всё-то ему было нипочем. Александр тем временем, не теряя секунд, нанес удар в грудь Корбрея по касательной, намереваясь пустить первую кровь и… преуспел. Острие итийского клинка, разорвав складки дублета, оцарапало изгиб шеи. Кровь брызнула на белую ткань: три вышитых Вороны покраснели. Напор долинника тут же утих. Корбрей с расширяющимися от изумления глазами вмиг отпрянул от царя назад, поднимая и притуливая в страхе за свою жалкую тушку щит к телу. Первая проба друг друга с партией подошли к концу. Его противник был предельно быстр и напорист. Александр сделал для себя пару выводов о противнике и его колдовском мече. Итийский клинок вроде неплохо держался против валирийского, но царь хорошо подметил, что ловля лезвия на лезвие была крайне опасным делом. Из тонкого пореза на шее у Корбрея сочилась кровь. Накинув вдвоём небольшой полукруг по полю, они опять встали и всмотрелись глаза в глаза. Выдержавший напор противника Александр выдохнул и постучал острием меча о землю. — Не делай мою победу слишком легкой, ибо такое позже будет слишком скучно декламировать моему летописцу, — с полной серьёзностью в голосе выдал македонец, глядя на щенка из Долины. Подобное пренебрежительное отношение к себе не могло не взбесить Корбрея. Что сказать? Принимать новую действительно бывает порой очень трудно. Александр едва успел договорить, как его противник, издав воинственный клич, больше похожий на рев, опять бросился в атаку. По-видимому, таким способом долинник хотел запугать его, но увы это мало дало ему пользы. Александр и глазом не моргнул в ответ на ужимки рыцаря, а его рука лишь уверенней перехватила белую рукоять меча. Вторая их встреча выдалась более жёсткой. Корбрей работал буквально на предельных скоростях, и у едва поспевавшего за ним, Александра, в эти минуты, отпали всякие сомнения на его счёт: спору нет, воин перед ним был искусен и талантлив. Взвив щит горизонтально, он зарядил им со стороны по щиту Александра, потом, ощутив, что защитное средство Баратеона на время обездвижено, попытался достать с противоположной. Встав вовремя боком, царь пропустил эту подачу мимо себя, после чего, попытался разорвать клинч, однако в ту же секунду в наспех довернутый щит ему прилетел мощный и концентрированный удар. С гулким скрежетом металлическая стружка разлетелась в стороны, а мимолётная искра озарила их фигуры в подступающей ночи. «Покинутая» прошила стальной щит навылет, углубившись в него почти на добротный палец. Так как до груди оставалось ещё прилично, Александр не обратил на это никакого внимания, и уже прописывал лезвием клинка дугу по верху, с целью снести голову Корбрею. Увы, не получилось. Тот, словно кот, в последний момент опустил голову, и лезвие итийского меча прилетело ровно по верхушке его деревянного щита. Реакция не заставила себя долго ждать. Щепки красочно взвились вверх, противника царя знатно тряхнуло, и он во время попытки освобождения клинка из толстой стали с последующим отступлением назад немного споткнулся. Эта заминка дала возможность Александру самому перейти в наступление. Он пошел вперёд, нанося короткие мощные удары. Корбрею только и оставалось, что обороняться под натиском Баратеона и постепенно отступать к ограде, обступившей всё их поле боя. Наблюдавшие за ними лорды начали оживать. Их противостояние выявилось паритетным и целиком равным, в щите Александра увеличивалось количество отверстий, у Корбрея же он попросту и вовсе начал измельчаться в труху. Герой Трезубца, собрав всю свою силу, отбил щитом очередной выпад Александра, намереваясь нанести удар в голову. Теперь отступать, уворачиваясь от ударов, пришлось уже Баратеону. Македонец привставал на подушечки пальцев, чтобы пружинить ногами, поворачиваясь в нужном направлении. «Покинутая» могла разрубить его клинок, а потому царь старался по большей части принимать и отбивать удары плашмя. Александр отходил от противника все дальше, чтобы немного передохнуть и обдумать очередной шаг. Корбрей был не против. От подобного скоростного темпа оба