Королева не может быть слабой

Дафна растаяла на границе сознания так же быстро, как появилась. Просторное, но почему-то давящее со всех сторон помещение стремительно наполнялось жаром — воздух раскалился до такой степени, что находиться здесь было практически невозможно, и, не будь я феей огня, давно бы уже свалилась замертво с ожогами четвёртой степени. Вдохнуть удавалось через раз: лёгкие распирало, бедро и позвоночник жгло, спрятанные крылья ныли фантомной болью, а сердце стучало где-то в горле, мешая сглотнуть и протолкнуть внутрь себя хоть немного стремительно выжигаемого кислорода. Покачнувшись, я оттолкнулась руками от пола и приняла сидячее положение. Тело казалось чужим: я не понимала, как двигать собственными конечностями, мозг упрямился и отказывался рассылать нужные сигналы, мышцы напряжённо дрожали и упорно пытались сдать, вновь распластав меня по горячему полу, а к горлу и вовсе подкатывала тошнота. Тяжело сглотнув, я зажмурилась и рывком поднялась на колени, после чего, взмахнув руками в попытке найти хоть какую-то опору, встала на ноги и тут же поджала одну из них, неосмотрительно бодро задействовав в движении раненое бедро. Вариант с возвращением во дворец пешком отпадал сразу — далеко в таком состоянии я бы точно не прошла. Незнакомая, древняя и невероятно величественная сила, которая в первые мгновения поразила меня практически до животного ужаса, стремительно заполнила всё пространство и в неуловимый миг вызвала неожиданное желание находиться здесь ещё и ещё — никогда не покидать этих стен, раствориться в ней без остатка, смешаться с самым древним Огнём в мире и забыть про бремя человеческих забот и обязанностей. Похожее ощущение преследовало меня во время первого посещения Магикса: мысли затуманивались, разум отказывался думать трезво, а тело с радостью погружалось в блаженную негу пропитанного магией воздуха — и я не могла позволить себе вновь поддаться ему сейчас. Как минимум потому, что в этот раз рядом не было никого, кто помог бы мне пробудиться, и сила эта была слишком древней и могущественной, чтобы вырваться из её объятий самостоятельно. Как максимум — потому что мне во что бы то ни стало следовало вернуться к друзьям, которые обязательно, обязательно должны были быть в полном порядке. Упёршись руками в колени и стиснув зубы в попытке максимально абстрагироваться от пульсирующей в бедре боли, я подняла старательно расплывающийся взгляд на безумствующее всего в паре метров впереди Ядро — огромный раскалённый шар, хаотичными плевками выбрасывающий из себя энергию и наполняющий магией всю огромную планету. Та штука, что всего пять минут назад сидела в моей груди, разрывая тело от непредназначенного для него напряжения. Та штука, которую я всё-таки сумела удержать. Смотреть на него было больно. Пламя светило слишком ярко, а раскалённый воздух заставлял глаза слезиться, и, почувствовав совсем уж неконтролируемую дрожь, встревоженным ознобом сотрясающую всё тело, я поспешила отвернуться и сразу активировала Энчантикс. Путь до пещеры предстоял неблизкий — даже если яростный ветер стих, с большими крыльями в любом случае вышло бы быстрее. Сделав глубокий вдох, — я понятия не имела, что ждёт меня наверху, и боялась даже предположить, как медленно будет таять лёд и какая кровавая пустота будет встречать меня в стенах дворца, когда этот процесс закончится, — я встряхнула крыльями для разминки и полетела обратно в промороженный зал, с трудом вписываясь в повороты винтовой лестницы. Что что-то не так, я поняла сразу же — вопреки ожиданиям, меня встречала не мёртвая тишина, а… шум. Настоящий, живой, практически безумный шум: в отдалении взрывались заклятия, лязгали мечи и копья, кричали люди, болезненно стонали раненые. Звуки были приглушёнными и далёкими, но