***
За долгие зимние месяцы на Геральдике Корделия его основательно откормила, он бы и лишние килограммы набрал, если бы система время от времени в аварийном режиме не ускоряла метаболизм. — Готовься, буду тебя баловать. Неумолимо и беспощадно. Корделия произнесла эту угрозу еще на пассажирском лайнере, когда они летели с Новой Земли. Через пару часов после взлета они спустились поужинать в ресторан. Корделия протянула Мартину меню и предложила начать тренировки. Потому что когда они прилетят, ему предстоит составить список своих желаний. Она будет их исполнять. — И не забудь покапризничать. — Это обязательно? — осторожно спросил Мартин. Корделия засмеялась. — Так это главное! — Я не умею. — Вот поэтому я и буду тебя баловать. Весь полет до Геральдики Мартин составлял список. Задача оказалась не из легких. Начал он бодро. «Хочу научиться водить флайер». И — завис. А дальше-то что? Как возможно чего-либо желать, если не испытываешь в том потребности? Когда голоден или испытываешь жажду, понятно. Простые, естественные потребности. Когда хочешь спать или замерз. Тут тоже без вопросов. Когда испытываешь информационный голод. Когда болеешь… Когда чувствуешь боль… Но он не голоден, не хочет пить. Ему не страшно. И он в безопасности. Ему тепло. Домовой искин в любой момент даст ему доступ в инфранет. И, главное, с ним его человек, его женщина. Чего еще желать? Он счастлив, любим и спокоен. Мартин сидел у пылающего камина, мусолил стилус, а Корделия с улыбкой за ним наблюдала. Со списком лакомств, которые она час назад заказала и которые в ближайшее время должен доставить беспилотник, было проще. А вот все остальное… Мартин взглянул на «хозяйку» с искренней беспомощностью. — Что? Никак? — посочувствовала она. — Никак, — вздохнул киборг. — Это, наверное, потому, что я не человек. Человек знал бы, чего пожелать. — Да, ты прав, человек бы не затруднился. — А что бы он пожелал? — Ну, если мы возьмем молодого человека примерно твоего физиологического возраста, то он пожелал бы флайер, кобайк или скутер какого-нибудь очень известного, престижного производителя. Желательно последней модели. Тюнингованный. Такой, чтобы все сверстники обзавидовались. Для молодых людей это важно. Да и не только для молодых. Почти для всех. Им важно, чтобы завидовали. — А… тебе? — рискнул спросить Мартин. Корделия засмеялась. — Мне тоже. Я же человек. И ничто человеческое мне не чуждо. Думаешь, почему я так о тебе забочусь? Потому что такого, как ты, ни у кого больше нет. Ты — единственный, уникальный. Чем не повод собой гордиться? — А ты гордишься? Корделия взъерошила его волосы. — Ну… есть немного. Вот смотрю на тебя и горжусь. — А чего бы еще пожелал человек? — спросил Мартин, еще некоторое время пострадав над списком. — Наверное, захотел бы известности. Сняться в каком-нибудь фильме, принять участие в рейтинговом ток-шоу или стать ведущим этого ток-шоу. Чтобы все узнавали, просили автограф. Чтобы шум в онлайн-прессе. Голоснимки в блогах. Мартин на мгновение представил, что, куда бы он ни пошел, на него все смотрят, все оглядываются, все указывают пальцем. Словно он под прицелом огромной сверкающей линзы. — И… людям это нравится? Когда на них смотрят? — спросил он. — Некоторым нравится. Это еще один способ вызвать зависть, подчеркнуть свою значимость. — Нет, я не хочу! А зачем тебе это нужно? — Что именно? — Чтобы я чего-нибудь хотел. Корделия задумчиво смотрела на огонь. — Чтобы ты был счастлив. — Почему это для тебя так важно? — Я тебе уже объясняла. — Ради душевного спокойствия? — Не только. — А ради чего? — Чтобы и самой быть счастливой. Понимаешь, это такой эффект отражения. Если ты счастлив, то я счастлива вдвойне. А если печален, то и печаль, соответственно, удваивается. Я, видишь ли, закоренелая эгоистка. Думаю в первую очередь о себе. Они помолчали. За стеной