мужчины слегка подвыдохлись: у них появилось тяжелое и частое дыхание. Александр чувствовал, как пульсирует в висках кровь, будто после быстрого бега на большое расстояние, и ни на секунду не упускал долинника из вида. Корбрей скрипел от злобы зубами, однако не мог скрыть собственного замешательства. Направленный на Александр взгляд отныне полностью переменился. Он наконец-то осознал, что этот бой также не будет для него легкой прогулкой. — А ты, знаешь, достаточно неплохо для того, кто просидел всю войну в осаде. Кто бы мог подумать? — приподнялись уголки рта Корбрея. — Ты оказался гораздо крепче, чем я предполагал. Даже в отличие от Рогара Баратеона не пасуешь перед острием «Покинутой». Только это тебя не спасет. Похвально конечно, но Рогар поджал хвост и сбежал, оставшись в живых, а вот ты… Договорить Корбрею Александр не дал. Царь уловил момент, когда под видом болтовни рыцарь приблизился к ограде и решил заменить свой изрубленный щит. Легко прыгнув вперед, он сделал обманный маневр мечом, затем замахнулся собственной защитой, которая, как оказалось, тоже могла служить сокрушающим орудием. Корбрей второпях выбросил изрубленный щит и выхватил у оруженосца с рук новый, однако ретироваться он в конечном итоге уже не успевал. Мощнейшей силы удар стального эллинского асписа пришёлся ему по боку, и Лин, кашлянув сгустком крови, пошатнулся на ногах припадая спиной к ограде. Перевести дух у него не было времени, так как Александр летел к нему уже с вертикальным и рубящим ударом сверху. На удовольствие завоевателя, Корбрей целиком оправдывал ходившие о нём слухи. В последний момент он всё же успел подставить под удар новый щит, парировав меч царя, а после, словно бойцовский пёс, ещё и выкинуть ногу вперед, вынуждая македонца прикрываться собственным. Его нога послужила отличной пружиной для разрыва дистанции между ними. Долинник сумел благополучно выйти из зоны атаки, в то время как молодого лорда прилично откинуло назад. — Ты куда?! — выглянув из-за щита, с усмешкой вопросил того Александр. Оставшись на месте, Александр начал новую переоценку возможностей Корбрея, отличавшегося быстротой и силой. Сочетание в высшей степени опасное, если бы к ним не прибавлялись самодовольство и неуемная спесь, которые могли сыграть царю на руку. Разумеется, если удастся дожить до минуты, когда ими можно будет воспользоваться. Между тем, от внимания Александра не ускользнуло появившееся на лицах собравшихся понаблюдать за поединком нездоровое возбуждение. На смену мертвой тишине пришёл оживлённый шум, повис гогот множества споров. Все это начало напоминать македонцу слухи о глупых боях этрусков, и от этого ему хотелось лишь выматериться, так как сражаться ради развлечения праздной толпы для царя царей было до глубокой материи унизительным. В довершении всего, внезапно перекрывая обсуждения за оградой, отчетливо прозвучал ещё знакомый голос: — Давай же, Станни! Зарежь этого горного пса! — воодушевлённо заголосил детский голос. Александр сразу метнул взор к королевскому тенту. Это… был Ренли, который, между прочим, уже давно не сидел на своём месте. — Ренли, успокойся и сядь! — раздался голос Роберта. — Ours is the Fury! — не унимался мальчишка. — Штормовой земли! Станни, пусти долиннику кишки! Александр слабо усмехнулся: сколько в этом маленьком лорде Штормового Предела было кровожадности. Объединённое Королевство, говорят все? Казалось, что сейчас один из этих Верховных лордов выхватит какое-то жёлтое знамя из флагштока и начнёт им размахивать. С одной стороны, как-то было и приятно, с противоположной… странная, в общем-то, гамма чувств. Пока некоторые вкушали представление, другие его разыгрывали. Корбрей не сводил глаз с Баратеона ни на секунду. Александр отчётливо видел по глазам, что его противник всё это время тоже предавался анализу и расчёту своих будущих действий. Когда они наконец-то закончились, Корбрей уверенно двинулся на Александра с холодной решимостью завершить их бой. Снова стремительное сближение и серия обманных движений, после