***
Влетев в дом, быстро стянув с ног кроссовки, едва не полетев носом в пол, русская чуть ли не с прыжка взлетела на второй этаж дома, предоставляя право закрыть входную дверь Виктору, что глазами проводил удалившуюся на верх фигуру, а после, поджав губы, отправился в сторону кухни, таща пакет с бутилированной водой. Оказавшись в своем убежище и закрыв дверь на замок до характерного щелчка, Нигаи опустилась на пол, хватаясь за голову и оттягивая взмокшие от быстрой ходьбы пряди волос. Губы ее беззвучно шевелились, проговаривая все известные ей маты, а после та снова поднялась на ноги, откинула в угол рюкзак и заходила туда-сюда, меряя шагами комнату и переваривая случившееся, стараясь унять нахлынувшие чувства. Сердце уже не так сильно колотилось, однако подрагивающие руки и сбитое дыхание все еще напоминало о том, в каком предистеричном состоянии она находилась. Живот крутило в спазме, отчего казалось, будто ее кишки решили свернуться в узелок. Тошнота подступала комком в горле. Старые воспоминания невольно хлынули в ее голову, перекрывая собой все то, о чем рассуждала русская: общее детство, чувства, веселье и предательство, с последующими попытками разобраться и найти истинную причину такого исхода, вина в собственной импульсивности и многострадальные недели ненависти ко всему, ощущение того, что она потеряла часть себя, которую самолично оставила в чужом человеке. Пустота, смешивающаяся с осознанием, что былые деньки ушли окончательно и их не вернуть, что очередной этап детства канул в лету, помахав рукой. И даже то равнодушие, которое настигало Мори, когда она ранее вспоминала все, что связано с ними не могло теперь объявится, будто струсило перед лицом более сильных эмоций. А Нигаи еще обиднее от того, что у нее что-то осталось к тому человеку, что при их встрече смотрел так вопрошающе, с каким-то ожиданием в глазах и издевательской улыбкой на лице, которое нисколько не изменилось за такой промежуток времени. Даже прическа, казалось, не поменялась, будто и не было ничего до этого - фантазия русской, которой не хватило драмы в жизни. Но нет, время ушло, и что-то да изменилось, ибо как еще можно трактовать ту сигарету, которая оказалась руках парня и из которой он сделал долгую затяжку, нахально выпуская сизый дым и отравляя им благородный японский воздух? Снизу раздался заливистый смех отца, который в эту секунду раздражал сильнее, чем писк комара в три часа ночи. Мори еще нервнее заходила по комнате, грызя ногти по старой привычке и рассуждая о случившемся, а после, крупно дрогнув от очередного звука снизу, ринулась к кровати, сев на нее и прижав к груди подушку, крепко сжимая и желая выместить на ней всю скопившуюся злость и стресс. Но ей такое никогда не помогало, сколько не пыталась она по советам школьного психолога, которая иногда проводила разговоры со школьниками, дубасить неодушевленные предметы, чтобы не срываться на себе и окружающих. Помогали ей только темная улица, пара наушников в ушах и сигарета. Первое со вторым отпадает из-за того, что при попытке выйти наружу снова ее точно засекут и затащат в общество незваных гостей, с которыми не хотелось ни в какую контактировать сейчас. Ну хоть убейте! А вот третье... Мори вскинула голову, думая о том, насколько правильным будет ее следующий поступок, если отталкиваться от собственной совести и принципов. Насколько этично будет делать то, что взбрело в ее голову. Но стоило той опять услышать посторонний звук с нижнего этажа, как та подорвалась с места, откинув с подушкой сомнения, присела на стул за рабочим столом, включила настольную лампу, свет от которой противно резал глаза, а после открыла первый ящик, начиная неряшливо и спешно перекладывать вещи, стараясь увидеть то, что она надеялась найти. Нигаи помнила, как в периоды уборки, та обнаруживала дезертировавшие из общей пачки сигареты, старавшиеся спасти от незавидной участи оказаться в мусорном баке, перед этим пройдя пытку огнем. Был небольшой шанс на то, что какая-то из них так и осталась незамеченной с последнего раза, до того момента, как русская и вовсе отказалась от вредной привычки. И вот, пальцы коснулись чего-то мягкого и округлого, от которого сердце ее зашло ходуном. Аккуратно, словно драгоценность, русская вытащила целую сигарету, несколько помятую, но целую! Тут же она оказалась у шкафа и достала из кармана своей олимпийки старую зажигалку темного цвета, после чего опять вернулась за стол и вытащила из-под груды учебников стеклянную пепельницу, вымытую и оставленную на память. Оставалось только пошире распахнуть окно и вытянуть огонек, подпалить край и сделать спасительную затяжку, слушая, как трещит табак, и наблюдая, как сизый дым поднимается извилистыми путями к потолку, распространяя едкий запах. Вот только...Она ему обещала, что бросит курить... Она поставила свою привычку на кон, обменяв на отношения, которые толком еще и не успели развиться, чтобы быть испорченными на такой ноте минутной слабости.