спутать их с чем-либо другим было невозможно: за стенами подземелья шло сражение. Сердце в груди болезненно пропустило удар, и, приложив последние усилия, я толкнула ведущую обратно в зал дверь и наконец-то вылетела во дворец. Звуки стали громче. Не дыша, не моргая, до ужаса боясь собственных мыслей и чувствуя, как всё внутри болезненно сжалось от испуганного, неверящего волнения, я стремглав пронеслась по всему залу и краем глаза заметила, что предположения мои оказались верны и лёд в воронке, видимо, служащей выходом для энергии заключённого под землёй Ядра, обратился обратно в Пламя. Я вылетела в тронный зал. И обомлела. Вокруг действительно шло сражение. Люди в доспехах стражников, как две капли воды похожих на те, что носили воины Солярии, дрались с разномастными неприятелями: кто-то скрывал лицо за капюшонами и масками, кто-то так и расхаживал в гражданском, кто-то тоже носил броню, а кое-где между собой сражались и вовсе совершенно обычные люди. Слышались крики. Звенело оружие, и от лязга соприкасающегося друг с другом металла кровь стыла в жилах, а по спине бежал холодок. Свистели и взрывались заклинания. Тут и там пол был усеян жертвами этой битвы — теми, кому уже никогда не суждено было открыть глаза. Я понятия не имела, кто есть кто. Не знала, что происходит, что мне делать и куда податься, — оказалась в самой гуще сражения так внезапно, неожиданно и без хоть какого-нибудь предупреждения, что не могла ни сориентироваться, ни, чего уж греха таить, просто поверить в происходящее. Люди… были живы. Застыли прямо на том моменте, в который их поглотило обращённое в лёд Пламя. И я только что вернула их всех к жизни. Случившееся по-прежнему отказывалось укладываться в голове. Я пребывала в тотальной прострации: просто глядела перед собой, каким-то чудом избегая участи примерить на себя роль чьей-нибудь новой мишени, и не видела толком ничего, шокированная, сбитая с толку и напуганная. Сложить два и два было легко, принять получившийся ответ — гораздо сложнее, но факт оставался фактом: я оказалась в эпицентре самой настоящей войны. И, что гораздо страшнее, я понятия не имела, остались ли у Домино какие-либо главнокомандующие: разморозить королевство только для того, чтобы вскоре его захватил неприятель, перспективой было едва ли не худшей, чем навсегда оставить его во льдах. Рану в бедре окатило новой волной пульсирующего жара, и боль эта неожиданно привела меня в чувства: что бы сейчас ни происходило на Домино, главной моей целью по-прежнему оставалось добраться до брошенных в окружении врагов друзей, которые понятия не имели, что со мной случилось и жива ли я после всего этого безумия. Блокирующее магию заклятие на мысль эту отозвалось активацией внутренней мясорубки, но я лишь сжала кулаки и пропустила сквозь зубы болезненный выдох — как бы сильно я ни была ранена, я не могла позволить себе дать слабину до тех пор, пока не удостоверюсь, что все дорогие мне люди находятся в безопасности. Потом, сказать по правде, можно было хоть умирать — в текущем состоянии вечная темнота казалась избавлением, а не наказанием. Закончив с как обычно пессимистическими размышлениями, я сделала ещё один глубокий вдох, с трудом протолкнув воздух в перегретые лёгкие, и сорвалась с места, ужасно надеясь не заплутать в изменившихся коридорах и совсем не боясь того, что в меня может прилететь чьё-нибудь шальное заклинание — одним больше, одним меньше, роли уже не играло. Я была на полпути к выходу. Пролетала над головами у сражающихся, практически не привлекая к себе лишнего внимания, лавировала под обстрелом вражеских чар и один раз уклонилась от чьих-то цепких и аномально крупных рук, сразу же скрывшись от своего преследователя за поворотом, как вдруг услышала в голове отчётливый голос Дафны: — Мама! Папа! Сквозившее в нём смешанное с надеждой отчаяние больно резануло по сердцу, и тело моё вдруг дёрнулось в сторону без какого-либо участия с моей стороны, завернув в доселе незнакомый мне коридор и стремглав долетев до комнаты в самом его конце — двери её были распахнуты, и из зевающей пасти прохода по воздуху разливалось напряжение от сконцентрированной магии: дышать в одно мгновение стало слишком тяжело, а все инстинкты в один голос завопили о том, что туда лучше не соваться. Даже если и хотела, прислушаться к ним я не сумела: по-прежнему по чьему-то стороннему велению тело стремительно влетело в указанную комнату и вновь перешло под полный мой контроль, оставив с возникшей на пути угрозой один на один. Я увидела их сразу. Обессилевших, ужасно чем-то подавленных и окружённых целой толпой колдунов и колдуний, которые намеревались добить своих поверженных недругов не оставляющей шанса на спасение конвергенцией. Дальше участие Дафны не требовалось. Забыв и про боль, и про активно перемалывающее всё внутри заклинание, я спикировала вниз и, едва встав на ноги, топнула по полу — магия тут же змейками заструилась к намеченным целям, и в следующую секунду не ожидавшие нападения со спины маги оказались закованы в огненные наручники. Пока часть их пыталась перебить мою магию своими чарами, а часть непонимающе озиралась, силясь понять, откуда прилетел удар, я сжала кулаки и заставила всех практически одновременно вскрикнуть — пламя на их запястьях последовало за моим жестом, впившись в кожу и причинив физическую боль. Внутри у меня всё резануло ножом, и кровь, казалось, вскипела в венах, но я лишь закусила губу — да так сильно, что она мгновенно онемела, а рот наполнился металлическим вкусом — и рывком скрестила руки, заставив магов, словно тряпичных кукол, врезаться друг в друга лбами. В тот момент, когда все они оказались на полу, я всё же сдавленно застонала и выжала из себя последнюю атаку, заточив всех неприятелей под огненные купола, кислород в которых принялся стремительно выгорать. Отдав дальнейшее на откуп своей магии, я не выдержала новой волны прокрутившего всё внутри на триста шестьдесят напряжения и упёрлась руками в колени, последними крупицами воли удерживая себя от того, чтобы завалиться прямо на пол и, вопреки всем бравирующим обещаниям, просто сдаться. Времени, что мне потребовалось, чтобы отдышаться, атаковавшим магам хватило на то, чтобы окончательно задохнуться, и огненные клетки рассеялись, выплюнув на пол их безжизненные тела. Я распрямилась. Каждое движение давалось с трудом — по-хорошему, когда мне так прилетело в прошлый раз, я отрубилась сразу же после телепортации и сутки валялась в лазарете без сознания, и то, что сейчас мне каким-то образом удавалось держаться на ногах и, более того, практически полноценно колдовать, было самым настоящим чудом, а потому жаловаться на неприятные ощущения было грешно — но легче от этого всё равно не становилось. — Блу… — Женский голос оборвался на середине слова, так и не договорив, и внутри у меня всё болезненно сжалось — на сей раз без какой-либо привязки к пожирающему силы заклинанию. В голосе звучало неверие. Испуг, шок, тревога, тщательно скрываемая паника, ужас, переживания, неподдельная боль и разочарование — этот коктейль из негативных эмоций совершенно ничего не понимающего человека был так очевиден, что хлынул наружу с одним лишь звуком. И во многом потому, что издавшая его женщина просто не хотела сейчас скрывать своих чувств, внезапно оказавшись не перед подданными, которых надо было организовать и успокоить, а перед родной дочерью. Я подняла взгляд на по-прежнему сидящую в центре комнаты пару. Точно такие же, как на данных мне Даркаром фотографиях, молодые, роскошно одетые, но со столь уставшими и