которых валирийский клинок полетел по широкому эллипсу. Александр, ни на секунду не сбавляя темп, шел ему навстречу. Вот он эфирным касанием перенаправил в сторону «Покинутую» и, сделав выпад, попытался ударить долинника в грудь. Корбрей виртуозно парировал удар и, продолжая наступать, ударил не успевшего среагировать царя гардой в грудь. Баратеона отбросило назад. Ему удалось ослабить силу удара, но дыхание сбилось, и грудную клетку пронзила острая боль. В тот же момент Александру пришлось поднять щит вверх, чтобы отразить внезапный рубящий удар в голову. Затем к нему понёсся обратный и мощный удар снизу, который царь тоже намеревался отвести скользким щитом, однако в следующее мгновение произошло то, что он никак не мог предвидеть… Дымчато-серая сталь «Покинутой Леди» породила свет. Рассказы о колдовстве валирийцев над оружием оказались полной правдой. Прочный металл его асписа вспыхнул дюжиной ярких искр, и буквально, на очах македонца, лезвие «Покинутой» с лёгкостью отрезало добротный кусок стали от щита, словно тот был всего лишь каким-то бруском мягкого масла. Глаза царя в невиданном изумлении расширились, а из уст Лина Корбрея прорезался победный смех. Баратеона достали. От верхушки бедра до первого ребра Александра обожгло как огнём. Ткань разошлась, багряная кровь густо разлетелась во всех стороны, окропляя собой землю и одинокие полевые цветы. Надрез был гладким, как от бритвы, и рана являлась достаточно угрожающей, но не насколько чтобы Александр всё же не сумел отбиться от порядком побитого и уставшего Корбрея. Запыхавшиеся соперники в итоге разошлись в разные стороны. При виде начавшего шататься лорда Драконьего Камня рыцарь из Долины издал торжествующий крик. Кто-то из делавших ставки невольно радостно зашумел, а вот под королевским тентом молча следили за представителем династии, не скрывая тревоги. Александр в попытке определить, насколько серьёзна рана, быстро глянул вниз. Кровь залила всю ногу, стекая дальше по голенищу сапога. Он присел, потом встал, однако боль не усиливалась, а значит, мышцы не повреждены. Тем не менее кровотечение не останавливалось, и если поединок затянется, сил удачно его завершить у царя не останется. Стиснув зубы, Александр снова двинулся вперёд, однако поднявшаяся где-то там на периферии зрения фигура Роберта слегка притормозила его. Он сразу уловил, что тот, видимо, хочет вмешаться и остановить их бой. — Сядь нахер обратно, иначе прокляну и во жизнь не будет стоять член! — на упреждение, громко выкрикнул Александр королю. — Слепой?! Ты вообще видел, чтобы я закончил?! Кто мне говорил не проигрывать?! — с возмущением указал он острием подаренного им же меча на брата. От приказного тона глаза Защитника державы дико округлились, и он, немного растерянно постояв, повертев при этом головой, с кучей ругательств всё же упал обратно. Александр благополучно выдохнул: смерть — значит смерть, жизнь — значит жизнь. Он не будет ныть и о чём-то просить. Начал дело — делай до конца. Слушавший его Лин Корбрей усмехнулся. — Ваша Светлость, это было глупо, — хохотнул он. — Я бы, конечно, мог оставить вас подыхать от потери крови, но хочется показать этим турнирным придуркам с ряжеными мечами, как надо красиво убивать противника. Баратеон склонился над раненой ногой и, тяжело дыша, глянул исподлобья на долинника. — Давай, показывай, — лишь оскалился македонец. Корбрею второго приглашения не требовалось. Убийца Ливена Мартелла тут же сорвался с места и кинулся на царя, словно волк на подбитого кролика. Поджидающий его Александр лишь распрямил спину, поднял меч, готовясь ещё раз сразиться за свои убеждения и жизнь. Он был абсолютно спокоен. Долинник тоже поднял меч и, выставив вперед правую ногу, собирался нанести решающий удар. Но не успел. Когда между ними оставалось меньше пары ярдов рука Александра вновь стала легкой, боль в ноге и боку притупилась, и он на всей доступной для себя скорости, снова рванул вперёд на врага. Он… превзошёл в темпе и оборотах дуэлянта из Долины. Далее последовало