Но с другой стороны, он же сможет ее понять? Сможет осознать, насколько ей необходимо было в эту минуту найти хоть какой-то источник успокоения? Он же поймет, он любит и не будет ненавидеть за это? А если и обидится, то она придумает что-нибудь.Но простит ли она саму себя за то, что нарушит обещание их глупого спора?
Но ведь и невозможно так легко и быстро бросить курить, верно? И пока Мори сидела со сжатой меж пухлых губ сигаретой, не решаясь поднести огонь к лицу, та услышала легкое постукивание по двери. Крупно дрогнув и погасив огонь, русская отложила сигарету на стол и поднялась с места, подходя ко входу и, немного погодя, открыла единственную преграду между внешним миром и ее убежищем, которое она так сильно ценила и любила. Ожидая увидеть отца, мать, приехавших гостей, та вскинула брови вверх, а после сделала шаг назад, пропуская в полумрачное помещение высокого мужчину, закрывая за ним дверь и наблюдая, как долговязая туша садится на ее кровать, оглядывая небольшое помещение заинтересованным взглядом, бегая желтыми глазенками от полки к полке, задерживаясь на флаге Японии, потом к шкафу, столу, а после снова утыкаясь в девичью фигуру, которая стоит на месте, сложив руки на груди и в ответ разглядывает лицо того, с кем прожила почти всю осознанную жизнь. Черты лица почти что полностью повторяют ее - пухлые губы, разрез глаз, тонкие брови и выраженная линия нижней челюсти, нос с горбинкой. Только волосы и оттенок радужки были разными - у него всегда волосы были светло-русыми, у нее волосы заметно потемнели, судя по отросшим темно-русым корням; у него в глазах хранился нагретый песок сахары, на свету отливающийся золотом, а у нее - зеленый хвойный лес, пророй становящийся заливным лугом в мае. - Привет, - наконец-то выдала Мори, а после присела на стул, поджав под себя ноги и наблюдая несколько неловкую улыбку и скованные движения родного брата. Тот положил ладони на колени и слегка поддался вперед. - Привет, - вторил он ей, а после снова оглядел комнату беглым взглядом, - ну и свинарник у тебя тут. - Ну и свинарник у тебя тут, - передразнила она его писклявым голосом и притворно скорчила лицо в акте призрения и брезгливости, отпихивая руку, которой старший брат хотел хлопнуть ее по ляжке, - руки! Куда лезем? - Ты потолстела немного, - подметил он. - А ты все такой же болван, - ответила она и имитировала плевок, когда он снова протянул руку, силясь поиздеваться над сестрой, - я тебе щас дам! - Мы год не виделись! - возмутился он и развел руки в сторону, подняв голос и нахмурив брови, пока Нигаи продолжала держать дистанцию, не решаясь все-таки дать себя затискать старшему. Не любила она такое со стороны родственников, а уж тем более испытывала некоторую неприязнь к актам умиления в свою сторону, когда большую часть времени они либо держали дистанцию, либо находились в конфликтах. Да и в целом, не научена Нигаи была к проявлениям любви, выражая ее лишь через приливы случайной нежности и игривости, и то по отношению к друзьям. Однажды та чуть Ивато не довела до инфаркта, растрепав ему волосы и подергав щеки и нос до красноты, ловко отбиваясь от попыток отмахнуть от себя разыгравшуюся девушку. - Че ты, как не знаю кто! Смерив его долгим взглядом и еще посидев на месте, Мори встала с места и неловко приблизилась к брату, заключая в объятия, в которых ей настолько некомфортно, что та поспешно выпутывается из них тут же и в качестве извинений похлопывает по плечу старшего, возвращаясь в сидячее положение. Тот несмотря на резкие движения со стороны сестры, все же становится на пару танов веселее и светлее. - Ну рассказывай, что у тебя происходило за это время, - протянул он и положил под спину одну из больших игрушек девушки, вперив в собеседницу взгляд желтых глаз. - Родители с сигаретами спалили, - выдала она, пожав плечами и стушевавшись под насмешливым и несколько обеспокоенным взглядом