Александр добрался до стенных зубцов; уперши в них свой щит, он начал сталкивать одних индов обратно за стену, других тут же убил мечом и таким образом очистил в этом месте стену. Воины в великом страхе за своего царя, спеша и толкаясь, куда усердней принялись взбираться по лестницам. Александр стоял на стене, и его обстреливали кругом с соседних башен. Метали в него дротики и снизу из города, причём с близкого расстояния: Александр выделялся среди всех и своим роскошным вооружением, и своей безумной отвагой. Прислонившись к стене, он убил мечом нескольких человек, бросившихся на него. Одного человека поразил дротиком; подошедшего совсем близко проткнул мечом. Варвары не решались уже подходить к нему. В это время Певкесту, Абрее и лезшему вслед за ними Леоннату удалось взойти на стену и встать на защиту царя. Абрея пал, пораженный стрелой в лицо; Александру стрела пробила панцирь и вонзилась в грудь. Пока кровь у него ещё не остыла, он отбивался, хотя и чувствовал себя плохо. Наконец, от большой потери крови у царя закружилась голова, а далее он потерял сознание и упал на свой щит. Певкест, перешагнув через него, встал перед ним, прикрывая его священным щитом из Илиона; Леоннат встал с другой стороны. Каждый, взобравшись на стену, при виде лежащего царя, в ярости бросался в бой. — Арриан. «Анабасис Александра», книга VI, 9-10 — штурм столицы маллов.
Солнце поднималось всё выше. По небу уже расходились бледные отблески света, придавая деревьям молочный оттенок. Отряд собирался и оседлывал лошадей достаточно быстро, после чего, оставив челядь вместе с парой повозок, где хранилась добыча, они выдвинулись к нужному месту. Вёл и возглавлял всех Александр, так как опередить его на быстроногом Фобосе для других представлялось невозможным или, как минимум, крайне трудным. Скачки, верно, царь любил их. Впрочем, тут могло ещё играть попросту лучшее состояние с минувшей попойки, чем у других. Он свернул на узкую тропинку, ведущую вниз, к берегу, и, прищелкнув языком, пустил коня рысью. Монфорд и Саймон, немного отставая, вместе с остальными следовали за царём. За ними шли колонной несколько десятков всадников из Драконьего Камня, Дрифтмарка и Тёмного Приюта. В сумме где-то десятка три, может, слегка и больше. Воздух полнился мерным стуком копыт и позвякиванием уздечек. Через сотню метров тропинка перешла в открытый луг, где прорастал сочный бор, и Александр повёл колонну вниз по покатому склону. Некоторое время деревья заслоняли вид, но затем отряд выехал на открытую местность. По обе стороны перед берегом раскинулась голая местность, где парой небольших очагов прорастал невысокий и молодой камыш. При виде всадников терзавший на берегу тушу серого зайца крупный орёл всполошился. Острый клюв до последнего потрошил красную плоть, однако с появлением названных гостей он приостановил свою трапезу: хищная птица в угрозе расправила крылья. Александр успел буквально мимолётом взглянуть на подручного Зевса, перед тем как тот, с жадностью ухватив добычу в мощные когтистые лапы, воспарил с ней в голубое небо. Странная встреча, тем не менее царь не придал этому большого значения. Вскоре под дружное ржание лошадей и шелест металла они добрались до речушки с бродом. Остановился отряд где-то в сотне метров перед каменистым берегом. Монфорд, Саймон и Алин всё-таки догнали Александра, поравняв своих коней с его Фобосом. Они сразу же принялись о чём-то усердно галдеть между собой, но бывший царь их абсолютно не слушал и лишь цепко всматривался в противоположный берег. Примерно в миле за узкой рекой Баратеон рассмотрел аналогичную их стороне дорогу. Она аккуратно шла невдалеке от лесистой опушки. Его глаза увидели на ней несколько повозок и много человеческих фигур, среди которых были не только воины, но и вроде как обычная челядь. Сотня вкраплений, не меньше. Одни стояли на дороге, другие прибывали из густого соснового леса. Апельсиновые знамёна с золотом в бешеном танце метались над округой. Конвой явно принадлежал кому-то знатному. Крики тонули в журчании реки, хотя лёгкие отголоски всё равно немного доходили до их стороны. Царю невольно припомнилась сожжённая на Дороге Роз деревня в Просторе. Он в очередной раз убедился, что большими Царствами трудно управлять. — Что там за херня творится? — удивлённым голосом вопросил Дондаррион. — Действительно драка, что ли? — Чьё вообще знамя? — в ответ спрашивал Монфорд. — Земли Баклеров, а знамя Уайлдов или Эрролов. Владения последних находятся достаточно близко отсюда, — проявил эрудицию старый штормовик. Кавалеристы стояли небольшими группами, опустив копья к земле, и тоже тихо переговаривались между собой. Тем временем воинов в апельсиновых гамбезонах становилось с каждой минутой всё меньше и меньше. Много тут думать не надо было, ибо всё и так было понятно. Требовалось действовать. Пока все предавались бессмысленному лопотанию языками, Александр давно уже набитым глазом оценил брод. Придя к нужным выводам, он вскоре перешёл на раздачу команд: — Строимся и выступаем! Гарет, знамя повыше и становись подле меня, — громко и энергично обратился он к своим ребятам. — Хью, твоя труба мне тоже нужна. Маттос, ты остаёшься здесь, учись и наблюдай. Алин, будешь замыкать и командовать в конце. Удивлённые взгляды сошлись на нём. Дрифтмарковцы и марочники остались на своих прежних местах, а вот его конные гвардейцы тотчас шумно засуетились. — Кираса, мой лорд, — напомнил и постучал по собственному панцирю Колдвин. — Давайте я… — Слишком долго, — оборвал его Александр. Послышался вздох. Алин хорошо знал, что с новым Баратеоном, как и со старым, бесполезно спорить. — Тогда возьмите хотя бы щит, — пошёл он на компромисс. Капитан гвардии, не теряя времени, свистнул и поманил рукой одного из кавалеристов подъехать. — Ты куда? — спросил у него проснувшийся Саймон. — Поспешим на подмогу, — был незамысловат и лаконичен Александр. Брови слушавшего их Велариона скептически сошлись. — Без доспехов да ещё в подпитии? Их там многовато, — вклинился Монфорд. — Я предлагаю послать… Баратеон совершенно спокойно встретился с приятелем глазами. Александр не желал дискутировать ни с кем на эту тему, а потому небрежно забросил полуплащ на плечо, открывая взору ножны с абсолютно простым и боевым мечом. Аргеад с молчаливым вызовом осклабился. Веларион и Дондаррион на мгновение замерли. В большей степени он глядел именно на Монфорда. Внимательно, изучающе, испытывающе — как же поведёт себя этот человек: а там между прочим заплясалось какое-то сомнение. Некоторое время Веларион молчал, видимо подбирая следующие слова. Он думал, но времени думать не было. — Что… такое… — медленно и с затаённой остротой вымолвил Александр. — Опрокидывать чаши и пить — так все, а обнажать клинки — так никто? Ты со мной или нет? Знаешь, долгие колебания — меньшее число будущих союзников в бою, — со значением окончил он. Пока они говорили, Алин достал для него щит. — Вот, милорд, — протянул он его царю. Баратеон улыбнулся и принял подарок. От хоть какой-нибудь защиты Баратеон решил всё же не отказываться. Далее Александр щёлкнул пряжкой фибулы, и плащ свалился с его плеч прямиком в грязь. Ненужная ноша была отринута, а вместо неё с помощью портупеи на спине очутился овальный щит. Заключительной вещью был обнажённый из ножен меч. Лёгкий шелест. Острая сталь, выйдя из сумрака, расцвела сияющей палитрой краски под лучами солнца: чарующая красота. Скупой глаз Александра спешно прошёлся от черенка к острию, после чего он обернулся назад. — Эпилог всегда любопытнее пролога, — изрёк царь царей, при этом игриво взмахнув клинком. — Кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют! — выкинул он и ударил шпорами в бока партнёра, пуская того стремительно вперёд. — Понеслась!!! Фобос в ту же самую секунду в бешеном угаре сорвался с места. Воздух в мгновение наполнился лошадиным храпом и громыханием лат. Под приглушенный стук копыт кавалеристы из Драконьего Камня без раздумий последовали за Александром. Через какую-то минуту позади к ним добавилось также цоканье ещё двух десятков всадников. Довольная усмешка скрасила уста мужчины. Баратеону не требовалось оборачиваться назад, чтобы понять, что Веларион и Дондаррион всё-таки поддержали его. Подняв руку с мечом, Александр скомандовал: — Кентером! И строго мне вслед! Македонец со всей силы пришпорил Фобоса, и тот, слегка взбрыкнув, перешёл на более быстрый аллюр. Они набрали скорости. Висевшие на ремнях ножны сумасбродно летали на боку, ударяясь об ногу, а вот рукоять кавалерийского меча хорошо лежала в ладони. Покрытый бором луг пролетел быстро. Дальше царь слегка дёрнул товарища за удила, прищёлкнув языком, переводя того на рысь. Впереди показался брод, и вот уже, как при Гранике, Александр в серебряных фонтанах брызг влетает в воду, начиная переправу через реку. Набитый на тысячах водных преград глаз не обманул его. Они вошли легко и так же легко пройдут, затем гладко выпорхнув. На всю округу раздалась барабанящая поступь. Речная галька полетела из-под лошадиных копыт как снаряды, выпущенные из пращи. Какой же сегодня был хороший день. Даже не так… Просто чудесный! Холодные брызги окропили лицо, лёгкий порыв ветра пополнил лёгкие свежей порцией воздуха. Он проснулся. Чересчур вкусно. Это было лучше всяческой любви и любых плотских вожделений. Это была настоящая жизнь. Вылетал из воды Александр с ещё большим задором, чем прежде. В данные сладкие минуты он даже не понимал, действует ли как обычно, или это выпивка так горячит его. На другом берегу Баратеон замедлил Фобоса и, прижав руку к бедру, в очередной раз скомандовал: — В шеренгу стройся! Бесчисленные конные упражнения дали о себе знать. По крайней мере с его парнями точно, остальные же попросту принялись повторять их движения. Александр и знаменосец с трубачами оказались в центре шеренги, а три взвода расположились с флангов. На большое благо, остальные два лорда не лезли македонцу под руку в командовании кавалерией и продолжали всё молча выполнять. В шеренгу они выстроились из-за небольшого числа за считанные минуты, и как только последний всадник занял положенное место на фланге, раздался призывный звук трубы, немедленно подхваченный другим горном. Они были на другом берегу: начиналась боевая часть. Опустив меч, Александр пришпорил коня и с боевым кличем понёсся вперёд. Воины вместе с лордами подхватили клич. Подгоняя лошадей, многие принялись ударять концами копий по крупам коней. Удаляясь от реки, шеренга стремительно набирала скорость, безжалостно сминая густую, по щиколотку, траву, на которой поблёскивали капли росы и пестрели ярко-жёлтые цветы. За спинами всадников над холмами поднималось солнце, и яркие лучи заливали долину золотистым светом. Лошади мчались карьером, от бешеной скачки в ушах царя свистел ветер, а тело подпрыгивало в седле. Вцепившись руками в поводья, слегка наклонившись вперёд, он изо всех сил сжимал бёдрами лошадиные бока. Рука с мечом продолжала быть опущенной вниз, чтобы случайно не пораниться и не задеть ехавшего справа знаменщика. По той же причине многие держали копья вертикально. Пока что никто вроде из них не плошал. В ушах гремел весёлый смех Саймона. Тот, походу, тоже вошёл во вкус. — Нас заметили! — послышался где-то позади голос Монфорда. Он всецело был прав, но, несмотря на это, их появление по-прежнему являлось для многих громом средь ясного неба. Они были весьма вовремя. Охрана конвоя почти вся уже лежала мёртвой на земле, хотя некоторые всё ещё пытались дать организованный отпор. Многовато, конечно. Два или три десятка супротив больше полсотни, а может и целой сотни. Хорошим подспорьем для защитников служила челядь, которая хотя и вооружилась чем попало, тем не менее всё же заметно оттягивала близящийся конец. В шагах двухсот пятидесяти вышедшие из леса налётчики окончательно обратили на них своё внимание и будто от этого ускорились и