Сумерки богов

      Стивен Буковски, с некоторых пор известный в узких литературных кругах как покровитель хорошеньких, подающих надежды писательниц, сидел за столом уютного ретро-кафе «Верлен».       Свое имя эта точка гламурного общепита получила в честь известного парижского ресторана на бульваре Монпарнас, где бывал знаменитый поэт и прочие засветившиеся на писательском Олимпе небожители. Правда, для большинства посетителей, в году 2189-м приходивших в эту Мекку тщеславия выпить чашечку кофе, имена Теофиля Готье или Генри Миллера уже давно ничего не значили. Поколение современных читателей предпочитало произведения, адаптированные под современные же реалии. Кого впечатлит и вдохновит к раздумьям над судьбами мира зарубленная бедным студентом старушка, если под желтой искусственной кожей, соскользнувшей с черепа, не обнаружатся аккуратно увязанные тентакли, а из бледного, синюшного чрева не поползут сочащиеся пищеварительным соком щупальца? Только такое ископаемое, как литературный редактор Стивен Буковски. Он-то знает, в чем состоит подлинная подоплека убийства старой процентщицы и чем знаменита забегаловка на холме Монпарнас. Знает он и Генри Миллера, и Теофиля Готье, и самого Верлена.       Разумеется, не лично. Он не сумасшедший, чтобы воображать себя сидящим за столиком в компании живых классиков. Он близок к ним, так сказать, духовно, знаком интеллектуально, как читатель и поклонник. И прошедшие века ценность этого духовно состоявшегося знакомства нисколько не умаляют. Он чувствует их присутствие, ощущает грандиозность их дарований, признает их нетускнеющее величие. Он здесь, чтобы к этому величию приблизиться, чтобы урвать искорку их триумфального блеска, приобщиться к ниспосланному дару.       Мы с нею шли вдвоем. Пленили нас мечты.       И были волоса у милой развиты, —       И звонким голосом небесной чистоты       Она спросила вдруг: «Когда был счастлив ты?»*       Пусть это кафе всего лишь жалкая копия с историческими недостатками; пусть в нем полно культурных анахронизмов; пусть оно расположено вовсе не на холме Монпарнас в Париже, а в административном центре Новой Москвы, этой галактической провинции, так неумело пародирующей столичный блеск, и пусть даже это кафе расположено на 17-м этаже бесстрастного бизнес-центра, он, Стивен Буковски, литературный мэтр, не утратит возникшей духовной сопричастности и не предаст своих творческих наставников.       В этом кафе на 17-м этаже он никого не ждал. Никого из современников. Здесь, в этом уютном полумраке, в этом храме воспоминаний, к нему за столик подсаживались тени великих. Потягивая великолепный кофе, он мысленно с ними беседовал.       До конца обеденного перерыва оставалось чуть больше четверти часа. Конечно, Стивен как главный редактор «Literary Observer», основной держатель его акций и главный учредитель, мог себе позволить и вовсе не возвращаться в офис, но подобное небрежение своими обязанностями было не в его характере. Тем более что он не желал лишний раз привлекать к себе внимание сотрудников и становиться темой для пересудов.       За последние пару недель как финансовые, так и семейные бури улеглись, и Стивен пребывал в блаженной неподвижности житейского штиля. Рутина семейной жизни казалась ему верхом гармонии и упорядоченности. Сейчас он расценивал свое недавнее любовное помешательство как следствие поразившей его болезни или отравление неизвестным ядом. Ему что-то подмешали. Или он надышался токсичных испарений. Или вдохнул ядовитой пыльцы, грибных спор, обладающих галлюциногенным эффектом. Он кратковременно сошел с ума, утратил связь с реальностью и вообразил себя кем-то другим. Или в него вселился… кто-то другой. Счастье еще, что он не вообразил себя умеющим летать, иначе выбросился бы из окна. Он всего лишь заместил себя персонажем авантюрного романа, современной версией дон Жуана или Ретта Батлера. Поверил в то, что его… любят. Что он — участник какого-то умопомрачительного приключения. Какой позор! Он немолодой, солидный человек. Пустился во все тяжкие, растратил все сбережения, едва не развелся с женой. Он мог потерять все, даже саму жизнь.       