лишь один уворот и два мощных, донельзя концентрированных удара. Сначала Александр лихо ушёл влево от рубящего сверху удара Корбрея, потом подбил снизу кручёным ударом стального асписа деревянный щит противника, а под самый конец прописал прямой и колющий выпад в голову. Получилось конечно не так как задумывалось, но результат тоже был неплох. Глаза Корбрея расширились от изумления. Он сам не понял, как острие клинка, разорвав ткань, с чавкающим звуком вонзилось ему в левое плечо. Громогласный и болезненный крик рыцаря огласил поле: мышцы разошлись, кровь потекла ручьём, кость была раздроблена. От сильного удара он зашатался. А Александр, не теряя времени, налег всем телом на меч и повернул рукоять. Однако Корбрей в очередной раз подтвердил заслуженную репутацию отважного и искусного воина. Быстро придя в себя, он оттолкнул Александра, и меч выскользнул из раны. Молодой лорд отлетел на несколько шагов, споткнулся, но удержался на ногах и остановился. Повернувшись к долиннику лицом, он снова ринулся в бой, и противники обменялись серией ударов. Вскоре они оба разошлись в стороны, испепеляя друг друга полными ненависти взглядами. — Ах ты… пронырливый ублюдок… — тихо просипел Корбрей; щит с грохотом вывалился из его руки. — Притворялся, значит… — слабо улыбнулся он. Левая рука Корбрея дрожала, её залило кровью, но это никак не сказалось на его желании продолжать бой. Как и Александр, он был полон решимости идти до конца. В этот раз лорд Драконьего Камня не отвечал противнику, а просто медленно поковылял по кругу, примеряясь для лучшего времени атаки. Рана Корбрея оказалась глубокой и серьёзной, белый дублет был полностью пропитан багряным: Александр воспрянул духом. Крови от него было не меньше, чем от Баратеона, да ещё кровотечение при малейшем напряжении будет только усиливаться. Корбрей, подгоняемый во времени, первым пошёл в атаку, размахивая налево и направо «Покинутой Леди». Так как его левая рука больше не могла удерживать щит, далее он уже сражался без него. И стоило отметить… фехтование у него было действительно великолепным. Царь должен был честно признаться, что его противник и правда хорош. Опыт против таланта. Не взирая на разницу с защитой, которая все ещё оставалась у Александра, и от которой оставалось лишь символическое название, своим мастерством меча Корбрей отлично купировал их разрыв. Его изрешечённый и порубленный аспис стал ещё хуже. Кусочки металла отлетали от него одним за один за другим. Порезы на нём тоже множились. Так или иначе, Александр и сам очень ослаб, что уже попросту не мог так как раньше парировать плашмя выпады противника. Техника стала топорной, медленной, парирование мощных ударов противника происходило на последнем издыхании, и в один из таких моментов это дало о себе знать. И вот то, чего Александр так боялся весь бой, случилось. Валирийский меч со всей звериной силой, которую вложил в удар Лин, обрушился на середину лезвия итийского клинка и перерубил его. Пальцы Александра свело судорогой, рукоять выпала из рук, а половинка клинка с искрой улетела куда-то ввысь. Глаза Корбрея сразу заблестели торжеством, рука же приготовилась нанести смертельный удар и добить противника. Александр, прикрываясь тем, что оставалось от асписа, вовремя отскочил в сторону, и клинок просвистел совсем рядом, за спиной, и с глухим стуком ударился о землю. Долинник нанес очередной удар, от которого Баратеон вновь удачно увернулся. — Что, теперь мы снова в равных условиях? — усмехнулся Корбрей. — У тебя щит? У меня меч? Упершись ногами в землю, Александр расставил руки, чтобы при малейшем движении противника отскочить в сторону и спастись от удара. Он понимал, что по задумке врага его будут оттеснять назад, к деревянной ограде. Ему готовили ловушку. И без того клокотавшее в груди сердце, ещё сильнее забилось. — Станнис, не глупи! — вдруг раздался окрик Монфорда позади него. — Лови! Какой-то предмет, сверкнув в воздухе, перелетел через голову Александра, а после упал на землю перед ним. Опустив глаза, он