из сверхпрочного стекла завывал ветер. Горстями швырял в мягко светящуюся поверхность вымерзшие до песчаной сухости снежинки. — Так ты надумал? — снова спросила Корделия. — Что? — Чего хочешь. — Хочу научиться водить флайер. — И все? Он пожал плечами. — Этому я тебя научу. Вот только ветер утихнет. Но этого мало. Как предлагаешь тебя баловать? Он опять пожал плечами. — Эх ты, киборг… Корделия сдержала слово. Ветер стих на следующий день, и она вывела из ангара свой известный всей Северной провинции флайер. — Есть программа пилотирования, — осторожно напомнила Корделия, когда Мартин впервые устроился на месте пилота. Мартин замотал головой. — Нет, я сам. Меня уже Тед немного учил, и Ланс. — Ну если Тед… — Корделия еще раз проверила крепление своего ремня безопасности. Когда три недели спустя они отправились к экваториальному морю Гамильтона, всю дорогу до Перигора Мартин управлял флайером даже без помощи автопилота и навигатора. Заметив брошенный исподтишка взгляд «хозяйки», обеспокоенно спросил: — Что? Плохо? — Почему плохо? Я горжусь! Собой. Из меня получился неплохой инструктор по вождению. В Перигоре они оставили флайер под опекой губернаторской службы надзора за воздушным транспортом и пересели на лайнер планетарных авиалиний. Туристический бизнес на Геральдике находился в зачаточном состоянии, отелей на побережье не строили. Прибывающим с Севера гостям, обычно довольно состоятельным, сдавали небольшие виллы и бунгало на берегах многочисленных бухточек. Корделия забронировала на две недели одно такое уединенное бунгало. Мартин сначала тревожился, что придется, как на Шии-Раа, жить в отеле и ежечасно, ежеминутно проходить сквозь строй любопытных, изучающих, завистливых, а иногда и откровенно презрительных взглядов. Несмотря на успешно идущую социализацию, на присутствие рядом любимого человека, на принятый закон о разумных киборгах Мартин по-прежнему чувствовал себя неуютно. Люди, если их набиралось больше десятка, его пугали. Он, конечно, научился не выдавать своего страха, постиг науку держаться непринужденно и безразлично, но не мог окончательно избавиться от какой-то звериной потребности в убежище. Он уже знал, что далеко не все люди — враги, что большинство из них нейтральные объекты, которым до него нет никакого дела, что настоящих врагов, как и настоящих друзей, исчезающе мало. Подчиняясь этой потребности, он бы предпочел провести всю зиму в том их уединенном доме. Мысль о том, что вокруг на сотни квадратных километров простираются дикие геральдийские леса, дарила ему странное удовлетворение. Он свободен и недосягаем. У него есть все. Гораздо больше, чем он мог представить в самых смелых мечтах. Корделия требует от него желаний, а он и не знает, что пожелать. Вот одно придумал — пилотировать флайер. А дальше? С другой стороны, он еще много чему хочет научиться. Пожалуй, это и есть его главное желание — учиться. Ему интересно. Все интересно. Корделия говорит, что это называется искать себя. Искать тот род деятельности, который дарует наибольшее удовлетворение, наполняет жизнь смыслом. Вот Дэн такое занятие нашел: ему нравится быть навигатором. И готовить он любит. А Ланс фанатично рисует. И еще Ланс любит летать, он даже числится вторым пилотом на «Мозгоеде». Мартин тоже научился водить флайер. Возможно, он со временем и корабль научится пилотировать. Хочет ли он быть пилотом? Этого он не знал. Но учиться ему нравится, очень нравится. Узнавать что-то новое, участвовать, содействовать, сопереживать, накапливать впечатления, множить воспоминания и образы. Поэтому, когда Корделия сказала, что они полетят к морю Гамильтона, он, несмотря на живущее внутри недоверие к внешнему миру, с радостью согласился. В конце концов, ему пора перерасти свои страхи. Да и что с ним может случиться? «DEX-company» больше нет. А всевозможным антидексистам, DEX-хантерам, пиратам и киберворам не так просто попасть на Геральдику. К тому же с ним рядом всегда Корделия. Вот только на них опять будут странно смотреть. Мартин заметил это еще в их первый полет на «Queen Mary». — Почему все на нас так смотрят? Это потому, что я киборг? — Это потому, что мы не укладываемся в привычные парадигмы. Людям нужен ярлык, который все объясняет. Для нас определение еще не придумали. Вот и косятся. — А мы… кто? Корделия некоторое время молчала, потом ответила: — Мы с тобой симбионты.***