К счастью, тот злой и прекрасный демон, который вверг его в эту пучину страстей и несчастий, преследовал иную цель. Доводить его до самоубийства никто не собирался, это была всего лишь вербовка. Как это называется в шпионских романах? «Медовая ловушка»? Его всего лишь превратили в… шпиона. В лазутчика.       Когда в тот страшный день краха и прозрения Стелла (имя, конечно, вымышленное) озвучила ему свою просьбу, Стивен застыл от ужаса. Он — шпион? Лазутчик? Агент? Нет, нет, он ничего такого не сможет. Он не умеет. Но Стелла его успокоила — ничего особо преступного ему делать не придется. Выведывать страшные секреты, добывать компромат, подбрасывать наркотики и закладывать взрывчатку не потребуется. Стрелять и бегать по крышам тоже. Ему всего лишь надо следить за передвижениями Корделии Трастамара, главы холдинга.       Нет, никто ее убивать не собирается. Если бы это было необходимо, то заинтересованные люди наняли бы высококлассного киллера, который сам изучает и отслеживает жертву. Стивену же предлагается время от времени рассказывать о происходящем в штаб-квартире холдинга, о том, как часто там бывает Корделия, и, что особенно важно, берет ли она с собой этого… как его… киборга.       Успокоившись и обдумав разговор, Стивен пришел к выводу, что Стеллу больше интересовал именно киборг, а не его владелица. Глава холдинга заботила заказчиков постольку-поскольку. Потому что там, где Корделия, там и киборг.       Задача оказалась не такой уж и сложной. Тем более что медиахолдинг не секретный федеральный объект, где все разговоры отслеживаются и шифруются, а напротив, это структура изначально публичная, открытая всем ветрам. Служба безопасности у холдинга, само собой, наличествует, noblesse oblige**, но занимается эта служба в основном охраной проводимых холдингом мероприятий, да еще присматривает за безрассудной работодательницей. Чтоб не убили.       Стивен вначале опасался, что его самого вынудят стать убийцей. Но такого радикализма от него никто не потребовал. Правда, вручили подслушивающее устройство, которое он брал с собой на совещания у заместителя Корделии Конрада Дымбовски. И хорошо заплатили. Даже слишком хорошо. Очень скоро больше половины растраченных им денег вернулись на банковские счета. Вот только Стеллу он больше не видел… Встречи ему назначал человек с сухим, плоским лицом. Внешне ничем не примечательный, какой-то невнятный, полустертый. Только взгляд пронизывающий, колючий.       Человек разговаривал тихо и вежливо, но Стивен всегда потел в его присутствии. У него колотилось сердце. Ему было страшно. Счастье, что видел он этого человека каких-то три раза. И надеялся, что не увидит больше никогда.       Стивен посмотрел на часы и решил, что посидит в кафе еще пару минут. В конце концов, он может и опоздать.       Человек появился внезапно. Вот только что старомодный, обитый кожей стул напротив Стивена был пустым, и вот перед ним уже сидит он, тот, с плоским лицом.       Стивен от неожиданности разлил кофе. На белоснежной скатерти появилось безобразное пятно. Рука дрогнула.       — Ну, ну, Стивен, не надо нервничать.       — Что вам надо? — просипел Стивен.       У него перехватило горло. Следовательно, ничего не кончилось. Сейчас от него потребуют что-то ужасное. Он чувствует, он знает. Все, что было раньше, всего лишь игра, подготовка. Его заманивали, усыпляли его бдительность, внушали, что ничего противозаконного от него не потребуют. А вот сейчас…       — Я тоже выпью кофе, — сказал человек и вызвал виртуальное меню.       