брата, - поругались. Сейчас отошли, вроде как. - Ну ты лох, конечно, - прыснул он, а после, подумав, добавил, - а сейчас что? - А сейчас я не... курю, - запнувшись проинформировала его Нигаи, пальцем отодвигая в сторону лежавшую в молчании сигарету, к которой так и не вернется этим вечером, - бросила. - Заставили? - Сама решила, - пожала плечами. - Батя не решил крутого включить? - уточнил он, насторожившись. - Нет. - Ну и похуй тогда, - кивнул головой парень, наблюдая как лицо младшей становилось отстраненным. Взгляд стал расфокусированным, направленным на стопку книг, язык которых не был подвластен уму мужчины. Движения рук, пальцы которой что-то толкали по столу, стали медленными, заторможенными. Да и вся она одномоментно поникла, думая о чем-то, - но если опять захочешь - кури. Все равно один раз живем. Только всякое говно не пихай в рот, чтобы не травануться. - Угу, - качнула головой она, тряхнула ею, и снова устремила свое внимание к самому первому своему другу, теперь просто товарищу, - волейболом снова занимаюсь, - стала перечислять она то, о чем ее изначально спрашивал напротив сидящий, - подружилась с ребятами, на соревнованиях была.... Снова проблемы со связками появились, но не такие критичные, - пальцы руки загибались после каждого произнесенного пункта. На последнем, подгибая мизинец, русская задумалась, а после озвучила, - с мальчиком познакомилась... - Японец? - утвердительный кивок, - Фу... - Он хороший, - тут же встала в оборонительную стойку сестра, нахмурив брови и выстрелив предупредительным взглядом в сторону снисходительно улыбающегося брата, который был готов рассмеяться. Брови его изогнулись, а щеки наудились, готовые выдать новый смешок, - правда хороший! Чего ты начинаешь-то?... - Да просто... - тот промолчал, так и не выдав ответ, но Мори додумала за него, закатив глаза и отмахнувшись. Тот однако, успокоился, потупил взгляд в пол и выдал ровным голосом следующее, - я вот... с Аней расстался. - Почему? - поинтересовалась она. С девушкой брата та познакомилась первой из семьи и успела хорошо подружиться. Да и нравилась она ей и внешне, и внутренне, и в целом была приятной для разговоров и шуток над старшим. - Разные планы на жизнь оказались, - выплюнул он, подняв обиженный взгляд на сестру, а после, напомнив себе что-то, вновь принял смиренное выражение лица, - я уже отошел. - И вообще никак? - Нет, - отрезал он, перебирая стертые пальцы и размеренно дыша. Нигаи же неловко смолкла, ощущая, что должна бы наверное сейчас пересесть к брату и приобнять, поддержать, сказать что-то умное и шутливое, возможно выудить из себя тот самый прилив нежности, но она продолжила сидеть на месте, постукивая указательным пальцем по коленной чашечке и наблюдая уставшего и морально вымотанного человека перед собой. Она видела, как напряглись его плечи, спина, руки, сделав его похожим на гору. Свет лампы поблескивал в мягких прядях. - Че решила после школы делать? - спустя пять минут нарушил молчание брат, снова натягивая на лицо слабую улыбку и разглядывая сестру, которая только покачала головой и в излюбленной манере подняла глаза к потолку. - Ничего не решила, - раздраженно кинула она. Злилась она на ситуацию, а не на любопытство старшего, который продолжал внимательно слушать ее, снова поддавшись вперед и отдав все свое внимание ей, - я... у меня есть несколько вариантов, - и та просто пересказал все то, о чем они разговаривал с Вакатоши накануне, про страх переезжать, оставаться одной; про то, что она неуверенна, кем хочет быть и так далее, не растрачиваясь особо на эмоции и повторно переваривая свой поток мыслей, пытаясь выцепить новый плюс или минус, который станет весомым аргументом для того, чтобы решить ее судьбу. - Едь домой, - только и выдал брат, когда она закончила свой монолог, откинув голову на спинку стула и устремив взгляд в открытое окно, наблюдая, как по крыше соседского дома бредет кот вместе с кошкой, ловко переступая выступающие ряды металлочерепицы. - Ты ничего не потеряешь, если поедешь обратно, - продолжил он, размышляя над всем тем, что ему выдала русская, - эти тоже не будут тут надолго задерживаться - контракт закончится и все, пора домой. Я сомневаюсь, что батя захочет оставаться здесь до конца жизни, не говоря уже о том, чтобы получать гражданство и отказываться от российского. А там все у них - пенсия, квартира, родственники, друзья с эпохи Союза и все остальное. Тебе одной