увидел донельзя знакомое для себя оружие: не раздумывая, царь подхватил его. Это было самое ценное оружие в арсенале Велариона. Обожаемая им абордажная сабля его деда Джекейриса Велариона с невероятной толщиной стали в целый и добротный палец. В царскую руку её рукоять легла удобно, как старый и добрый копис. Сразу почувствовалась разница в весе и балансе, по сравнению с тонким итийским клинком. Мышцы руки напряглись под тяжестью оружия. Лицо соперника застыло. Такого поворота событий Корбрей не ожидал. Триумфальная победа, в которой он был уверен минуту назад, стремительно ускользала из рук. — Твою же мать… — совсем беззлобно выругался Лин. — Согласен, — слабо качнулась голова Александра. — Однако у тебя, Лин, в руке легендарная «Леди Отчаянья», которая может рубить мечи и нарезать стальные щиты, словно сыр. К тому же, вспомни замену собственного щита, — облизав пересохшие губы, хрипло выдавил из себя царь. — А-а-а… — протянул Корбрей, и поднял свой взор в давно засиявший звёздной россыпью небосвод. — Да… верно… у меня преимущество… ты не подумай, я не ною. Давай продолжать? — утомлённо, но без малейшего намёка на сдачу спокойно взглянул он на Баратеона. Александр лишь молча покивал. Эта короткая беседа между ними уже не походила на все прежние. Даже ядовитость Корбрея испарилась. Почему? Кто знает. У мужей такое часто происходит, ибо практически вся жизни состоит из этого. Спеси не осталось, ненависти тоже. Но… Испытание поединком по-прежнему продолжалось. Цена поражения была слишком высока. Они вновь одновременно двинулись вперёд. Корбрей кинул целую дюжину выпадов в Александра, но он на каком-то жутком везении сподобился отбить их все. Впрочем, ценой этому стал отброшенный в сторону огрызок стального щита. Далее следовала ответная контратака Баратеона быстрой серией колющих и режущих выпадов, заставившей Корбрея проявить все своё мастерство владения мечом. Рубящий удар просвистел сбоку, однако подставившийся вовремя широкий дол сабли отбил его. Тогда долинник наступил царю на ногу: возмездие не заставило себя долго ждать, и в ответ ему прилетел удар кулака в челюсть. Отлетев в разные стороны, они снова поглядели друг на друга в почти померкшем свете солнца. Кровь текла из раны Александра, он чувствовал, как она теплой струей течёт по наружной стороне бедра. Македонец понимал, что совсем скоро потеряет любые оставшиеся ещё крохи сил. Кожу начал трогать хорошо знакомый холодок. У него уже плыло в глазах. Когда понимаешь, что начинаешь слабеть, надо наступать и бить как можно скорее. Александр снова обрушил на противника вихрь ударов, звон мечей эхом отразился по округе. От Корбрея последовал удар снизу по широкой дуге. Он остался полностью открыт, и Александр попытался достать его своим остриём. Мимо. Даже более того — чуть не получил рукоятью в нос. Баратеон вовремя отпрыгнул назад, так как в следующий момент прямо возле носка сапога, срубая полевые цветы, прошлось вражеского серое лезвие. Лин выругался и снова бросился на лорда. И вот, Александр снова увернулся — просто слегка присел, пропуская над головой рассекающий со свистом воздух клинок. С болью во всём теле царь дико спружинил нанося прямой колющий выпад: его противник ожидал этого и с легкостью парировал саблю в сторону. Дотянуться до торса Корбрея не удалось, зато самому Корбрею удалось немного полоснуть Александра по груди, разрезав плотно набитый хлопком дублет. Это было опасно, а потому Баратеон незамедлительно попытался разорвать дистанцию. Чувствовавший момент Лин рванул в атаку. Не свезло — удар пятки здоровой ноги Александра в сухую и рыхленную землю высек в его сторону свору пыли и мелких камешков. Рыцарь сразу кашлянул и прикрылся, темп был сбит, и затем он резко дёрнулся обратно, ибо летевшее лезвие сабли ответно вспороло ему на животе ткань с мягкой набивкой. Царь всегда быстро учился. Наука Монфорда и Саймона не прошла для него даром. Понемногу… благодаря Корбрею и этому бою он начал постигать местное искусство меча. На лице рыцаря из Долины