приложили двойную порцию сил в добивании обороняющихся. Что удивительно, никто из них при виде рыцарей совершенно не испугался и не побежал. Знамя с Оленем Баратеонов не произвело нужного эффекта. Это не скрылось от внимания царя, и щекотливое чувство с догадкой вмиг пробило в нём. Что-то тут было не так… Уменьшение дистанции с каждой минутой давало возможность получше разглядеть и проанализировать ранее не видимые детали. У многих разбойников имелись плоские круглые щиты с искусным изображением кабана. Вооружены они были вполне единообразным и боевым оружием: копья, мечи и топоры. Действовали сбитыми отрядами, и у некоторых имелись кольчуги. Над всей этой силой стоял высокий и жилистый муж с лысиной, со множеством шрамов на лице. На нём красовались добротные латные доспехи. В правой руке он сжимал длинный меч и выкрикивал приказы. Подле него стоял знаменосец с древком, на котором развевалось абсолютное чёрное знамя с серебряным единорогом. Этот стяг показался царю немного знакомым, так как горевшие задворки памяти Станниса давали о себе знать. Оно точно принадлежало кому-то из ленников. «Неужели… рыцарь?» — задался логичным вопросом Александр, однако было уже слишком поздно что-то менять и тем более прекращать атаку. Они добрались в нужный час. Перед самым столкновением одна из лошадей вырвалась вперёд. Это оказался его знаменщик Гарет: молодой лорд сразу отметил, кто решился его прикрыть собой. Александр попытался догнать и поравняться с ним, но не успел. Первый противник появился слева, и он был храбр, как сам Леонид в Фермопилах. Воин с решимостью оттянул руку назад и прицельно метнул охотничье копьё в скачущих мимо всадников. Бросок у него выдался отменным. Остриё вонзилось в бок лошади, на которой впереди Александра ехал знаменосец. К большой неувязке для них, копьё оказалось не совсем обычным. Лошадь тут же с диким визгом метнулась в сторону, и древко, обломившись, полетело прямиком в лицо ехавшего позади царя. Он успел отклонить голову буквально в самый последний момент, хотя и почувствовал скользящий удар деревяшки, пришедшийся по плечу. — Рубите и колите! Рубите и колите! — в бешеном угаре взревел на всю округу Александр. Следующим на очереди после знаменосца наступал лорд Драконьего Камня. Крепко сжимая черенок меча, рука македонца сделала заученный и проделанный в сотнях битв взмах, и голова героичного копьеметателя слетела с плеч. Месть свершилась. Описав несколько пируэтов в воздухе, удивленное лицо быстро скрылось в жёлтых полевых цветах. Точность, скорость и опыт. Усмешка скрасила уста завоевателя: это навевало воспоминания. Впрочем, с таким седлом, уздой, стременами, действительно любой дурак был способен стать наездником. Всё было слишком легко, особенно Александру, который относился к немного другой школе. Какой? Той, где всадник может удержаться на коне без стремян и седла, при этом пойдя в атаку. В общем-то говоря… до мастерства македонян вестеросцам было далеко, а о кочевниках можно даже не заикаться. Началась методичная работа. Кавалеристы вторили Александру, повторяя его призыв рубить и колоть. Повернувшись в седле, царь направил меч на другого оппонента. В этот раз не удалось. Меч ударился о подставленный щит, а бородатый разбойник отскочил назад. Александр хотел нанести второй удар, но тот уже смазанным пятном остался позади. Времени на досаду не было, так как на горизонте показался парнишка в серой тунике. Он крутанулся в седле, и, сменив сторону, клинок Баратеона снова просвистел в воздухе, и в третий раз лезвие таки достигло цели. Оно ювелирно рассекло невезучему парню щёку и раздробило челюсть. Молодой разбойник сразу рухнул на землю и пропал из вида за лошадьми. Раздался наполненный болью крик, который тут же умолк, втоптанный в землю. Солнце слепило глаза, отражаясь от пластин и шлемов, сиявших холодным светом. Всадники неслись вперёд по открытой местности, копыта лошадей поднимали куски земли, в воздухе летала острая сталь и кровь. Внезапно над округой раздался сигнал рога от оппонентов, и с их стороны начались странные подвижки. Тот самый примеченный ранее Александром рыцарь отдал какой-то приказ налётчикам, после чего те принялись сбиваться в кучу, формируя какое-то подобие фаланги из щитов. Они были вполне уверены в себе и не собирались убегать. Предчувствие не обмануло Баратеона. Это были никак не простые разбойники, а бывшие воины из штормового войска, о которых постоянно приходили депеши в столицу. Крайне скверная встреча. В следующие минуты всё посыпалось, приобретя угрожающие нотки. Разгорячённые лёгким началом и выпивкой кавалеристы перестали поддерживать порядок, разделившись на отдельные группы, как было в самом начале. Его ребята дёрнулись на один отряд врага, парни Монфорда и Дондарриона на второй. Понять, что вокруг творится, уже не представлялось возможным. Такой нужный в подобных ситуациях строй рухнул. Впрочем, неудивительно: это не закалённые в трёх десятках завоевательных и успешных военных кампаний гетайры. Подобных всадников было не сыскать во всём Вестеросе за всю его историю. Его отрезвляющий призыв утонул в боевом рёве обеих сторон. Или даже трёх, если считать пехоту союзников, которая при виде всем известного знамени с Королевским Оленем неплохо так воспряла духом. Видя творящееся непотребство, Александр принял логичное решение возобновить своё управление хотя бы собственными парнями. Увы, этому было не суждено случиться. Такого, как он, сразу приметили. Несколько бывших штормовиков хитро вклинились между лордом и его дружиной, разделив их. Александр, по большой глупости, оказался примерно в тридцати ярдах от товарищей. Скачущие впереди всадники уже опустили копья, готовясь врезаться в шеренгу противника. Послышался лязг оружия, глухие удары по щитам, боевые кличи замерли на устах воинов: люди сошлись в смертельной схватке. Видевший всё это полководец слабо улыбнулся. Перед ним стояла своя задача, которая сулила неплохую разминку. Делать было нечего, и оттого пришлось пробиваться боем. Александр приметил промежуток между парой врагов и, натянув поводья и подняв меч, бросился на них. Первым на его пути лежал вражеский воин с искажённым в оскале лицом. Подняв наконечник вверх, он нацелил удар копья в шею Фобоса. Однако вот тут он прогадал, ибо партнёр Александра был не лыком шит, как и он сам. Животное попятилось, вскинув передние ноги в защите. Царю пришлось, вцепившись в поводья, наклониться вперёд, чтобы не вывалиться из седла. Враг сплоховал. Его копье, задев лошадиное копыто, опустилось вниз, а владельцу оружия пришлось отступить на несколько шагов, чтобы не попасть под копыта взбешённого коня. Дальше Фобос придумал какую-то собственную тактику, из-за чего вдруг безбашенно рванул на обидчика. Вражеское остриё снова потянулось вверх, только в этот раз уже к Александру. Это было предсказуемо, а потому Баратеон повернул кисть и на подлёте ударил копьё по древку, уведя то в сторону. Раздался треск дерева и металла, всадник пришпорил коня и направил того опять на противника. Клинок ударил по щиту, и штормовик, потеряв равновесие, упал. Александр не стал ждать, когда оппонент придёт в себя, и, нагнувшись, нанёс удар вниз. Лезвие со свистом вонзилось в плечо, страшной силы колющий удар рассёк кожу и мышцы, раздробив ключичную кость. Взвыв от дикой боли, муж пытался отползти назад, но второй удар достиг уже его глазницы, пройдя навылет. Щит выскользнул из обессилевших пальцев, однако возмездие за эту смерть близилось, и Александр прекрасно его видел. Второй противник, настоящий юнец с пушком, добежал к нему и попытался топорно и с ходу атаковать царя. Последнего таким было не застать врасплох. Александру даже показалось, что… Мальчишка недооценивает его и вздумал с ним шутить? Он ловко выгнулся назад, отклонившись от удара на дорожную сумку. Вражеское остриё копья прошлось буквально у него перед лицом. Ошибка. Александр без промедления ухватил смоченное утренней влагой древко и дёрнул его на себя. Оружие не ожидавшего подобного молодого штормовика легко выскользнуло у того из рук, и он по инерции потянулся вперёд, вследствие чего упал на землю. Времени на шутки и милосердие не было. Александр вмиг пришпорил Фобоса вбок, а затем бешено дёрнул узду вправо: конь покорно наступил на лежащее человеческое тело. Послышался короткий и жалобный вскрик с хрустом костей. Второй был готов. А вот с третьим противником Александр всё же решил не испытывать собственное мастерство и потянулся за висевшим на спине щитом. Кстати, едва успел, хотя приходилось делать двойную норму действий. Он что есть силы натянул поводья, вынудив Фобоса резко свернуть вправо, потом прикрыл снятым щитом ему бок. Остриё очередного копья с гулким звоном отскочило от дерева, на котором была нанесена жёлтой краской оленья голова. Александр, повернувшись в седле, снова взмахнул мечом, но вложить в удар всю силу не смог. Однако и этого оказалось достаточно. Грудь нападавшего залила кровь, и тот, выронив копье, прижал руку к кровавому месиву и побежал прочь с поля битвы. Александр не стал его преследовать. Убедившись, что непосредственная опасность пока не грозит, он осмотрелся по сторонам. Фаланга их союзников продолжала успешно удерживать повозку с апельсиновыми флагами. Кое-кто даже помахал оттуда Александру в благодарности рукой. Было приятно. Повторив аналогичный жест, только окровавленным мечом, он пошёл дальше. В целом, дела у них шли не так уж и плохо, и это очень порадовало лорда. Он приятно ошибся. Латная конница, хотя и ловила жуткое похмелье, тем не менее по-прежнему оставалась тяжёлой кавалерией, доспехи которой требовалось ещё умудриться пробить. Всадники безнаказанно врезались в пытавшегося держать защитный строй противника, понемногу оттесняя его от дороги. Победа приближалась. Монфорд дрался рядом с Саймоном, а Алин успел образумить рыцарей Драконьего Камня и теперь вполне успешно ими руководил. Опыт ветерана войны давал о себе знать. Таких людей царю надо было: ещё, ещё и ещё. Поле небольшой брани неплохо было уже усеяно трупами убитых и раненых, но настойчивости врагу оказалось не занимать. Рыцарь в латах, находясь на расстоянии, по-прежнему наблюдал за происходящим, и вот к нему Александр и хотел добраться. Однако анализировать он тоже умел. Того охранял сейчас целый десяток всадников в кольчугах, а их ребята, как и союзники, были ещё заняты столкновением со сбитой в кулаки пехотой оппонента. Одному и без доспехов соваться виделось смертельным. Пока точно следовало повременить. Жаль, сам не потянет, и требовалась пятёрка латников или какой-нибудь Роберт с молотом в подмогу. Александр откинул этот крайне заманчивый, но опасный вариант и хотел было уже попросту устремиться к собственным рыцарям, как вдруг его глаза приметили один нюанс. «Какого смельчака Гектора он там делает?» — раздался эхом вопрос у македонца в голове. Внимание царя привлёк его знаменосец, прижатый ко второй и не охраняемой повозке группой врагов. Неумолимо приближаясь, четвёрка отщепенцев, не участвовавшая в основных событиях, запугивала Гарета, который со знаменем и мечом в руках отважно заслонял собой какую-то смазливую служанку. Конь его лежал невдалеке, свидетельствуя о кипевшей до нынешнего момента потасовке. Александр сразу вспомнил момент, как Гарет недавно пытался в самом начале боя прикрыть его. Тут было не над чем думать. Он нашёл место, где больше всего надобен. Товарищ не бросит товарища в бою. Кратер и Клит наблюдают за ним. Пора теперь было Александру прикрывать собственного соратника. Более не раздумывая, Баратеон закинул благодаря портупее щит на плечо, а после быстро соскочил с коня и подобрал лежавшее на земле копьё: скоро пригодится. Опять оседлав верного Фобоса, он устремил взор к своей цели. Времени не было. Удар шпор в бока партнёра, и вот, македонец уже снова несётся со всей скоростью, глотая пьянящий и свежий воздух. Александр