станет со временем тоскливо и трудно одной, а друзья и тот этот парень тоже не факт, что будут рядом: время разделит, обстоятельства, просто повзрослеете, - на последних словах Мори тяжко сглотнула, стараясь представить, как это будет, что Оомори с Сакаи не расскажут ей очередные сплетни, а Ивато не будет заливисто смеяться с Ичиро, переходя на хрюканье. Тендо не будет надоедать своими глупыми рассказами, а Вакатоши не коснется своими мягкими губами ее щеки в удачливом моменте, скрытом от посторонних, - тем более, если ты будешь брать ту же профессию юриста, как я, то считай, что работу в России ты уже не сможешь так легко найти, как если бы училась на врача или на инженера. - Но я не хочу быть юристом, - пожала девушка плечами. Не хватало в следственном комитете их города пополнить семейное дерево служащих и ее именем, - я вообще никем не хочу быть. - А как насчет лингвистики? - резко выпалил брат, предлагая варианты. - Я английский вообще не вывожу, - проинформировала его сестра, отрицательно мотая головой, - а экзаменов по русскому или японскому, за исключением основного здесь, я не видела нигде. - Тебе здесь нравится? - кивок. - И домой ты порой хочешь? - снова кивок. - Тогда точно едь домой, там хотя бы будем... буду я. Помогу по связям устроиться куда-надо, ты выучишься, поработаешь, потом уже определишься куда хочешь и кем хочешь, а потом, если надо - вернешься сюда. И Мори закусила губу, кивнув на такое предложение со стороны брата, которое было самым логичным и справедливым, удобным для нее в этой сложившейся ситуации. Был в нем и компромисс, и надежность, и возможность дальнейшего развития событий. А самое главное, отчего глаза русской намокли, - тот предлагал ей полностью опереться на него, говоря это прямо, без сомнений и твердо, что доверие сразу пробуждалось к каждом изданному слову. Но вот только... других же людей с собой не заберешь? - Мелкая, - позвал он ее, перехватывая блуждающий взгляд и концентрируя внимание на себе, - не ссы. В груди что-то сжалось. Было то не сердце и ни другой любой орган, часть тела, а нечто эфемерное, что нельзя потрогать и увидеть, но оно было там с самого рождения, проделывая долгий путь от первых вздохов и заканчивая этим самым моментом. Душой ее трудно назвать. Может происходящее от нее, такое же неотъемлемое. Это что-то наполнило тело тяжестью, сожалением об упущенных возможностях и днях. Сожалением, что в отличии от старшего брата, она не может дать ему такую же уверенность и подставить свое плечо. Нет, были моменты, когда Нигаи вывозила старшего из ситуаций, пускала домой после пьянок глубокой ночью, утирала слезы после первой безответной любви, помогая высморкаться, защищала от нападок со стороны родителей, пока они за спиной обсуждали его, но все это происходило без цели отстоять честь и достоинство, а потому что она лишь испытывала обязанность это сделать - оно шло от совести, а не от сестринской любви, которую едва ли можно наскрести. Брата она любила специфически, не как у остальных, когда там и обнимаются, и в щечку целуют, и доверяют все на свете - любила драться с ним, шутить, коротко жаловаться на родителей, но не более. Она не видела в нем ни защитника, потому что научилась сама постоять за себя, ни друга, которых у нее и так было достаточно в жизни. Он был некоторым бизнес-партнером, хорошим товарищем, который несет некоторый сакральный смысл - единственный настоящий кровный родственник, который будет после смерти мамы и папы. Ну, при условии, что кто-то из них не откинется раньше предков, копируя судьбу любимейшего дяди, брата мамы, который умер неожиданно и достаточно давно, оставив ее наедине со своими стариками. Дочь никогда не расспрашивала мать о том, что она чувствует, чтобы представить приблизительно какого это - терять брата. Но, наверное, если бы этот мягко улыбающийся мужчина напротив и умер, то она бы точно не смогла долго радоваться жизни и ощущать, что ничего не изменилось, даже если бы они до этого не общались годами. - Спасибо, - кратко поблагодарила она его. Ушел брат от нее в начале одиннадцатого - все это время они смотрели какие-то смешные видео, громко посмеиваясь и аккуратно оглядываясь на дверь, надеясь, что старшие не решат наведаться к ним и хотя бы поговорить с затворницей. Дальше шутили на какие-то левые темы, обсудили работу брата, Нигаи показала брату фотографии ее друзей и Ушиджимы. Последнего тот разглядывал достаточно