В этом кафе, как когда-то в земном Париже, посетителей обслуживали живые официанты, но те, кто спешил, могли сделать заказ, не дожидаясь, когда к столику подойдут.       — Мне нужно идти. Меня ждут.       — Тебя никто не ждет, Стивен. Расслабься. Ты можешь опоздать, и никто этого не заметит.       — Что вам надо? — повторил Стивен.       — Того же, что и всегда. Мне нужна информация.       — Я уже рассказал все, что знал. Больше я ничего не знаю. Я всего лишь редактор литературного журнала. Я не вхожу в правление холдинга.       Подошел официант и принес посетителю чашку черного кофе.       — Как дела у твоего друга Дымбовски? — неожиданно спросил человек.       — Он мне не такой уж и друг. Мы приятели, да, он даже писал для моего журнала, давно… когда лишился работы. Но вы это знаете!       — Знаю.       — Тогда чего же вы хотите?       — Спроси у него, где Корделия.       Стивен в недоумении на него уставился.       — Так я же… я уже вас информировал. Она улетела на Асцеллу.       Человек задумчиво пил кофе.       — Асцелла большая. 500 миллионов квадратных км. Полтора миллиарда населения. Четыре тысячи крупных научно-исследовательских и медицинских центров. Сотни университетов, десятки тысяч колледжей и лицеев. Хотелось бы знать хотя бы континент.       — Зачем это вам? — холодея, спросил Стивен.       Вот оно! Вот чего он боялся. На Корделию готовится покушение, а он, Стивен, станет соучастником.       — С каких это пор ты задаешь вопросы, Стиви? Раньше тебя это мало волновало.       Действительно, он всегда выполнял данные ему поручения, не задавая вопросов. Чего он испугался? Если бы эти люди хотели устранить главу холдинга, они бы давно это сделали. Корделия никогда особенно не скрывалась. Правда, и на Новой Москве, и на Земле работает служба безопасности. А на Геральдику и вовсе не попадешь без специального разрешения. Яхту в межзвездных перелетах сопровождал корвет-перехватчик.        Но на Асцеллу Корделия полетела без обычных предосторожностей. Даже киборга своего не взяла. Судя по ходившим разговорам, им подслушанным, Корделия свела к минимуму число тех, кто осведомлен об этой поездке, отказалась от охраны и улетела пассажирским рейсом под чужим именем, чем очень разгневала своего нового безопасника, некоего Вадима Ковалева, типа крайне подозрительного и неприятного.       Этот новый безопасник лично знакомился со всеми, кто занимал более или менее значимые должности в холдинге. Стивен также удостоился этой чести. Когда его попросили подняться на этаж, где располагался офис нового шефа СБ, редактор почувствовал слабость в коленях. Этот бывший спецагент смотрел на него так, словно уже в чем-то подозревал. Стивена затрясло. Знает? Откуда? Но безопасник задал несколько формальных вопросов и отпустил Стивена. Редактор литературного журнала не показался ему потенциально опасным. Да и не входил Стивен в круг лиц особо приближенных и посвященных. С чего бы этому Ковалеву его подозревать?       И вот сейчас Стивен вспомнил этот взгляд исподлобья. Вспомнил и, подчиняясь безотчетному порыву, покачал головой.       — Я… не знаю. Я… не могу.       — Не торопись, Стиви, подумай. Я понимаю, сразу соглашаться нельзя. Таковы правила. Сразу соглашаются только зеленые новички. А мы с тобой люди опытные. Тертые. Должны все обдумать. Обговорить. Согласовать условия. Озвучить цену. Это же работа, Стиви, всего лишь работа. Ты ее выполнишь и получишь зарплату.       — Сколько?       — Пятьдесят тысяч.       Стивен уронил чашку. Раньше он получал по пять, семь, максимум — десять. Его долги еще не были полностью погашены.       — Пятьдесят тысяч на анонимном депозите, который не отследить.       Стивен взял салфетку и промокнул выступивший на лбу пот.       — Я… попробую. Когда?       — Вчера, Стивен, вчера.