живой. Тысячу тёплых солнц пока что ещё живой! Проносясь по полю мимо группы своих рыцарей, занятых боем, завоеватель махнул окровавленным мечом и выкрикнул приказ: — Когда закончите, живо ко мне! Слышали они его или нет, было не ясно. Ругань, ржание коней, лязг металла — всё смешалось и приглушило весь мир вокруг. Его больше не существовало. Ни политики, ни золота, ни еды и воды, ничего. Сейчас существовал только бой, и они все в нём жили. Такова участь воинов. Всё его внимание сосредоточилось на попавшем в беду знаменосце. Лихо загоняя бедного Фобоса, молодой лорд пару раз шлёпнул тому концом копья по крупу. Помогло, скорость прибавилась. В это самое время дела у Гарета были, мягко говоря, не очень. Один из разбойников сделал шутливо-ложный выпад, вынудив парня повернуться и столкнуться с ним лицом. Пока он отвлёкся, второй тут же подбежал с другой стороны и ударил кинжалом в бедро. Лицо знаменосца исказилось от боли, парень отчаянно завертелся, как волк, по сторонам, стараясь не упустить никого из врагов из виду. Девушка за спиной Гарета громко заревела и только сильнее вжалась ему в спину. Хорошая у них была песня и игра. Но Александр определённо играет лучше. Заметив приближение Баратеона, два разбойника повернулись к нему и приготовились встречать. Молодой лорд же шёл на скоростном галопе, удерживая под подмышкой подобранное им ранее копье. Судя по всему, они оценили его действия как таранный удар с копьём наперевес. Снова ошибка. В самый последний момент, буквально перед тараном, когда оставалось меньше десятка ярдов, видевший за свою жизнь много чего интересного полководец пришпорил Фобоса и дёрнул поводья в сторону. Поджидающий его враг удивился такой перемене, и это дало свои плоды. Высунув древко, бывший царь на ходу подкинул его вверх и поймал рукой, после чего, отведя её назад, прицелился и послал оружие в одного из противников. Всё заняло секунду дела. Память и тренировки давали о себе знать. Противник им был выбран, естественно, без щита, и это сыграло свою роль. Как и ожидалось, первый, будучи с мечом и щитом, прикрылся, а вот второму с одним копьём и в рубахе не повезло. Его глаза изумлённо расширились. От чего? Олимпийского броска, который царь так и не продемонстрировал в Олимпии. Остриё копья прилетело ему прямо в грудь, после чего он, захлёбываясь повалившей изо рта кровью, накренился в сторону и упал. Налётчик был вполне ещё жив и шевелился, но точно являлся уже недееспособным. Александр начал сбавлять ход у Фобоса и разворачивать его обратно к противнику. На него всё это время неотрывно и обескураженно, со странным выражением лица глядел с открытым ртом Гарет. — Гарет, как самочувствие у моего любимого знаменщика?! — встретившись глазами со своим потерянным знаменосцем, весело вопросил македонец у того. — Как дела?! Как настроение?! Парень таки немного отошёл от шока и проснулся. — Дерьмово и ху*во, лорд Станнис!!! — как резанный заорал он, правда теперь с безумно довольной улыбкой, в которой так и читалось большое облегчение. — Да ладно?! — выкрикнул Баратеон. — Я же к тебе пришёл! Шансы теперь есть! Слушавший их громкий разговор один из трёх оставшихся штормовиков не выдержал. — А мы сейчас на это посмотрим, сука! — выкрикнул он, после чего скомандовал одному из своих приятелей. — Кончай его, а мы присмотрим за всадником. К первому воину в кольчуге с мечом и щитом на замену поверженному опять встал товарищ с копьём. Третий же решительно кинулся к раненому Гарету. В целом, они оценили угрозу верно. Александра на лошади стоило опасаться куда как больше. Его знаменщик был плох и вполне мог проиграть из-за служанки, которую защищал. Оборот по-прежнему оставался скверным. Не для Баратеона, конечно, но точно для Гарета. Времени для раздумий не оставалось, и так как Александр больше ничего не мог придумать, то, выдохнув и стиснув зубы, ударил в бока Фобоса и во весь опор понёсся на двух противников. Началось. Упёршись ногами в землю, один воин прикрылся щитом и поднял меч, второй целился острием копья на мчащегося прямо на них Баратеона. Фобос шёл на вооружённых людей бесстрашно, как Орфей в Царство Мёртвых. Клинок Александра со свистом разрезал воздух, но штормовик со щитом, ловко увернувшись, сам пошел в наступление, нацелив ответный колющий удар в живот. Царь царей не сплоховал и на подлёте искусно отбил вражеский меч. Раздался металлический звон. На очереди к нему потянулось остриё копья. Увы, дальше оно не прошло, щит был поставлен вовремя и сделал своё дело. Со всей силы лягнув шпорами в бока Фобоса, Александр благоразумно и имея преимущество в скорости резким рывком вышел из боя. Накинув один и небольшой полукруг, он весьма скоро развернулся и вновь пустил партнёра вперёд. В этот раз его противники уже поняли, что происходит, и были предельно внимательными. Второй заход был жиже, хотя и происходил куда как на большей скорости. Сжимая ногами лошадиные бока, Александр вторично отбил щитом выпад копейщика, но когда наносил ответный удар клинком по мечнику, то тот в последнюю секунду хитро припал к земле, а после ловко поднял остриё вверх, разрезав коню грудь. Кровь брызнула по жёлтой попоне, густо оросив её яркой червленью. Вот тут у Александра и начались проблемы: контроль над боевым товарищем. Фобос дёрнулся в сторону и закричал. Буквально на секунду царь потерял над ним власть: враги непременно воспользовались этим. Остриё копья вошло коню в шею, и он ещё безумней взревел. В припадке боли Фобос хотел рвануть галопом, однако, к большой горечи македонца, им было не суждено в этот раз уйти. Враг целенаправленно решил убить коня. — Дерьмо Зевса! — выругался Александр, вылетая из такого удобного седла. Тем не менее взмах его меча напоследок успел достигнуть в ответ копейщика, смачно раскроив тому плечо и, возможно, раздробив ключицу. Раздался крик, который полностью утонул в другом. Перепуганное животное больше себя не контролировало и после ещё одного рубящего удара от противника с пронзительным визгом завалилось на бок, отчаянно забрыкав ногами в воздухе. Слетевший с Фобоса царь весьма живо отскочил от него и противника с мечом. Благо во всей этой ситуации раненый копейщик остался не у дел. К своей глупости, Александр слегка недооценил противников, а ведь по всем параметрам, как можно было судить по движениям, это были ветераны недавней войны. Мерзавцы, конечно, мерзавцами, но практический опыт у них был. — Ну что? Без коня ты не так хорош? — спросил с довольной ухмылкой у него мечник. Царь лишь притворно вздохнул. — Я теперь на своих двоих, — спокойно ответил ему Александр. — Ваши шансы только уменьшились, — в недоумении само собой приподнялись его плечи. Получилось, враг прорычал и вышел из себя. Мельком глянув и убедившись, что Гарет всё ещё отбивается и, походу, даже скоро победит, молодой лорд уверенно кинулся в атаку. В этот раз он наступал пешим. Глаза штормовика расширились, зубы обнажились в оскале. Они пошли друг на друга. Щит на щит, меч на меч, затем разрыв дистанции и новое наступление. Увернувшись от выпада противника, Александр попытался ударить его щитом в плечо, но тот ловко блокировал своим. В следующий момент он, вложив в удар всю силу, уже не щадил оружие. Лезвие меча врезалось в нижнюю часть кромки щита налётчика, расколов дерево и немного зацепив тому бедро. Ему досталось хорошее и сильное тело. Александр решил продолжить силовое давление на стоявшего перед ним противника, а потому принялся раз за разом бить мечом по разрисованной деревянной поверхности щита, от которой разлетались в разные стороны щепки. Оппонент начал выдыхаться от подобного темпа, и в этот момент он наконец-то припомнил своего подбитого ранее товарища. Из-за щита противника раздался отчаянный крик: — Томард, сука, помогай! Александр напоследок смачно пнул с ноги по защите мечника, после чего переключил внимание на спешившего копейщика. Тот был весь залит кровью, держал копьё лишь одной рукой, потому как вторая его не слушалась, однако всё-таки кинулся на зов соратника по оружию. Головорез, но храбрый головорез. Таких людей следует помнить. Как и ожидалось, с одной рукой он промазал по Александру. Глупая попытка. В свой черёд наклонившийся македонец нанёс ответный удар по копью. У раненого мужчины не хватило сил парировать или уйти в сторону, и в следующее мгновение его оружие оказалось на земле. Баратеон не медлил, остриё покрывшегося кучей зазубрин меча вошло в брюхо штормовика так же, как копьё в шею Фобоса. Месть. Он не успел ничего сказать. Покачавшись немного из стороны в сторону, копейщик зажал двумя руками вторую рану и попросту осел на землю. Как он жил… царю было неведомо, и судить лишь по одному эпизоду было глупо, но эпилог у него вполне достойный. Однако это был ещё не конец. К Александру уже подлетало лезвие меча. Он лёгким движением руки парировал его щитом и кинул собственный выпад в ответ. На сей раз царский удар пришёлся выше, расколов ещё кусок дерева на щепки, те, как стало понятно по лёгкому вскрику, прилетели мечнику прямиком в лицо. Штормовик явно был от этого зол, так как его ответный напор представлялся уже по-собачьи бешеным. Александр перешёл в выжидательную оборону. Штормовик наступал, македонец ждал. Ударов было много, и оттого Баратеон даже успел почувствовать вкус собственной крови от прилетевшей кромки по губам. Впрочем, вскоре буйный оппонент начал выдыхаться. Удары стали вялыми, потом рассеянными. И в один из таких очередных ударов его враг наконец-то допустил ошибку. Какую? При рубящем замахе сверху беспечно и слишком сильно поднял щит вверх, отчего нижняя часть тела приоткрылась. Александр кинулся в эту брешь, как акула на кровь. Снова вложив всю свою доставшуюся от Баратеонов силу в руку, македонец нанёс обманный удар щитом. Штормовика знатно колыхнуло, однако он удержался. Главное подступало немного позже. Не дав ему опомниться, лорд пригнулся, а после резко спружинил, выкидывая выпад снизу. Получилось. Остриё меча, миновав щит снизу, с чавкающим звуком вошло в горло противника, пронзив мягкую ткань насквозь. Повернув меч, царь сразу вынул оружие из раны. Кровь с булькающими звуками била фонтаном, и изумлённый воин, задыхаясь и зажимая горло руками, потерял равновесие и рухнул в объятья жёлтых полевых цветов. Вот теперь это уже точно был конец. Александр вздохнул, выпрямился и спокойно прошёлся по лежавшим в цветах телам: люди расцветают и засыхают, как колосья на полях. Они сумели подбить под ним коня и спешить. Это было достойно самых громких оваций с эпитафиями. Македонец благодаря им взял для себя пару уроков. Над выносливостью требовалось ещё поработать. Он был без доспехов, но всё же немного запыхался. Самоуверенность и недооценка противника тоже мутились в нём, так же как употреблённая ранее опрометчиво выпивка. Всё-таки пить вино перед боем не лучшая идея. От всех этих плясок его начало что-то тошнить… Убедившись, что с врагами покончено, он метнул взгляд к повозке, где был Гарет. Слава богам, всё оказалось не зря. Тот был цел и относительно невредим, правда опираясь на девушку из-за раненого бедра, медленно ковылял к Александру. Заметив на себе взгляд лорда, парень улыбнулся и победно поднял вверх руку с оленьим знаменем.***