долго, то морща лицо, то расслабляя его, как бы одобряя выбор младшей, а после фыркал. Старший пару раз сбегал из комнаты, справить нужду и втихую выкрасть еду с кухни, скользя мимо пьяных родителей, которые сами досидели до полуночи прежде, чем разбрестись по комнатам. Недолго он поразглядывал ее коллекцию манги, а после, устав, направился к себе, пожелав доброй ночи и напомнив, что завтра они поедут на мини-экскурсию по местным достопримечательностям. Утро Мори встретила в начале шестого, ощущая сухость во рту и неприятное касание ткани в районе шеи и подмышек. Волосы липли к покрытой испариной телу, а спину ломило от неудобной позы, в которой заснула русская накануне, ожидая, когда последний домочадец отправиться на боковую, чтобы он спокойно могла вымыться и лечь спать в свежем состоянии. Вот только что-то пошло не так и она не помылась, не почистила зубу, отчего во рту стоял противный привкус, и в целом ощущала себя странно. Проверив время, Нигаи устало вздохнула, уткнувшись лбом в скрученное одеяло, а после встала с постели, подхватывая стоявшую на полу бутылку с водой и делая пару крупных глотков, утоляя жажду - эту привычку она выработала давно, каждый раз соблюдая наличие воды вне зависимости от времени года и суток. Дальше та стянула с тела футболку и откинула ее на пол, туда же выкидывая лифчик и полуголой проходя к шкафу, вытаскивая оттуда чистую майку и натягивая на голое тело, чтобы потом вернуться к изначальной точке и ничком лечь на кровать, краем глаза наблюдая, как первые лучи уже проникли внутрь помещения, отбрасывая желтые квадраты на стену. Округа спала - не доносился с улицы ни лай собаки, ни шум колес велосипедов и машин. Только птицы что-то напевали так легко и непринужденно, что Мори снова заснула. Проснулась она в следующий раз уже в начале десятого. Приподнявшись на локтях, та потянулась, хрустя позвонками, а после села, стараясь очухаться от сна, суть которого стала быстро вытекать из ее головы без шанса на возвращение. Помнится лишь абсурдность написанного мозгом сюжета и не более. Сидя на нагретой постели, та не сразу уловила особенность своего пробуждения. В доме было тихо - не было ни голосов внизу, источником которого точно могли бы быть и свои, и... приехавшие, о которых она благополучно забыла до этой секунды. Не было скрипа половиц съемного жилища. Не было даже жужжания телевизора все с того же первого этажа. Дом затих и устало дышал, ощущая как солнце нагревает покатую крышу все сильнее и сильнее, нагревая черепицу. Нахмурив брови, русская боязливо кинула взгляд на дверь, боясь, что в нее вот-вот постучат и развеют ее слабую надежду провести в тишине хотя бы сколько-то часов, но все также было беззвучно. Буркнув себе под нос, блондинка поднялась на ноги, остановившись, когда перед глазами замелькали пятна, а после подошла к двери и щелкнула затвором, открывая себе путь на свободу. Но перед тем, как спуститься вниз, та дошла до шкафа и вытащила сменную одежду, морщась от едкого запаха пота, источником которого была откинутая ранее футболка. Хотелось смыть с себя липкое ощущение ночи и вернуться к свежести, которая, в условиях погоды, продержится недолго. Полчаса потребовалось на утренние процедуры, после которых Мори наконец-то спустилась на первый этаж, почесывая бок и ощущая тяжесть полотенца, которое было намотано на голову, впитывая влагу с волос. Но не успела она дойти до кухни, где планировала налить чашку кофе и понежиться в собственном одиночестве, как слух уловил шебуршание из помещения и негромкий возглас, сопряженный с ругательством. Хлопнула дверка кухонного шкафа, после которого Нигаи точно осознала, что дома она в итоге оказалась не одна. И к своему собственному страху, источником которого были многочисленные истории про маньяков, та надумала, что в дом кто-то пробрался и сейчас ей либо нужно звонить в полицию, ныкаясь в дальнем углу дома, либо взять что-то потяжелее и огреть нерадивого гостя по башке и уже потом вызвать служителей порядка. "Давно маньяки по утру приходят в дом и..." - снова послышалось ругание, в котором она отчетливо распознала русскую речь, - "говорят на русском?". Все еще ощущая внутренне напряжение и страх, девушка все-таки скользнула через вход в комнату и остановилась, закатывая глаза и сдерживая разочарованный вздох, когда перед глазами предстала высокая фигура, которая копошилась в аптечке и перекладывала таблетки, даже не вчитываясь в