Пуговки

Мальчик издал жалобный писк, когда Союз разорвал поцелуй и повалил его на кровать, давя своим весом. Россия был красный и жадно хватал воздух маленьким ротиком, а его грудная клетка быстро поднималась и опускалась, в таком же ритме билось его сердце сейчас. — Ты сейчас выглядишь прекраснее обычного.— Шептал на ушко отец, пока дрожащий сыночек жался к нему, чтобы получить желанное внимание. СССР полностью потакал желаниям сына, гуляя руками по юному телу под одеждой, задевая эрогенные зоны , он покрывал его шею поцелуями под тихие ахи России. Тело мальчика послушно выгибалось на встречу отцу. Ребра показали себя через тонкую бледную кожу, казалось она вот вот порвется. Союз тут же облизнулся, любуясь оголившимися косточками, его губы нежно прикасаясь к каждому ребрышку. Цепкие пальчики мальчика расстегнули и откинули куда по дальше рубашку коммуниста. Он бегал взглядом по так желанному телу отца. Союз усмехнулся, когда маленькая рука неуверенно легла на его торс. Ему определённо нравится это тело, наверное, он его оставит. Дав сыну полюбоваться, мужчина сначала впивается острыми клыками в плечо, а после неуверенно касается языком розовенького соска, но получая одобрение, мягко прикусывает , пока вторая ладонь начинает мучить правый, сжимая и и иногда выкручивая его. СССР довольно улыбается, когда слышит стоны мальчика. Пока одна рука мучает соски мальчика, вторая медленно сползает до трусиков, которые уже слегка оттянул вставший член, обладатель которого уже не сдерживает стоны, что вызывали действия Союза. Большая ладонь легко накрывает некрупный бугорок мальчика. Россия издает стон и толкается бедрами в руку Союза, требуя внимая к этому месту. Коммунист с усмешкой стягивает мокрые от естественной смазки трусики и медленно проводит рукой вниз, сжимая основание. СССР не торопясь спустился вниз, хитро смотря на мальчика снизу вверх. Тот дышит тяжело и судорожно хватается за простынь, облизывая пересохшие от возбуждения губы. Немного засмотревшись на Россию, он замирает, прежде чем вобрать в рот весь член мальчика и словить протяжный стон. Союз закрывает глаза (точнее пуговицы изкажают свою форму, и России кажется, что они закрылись), "обнимает" языком головку, проталкивая ее глубже в своё горло, стараясь не поцарапать нежную кожу острыми зубами. Мальчик стонал, кричал, иногда взвизгивал от ощущений, что дарил ему рот отца. Там было мокро, тесно и жарко. Из-за пота простынь прилипла к телу Роса, но единственное о чем он сейчас думал, это как дать свободу горе приятных ощущений скопившихся внизу живота. Поддаваясь желаниям, ребенок начал двигать бедрами, проталкиваясь членом еще глубже в глотку отца, что сбивало Союза с темпа. Так что папе пришлось ускоряться, чтобы удовлетворить малыша. Мужчина обхватывает основание губами сильнее. Сделав еще пару толчков мальчик вскрикнув кончает в рот отца. Тот же быстро сглатывает и отстраняется от мальчика с довольной ухмылкой. — Сейчас будет еще приятнее. — Тянет коммунист, расплываясь в неровной улыбки из-за волнения. Быстро достав из шкафчика, что стоял рядом, смазку, он удобно устраивается между ножек России, сглатывая комок волнения в горле. Коммунист аккуратно подносит пальцы обильно политые смазкой к заветному месту, сначала просто водит вокруг дырочки дразня сына. Но хитро улыбнувшись резко проталкивая сразу два пальца в ещё девственное нутро, мальчик вскрикивает, явно не готовый к такому. Союз медленно разводит пальцы внутри "ножницами", разрабатывая с трудом поддающиеся мышцы. Выгибаясь до хруста костей, Россия издает жалобный писк, когда юркие пальцы Союза находят нужную точку. Улыбка на лице мужчины становится ещё более самодовольной, и он начинает усердно тереть заветную точку, наслаждаясь прерывистым дыханием и рваными стонами Раши. Достаточно разработав нутро мальчика, как думает Союз, отец аккуратно вынимает с пошлым хлюпом пальцы. На что мальчик издает разочарованный стон. Он только вошел во вкус. — Не переживай, сладкий, сейчас будет куда приятнее, но придется немного потерпеть. — Мягко произносит СССР, чтобы успокоить сына, что уже заметил размеры стояка коммуниста, и начал сводить ножки вместе. Совет и сам понимает, что будет больно, но желание овладеть мальчиком куда больше, чем не причинить боль. Мужчина аккуратно разводит хрупкие ножки, скользит по ней рукой, стараясь успокоить. Когда мальчик наконец расслабился, Союз подставил к его дырочке член. Он входил с трудом, Раша съежился, а на его глазах выступили слезы. Свод медленно продвигался в нутро, пока Союз снова приступил покрывать поцелуями и засосами тело мальчика. Наконец, мужчина вошел полностью, но ещё не двигался, а лишь любовался мальчиком и ждал, когда тот привыкнет. — Можно?— Коммунист сделал небольшой толчок, Россия всхлипнул и кивнул. Союз уже хотел все прекратить. — Пап, пожалуйста, двигайся.— Мальчик сделал обиженное личико и развел ноги так широко, как мог. Немного неуверенно коммунист начинает двигаться, стоны мальчика придают уверенность, и он начинает двигаться более уверенно наращивая темп. Вскоре уже вся комната была наполнена скрипом кровати, шлепками тел и стонами. Россия извивался под отцом, с его уст так и срывалось имя мужчины, точнее его рваные отголоски, ведь мальчик уже захлёбывался слезами и стонами. Вжав ребенка сильнее в кровать, Союз кончил внутрь вместе с рыком. Россия излился чуть раньше сжав член внутри, что и ускорило коммуниста. У мальчика перед глазами летали звёзды, а дыхание так и не приходило в норму. Перед глазами всё начало плыть, и вскоре Россия потерял сознание. Слишком насыщенный был день. *** Как только запах чего-то вкусненького добрался до РФ, мальчик распахнул глаза. Голова кружилась, а зад немного болел. Россия встал, его ноги были как ватные. Он быстро натянул на себя одежду и шатаясь дошел до кухни. Там ребенок увидел Союза. Он что-то готовил. — Пришел в себя? Как самочувствие? Нечего не болит?— Стоило коммунисту заметить ребенка, как он сразу начал бегать вокруг него, заваливая вопросами. — Все хорошо.— Россия прервал его, поняв, как долго этот допрос может длиться.— Это было самое прекрасное, что случалось со мной. Союз покраснел и мило улыбнулся. Устроившись он продолжил готовит завтрак. Или ужин? Мальчик только сейчас заметил, что в этом мире всегда ночь. *** —Пап,— сказал Раша, пока отец стоял спиной к нему и готовил.— А я могу здесь остаться? Ну, то есть, навсегда.