Большинство врагов были повержены, а уцелевшие благоразумно сложили оружие. Таких нашлось почти до трёх десятков. По мнению Александра, пускай они и имели скверные намерения как люди, но в то же время следовало откровенно признаться, что воинами являлись достаточно храбрыми и неплохими. Ко времени, когда конная дружина трёх лордов вместе с союзниками окончательно разделалась со всеми налётчиками, тот замеченный Баратеоном рыцарь в латах и с чёрным знаменем благополучно ушёл. Александр видел, как, стоило фаланге его людей только рухнуть, он вмиг подал сигнал к отступлению и, развернувшись, с десятком телохранителей вскоре ушёл в лес. Что примечательно, лысый рыцарь даже не обернулся к поверженным соратникам. Погони, увы, за ними не последовало. Соваться в неизведанную чащобу и вполне может быть на территорию более многочисленного противника какой-то парой десятков рыцарей посчиталось тремя лордами большой глупостью. Все боевые кличи понемногу остались в памяти, так же как металлический лязг и крики умирающих. Теперь над дорогой к Штормовому Пределу воцарилась какая-то странная и гнетущая тишина. Голоса людей, конечно, слышались, но это было всё же не тем, что происходило немногим ранее. Выжившая прислуга занималась перевязкой раненых, приведением в порядок лошадей и упаковкой скарба обратно в повозки. Большого урона среди рыцарей удалось избежать. Среди потерь дружины лордов насчитывалось только ровно двое убитыми и до пятёрки раненых разной тяжести. Другим обстояло дело у конвоя, где счёт шёл точно на целые десятки. В целом Баратеон был вполне доволен своими ребятами и Алином, который отменно справился с ролью офицера. Когда они со всем разобрались, Баратеон возвратился к месту своего падения. Тени суетились и мельтешили вокруг него туда-сюда, как множество маятников, однако сам Александр не обращал на них никакого внимания и, будучи погружённым в собственные мысли, неотрывно взирал на тяжело дышащего Фобоса. Его бока грузно вздымались, ноздри шумно трепетали, а глаза от яркого солнца часто моргали. Животное лежало среди окровавленных полевых цветов и хрипело. Что было белым, станет красным, что было жёлтым… опять красным. Кровь лилась из его ран ручьём, превратившись в настоящую лужу. Кость путового сустава на передней ноге была сломана и неестественно выгнута. Ему, без сомнений, было очень больно. Это Александр довёл его до такого состояния. От самоуверенности, выпивки и азарта, ведь его спешили, как какого-то десятилетнего мальчишку. Одинокий карий глаз Фобоса смотрел прямо на него, не отрываясь ни на миг. Александр слабо улыбнулся своему партнёру, а после присёл к животному и ласково прошёлся ладонью по его окровавленной морде. Недавно вымытая им от крови рука вновь стала багровой. Глаз коня ещё сильнее прежнего заблестел, и он, почувствовав прикосновения Александра к себе, дёрнулся в попытке подняться: это было тщетно. Почесав напоследок приятеля за ухом, царь наклонился и поцеловал Фобоса в лоб. — Спи спокойно, мой боевой товарищ и соратник, — с большой любовью и мягкостью произнёс царь тому. — Сердечно благодарю тебя за службу и твою отвагу. Покрой на той стороне всех кобылиц. В тот же самый момент Александр стремительно поднялся на ноги и попросил у одного из своих гвардейцев копьё. Древко оказалось в царской руке, и сын Филиппа не медлил. В таких делах никому от этого не становилось лучше. Александр бил остриём прицельно и быстро, прямо в сердце, как при охоте на оленя. Жалобный вскрик послышался сразу. Но он был не долгим, так как всё было рассчитано. Конечности животного мимолётно замельтешили в судорогах, после чего прозвучал ещё один короткий храп, и его товарищ окончательно затих. Вернув копьё обратно, Александр перенял небольшой кусок белой ткани и принялся ею вытирать руки от крови. — Переправьте через брод одну свободную телегу и уложите в неё Фобоса, — отдал он распоряжение стоявшему рядом Алину. — А-а-а… — протянул немного сбитый с толку рыцарь. — Мой лорд. Для чего… Александр сразу и резко его перебил. — Потому что он этого заслуживает, — бросив окровавленную тряпку в цветы, отчеканил он. — Я хочу забрать его тело и достойно похоронить. Он был воином ничем не хуже нас. Вопросов больше не последовало, и штормовик лишь, странно косясь, покивал. Александру было плевать, что там думают местные. Македонянин, как и скиф, никогда не забудет в поле подбитого четвероногого товарища. Видят боги, не стоило накликать на себя такой позор. Его отца хоронили в доспехах, с копьём, мечом, щитом и убиенным конём, так же как всех македонских царей до него. Так случилось, что Александра миновала эта участь. Пусть вестеросцы, кичливо именующие себя всадниками, делают как пожелают, но царь будет поступать, как действительно положено. Будет время, и он воздаст Фобосу вечность в камне, выбросив безобразную горгулью из сада Драконьего Камня и заменив её тем, кто действительно заслуживает того. Его будут помнить. Прежний запал боя сменился лёгкой опустошенностью. Много товарищей царь потерял и ещё много потеряет. Снова поле, снова оно усеяно мертвецами. С течением жизней пейзажи у Александра не меняются, разница только в количестве трупов. Он прикрыл глаза и откинул голову назад, туда, где боги прошлись яркой лазурью. Они всегда бросят его в гущу острых копий и, торжествуя, будут глядеть, как его белые руки краснеют от крови. Впрочем, о чём он думает? Нигде не сказано, что боги должны быть справедливы. Дай македонцу веревку, и он повесит всех в округе. Но никогда не повесится сам. А ведь ему действительно хотелось чего-то уже немного другого. С другой стороны, он вроде как сделал хорошее дело и спас… — Ваша Светлость, извиняюсь, что вынужден вас отвлечь, — внезапно раздался незнакомый для него ранее голос. Это был никак не Алин. Александр вмиг выбросил из головы бессмысленное веретено Клото. Открыв глаза, он медленно повернул голову и бесстрастно взглянул на незнакомца в доспехах. Перед ним стоял плотно сбитый и крепкого телосложения рыцарь. Грудь защищала обитая охровым бархатом бригантина — а голову напоминающий шляпу шлем, из-под которого на плечи падали ореховые волосы. Что-то в его лице показалось Александру до боли знакомым, но он так и не понял, что именно. — Кем будешь? — вяло спросил лорд. Рыцарь моментально преклонил колено. — Сир Юстас Колссет, Ваша Светлость, — представился он, а после сразу перешёл к делу. — Мой лорд очень желает с вами увидеться, — улыбнулся воин. Баратеон всё понял и не задавал лишних вопросов. Монфорд и Саймон уже говорили со спасённым ими лордом Скирда, а вот Александр, позабыв обо всём, наперво устремился к Фобосу. — Пошли, — слабо взмахнула его рука. Рыцарь выпрямился и молча последовал за Александром. В конечном итоге они вдвоём неспешно зашагали к богато отделанной повозке, где сейчас больше всего крутилось народу. Там уже давно виднелись фигуры Саймона и Монфорда, включая их дружинников. День понемногу двигался к обеду, и солнце входило в свой зенит. Когда в Штормовых землях к северу от Залива Разбитых Кораблей не шли дожди, то погода, по мнению царя, вполне была неплохой и даже приемлемой. Конечно, это далеко было не лазурное побережье Египта, но в то же самое время и никак не холодные земли за Перешейком. Опять-таки Александр должен был подметить, что сам он точно предпочёл бы земли ещё южнее и теплее. Какие? Там, где добывают пурпур из моллюсков и никогда не бывает зимы. Он уже намёрзся в молодости, лазая по Гиндукушу и непроходимому Имаосу. Изменчивый ветерок качал полевые цветы из стороны в сторону. От долгой ходьбы по ним сапоги Александру успели покрыться желтоватой пыльцой. Прилично приблизившись к повозке, мужчина теперь мог наконец-то рассмотреть реявшие по ветру знамена более детально. Вблизи они оказались донельзя лаконичными и понятными: золотой Стог сена на апельсине. Гадать тут много не требовалось, это были Эрролы из Скирда, у которого существовало ещё второе и куда как более древнее наименование — Хейстек Холл. На подступах к дороге к Александру присоединился Дондаррион, после чего он, ещё пройдясь и заведя с рыжим лордом беседу, заприметил рядом с кибиткой какую-то высокую и женскую фигуру. Она раздавала приказы: долго думать ему не нужно было. От её вида царь слегка смутился. Почему? Это была женщина. Его глаза мимолётно метнулись на идущего позади обоих лордов рыцаря, потом снова устремились к манящей внимание светловолосой персоне. Если это были Эрролы, то лордом и главой дома вроде как должен был быть мужчина, а не женщина. Во всяком случае именно так подсказывали Александру последние знания Станниса о штормовых лордах. Немного поразмыслив, Баратеон решил всё же уточнить у Саймона: — Кто это под знаменем Эрролов? — кивнул в сторону особы царь. — Если не ошибаюсь, лордом Скирда являлся Сервин? — понизив голос, поинтересовался он у ступавшего рядом Дондарриона. Лорд Чёрного Приюта с лёгким удивлением воззрился на Александра. — У тебя всё ещё похмелье? — улыбнулся Саймон. — Или ты действительно не знаешь? — Хотел бы солгать, но второе, — страдальчески вздохнул Баратеон. — Я больше полугода пробыл у себя на Драконьем Камне и как-то почившими людьми не слишком интересовался. К тому же с моей работой… — многозначительно протянул он. Дондаррион понимающе покивал. — Ты был близок и почти угадал. Это дочь лорда Сервина, — предоставил он нужную информацию. — Она унаследовала Скирд, после того как её отец умер от лихорадки. — А мужчин для этого не было? — Они сгинули все в войне, — как само собой разумеющееся ответил Саймон. — По-моему, кстати, вдова. Её мужем был какой-то там младший сын лорда Каффена, однако он погиб при треклятом Эшфорде, — сжал кулаки и недовольно покривился в конце Дондаррион. Александр уже хорошо знал, что отец нынешнего лорда Чёрного Приюта также сложил на тех полях голову, а потому в поддержке похлопал того по плечу. — Вы знакомы с ней? — попытался отвлечь мужчину царь. — Немного, — качнул головой и смягчил лицо Саймон. — В последний раз мы виделись вживую ещё два года назад, когда вместе прибывали в столицу, чтобы преклонить колени перед твоим братом. В целом, эта Эррол очень своеобразная баба, — подвёл он итог. — Своеобразная? — заинтересовался Александр — Ага, так и есть, — лукаво усмехнулся Дондаррион. — Сейчас узнаешь. Она из тех, кто никогда своего не упустит. Как говорится, кусает не за палец, а по локоть. Если когда-нибудь будешь вести с ней дела, знай, что она любит верчение монеты не меньше Грошелюба из Широкой Арки. Будь, короче, внимателен, — дал весьма краткое и занятное, по мнению царя, описание марочник. Александр по мере разговора со Саймоном невольно кое-что припомнил о лордах Путеводной. Что именно? Лежащие недалеко от Штормового Предела замки Бронзовые Врата, Фелвуд и Скирд тоже подвергались осаде войск Простора во время Восстания. Значит… эта женщина руководила обороной крепости в войну? Леди Скирда стояла к ним спиной и, возвышаясь над окружавшей её парой воинов, о чём-то говорила с той самой спасённой Гаретом служанкой. Как теперь казалось Александру по звучащему доверительному тону к последней, та, судя по всему, была экономкой у своей леди. Разглядеть лицо самой Эррол царю не удалось, но в то же самое время он всё же сумел отметить простоту кроя одежды женщины, внушительность фигуры и светлые волосы, которые были убраны под сеть из золотой канители. Пока оба мужчины подходили, она успела благополучно завершить разговор и усесться на стоявший рядом с повозкой раскладной стульчик. Всюду вокруг неё метались люди, царила разруха и валялся многочисленный дорожный скарб. Тем не менее Эррол это не слишком заботило. Сложив руки на животе и вытянув для удобства длинные ноги вперёд, она задумчиво вглядывалась в покрытое жёлтыми цветами поле, совсем перестав обращать на кого бы то ни было внимание. Они шли к ней наискось. Ещё несколько коротких шагов, сокративших тот остававшийся десяток метров, потом один поворот, а затем ещё один, чтобы выровняться. Александр прибыл куда требовалось. Женщина сразу заметила его появление и, бросив разглядывать покрытое цветами поле, медленно перевела свой взор на царя. Они встретились взглядами, и Александр тут же вмиг замер. Не такого он себе лорда Скирда представлял. Это была… Настоящая Главкопида… Афина, такая, как и его сестра Кинана. Красота и крепость, оно же строгое благолепие. Перед ним предстала молодая женщина в облегающем и насыщенно-синем киртле, где обшитые золотой розой рукава пристёгивались множеством серебряных булавок. Позолоченный каскад солнца был убран