безжизненными лицами, с такими пустыми, выгоревшими… измученными взглядами, что смотреть им в глаза — особенно принадлежавшие Марион, широко-широко открытые в изумлённом неверии — было невыносимо. Я практически не чувствовала в них магической энергии, — должно быть, в отличие от остальных сражающихся, они полностью обессилели от активации защитного заклятия, — но даже так Орител всё равно трепетно поддерживал супругу под руку, готовясь закрывать её от всех направленных на них атак. Принадлежащая какому-то тёмному, неприятному чувству лапа провела по нежной поверхности сердца своими когтями, и в этот раз я так и не поняла, было ли то заслугой заклинания или моих собственных эмоций. Точно я знала лишь одно: где-то там, в окружении без колебаний готовых убивать колдунов, всё ещё находились мои друзья, и сейчас они мне были в разы важнее родителей — пускай и биологических, но всё ещё бесконечно далёких. Ни слова не говоря, — в основном, конечно, из-за того, что я не имела ни малейшего понятия, что вообще здесь можно было сказать, — я на автомате сжала пульсирующее бедро ладонью, взмыла в воздух и, убедившись, что больше королю с королевой ничего не угрожает — по крайней мере, на данный момент, а дальше, я очень надеялась, их сможет защитить стража, — помчалась прочь из дворца, даже не представляя, как найду обратную дорогу в очевидно полностью изменившемся пейзаже Домино. Предположения мои оправдались целиком и полностью. Стоило мне вылететь за распахнутые ворота, как перед глазами у меня раскинулся невероятной красоты вид: размороженные деревья зеленели, приветливо шелестя ничуть не иссохшими листьями, солнце на расчищенном от туч небе ласково согревало всё живое своими лучами, мягкая трава изумрудными волнами переливалась от накатывающего ветерка, а ровные песчаные дорожки вели в самые разнообразные стороны — вперёд, влево и вправо, куда-то за дворец, огибая его и заворачивая за мощные колонны, — и где-то в отдалении сходились большим круглым пятачком, ровно по центру украшенным созданным из зелени фонтаном. Наслаждаться этим великолепием хоть мгновением дольше времени у меня не было: мучительно прикинув сторону, из которой я прилетела ещё по заснеженному пейзажу, я стрелой взмыла над деревьями и строениями и понеслась вперёд, держа в голове мысль, что искать, судя по расположению той злосчастной пещеры, мне следовало гору. Прибегать к помощи поискового огня я не хотела, — слишком тяжело было бы контролировать такой крошечный осколок энергии при текущем положении дел, — а потому надеяться оставалось только на свою не особо хорошую память: и в заснеженном пейзаже я бы ни за что не вспомнила правильную дорогу обратно, а в столь изменившемся ландшафте, явившем мне природные комплексы и здания, о существовании которых я даже не подозревала, и вовсе надеяться было не на что. Однако всё же я справилась. Без преувеличений, самым настоящим чудом: то ли просто доверилась интуиции, то ли расслабилась, позволив мышечной памяти вести меня обратно. Вместо мыслей в голове осталась лишь тупая пульсирующая боль, и, пускай мне к ней и было не привыкать, медленно истекать кровью всё равно было чертовски неприятно. Как бы я ни пыталась зажимать бедро ладонью, кровотечение не останавливалось, и я не хотела даже представлять, как сейчас выглядела со стороны. Ребят я увидела раньше, чем осознала, что наконец-то добралась до нужной пещеры, и Стелла с Текной тут же взмыли мне навстречу — в глазах их плескалась такая тревога, что в любой другой ситуации мне бы наверняка стало стыдно за то, что я вновь заставила их так сильно переживать. — Блум, ты ранена! — воскликнули они практически в один голос, и, кажется, Стелла между делом добавила «опять». — Ерунда, — отмахнулась я, и в опровержение этим словам