В пультогостиной было непривычно тихо. Вся команда, кроме Ланса, оставшегося на диванчике с блокнотом, столпившись у капитанского пульта, разглядывала в вирт-окне какое-то изображение. Мартин в нерешительности застыл на пороге. Минуту назад Дэн прислал ему сообщение. Вениамин Игнатьевич позволил Мартину переселиться из медотсека в каюту, но предписал поменьше шляться по кораблю и побольше спать до полного восстановления. Мартин охотно воспользовался этим предписанием. Он был рад увидеть их всех, весь экипаж «Космического мозгоеда», но чувствовал себя виноватым. Из-за него они вынуждены, вопреки собственным планам, лететь неизвестно куда, скрываться, запутывать следы. Из-за него они в очередной раз ввязались в опасную авантюру. Станислав Федотович пытался убедить его, что это не так, что они и без участия Мартина во что-нибудь обязательно бы вляпались, но утешением это служило слабым. Без Мартина у них был шанс избежать неприятностей, а вот с Мартином — уже нет. Потому что он — одна сплошная неприятность. С ним на борту, с киборгом, принадлежащим главе крупного холдинга, «Космический мозгоед» становится желанным призом, ценной дичью, на которую начнется охота. Лучше бы он сгорел в том утилизаторе на Новой Вероне… Корделия управляла бы сейчас своим холдингом, а «Мозгоед» развозил бы грузы, не опасаясь погони. Терзаясь чувством вины, Мартин прятался в каюте. Его позвал Дэн. «Зайди в пультогостиную». Мартин почувствовал тревогу. Выброс кортизола в кровь. «Что-то случилось?» «Капитану кое-что прислали». Мартин постарался блокировать выработку гормонов. Оба киборга считают его данные и воспримут выброс как угрозу. Отложив планшет, вышел из каюты и направился в пультогостиную. Там было тихо. Очень тихо. Первым оглянулся Дэн. За ним — капитан, затем уже вся команда. Все удивленные, растерянные. — Что-то случилось? — уже вслух повторил свой вопрос Мартин. Голос прозвучал слишком механически. Мартин отдавал системе все больше полномочий, чтобы удержать сердце в размеренном ритме. — Да пока не знаем, — ответил Станислав Федотович, разворачиваясь в кресле. — Я получил сообщение от Стива Хантера с карнавальской станции. — Я знаю эту станцию, — поспешно ответил Мартин. — Там Корделия встречалась с Кирой. — А мы в гонках участвовали, — сказал Тед. — И не только, — добавила Полина. — Мы там Ланса искали. А Джонсон мою траву выпустил. Капитан предостерегающе кашлянул. Все замолкли. — Так вот, сообщение от Стива Хантера. У него прозвище Стрелок. Владелец «Третьего шанса». Мартин ждал. Он, кажется, слышал это имя. О Стрелке рассказывала Кира. Стрелок, у которого украли Белку. Украли и убили… — Послание странное. Ни имен, ни цифр, ни объяснений. Стрелок пишет, что к нему пришло электронное письмо с вложением. Без подписи, с анонимного адреса. Письмо содержало просьбу отправить вложение на мой е-мейл со словами: «Хозяйке привет от ближайших родственников». — А что за вложение? — тем же механическим голосом спросил Мартин. — Голоснимок. Команда расступилась, и Мартин увидел то, на что они смотрели. В вирт-окне над капитанским пультом мерцало изображение светловолосого мужчины лет двадцати пяти с мальчиком на руках. — Ты знаешь, кто это? — спросил капитан. — Да, — глухо ответил Мартин, — знаю. Это муж и сын Корделии. Они погибли на «Посейдоне».