под канитель, а белоснежное лицо, словно вершины Загроса, сияя ореолом, возвращало миру двойной блеск, вторя двум цепким расплавленным жемчужинам, заменявшим глаза. Она — полная противоположность лиссенийской пташке, которая, как и Роксана, являла для царя примеры утончённой женственности из садов Афродиты. Эррол искусно оппонировала этим обликам. Стройная, статная, с полной грудью и узкой талией, она в то же самое время имела прочную кость, широкие плечи и пальцы достаточной длины, чтобы задушить человека без посторонней помощи. Таких особ царю тут ещё не доводилось видеть. Она напоминала ему больше иллирийку или, точнее сказать, — фракийку. Дикая женская красота без присущей ей утончённости и воспеваемой всеми мужами хрупкости. Подобным порождениям больше подходят не спицы между пальцев, а острая… острая сталь… Её глаза были холодны и абсолютно равнодушны: тяжёлый взгляд. Ни улыбки, ни усмешки, ничего: молчаливая серьёзность. Он сразу уловил, что это точно не глупая и невинная девчушка, которую можно легко заговорить сладкими речами. Верно, это была не девушка, а взрослая женщина. Македонец с трудом сумел отвести взгляд, ибо начал теряться как мальчишка. Это было… чем-то интересным! — Миледи, я… — отозвался позади него сир Юстас. — Я вижу, — на упреждение прозвучал женский голос. — Можешь идти. Послышался скрип металла, и рыцарь быстро удалился. В это самое время два серых алмаза моментально оценивающе и пристально прошлись по царю, словно определяя стоимость Александра в золоте. На секунду могло показаться, что сидевшая перед ним женщина какой-то работорговец. Саймон полностью притих, с нескрываемым интересом переводя поочерёдно взгляд с одного на другую. У Александра закралось от этого странное подозрение… Пока он думал, леди Скирда уже завершила собственный анализ. Она обратилась к Баратеону с весьма специфической на первый взгляд темой. — Красивые цветы, не правда ли? — вяло кивнула Эррол на усеянный жёлтыми полевыми цветами и трупами луг. — Это луговой золотник, он применяется при ушибах, порезах и нарывах. Растёт близ рек. Может ещё оказывать кровоостанавливающее действие и ускорять заживление ран, — вдруг заговорила она на отвлечённую тему, будто Александр ранее спрашивал именно об этом. Почему-то ему показалось, что эта женщина любит верховодить и задавать направление линий. Её голос был не грубым и не мягким, но что-то в нём определенно присутствовало, какая-то потаённая изюминка. Мастер над кораблями повернулся боком к полю. — Соглашусь, — кивнул Баратеон. — Красивые. Только знатно сегодня окроплённые кровью. Женщина словно в подтверждение хмыкнула. — Верно, и от этого будут только лучше расти, — заметила она. — Однако вам вот золотник совсем ни к чему. Как я погляжу, на вас нет ни единой царапины? — вновь обернулся он к ней и поймал лёгкую усмешку, направленную на себя. Это было правдой. Если не считать крови противника на себе и разбитой губы от прилетевшего собственного щита, то Александр был вполне цел. — Повезло, — скромно приподнялись его плечи. — А может быть, тут просто не нашлось тех, кто сумел бы меня ранить, — уже без скромности опускались они. На самом деле он скорее шутил, и от этого даже благодушно улыбнулся. Тем не менее на леди Скирда это не возымело успеха. — Посчитала бы за глупую спесь, но… я наблюдала за вами. Великолепно дерётесь, — вдруг похвалила она его. — Храбрец, однако, и совсем без доспехов, а в первой половине даже без щита. Самым первым мчались к нам на выручку. — Ваши люди тоже не менее отважны, — не остался в долгу Александр. — Вы хорошо держались. — Благодарю, — кивнула Эррол. — Но это надобно говорить не мне, а им. Я всего лишь стояла за их спинами. Может, видели, я пару раз махнула вам во время боя? Александр задумался и устремил взгляд в небо: рука из-за щитов, когда он расправился с тремя противниками. Он быстро вспомнил этот эпизод и опустил глаза обратно. — Так это были вы? — спокойно спросил он. — Да-да… — замельтешила Эррол рукой. — Безумца в одной лишь тунике на нашей стороне было видно как-то издалека. Не сумел мой глаз такого красавца пропустить. Македонец слабо улыбнулся. Безумца и красавца, значит? Она говорила это с полностью флегматичным лицом, и догадаться — комплимент или шутка — было очень сложно. — Знаете, миледи, здесь достаточно нелицеприятный пейзаж. Мне кажется, вам лучше не смотреть на них, — бросил короткий взгляд и намекнул он на направление её стула. — Разве? — лишь усмехнулась леди Скирда. — По-моему, мои глаза видят только цветы и покойников. Первые прекрасны, а вторые уж давно не опасны и теперь весьма ко всему на свете навсегда безучастны, — с безмятежностью в голосе ответила ему женщина, и Александр немного подивился такому роду ответу. — Не переживайте за меня, потому что я смотрела вовсе не на них, а просто размышляла обо всём этом. Я поражена, ибо такого уже давно не происходило. Такое дерзкое нападение прямо посреди белого дня да на пути в Штормовой Предел к королю. Стоит, наверное, поговорить с лордом Баклером о беспределе в его землях, — задумчиво проговорила она, понурив голову к земле, а затем впервые за время их беседы улыбка посетила её червлёные уста. Серые глаза снова метнулись на него. — Сердечно благодарю вас за помощь. Лорд Веларион и Саймон уже поведали мне, кто самым первым кинулся мне на выручку и повёл вас всех. Мой спаситель официально представится мне или нет? Кем же он будет? Александр ответно улыбнулся. Да, этикет. Пускай она и прекрасно знает, кто перед ней. — Наверное… просто смелым рыцарем из баллады? — развёл он руками и припомнил вдруг любимую для всех дам тему и сюжет. — М-м-м… — как-то шутейно и манерно-томно протянула она. — Вот как? Рыцарь из баллады, неплохо. Мне тогда крупно свезло. И все же? У любого рыцаря из баллады имеется славное имя… — расширилась её улыбка, и женщина недвусмысленно кивнула в сторону стоявшего невдалеке со своей экономкой Гарета, у которого в руках на древке трепыхалось знамя с Оленем. Аргеад разочарованно вздохнул: намёк закругляться был понятен. — Лорд Драконьего Камня и Мастер над кораблями Станнис Баратеон, второй сын лорда Стеффона Баратеона — слегка поклонился он. — А кем тогда будете вы? Леди Хейстек Холла хлопнула по тонким подлокотникам. Раскладной стул под её тяжестью заскрипел, и она степенно поднялась на ноги, возвысившись. Дух перехватило. Глаза в глаза. Александр ошибся… эта женщина оказалась выше и крепче его сестрицы Кинаны. Она была лишь на полголовы ниже Александра, и если в нём, как и в Роберте, было шесть с половиной футов, то в ней точно не менее шести. А ещё… у неё действительно был… весьма во всех отношениях прекрасный и крепкий стан. Да, такую женщину было не сломать какими-нибудь объятиями. Царю на ум невольно пришла мать троих братьев Баратеонов леди Кассана Эстермонт. Тут аналогично имелось на что посмотреть и что пощупать. Теперь Александр понял, почему его отец Филипп первой своей женой взял именно иллирийскую царевну Аудату из дарданцев. — Приятно с вами познакомиться, Ваша Светлость, и хочу сразу извиниться за свою хмурость, — как подобает леди, сделала она лёгкий реверанс для Александра. — Я леди Хейстек Холла и выходящей из его земель в Тартский пролив реки Камфорд, Шира Эррол, младшая дочь лорда Сервина Эррола. Мы ведь с вами, милорд, ещё ни разу не встречались? Когда я приезжала два года назад присягать в столицу нашему досточтимому королю, я вас тогда, к сожалению, не застала. Вино, похмелье, не ясно, да и неважно, но ко времени завершения представления женщины лирический наплыв окончательно накрыл царя с головой. Яблоко от яблони. Его язык, как и обыкновенно случалось у Филиппа, ляпал уже сам по себе: — Да, к большому сожалению и несчастью, я бываю очень занят, — с грустью вздохнул он. — Верфи, Малый совет, закупка древесины, дипломатические ноты в Вольные города. За подобное упущение в прошлом я выражаю в сегодняшнем, миледи Шира, истинное восхищение вашим обликом и первозданной красой… Близ луны прекрасной тускнеют звёзды, Весь теряют яркий свой блеск, едва лишь Над землей она, серебром сияя, Полная, встаёт. Когда он закончил, между ними воцарилась странная тишина и губы Ширы выпятились, а светлые брови в удивлении приподнялись. За спиной Александра сразу же послышался смех одного дуралея, который вообще-то недавно хотел жениться на крестьянке. Серые глаза женщины в этот раз заблестели чем-то иным, и она прошлась по брату короля более внимательно, словно что-то до этого для себя упустила в нём. Македонец уже было подумал, что допустил ошибку, однако черты лица Эррол вскоре смягчились и амазонка громко рассмеялась, прихлопнув в ладоши. — Саймон! — с весёлым задором бросила женщина Дондарриону. — Помнишь, мы говорили с тобой полчаса назад? Учись у лорда Баратеона, как обращаться с женщинами, особенно когда покупаешь для своей голодающей и степной Марки у меня зерно. Возможно, тогда ты и получил бы от меня скидку, — усмехнулась и приструнила она того камнем в лоб. — Ваша Светлость, спасибо за доброе слово. Мне редко такое говорят, а если говорят, то обычно снизу, — с удовлетворением звучал её голос. Деловитый тон цеплял струны в царе. Усталость и опустошённость после боя сняло будто по велению Асклепия. Александр расправил плечи и шагнул к владычице вод Камфорда, после чего, слегка склонив голову, запросил у Эррол руку. Та со слабой усмешкой предоставила ему искомое, и губы завоевателя немедленно припали к женской коже: её рука была на порядок меньше, чем его, но в то же время на порядок больше, чем у Этель. Гладкая и бархатная с тыльной стороны и немножко грубая со стороны ладошки. — Лук, да? — подняв свои глаза на неё, озвучил он предположение. — Откуда такие выводы? — прищурился серый алмаз. Предоставляя ей ответ, Александр потёр дистальную и промежуточную фалангу указательного и большого пальца. — Я люблю охоту с луком, а у вас подушечки пальцев зарубцевались и огрубели, — объяснился Баратеон. Царь уже приблизительно понял очерки её характера, а потому в следующий момент, посерьёзнев и убрав улыбку, он решил затеять одну интересную игру. — Миледи, я едва ли не позабыл о самом главном. Хочу напомнить, что вы теперь мне обязаны за своё спасение, — прозвучала сухая и дипломатичная речь. Словно молнией поражённая, Эррол немедленно отдёрнула свою руку от Баратеона и сделала шаг назад. — Плата? — состроила она наигранное оскорбление. — Вы точно славный рыцарь из баллады, как ранее представлялись? — Ну знаете… — задумчиво протянул Александр. — В балладах обычно за спасение… Баратеон не сумел договорить. Как назло, их загоревшееся противостояние потушили на самом интересном. Послышался голос прибежавшего того самого Юстаса Колссета, который, к большой досаде царя, вмиг увёл у него внимание своей госпожи. Оказалось, пока они говорили, всех оставшихся разбойников уже успели переловить по кустарнику и пересчитать по головам. Собранные в кучу люди теперь толпились невдалеке от них под бдительным взором сверкающих на солнце наконечников копий и щедрого металла алебард. — Всех зайцев собрали? — беспристрастным взором прошлась Эррол по фигурам. — Сколько получилось? — Двадцать семь, — отчитался рыцарь Скирда. — Двадцать восьмым, если его можно считать, идёт мальчишка, который был с ними. Женщина задумчиво хмыкнула и посмотрела на двух молчавших лордов. — Господа, вы ведь не будете против, если я распоряжусь этими лесными зайцами? Баратеон и Дондаррион переглянулись, затем пожали плечами. — Нет, никоим образом, — озвучил их решение Александр. — Нападение было на ваш конвой, а потому они целиком ваши для возмездия. От положительного ответа на женских губах расцвела какая-то странная и тёмная улыбка. Лицо застыло, серые глаза вновь захолодели и превратились в настоящий непроницаемый лёд. Следующие её слова были донельзя логичными, но в женском исполнении точно несколько необычными. Александр