написанное, потому что было без толку. Рядом лежал телефон с открытым переводчиком, но толку от него также не было, поскольку кандзи без ромадзи для Виктора было лишь закорючками. Мори поджала губы и уже думала развернуться, как парень резко оглянулся через плечо и крупно дрогнул, заметив фигуру позади себя, а после ойкнул, когда голова встретилась с открытой дверкой. Петли жалостливо скрипнули. Юноша приложил ладонь к подбитой части и устремил свои серые глаза на девушку, что даже не пыталась обратить внимание на его вытянутое лицо. - Доброе утро, - тихо произнес он и поджал губы, ощущая как все тело охватила неловкость, не свойственная ему. - Угу. Повисло молчание, нарушаемое только звуками с улицами. Где-то под окном чирикнула пташка и взлетела, захлопав крыльями. - Можешь помочь? - задал вопрос Виктор и указал на коробку, в котором сейчас был полный хаос и неразбериха. Часть пачек с лекарствами торчала вверх-тормашками, другая угрожающе накренилась, желая совершить побег из коробки, а третья и вовсе была разбросана по всей столешнице и распакована. Видимо тот искал инструкцию на русском языке. - У меня просто голова болит. Я думал обезболивающие найти, а ту все... - он обвел рукой беспорядок, - не на русском. - Бывает, - пожала плечами блондинка, обогнув тело парня и подняв чайник, проверяя наличие воды в нем. Опустив посудину обратно со крипом, ты включила конфорку, после чего обернулась к ящику и пробежалась глазами по упаковкам, хватая одну из них и поднося к лицу, считывая название и передавая уже парню. Тот быстро перехватил вещь и благодарно кивнул, но Нигаи к этому времени уже отвернулась обратно, чувствуя, что есть как-то и перехотелось. Вдовесок к тому, она сморщилась, когда грубый запах сигарет коснулся носа. Одновременно внутри было два чувства - отвращение к тому, что источник зловония сейчас копошился в ее доме, будто вредитель, а второй - привычка, от которой снова зачесались руки в желании вытянуть мягкую сигарету из коробки, зажать между губами и поджечь, чтобы сделать пару тяжек и наблюдать, как молочный на утреннем свету дым распускается в воздухе и рассеивается без остатка. "Романтизация курения до добра не доведет", - отметила у себя в голове Мори, - "Как в целом идея пить кофе и курить на голодный желудок". - Это, - снова раздался мужской голос позади Нигаи, - а где покурить можно? - Ну, - зеленоглазая сложила руки на груди, все также не смотря на собеседника при этом отчетливо ощущая его долгий взгляд между лопаток, прикрытых белой футболкой, - где вчера курил - туда пиздуй. Сзади кашлянули то ли в акте повторяющейся неловкости, то ли в раздражительности. - А во дворе нельзя? - Чтоб там все провоняло, а я потом отхватила? - иронично поинтересовалась русская и дернула ручку, выключая газ и доставая с полки свою кружку. После этого она направилась в другую часть кухни, доставая пакетик с кофе и отрывая его несколько резко, отчего часть содержимого выспалась песчинками на стол. - Блять. - Так на улице ведь, а не в помещении курить буду, - оправдался парень и наконец-то открыл коробку с таблетками, доставая одну из капсул, шурша фольгой. Стакан с водой все это время стоял рядом - видимо, налил заранее. - Кури, где хочешь, если вину на себя возьмешь, - в итоге отмахнулась от него русская, убирая рассыпанный состав кофе и наконец-то вытряхивая большую часть содержимого себе в кружку. Рука ее уже обхватила горячую ручку чайника и поднесла к сосуду, медленно наполняя ее кипятком и морщась от потока пара, что непроизвольно ударил в лицо, поднимаясь объемными клубами. - А ты не будешь? - немного погодя задал он вопрос, уже отставив в сторону посуду и стоя у дверного косяка, едва ли морщась от боли, которая словно обруч обхватывал его голову, впиваясь тонкой сталью в кожу и вдавливая ее в черепную коробку. Нигаи уже села на барный стул, когда он снова подал голос, отчего тут же не свалилась с него. Глаза ее наконец-то посмотрели в его лицо, устремившись аккурат в серо-голубые глазенки, расплывавшиеся в силу ухудшающегося зрения. Его лицо в целом плыло, двоилось, не имея четкую грань, будто художник, делая новые штрихи на своем рисунке, случайно стер уже намеченный контур. Но разглядеть небольшие изменения, которые произошли за период разлуки с Виктором все-таки удалось: в первую очередь бросилось то, что он полностью отбросил детскую округлость - лицо стало более острым, несколько осунувшимся, приобрели