без утайки зрело удовлетворенное выражение. Они были на равных как бойцы, но сейчас время работало против них обоих. Раны и кровопотеря давали о себе знать. Король начал нервно ёрзать на месте, так как он все больше хотел остановить поединок, а весь задор наблюдавшего за ними народа мало-помалу угас. Бой затянулся, и, казалось, всем уже приелся. Но Александру было как-то плевать на их мнение. Пусть чешут всей толпой обратно на свой нудный турнир. Эта схватка, наверное, была лучшим, что случалось с ним с момента поселения его души в теле этого Станниса. Он… успел… её даже полюбить. Обменявшись очередной охапкой ударов, Баратеон и Корбрей разошлись. Никаких красивых пируэтов не было и в помине. Сил уже почти ни на что не оставалось. Не отрывая друг от друга глаз, они накинули небольшой полукруг и остановились. За Александром следом тянулся по пятам кровавый след, не отставал от него в этом и Корбрей. Росшие на тренировочном ристалище полевые жёлтые и белые цветы побагровели. Что было белым, станет красным, что было жёлтым… опять красным. — Сколько тут цветов, а я, глупец, и не видел их… — с улыбкой на устах, прошёлся очами Александр по завораживающим в подступающей тьме полевым растениям вокруг себя. Царь шумно вздохнул, потом пламенно выдохнул: — Ας μάθει ένας θνητός ότι είναι περισσότεροι στα χωράφια του Ηλύσιου!!! Эхо его голоса, будучи предвестником будущий действий, прошлось по округе. Толпа, наблюдающая за ними, не проронила ни слова. Стояла такая тишина, словно бы здесь никого не было вообще. Корбрей тоже промолчал. Надо было что-то решать, и Александр решил: кинул жребий. В следующий момент, после боевого клича на эллинском койне, он из последних вкладываемых в мышцы сил, кинулся на противника с рвением, достойным самого Ахилла. Без страха и лишних мыслей младший брат лорда Дома Сердец тут же поддержал его. Из последних надежд, они вдвоём пошли вперёд, как толкающие друг друга в самую глубокую морскую пучину корабли. Перед глазами пляшут лица знакомых людей, а над головой, очистившись от облаков, горит звёздное небо. В сознании одна за другой пролетали картины прошлой жизни. Вот он улыбается матери после укрощения Буцефала, заливисто хохочет Филипп, радуется выигрышу в кости у Аристотеля… ноздри защекотали пьянящие ароматы благовоний Вавилона. В памяти всплывают драгоценные моменты жизни, и человек отчаянно хватается за них, пытаясь удержать, вкусить напоследок их прелесть, прежде чем уйти в небытие. Нынешняя же жизнь царя была вовсе не такой. Не успела такой стать. Александр все ещё был этому миру чужд: всего лишь удерживаемый богами заключенный. Они встретились с Корбреем. Лицом к лицу. Ближе, чем когда-либо прежде. Дымчато-серый клинок сразу пошёл падающим деревом на царя… однако… в этот раз… абордажная сабля дома Веларион сумела сделать то, что не осилил итийский клинок. Лишь на какую-то секунду, пускай и мимолётную, но она смогла выжечь яркую искру из валирийского оружия. С диким скрежетом древняя сталь соприкоснулась. Отзвук. Надавив на черенок оружия, Александр моментально пустил лезвие сабли по безопасному долу «Покинутой Леди» вниз: прозвенел громоподобный удар о золотую гарду. Лин удержал свой меч, однако обхватив рукоять второй рукой, бывший завоеватель, со всей силы попытался придавить её к земле. Если он вырвет валирийский меч из руки Корбрея, бой точно будет закончен. Увы, эти надежды, как и план с противоборством, оказались абсолютно тщетными. Не получилось. Корбрей, несмотря на кровоточащие и раздробленное плечо, стиснул зубы от боли и, дико плюясь слюной, подключил к борьбе вторую руку. Буквально, на каких-то остатках сил и нечеловеческих усилий, он вздёрнул в быстром рывке оба меча вверх. Это поражало. Александр прописал Лину с ноги в живот. Тот немного согнулся, но затем с диким рёвом стремительно зарядил головой прямиком в грудь царя: они разъединили перекрещенные клинки. Дальше все происходило на инстинктах. Никто ни о чём уже не думал. Время для этого у них закончилось. Вечерний и похолодевший