сразу понял, что Дондаррион кое-что о ней умолчал. Как же… оказывается, легко могли сходить подобного рода слова с женских уст. — Чудно, тысяча медовых благодарностей, — отозвалась Шира Эррол, после чего взглянула на рыцаря и отдала ему приказ. — Юстас, срубите стволы молодых деревьев и обстругайте до трёхметровых колов. Шестнадцать ублюдков насадите на них, разместив по дороге на расстоянии сорока-пятидесяти шагов друг от друга. Следующую за ними десятку обезглавьте и уложите под повешенными. Тела остальных не убирать, они будут на поживу волкам. Головы на пики, и ими нужно заполнить промежутки между колами. Рано или поздно их товарищи вернутся сюда за телами, пускай полюбуются. Одного по собственному решению прибереги и кинь на лошадь. Я хочу продемонстрировать этот кусок дерьма нашему любимому королю с лордом Баклером, — ладно и с фантазией говорила она, но вдруг сбилась и нахмурилась, что-то припоминая. — А последнего… ты вроде говорили, что среди них имеется ещё мальчишка? — Да, миледи, — скупо кивнул рыцарь. — Ясно-ясно… — устало вздохнула женщина. — Пусть мне его приведут. Мужчина в тот же самый момент крутанулся на месте и, преподнеся пальцы ко рту, громко свистнул. Раздалась команда, потом рука поднялась к небу в размашистом взмахе. Из толпы разбойников воины Скирда сразу же вывели какую-то мелкую фигуру. К удивлению Александра, это действительно был ребёнок. Совсем юный парнишка, которому на вид можно было дать не больше десяти или девяти лет. Весь грязный и в пыли, тощеватый и с охапкой рыжих волос, он явно был очень напуган. Глаза в страхе бегали туда-сюда и только ускорились, когда их владелец окончательно осознал, к кому именно его ведут. За следующей сценой Александр наблюдал целиком молча и даже с толикой интереса. Один философский вопрос посеял в нём свои ростки: отличалось ли женское правосудие от мужского? Уперев руку в бок и наклонив с каким-то потаённым интересом голову, Эррол по-волчьи ходила серыми глазами по мальчишке. — Как тебя зовут? — как только ребёнка подвели, суховато спросила она. Мальчишка глядел сугубо в землю. Невзирая на юный возраст, по мнению царя, он точно был не дураком и понимал, в каком положении находился. — Имри, м’леди, — глотнув одну букву, тихим голоском ответил он. Леди Скирда хмыкнула. — Выглядишь как круглый и полный доходяга, — дала женщина свою оценку. — Шкура и кости. Сколько этим двум дешёвым вещам лет и откуда их владелец? — Десять, я из… — тут мальчишка сбился, будто обдумывая ответ. — Из… ваших владений, — признался он. — Деревня Красный Холм. — Десять… — приподнялась светлая бровь, и задумчиво изрекла Эррол. — И… из моих владений. Такой маленький, а уже подался в разбой. Бессмертный, да? Дерзнул напасть на собственных господ? Знаешь, твои друзья положили на этой дороге и в этот жёлтый золотник почти три десятка моих воинов и ещё сколько же челяди. Имри-Имри, маленький ты наш лесной разбойник. Как думаешь, какое у меня сейчас настроение? — уперев руки в колени, немного нагнулась она. Ответа не последовало, и потому голос переломился, повысился и отдал гневом с грозой. — Какое… у меня настроение, Имри? Мальчишка глаз не поднял, однако сразу ожил и, сбиваясь, залепетал. — П-п-п… ло… хое… м’леди? — Да, Лорд Очевидность, — уже более спокойно прозвучал голос Эррол. — Плохое. И от этого ты мне случайно вашу весёлую песенку не споёшь? Какой там у вас припев, а? Отрежем мы лорду яйцо и прибьём гвоздями мы его на крыльцо? Взад-вперёд имеем и веселимся мы с нашей госпожой? Хейя… хо-хо? Всё-таки парнишку надолго не хватило. Голова его поднялась, а глаза жалобно метнулись на женщину. — Я никогда не убивал! Никогда в жизни! Это всё… — громко заверещал и одновременно заревел ребёнок. Лицо леди Скирда сразу же исказилось. Стремительно шагнув вперёд, она со скрываемой ранее злостью схватила мальчонку за челюстью, и тот, выпучив губы, как послушный щенок, в мгновение умолк. Тем не менее ноги у мальца от страха подкосились, и он качнулся назад, но упасть ему на задницу не дали. Эррол весьма крепко удерживала его: женские ногти впились в розовые щёки. На какой-то краткий момент Александру показалось, что она сейчас сломает мальчонке челюсть или попросту свернёт шею. Уж слишком искра ярости была ярка… Женщина долго всматривалась в лицо мальчишки, словно борясь сама с собой. Однако через минуту тишины она всё-таки сумела подавить внутренний порыв. Лицо разгладилось. Следующие её слова были уже целиком по делу: — Твоего отца случайно среди них нет? — не переставая глядеть на мальца, небрежно качнула она головой в поле с трупами. — Не-ет… — выдавил из себя мальчишка. — Он умер на войне. — Точно? Умер? Не брешешь мне? — К-к-клянусь-клянусь, — закачалась голова. — Мою мать убили просторцы, а после я ушёл с дядькой к его друзьям, но и дядьку вскоре тоже убили, — выпалил малец. — Ваш лагерь ведь где-то в этой округе, верно? Слушавший Эррол Александр всё понял: кто-то уже планировал устроить акцию кровавого возмездия. — Верно, м’леди, — ответил мальчишка. — Мы меняем их каждые два или три дня, переходя из владения во владение. Следующим должен быть Королевский лес. Леди Скирда хмыкнула, а Александр уловил момент. Мальчишка действительно что-то знал. — Чтобы было труднее определить главное место вашего промысла и о вас на некоторое время позабыли, пока вы внезапно снова не вернётесь на несколько коротких дней… — задумчиво и вслух высказалась она. — Я так и думала. Неплохо, охота на вас — сложное дело. Расскажешь, как у вас всё обустроено в отрядах? Знаешь, кто был тот руководивший вами рыцарь с чёрным знаменем? Хотя бы на что-то из этого сможешь ответить? Если сумеешь и будешь хорошим мальчиком, то, может быть, в твоей маленькой жопе и не окажется острого и трёхметрового кола, — с сардонической улыбкой расписала женщина перспективу. — Справедливое предложение, разве нет? Другой реакции, кроме согласия, было трудно ожидать. Мальчишка ещё, наверное, никогда так рьяно не кивал в своей жизни. — Да-да, м’леди, я всё расскажу, — юрко начал заверять он. — Прошу только… — Я поняла, — прерывая того, взлохматила рыжий волос парнишки рукой женщина. — Уведите и покормите его, — приказала она. Рыцарь Юстас в тот же самый момент схватил Имри за шиворот и куда-то без лишних вопросов поволок. Глядевший им вслед Александр молчал и думал, а вот Дондаррион сказал: — Решила оставить мальчишку в живых? При удобном случае он может сбежать, — заметил лорд Чёрного Приюта. — Может, сбежит, а может, и нет, — обернулась к нему и незамысловато двинула плечами Эррол. — Если произойдёт первое и я его поймаю, то бегать он уже никогда не сможет, — высказалась Шира, и почему-то Баратеон абсолютно не сомневался в её словах. — Он ещё пригодится. Я оставляю два языка, Саймон, один старый и под пыткой, второй молодой и добровольный. Потом будет сверка информации и расхождений. Посмотрим, что они оба смогут такого интересного поведать. — Конечно-конечно, рассказывай больше, просто признайся, что твоё женское сердце слегка дрогнуло, — ехидно поддел и вернул пущенный ранее Эррол камень Дондаррион. — Недавняя война породила много сирот, — полностью апатичным тоном парировала Шира. — У детей, не видевших мира, и детей, не видевших войны, разная наука и представления о хорошем. Совсем иное суждение о дозволенном и запрещённом. Посмотрим, как он примет подаренный ему шанс. — Вы сказали, что их товарищи могут вернуться за телами убитых? — прерывая их двух, вступился и припомнил Александр. — Откуда такие мысли? Серые глаза весьма быстро скользнули к царю. — Боевое братство, — ответила леди Скирда. — Разве вы не заметили? — спросила она у царя. Баратеон немного призадумался и кивнул, после чего Эррол продолжила. — Это не простые голожопые разбойники. Это ветераны войны с хорошей и прослеживаемой чёткой структурой, доставшейся им в наследство ещё с былых времен. Среди них есть и те, кто имеет практический опыт рейдов и налётов в отрыве от основного войска. Пока они были на войне, просторцы убили их жён и детей, а поля и дома сожгли. У них не осталось ничего, кроме тяжёлого и острого металла в руках, и, как сами понимаете, это не затупленные мотыги с кривыми граблями. Хуже всего, что среди них присутствует много рыцарей. За время войны они ещё все почувствовали вкус крови и силовые методы обогащения. Да, надо было мне точно брать с собой сопровождение побольше. Плохо бы это всё могло для меня закончиться… — горько вздохнула женщина и покачала головой. — Между прочим, они дождались идеального момента. Как раз все бесполезные дуралеи с мечами на поясах съезжаются в Штормовой Предел на турнир. Твори во владениях чего душа пожелает, — покривила Эррол в неудовольствии лицо. Веки царя царей снова отяжелели. Война… порождает войну. Не только знать, но и Корона была во всём этом виновата. Почему? Казна полнела золотом, однако тратилась на увеселения, а первым должны были идти вовсе не они. Главное правило военного вождя порушено. Воины, обычные земледельцы и мелкопоместная рать, сражавшиеся за Демона Трезубца, после оказались не у дел. У них ничего не осталось, им не выплатили мзду в виде нового дома. Их выбросили, как инструменты. Такова цена верности и пролитой крови от аристократии. Щедрый король Роберт также не являлся в этом большим исключением. Итоги перед глазами. Зная причину и роли всех, следствие становится полностью понятным. Начиная от Принца-Дракона и Тиреллов, заканчивая победителями… все имели лепту вины. — Вам случайно попутчики и сопровождение не нужно? — внезапно предложил услугу Александр. — Мы как раз двигались назад в Штормовой Предел. — Не откажусь, — слабо, но в то же время признательно улыбнулась Эррол. — Моих людей много полегло, и мне стоит собрать их тела и отправить обратно в Скирд. Это провоцирует трату людей для переправки, а везти тела в Предел не имеет никакого смысла, — проговорила она, после чего её глаза расширились и улыбка стала ещё ярче. — Лорд Баратеон, вы ведь хотели награду? Я тут кое-что придумала. У меня есть варёные яйца и ветчина с хлебом. Вы завтракали или нет? Заходите в повозку, побеседуем с вами о некоторых вещах, — любезно предложила ему Шира. Александра таким было не взять. Он сразу понял, что она что-то от него хочет. — Разве это награда? — усмехнулся и развёл он руками. — По-моему, это скрытые мотивы, под которыми вы прячете какое-то дело ко мне. — Скрытые мотивы, — ответила, при этом не изменившись в лице Эррол. — У кого их нынче в наше время нет? — в следующий момент женские губы пересекла кривая усмешка. — Только, наверное, у мертвецов. Меня радует ваша прозорливость. Вы всецело правы, — прозвучало признание. — Я хочу поговорить с нужным человеком из столицы о проблемах Путеводной и хорошо знаю, что нужно обращаться не трахающему шлюх королю, а его деснице, который имеет привычку весьма плохо и долго отвечать на письма. Люди говорят, вы ведь цените суд и справедливость? Проблемы нашли Александра и здесь. Лишняя боль. Страдальчески вздохнув и покачав головой, он произнёс: — Я не расслышал в ваших словах речи о моей награде, — решил немного повысить ставку Аргеад. — Это первое, а второе… миледи, а вино у вас для беседы имеется? — наклонил голову и коснулся самого главного царь. Как и ожидалось, его слова не смутили женщину ни на секунду. Она лишь неожиданно и громко рассмеялась. — Вашу награду мы тоже обязательно обсудим! — пошла на попятную и подсластила Эррол, а после осклабилась и приподняла для Александра указательный палец в жесте. — А насчёт вина… подождите, одна секунда. Женщина широким шагом тотчас сорвалась к стоящей рядом повозке. Стоило отметить, достаточно прытко. Когда Эррол скрылась в открытом проёме кибитки, Баратеон и Дондаррион удивлённо друг с другом переглянулись. Послышалось шуршание, потом звук каблуков по дереву, вскоре леди Скирда снова появилась перед их очами. Уперев довольно руку