мужские черты. Брови казалось стали гуще, и, наверное, когда тот хмурился, то сразу становился намного суровее. Но все остальное, начиная от плотно-сжатых губ и заканчивая глазами, осталось все тем же. Только, кажется, родинка под губой немного рассосалась и сливалась с загорелой кожей. Вторым моментом, от которого оторопела русская - стала суть его вопроса. Он, словно видя внутреннюю ломку, нарочно спросил ее об этом. И она хотела бы ответить простое: "нет", - но в голове крутанулась назойливая идея, которую в обычной обстановке она бы не озвучивала, учитывая ранее принятое решение не разглагольствовать об обновлениях личной жизни и приличия, но перед тем, как обратная мысль дернула ранее появившуюся, та сказала: - Не буду: парень запретил. - Понял, - кивнул юноша и хотел было развернуться и уйти, тем самым обломав ожидаемую реакцию русской, как резко вскинул голову и оторопело уставился на сохранявшую спокойствие ровесницу. - Погоди... какой парень? - Обычный, - пожала плечами Нигаи и сделала второй глоток горячего напитка, едва морщась от приторности добавки. - Парень, который парень? - уточнил тот, нахмурив брови. И правду, когда брови хмурил, то становился суровее. Эффект добавляла и складка, которая образовывалась на переносице. - Ну типо, - со скучающим видом ответила Мори, в ответ смотря на него и внутренне хихикая с реакции юноши. Было в его поведении нечто приятное, что тешило эго и было некоторой ответной мерой на те отношения, которые он завел несколькими годами ранее, предав священные заветы дружбы. - У тебя? - снова уточнил он и даже указательный палец вытянул и ткнул в фигуру блондинки. - Подожди... - А чего за реакция? - спросила Нигаи, изогнув брови. - У меня типо парня не может быть? - Может, но... - тот замялся, сбитый с мысли, к которой тут же вернулся, тряхнув головой и выпучив глаза. - Подожди, тебе парень запретил курить и ты его послушалась? - Ну, там немного по-другому было, - протянула русская, вспоминая минувшую половину учебного года. - Но суть примерно одинаковая. - И ты послушалась этого? - Как видишь, - хмыкнула и снова сделала глоток, а после отставила посудину в сторону. - То есть, - тот замешкался, думая, как произнести следующие слова и ощущая некоторый укол досады от возможного ответа, который последует со стороны собеседницы. А в том, что ответ окажется неприятным и грубым, при условии их нынешних отношений, которые едва ли тянут до неприязни со стороны блондинки, он был уверен, - когда я просил не делать этого, ты наплевала, а когда... какой-то дятел... - За словами следи, - оборвала его Нигаи и гневно сверкнула зелеными глазами, предупреждая. - Ну, как видишь, авторитет у кого-то выше, чем у тебя. Да и повторюсь, ситуация было немного... специфичной, чем простой запрет. Уголок губ парня дернулся и тот опустил взгляд в пол, обдумывая услышанное, а после наконец-то развернулся и ушел. Сначала его шаги Нигаи слышала по коридору: тот шел неспешно, прогибая под тяжестью собственного тела пол, затем до слуха долетел щелчок двери на дворик и хлопок - это ударилась седзи. Блондинка наконец-то расплылась в самодовольной улыбке и потянулась, поднимая сцепленные руки к верху и ощущая приятное тянущее чувство в лопатках. Нигаи понравился этот момент, хоть плеваться ядом и не было ее любимым делом, учитывая внутреннее содержание ее личности, которое больше склонялось к спокойному решению конфликтов и отсутствию постоянной злобы, которые имели уже знакомые ей ровесницы. Но тем не менее, ей не было жалко сказать еще несколько оскорблений, нагадить и подпортить настроение Виктору в акте своеобразной мести. Возможно, чуть позже, ее и настигнет укол совести, но точно не сейчас, когда она в приподнятом настроении высвободила сырые патлы из плена полотенца и втянула запах уже выпитого кофе и лета, которое дуло через открытое окно, донося плотный мягкий аромат вперемешку с запахом гортензий, что росли в саду соседей, выпирая через деревянный забор нежно-голубыми цветами. Осталось лишь придумать, чем она займется сегодня. Учитывая то, что стоявшая жара вряд ли позволит ей сосредоточиться на писанине, и та через раз будет отвлекаться на тот или иной объект, - проблема эта была несколько затруднительной. Смотреть также ничего не хотелось, читать тем более. Поэтому, не придумав ничего более лучшего, Нигаи двинулась наверх с желанием еще поваляться в кровати под включенный вентилятор, который на днях притащил папа из чулана.***