воздух в последний раз рассек оружейный гул. Рубящий удар полетел от Александра, от Корбрея же в ответ — просиял колющий. Их конфликт… был на этом завершен. Одно скоротечное мгновение. И наточенное, толстое, лезвие абордажной сабли со всей скорости, а также силы, вошло сбоку в голову сира Лина Корбрея. Раздался чавкающий звук и противный треск. Череп Корбрея был расколот. Клинок зайдя в районе височной области, прошёл буквально до носового хряща, разворотив до неузнаваемости когда-то красивое мужское лицо. Не было ни криков, ни проклятий. Они лишь обдали друг друга горячим воздухом из легких. Так близко друг к другу. Взор в взор, дыхание в дыхание, а кровь в общей луже. После этого удара вся боль, желания и любая зиждущееся ещё в теле сила ушли от Александра. Вместо них пришло всепоглощающее, обволакивающее своими ласковыми лепестками, приятное тепло… Оно было… как от тёплого дождика летом. «Теплый дождь?» — прошлось эхом на задворках создания царя. Интуиция никогда не подводила Александра, и в этот раз она тоже не обманула его. Чувствовать подвохи и опасности — хорошее пособье во всех делах. Царь медленно опустил глаза вниз и… увидел торчащую из него такую знакомую дымчато-серую сталь. За этот бой, он успел прекрасно её изучить. «Покинутая» торчала прямиком у него между ребер, не глубоко, но в его случае достаточно. Александр быстро всё понял. Пускай в глазах жутко плыло, однако разум ещё работал. Всё-таки… Корбрей тоже достал его. Молодец. Он был… молодец. Меч выпал с обессиленной руки Александра одновременно с полетевшим на землю бездыханным телом Лина. Противник упал первым: Аргеад победил. Ведь он… ещё стоял. Под ним стекло много крови, прямиком на жёлтые цветы. Недавно сколько же было под лежавшим Фобосом в полях, а ещё убитым им перед этим белым оленем. Отчего-то его взор зацепился именно за эти жёлтые цветы. Эррол говорила ему их название, но он забылся. Мысли спутались, во рту появился металлический вкус. Разве они не должны расти близь рек? — Станнис-с-с!!! — раздался где-то там… очень… очень далеко гневный рёв Роберта. — Станнис, еб*ная ты сука! Теперь уже бывшему лорду Драконьего Камня, а также внезапно уволившемуся Мастеру над кораблями было глубоко побоку, что там, разоряясь… кричал его старший брат. Все тревоги вмиг ушли на покой. Солнце зашло, стояла поразительная в своей красе звездная ночь. Глупо, конечно, но в тоже время он ни о чём не жалел. Почему? Это было правильно. Он дал своё царское слово, что убьёт Лина Корбрея, и он его убил. Дал обещание, сдержал. Сделал дело, довёл принцип до конца. Смерть надо принимать спокойно. В сей раз Александр угасал более достойно, чем в первый, когда он, распластавшись на мягком ложе, жалко валялся в горячке. Осознание наконец-то пришло к нему. Теперь Александр понял, почему его отец Филипп в обагрённой кровью хламиде, с такой жадностью цепляясь за него на камнях орхестра, пытался до последнего не упасть перед зрительским театроном… Всё оказалось просто. Царям… надлежит умирать стоя. Гордые слова, ибо, к своему легкому огорчению, долго он всё же не сумел продержаться. Увы, сына у него тоже не было, чтобы поддержать. Ноги сами подкосились, и он с добытым трофеем в окровавленном боку жалко сполз на колени. Прикладывая всю свою силу воли, Александр старался хотя бы не завалиться на землю, но это тоже оказалось тщетным. Мир отяжелел, покренился, стал холодным и почернел. Всё было чёрным. Снова чёрным. Ни света звездной ночи, ни окраса цветов. Крики утихли, это был конец, весь цвет мира в очах погас. Где-то далеко он услышал орлиный крик и понял, что его ждут. Оставалось лишь надеяться, таить маленький шанс, что в этот раз ему всё-таки посчастливится избежать тьмы Тартара. Сотни и тысячи раз он испытывал судьбу и… наконец-то… он смог пасть в бою. Он всех обдурил. Благодаря сероокой Главкопиде монетка для переправы Харона у него была заготовлена заранее. Чекан тоже символический: царский Венец и Череп. Место без печали и забот. Весенняя поляна избранных героев… Элизий…