в бок, она громко вымолвила: — А то! — раздалось на округу. — Три пинты сладкого до скрежета в зубах Золотого Арборского! — широко улыбнувшись, демонстративно покачала Эррол закупоренным графином в руках. Золотая жидкость в ней закрутилась на солнечных лучах в чарующем вихре и собственном танце. — Такое вам сойдёт? Выпьем вместе и потолкуем? Или вы у нас отныне, столичный лорд, будете по заморским нектарам? Александр немного подвис и с минуту просто молча на неё смотрел: она знала, с какой стороны надо подходить. Хочешь чего-то добиться от мужчины, стань его собутыльником. Мудро и хитро. Саймон определённо был прав на её счёт. С такой женщиной требовалось держать уши и глаза востро. Язык Баратеона сам по себе прошёлся по давно сухим губам. Солидное предложение, от вина он сейчас точно не отказался бы. Штормовые женщины определённо были интересней таковых из Простора. Может быть… Стеффон Баратеон действительно что-то знал и понимал? Противиться подобным женским чарам было поистине очень трудно. Хорошо, он выслушает Эррол. — Выпьем! — выкрикнул со смехом и закивал Александр. — И вы даже не представляете, насколько я голоден! Буду очень рад составить вам компанию. Серые глаза женщины засияли большим удовлетворением, а губы украсила по-настоящему радостная улыбка. — А я?! — возмущённо отозвался Дондаррион. — Или вон идёт… — только хотел мужчина указать на шедшего в их сторону Монфорда. — Марочник, у нас с тобой сделка закрыта, чеши за скидками к раздольникам, — резко и холодно оборвала того женщина. — Ваша Светлость, оставьте свой окровавленный меч и проходите, — в противовес дружелюбно пригласила Эррол Александра и скрылась в повозке. Царь лишь улыбнулся и с довольным видом принялся отстёгивать с пояса ножны. Наблюдавший за ним огорченный Саймон спросил: — А ты куда это намылился с такой довольной лыбой, а? — Разве ты не слышал? — хохотнул Баратеон и в следующий момент как само собой разумеющееся ответил: — Завтракать, конечно. У нас вино закончилось для опохмеления, а у леди Эррол оно есть! Сегодня у Александра был удивительный день. Он потерял Фобоса, но познакомился с воплощением Афины. Интересный обмен с подачи богов. И как теперь хорошо знал бывший завоеватель, такие вещи никогда не бывают случайными. Они точно не зря с ней повстречались. Ведь… Как бы ни были всемогущи боги, но у них не было других рук, кроме человеческих.***
Свежий ветер гулял по двору замка, заставляя биться и танцевать туники и короткие плащи. Дым от кухонных очагов поднимался к серому небу. Хотя обычно Серера любила освежающий ветерок, приносивший ароматы цветущих деревьев, сейчас она была слишком занятой и не обращала на него никакого внимания. Почему? Потому что перед ней стоял такой редкий в этих краях соотечественник. — Это письмо следует доставить Первому Магистру в Лисс, — вытянув из складок плотного шёлка скрученный бумажный свёрток без сургуча, промолвила она на родном языке. — Чтобы было быстрее, отошлёшь морским ястребом. Управишься? Лиссенийский купец положил руку на грудь и поклонился. Бахрома и жемчужины на тунике Трегара Ормоллена немного качнулись, после чего он выровнялся и просиял услужливой улыбкой. — Не беспокойтесь, Сиятельная госпожа, всё будет в срок, — заверил её мужчина. — Хочу лишь уточнить: его следует доставить в магистерскую канцелярию или непосредственно в руки вашего батюшки? — Непосредственно в руки, — ответила Галлар. — Желательно без сторонних посредников внутри нашего Фригольда. Это означает не через официальную почтовую управу, а лучше всего вызвать курьера прямиком из моей семьи. Как исключение может быть ещё дом моей матери, — разъяснила мужчине Серера. На последних словах Ормоллен немного нахмурился. — Подождите, в самом последнем случае послание тогда пройдёт через… — Через моего деда, — перебила и высказалась она на упреждение, чтобы затем отсечь все дальнейшие и лишние слова. — Но это уже не твоя забота. Твоё дело — доставить как можно скорее письмо в руки Первого Магистра. Глядя себе под ноги, купеческий соглядатай её города ладно закивал. — Да-да, — отринул Ормоллен всякие сомнения. — Как я уже говорил ранее, можете положиться на меня. В свое время я водил за нос браавосийцев и волантийцев, уж с обычной доставкой справлюсь. С курьерами ошибки не будет, — заверил и одновременно с тем похвалился он. — Надеюсь на тебя, — слабо улыбнулась дочь магистра. — И не переживай, я замолвлю перед дядей Арландо о тебе словечко. Свой пост и должность в действующей армии ты непременно получишь. — Очень рад вам служить, — довольно заблестели голубые глаза купца. — Кстати, — высказался мужчина и огляделся вокруг. — Почему мы говорим именно здесь? — поинтересовался он. Серера, задрав голову кверху, прошлась по старым и серым глыбам каменной септы Штормового Предела. Они стояли и шушукались вдвоём прямиком под стеной храма, между цветом сирени. Да, почему они тут говорили? Наверное, так как пьяные в стельку гости и обитатели замка обходили этот храм десятой дорогой. Между прочим, она с самого начала подметила, что воздавали положение богам вестеросцы, мягко сказать, не очень часто. Да ещё местный жрец являлся глухим стариком, который также постоянно был пьян и где-то вечно пропадал. Где? Только боги знают. Хотя в то же время Галлар должна была отдать ему должное. Жрец Штормового Предела был куда как более лоялен к гнусным чужеземцам и в противовес своему коллеге из Хайгардена таки не отказался уделить внимание и рассказать лиссенийке о Семерых. Для чего же Серере Семеро? Она не была намерена повторять ошибки выскочки Рогаре. Находясь в Волантисе, делай как волантийцы, а если в Вестеросе… — Мы тут, чтобы местные боги были на нашей стороне, — улыбнулась она, а затем быстро крутанулась на месте и скоро сказала: — Шучу, на этом пока покончим. Мне пора. Приятного времяпровождения и выигрышных ставок на турнире. — Куда-то спешите? — поинтересовался Ормоллен. — Не хочу рождать слухи о каких-то встречах с левыми ухажёрами, — усмехнулась Галлар. — Это может очень сильно навредить моей миссии, потому что лорд Баратеон порой всё-таки страдает милыми вспышками ревности. — Оу-у-у… — с подковыркой протянул купец. — Я всё понял, не буду тогда вас задерживать. Удачи в делах. На этом их разговор был закончен, и каждый вылезал из пышного цвета сирени с разных сторон. Лиссенийский купец в конечном итоге устремился прочь из замка в покрытые шатрами поля, а вот Серера наоборот и супротив пошла к массивной башне-барабану, где располагались её покои. Что весьма примечательно, они находились буквально недалеко от комнаты Станниса. Вроде как для того, чтобы меньше светить и носить в руках счётные книги. В действительности она хорошо понимала, что это были лишь оправдания. На самом деле Баратеон попросту предпочитал держать её у себя на глазах. Для чего? Возможно, и правда из-за обыкновенной мужской ревности, а может, если предположения девушки были верны, то для того, дабы с дочерью лиссенийского магистра ничего вдруг не случилось. Хитёр, зараза. В общем-то говоря, их странная игра ещё продолжалась. Однако… финал понемногу близился. В последние дни Галлар встала на вполне твёрдую почву и её очень радовало, что отец всё же решился обеспечить ей более существенную поддержку. Так от специально заехавшего к ней для связи Трегара Ормоллена она сумела узнать о личности будущего посредника и доверенного, которого отец должен был вскоре выслать. К большому восторгу и одновременному удовлетворению Сереры, им вроде как должен был стать… весёлый дядя Салладор! Мозаика понемногу стала выкладываться, и Галлар оставалось лишь узнать о ведении Станнисом переговоров с третьей стороной. Некоторые подозрения с зацепкой, благодаря проболтавшемуся по пьяни Монфорду, у неё уже существовали и указывали на Браавос. Конечно, прямых доказательств ещё… Шедшую по двору Галлар из размышлений внезапно выдернула грубая мужская ругань и детские всхлипы. Они доносились из конюшен, и тонкий голосок показался ей немного знакомым. Понемногу сбавив шаг, дочь магистра кинула слабо заинтересованный взгляд в ту сторону. В тенях наступившего вечера маячили две фигуры. Первая — высокая, вторая — маленькая. Солнце почти зашло, и по серому небу плыли облака, однако опознать фигуру рыцаря в белом сюрко с тремя чёрными воронами и тремя красными сердцами в когтях она сумела без особого труда. Это был Лин Корбрей, любимец публики и один из главных претендентов на победу до недавнего времени в турнире. Почему до недавнего? Он сегодня с треском проиграл дорнийцу, и тот вышел в полуфинал. Рыцарь как рыцарь, таких ошивалось в округе превеликое множество, и Серера наплевала бы на него, но… имелась одна интересная деталь. Рядом с ним волочился сын одной из её служанок. Мальчишка лет девяти или одиннадцати, которого рыцарь куда-то тянул, а тот жалобно что-то ему говорил в ответ и брыкался. Мужчина абсолютно его не слушал и пару раз даже огрел ребёнка. Галлар это, мягко говоря, не понравилось. Для чего рыцарь тянул мальца в конюшни и что он тут вообще делал? Неужели тот в чём-то провинился? Она оглянулась вокруг: тишина, замок будто опустел. Никого в поле зрения не наблюдалось, и все сейчас после первого дня турнира пировали в полях невдалеке от замка. Опять какое-то странное событие… эти чудные вестеросцы уже её до глубины души zȳhibi nekēpti jemagon. По-другому просто было трудно выразиться. Серера покривила губы. Ей всё же стало жаль получавшего оплеухи мальчишку, так как она и сама когда-то была ребёнком. К тому же если его мать была служанкой у Станниса, то, значит, и он тоже был человеком Станниса. Какое право вшивый рыцарь из Долины имел право тут кому-то приказывать в обход Галлар? Подол её пурпурного платья закружился подобно водовороту. Серера решила забрать мальца у рыцаря и поставить того на место, а потому беззвучно полетела по двору, словно бесплотный дух. Булыжники тщательно выметенной мостовой были гладкими и чёрными. Холод, который обдул лиссенийку от скорости, сорвал шаль с головы, явив на обозрение светлый волос. Она быстро достигла конюшни. Вздымающееся вверх крепкое строение откидывало изнутри чёрные и густые тени, но снаружи на стене над скамейкой уже запалили фонарь. Оттуда слышались тяжёлая поступь копыт, выбивающих дробь по камням, и самое главное — мужской злоязычный голос. Он был противным, как скрежет по металлу в рань. Серера прищурила глаза, словно старуха, и переступила деревянный порог. То, что она в итоге увидела, повергло её в полное замешательство… Она изумлённо и обескураженно застыла. Такого девушка не могла ожидать. Прямо перед ней и посреди прохода ведущего внутрь конюшен недавний любимец толпы стоял между лошадиными отсеками с полностью опущенными шоссами и пытался развязать мудрёную шнуровку на кальсонах. Выпирающий из белой ткани член явно говорил о возбуждении. Дочь магистра не сразу заметила подле него сидевшего на камне мальца с разбитой губой, а вот он напротив разглядел её приход в тот же момент, как она только показалась в проёме. — Тётя Этель! — будто проснувшись ото сна, воскликнул он. — Скажите сиру Лину… Ей не понравилось это обращение. Какая она bardīlē pāsilen ему тётя? — Закрой рот, сопливый щенок! — гаркнул Корбрей. Он понял, что они тут не одни. Рассеянные от выпивки и гневливые глаза рыцаря метнулись ко входу и прямиком на Галлар. Жёсткий рот выгибался в раздражении, доходящие до плеч каштановые волосы спадали локонами на хмурый лоб. Всем своим видом он, бесспорно, демонстрировал злость на незваного гостя. Узревшей всю эту картину Серере долго думать было не нужно. Значит… так заливают воители вестеросцев горе от поражения в турнирах? Мальчиками и вином в сумраке конюшен? Губы лиссенийки отразили презрение, взгляд — нескрываемое отвращение с брезгливостью. Мужчина перед ней не мог себе даже мальчишку купить для увеселений. — Отпустите его, — глухо, но вежливо сказала