- Она брюнетка? - Вакатоши устало вздохнул и бросил предупреждающий взгляд на вмиг стушевавшегося Рана. Юноша поджал губы и опустил взгляд, а после перевел его на группу парней, которые стояли чуть поодаль и наблюдали за этим допросом, который был чреват гневом со стороны аса. Волейболисты свое слово держали и кому попало не трепались о секрете непреступного, до недавнего момента, Ушиваки. - Блондинка? - снова задал вопрос парень и тут же поднял руки ладонями вверх, когда уже неприязненный взгляд последовал от Сакусы. Второгодка, честно говоря, уже устал от постоянного террора в отношении своего товарища, поскольку сам хотел побеседовать с ним по новостям последних событий в мире спорта и расспросить о команде из Карасуно, о которой единожды обмолвился не самый разговорчивый в его круге общения человек. И каждый раз, видя на горизонте глупо-улыбающееся лицо Такахаши, тот мысленно проклинал и его, и новую подружку Вакатоши, из-за которой и происходила вся эта суета. Киёми просто в толк не мог понять, как вообще произошло так, что у Ушиджимы кто-то появился, когда он ни разу до этого не проявлял никакой заинтересованности в противоположном поле, игнорируя визги фанаток и холодно отвечая на их приветствия и подарки, которые они пытались ему настырно всучить. Не было даже на его памяти, чтобы его друг заглядывался на других волейболисток, которые играли на национальных или просто были случайными прохожими. Общаться он с ними мог, сухо, только по делу и в качестве приличий спрашивал о том, как они поживают и как их успехи, но не более того. А тут... тут это случилось. Отчасти он бы даже и хотел присоединиться к клубу Рана и узнать хоть что-то о девушке Ушиджимы, но внутри каждый раз тормозил сам себя и давал возможность самому в голове воссоздать образ этой героини-любовницы. И каждый раз он рисовал полный абсолют, отдавая предпочтение ухоженности, чистоплотности и аккуратности, как внутренней, так и внешней, возможной молчаливости и некоторой покорности, который смог бы образовать гармоничный тандем с пассивным отношением Ушиджимы к происходящему вокруг. Ну и в волейболе обязательно должна разбираться, иначе тут вообще нельзя бы было связать ни знакомство, ни интерес его друга. - Ран-сан, - голос у Вакатоши спокойный и ровный с улавливаемой каплей раздражения, - прекрати. - Понял, - тот поджал губы и окончательно стушевался, перекатившись с одной пятки на другую. - А что по поводу сегодняшней игры? - Тренер еще не сказал, как распределяемся на этот раз, - ответил за место капитана Шираторизава Киёми. Тот с прищуром поглядел на Такахаши, который присел на скамейку рядом с друзьями и уставился на поле волейбольного зала, непривычно тихое после нескольких часов скрипа подошв, ударов мячей по специальному настилу и свистков. Часть юношей разместилась на скамейках, потирая вспотевшие лицо и шею полотенцами, другая уместилась прямо на полу: кто-то сидел, подогнув под себя ноги, а кто-то лежал, силясь отдышаться. - Понял, - качнул головой Ран, слизывая каплю пота, что остановилась на уголке губ, - сегодня пойдем куда? - Я сразу в общежитие, - произнес Ушиджима и зачесал назад сырые волосы, - мне еще к экзаменам готовиться. - А, - понимающе выдал Такахаши, - точно, ты же выпускник. Но тебе вроде беспокоиться не за что, - задумчиво протянул паренек, вскидывая глаза к высокому потолку, - у тебя уже считай есть место в Токийском университете и работа на половину жизни. Удобно! - Если бы меньше языком трепал, то так же смог, - прокомментировал Сакуса, разминая пальцы и выглядывая тренера, который должен был появиться из-за дверей зала с минуты на минуту. - Мне уж за Вакатоши-саном не угнаться, - грустно хмыкнул тот и снова задумался. Но вскоре снова обратил свое внимание на сгорбленную фигуру Ушиджимы, думая, стоит ли задавать новый вопрос или тактично промолчать. Однако, как только что подметил второй ас, Такахаши не умел не болтать, постоянно спрашивая то одно, то другое, порой невпопад, за что часто огребал либо словесно, либо через дружеские пинки и затрещины. - А твоя девушка с тобой или?... Договориться Ран не успел, Ушиджима поднялся с места, вытаскивая покоившийся до этого в его ногах мяч, и громко ударил по нему раскрытой ладонью, отчего спокойно сидевшие до этого юноши дрогнули, а затем вскочили на ноги, стоило тренеру громко свистнуть и хлопнуть в ладоши, оповещая об окончании перерыва.