она. — А ты ещё кто такая? — лязгнул, как ядовитый меч, голос Корбрея. — Ты хоть знаешь, кто я такой? Желаешь заменить его собой? Тогда становись с открытом ртом на колени, и, может быть, я подумаю и отпущу парня, — криво усмехнулся рыцарь. — Ртом и языком работаете тут только вы, — таким же ядом ответила Галлар. — Потому дорниец и оказался лучше. Этот парень состоит в свите лорда Станниса, он не ваша собственность, — довела она глупцу к сведению. Слова о Станнисе мало повлияли на Корбрея, а вот упоминание о поражении Вилю заставило его очи прямо дико воспламениться. — Так ты шлюха Оленя? Срать я хотел на Баратеонов и их паршивый турнир. Следи лучше за своим языком, дрянь, когда со мной разговариваешь, — разгневанно выплюнул рыцарь. — Я не терплю такого тона к себе, что могут подтвердить многие покойники, включая иных дорнийцев. «Дурачок, что ли, местный?» — подумалось Серере. Разговаривать с этим отребьем со спущенными шоссами у неё больше не было никакого желания. Дочь магистра просто прошла мимо шута и схватила сидевшего мальчишку за руку, чтобы молча отсюда увести. Тот сам послушно подскочил на ноги. Она потеряла бдительность и от этого ошиблась. — Не лезь не в своё дело, сука… — внезапно послышалось со стороны опасное змеиное шипение, и далее уже происходило то, что Галлар никак не могла предвидеть. Ладошка мальчишки скоро выскользнула. Прежде чем хоть какие-нибудь слова успели сорваться с её уст, Сереру с силой схватили за распущенные волосы и грубо отбросили на деревянное заграждение отсека. На секунду у неё перехватило дыхание. Бок обожгло словно пламенем, потом холод сковал девушку, вызывая дрожь во всем теле. Весьма быстро придя в себя, она уже замахнулась собственным кулаком в ответ по маячившей физиономии, однако не тут-то было… Колокольный звон и лошадиное ржание раскололи тишину. Она почувствовала резкую боль, и в глазах помутнело. Её только что ударили по лицу? Походу, да. Губа горела, металлический вкус осел во рту, лиссенийка хотела дать сдачи, но ей стремительно прилетел второй удар. Он был куда как мощнее первого. Мужская рука оказалась крепче, и она попросту уже не сумела удержалась на ногах. — Госпожа! — громко заверещал мальчишка. Камень конюшни был твердым. Вонючим и холодным, как и всё Королевство закатников. Ни капли тепла. Она весьма быстро пожалела, что не взяла с собой телохранителей. Последующие удары, включая ногами, показались ей более лёгкими, чем первые два, но вместе с ними наконец-то где-то далеко послышался спасительный голос старого септона.***
Вино, компания товарищей, показ трофеев и множество красочных рассказов — именно это ждало их всех после возвращения из мирной охоты, ставшей в конечном итоге боевой. Когда со всем было покончено, брат короля наконец-то отправился на почин. Александр и Алин шли через зал к лестнице, ведущей к одному из угловых коридоров замка. Нежный звон колокольчиков, которые Баратеон добыл у одного лиссенийского купца, терялся за шумом и голосами слуг, скребущих деревянный пол. Только углядев Александра, старшая служанка заметалась, подгоняя остальных, чтобы они работали усерднее и быстрее. Македонец весело преодолел последние три ступени лестницы одним прыжком и устремился по крылу, ведущему к их покоям. Так выпало, что свита Александра с лёгкой подачи его младшего брата Ренли занимала практически весь третий этаж в башне. Удобно, одним словом. Сначала шли многочисленные комнаты служанок и рыцарей, потом одна за одной по возрастанию Алина, Этель и в конце всего крыла, упираясь в глухой кут, находились большие покои самого Александра. Если приглядеться более внимательно… это был настоящий вооружённый оплот. К слову, что-то после возвращения с охоты лорд Драконьего Камня ловил на себе какие-то достаточно странные взгляды от подопечных. Подобное вызывало вопросы и лёгкое замешательство у царя. Неужели это действительно на них так работала слава от добычи им легендарного Белого Оленя? Если да, то охота тогда и правда стоила потраченного на неё времени и усилий. Он как раз ещё разменял добрую половину скучного для себя турнира. — Алин, всё-всё… конец-конец, — остановившись неподалёку комнаты Этель, проговорил подвыпивший Александр. — Дальше я сам, с этого участка можешь быть свободен и идти отдыхать. — Значит, моя задача выполнена. Хорошего тогда вечера, милорд, — улыбнулся в пышный ус капитан его гвардии и приоткрыл свою широкую грудь для медвежьих объятий. — Ха! — вырвалось из царя. Покачивающийся из стороны в сторону Александр аналогично улыбнулся и шагнул к нему навстречу. Он никогда не отказывал подданным, а тем более боевым соратникам в царской ласке. Их объятья были крепки, воля — сильна и горяча. Похлопав друг друга по спинам, они разошлись, после чего Колдвин лукаво кивнул на самую ближнюю дверь. — Веселой вам игры с кошкой, — снова расплылся он в улыбке. — Думаю, она оценит ваш колокольчик. Александр нахмурился. Сначала он не понял, о чём говорит Алин, но потом, взглянув на шумный подарок в своей руке, быстро сориентировался. — А… это уже тебя не касается, — хохотнул Баратеон. — Так я ничего и не… гово-рю, — икнул Алин. — Только искренние пожелания! Лорд Драконьего Камня лишь покачал рыцарю в предупреждении указательным пальцем: «Происходящее в гареме царя — это дело исключительно только царя, никого больше». По крайней мере… так говорил и поучал Александра его любимец из персов Мазей. Кстати, умный муж, недаром царь оставил ему управление Вавилонской сатрапией. На этом они с Алином молча расстались. Капитан гвардии отправился к себе, а вот Александр, как верно подметил Алин, шагнул к двери Этель. Сперва он припал ухом к дереву, терпеливо послушал, убедился, что всё-таки слышит шуршание, и в конце легонько постучал. — Это лорд Баратеон, я могу войти? Сокровенный ответ, к облегчению, поступил быстро. Ему моментально послышался эфирный голос лиссенийки, после которого вступление в женские апартаменты было уже бесспорно уверенным и законным. Войдя в дамские покои, Баратеон как можно тише затворил за собой двери. Конечно, у него это не совсем получилось, так как золотой колокольчик сопровождал своим пением каждое движение царя, но всё же он старался. Александр застал Этель неспящей. Его личная Афродита, дарованная южными ветрами и тёплым дыханием Нота, сидела повернутая лицом к столу и что-то увлечённо писала при свете лампад. Стан изящен, обводы плавные, а каскад белого золота прячет лицо и покрывает всю спину. Её рука двигалась с большой энергией. Кончик пера работал буквально с едва уловимым скрежетом, словно она вкладывала в это письмо… гнев? Его отвлекли. Из-под стула, обвешанного одеждой, послышался зевок с лёгким рычанием. Переведя внимание туда, Баратеон обнаружил лежавшую и внимательно глядевшую на него Игни. Александр не сумел сдержать улыбку. Притаившийся леопард из Дорна принялся облизывать себе лапы, однако так и не спустил свой взор с мужчины, который демонстративно покачал у него перед глазами цепочкой с колокольчиком. Раздалось мелодичное пение, и пятнистая южная кошка, не заставляя долго себя ждать, стремительно кинулась к нему из укрытия для игры. — Угадай, что у меня есть? — дёргая золотой колокольчик для скакавшей кошки, обратился он к погружённой в работу девушке. Она так и не сбавила темп письма. Даже не обернулась. — Вы купили колокольчик, как я просила вас, — лишь спокойно ответила она. — Ага, — глядя вниз на леопарда, покивал Александр. — Теперь Игни не сможет беззвучно прятаться от тебя по замку. Между прочим, купил я его у твоего соотечественника. Такой услужливый купец, что, кажется, может, не используя рук, только собственным языком залезть в чужой карман. Его зовут Трегар Ормоллен, доводилось о нём слышать или нет? — Что-то знакомое, но сейчас, увы, не припомнить. Снова не обернулась: Александр вздохнул. — Как ты тут? — поинтересовался он. — Не скучала? Что-то новое было в моё отсутствие? — А… — на краткий миг приостановилась она. — Нет, ничего особого, — продолжилось её письмо. — Совсем ничего? — удивился присевший и начавший гладить леопарда Баратеон. — Странно… ну ладно… — тихо произнёс он. Не сказать, что это было прямо плохо, но на определённые вещи, которые должны были рано или поздно случиться, он всё-таки рассчитывал. Затягивать события до жреца не хотелось. Впрочем, на подобный случай у тоже по-прежнему оставался выход. Погружённого в раздумья Александра в мир вернул голос Этель. — Как там ваша охота и безудержный запой? О вас все снова говорят. Отпраздновали спасение леди Эррол? — Так ты уже обо всём слышала? — улыбнулся и задал риторической вопрос Александр. — Охота была хороша. Я добыл тот трофей, который желал. И спасение отпраздновали. А насчёт запоя… это ты о чём? — Выпивка вам не к лицу, — всё не прекращала женская рука работу. — Вы теряете тогда цели из виду, хотя при этом считаете наоборот, — а вот женский голос всё продолжал попытки как-то повлиять на него. — Ты обиделась, что я тебя не взял с собой и оставил тут? — выдёргивая ладонь из острых когтей и зубов кошки, догадался Баратеон. — Хорошо, если хочешь, то в следующий раз я возьму тебя с собой, — легко пошёл он ей на уступку. Лиссенийка не ответила ему и задала свой вопрос. — Почему вы тут? Могли бы и завтра прийти. Я в принципе могу и подож… — Я соскучился, — поднялся на ноги и признался он в собственной слабости. — Знаешь, порой всё же компания оголтелых пьяниц немного надоедает и… хочется более утончённого общения. Взмахнув золотой цепочкой и поймав поющий колокольчик в ладонь, Александр двинулся к изящной фигуре, которую благородил восточный шёлк из Итийской империи. Подойдя со спины, он мягко коснулся её плеч, ибо она была горда и умна. С такой высокородной аристократкой и золотой пташкой следовало обходиться… К большому удивлению царя, как только он прикоснулся к лиссенийке, она вздрогнула, будто укушенная Игни, и выронила перо из пальцев. — Ты чего? Не надо бояться меня, — ласково обратился он к ней. — Я никогда не бью птиц, лошадей и женщин. Девушка устало вздохнула и наконец-то отбросила перо в сторону. — Кто… вас этому научил? Александр призадумался. — Первому и второму отец, а третьему… мать, — уверенно дал он ответ. — Хорошая, наверное, была женщина. Как сильно любили родители свои чада, так и сильно в итоге могут любить их чада. Вы хороший тому пример. — Я рад, что ты так считаешь… — улыбнулся Александр. Проявляя большую аккуратность, Баратеон снова опустил ладони лиссенийке на плечи и прошёлся ими в воздушном массаже. Через некоторое время соблазн окончательно взял в нём вверх, и он, наклонившись вниз, коснулся носом светлой макушки, вдыхая аромат тёплых морей. Он был слаще вод близ Египта… солнечный… прямо как Эритра Таласса. Тем не менее в девушке по-прежнему чувствовалось явное напряжение. Что-то с ней сегодня было не так. Совсем не так… Она продолжала оставаться неподвижной, и странное ощущение, хрупкое и звенящее, как чутьё у зверя, пронзило его разум. Рука Александра ловко скользнула по гладкой шее, и, взяв девицу за подбородок, он попыталась повернуть её голову к себе. Не получилось. Она упиралась? Далее молодой лорд не стал настаивать, однако будоражащее сознание вино и желание взглянуть сегодня на царский пурпур были слишком сильны. Резко отпрянув назад, он затем просто шагнул в сторону, а потом вперёд. Глаз царя скользнул на милый профиль и… Он замер: глазницы в изумлении расширились. Теперь он всё понял. Её поведение. Внутри сначала похолодело, а после кинуло в неуправляемую дрожь. Рука в ярости смяла и раздавила покоившийся в ладони золотой колокольчик. В последний раз царя так растворяло в гневе, когда он прознал об измене и участии Филоты в заговоре против себя. Александр никому такого не простит и не спустит с рук. Ни родному брату, ни лучшему свату. — Кто?! — в бешенстве заорал на весь этаж Аргеад. И она ему в ту ночь сказала… Лин Корбрей.