меня тут же повело, вынудив завалиться прямо на вовремя пришедшую на помощь Текну. — Осторожнее, — произнесла она встревоженно и быстро помогла мне спуститься вниз. Искушение без сил рухнуть на землю мешком с костями было велико как никогда — только её плечо не позволило мне совершить задуманное. — Тебе нужно лекарство, — тут же констатировал дожидавшийся нас внизу Хелия, но я помотала головой, после чего мучительно подавила подступившую к горлу тошноту. — Не сейчас… — протянула я безжизненно. — Домино… замерло прямо посреди сражения… Во дворце сейчас… На окончание фразы меня уже не хватило, и, издав непонятный гортанный звук, я уронила голову на грудь, кажется, на несколько секунд потеряв зрение. — Дракона ради, Блум, в таком состоянии ты никому не поможешь! — справедливо возразила Стелла, и голос её колокольчиками зазвенел в моей голове. — Тебе нужно в лазарет! — Нет! — взмолилась я из последних сил. — Я не могу!.. Бросить всё так… Зрение вернулось. Примерно в тот же момент со стороны Хелии раздался тяжёлый вздох, и я вдруг почувствовала, как бедро мне согревает что-то очень тёплое. С трудом переведя взгляд вниз, я не сразу поняла, что застывшая возле него ладонь принадлежала Хелии. И льющийся из неё зелёный свет… был исцеляющим. — Как ты… — пробормотала я непонимающе и попыталась было двинуться, но Текна намертво зафиксировала меня в этом положении. — Не дёргайся, — велела она грозно, позволяя Хелии завершить сеанс лечения. Беспорядочно льющаяся из раны кровь постепенно уменьшала свой поток, а спустя пятнадцать секунд и вовсе остановилась, и, пускай порез по-прежнему оставался на месте, казалось, будто на него наложили невидимые швы. — В детстве дед отправил меня на курсы целительства, — пояснил Хелия, разогнувшись, и я подняла на него плывущий взгляд. — Поддерживающая магия способствует регенерации, но исцелять по-настоящему я всё равно не могу. — Спасибо, — выдохнула я с нескрываемым облегчением. Несмотря на оставшийся внутри невыносимый жар, жить стало самую малость легче. — А спина! — взвизгнула вдруг Стелла, и Текна тут же рывком развернула меня в обратную сторону, принявшись осматривать насквозь пропитавшееся кровью платье. Тошнота подкатила к горлу с новой силой. Ладонь Хелии вновь устроилась возле моей поясницы, залечивая и этот крайне неприятный порез. Спустя полминуты все манипуляции были закончены, и я совершенно твёрдо намеревалась жить с этим жаром до самого конца — об открытых ранах позаботились, а остальное уже зависело только от меня. — Дворец, — повторила я твёрдо, показывая, что от планов своих не отступлюсь. — Там идёт сражение. Я должна помочь. — Мы должны, — безапелляционно поправила меня Текна, и я не стала даже возражать: теперь, когда речь шла не об абстрактных жителях, а о вполне реальных жизнях, было просто нечестно запрещать кому-либо помогать остановить это кровопролитное сражение. Тех трупов, что я увидела по пути сюда, было более чем достаточно, и представить было страшно, какой траур постигнет Домино, когда всё закончится. Если, конечно, оно закончится. — Я покажу дорогу. — Я кивнула и крепко сжала ладонью её плечо, настойчиво призывая наконец-то меня отпустить. Поколебавшись мгновение, Текна всё же разжала руки, и я не особо уверенно поднялась в воздух. Нести в этот раз Хелию я даже не предлагала, оставив заботу о нём девчонкам. Сейчас главным было найти обратный путь. Полёт проходил преимущественно в молчании: при всём желании я не могла рассказать ребятам практически ничего, ибо сама толком не владела никакой информацией, и мы выяснили только, что оставшиеся в пещере сектанты сбежали сразу же, как Домино вернулось к жизни, а местоположение Валтора оставалось загадкой для всех — вылетая из дворца, я так нигде его и не увидела, и назад он, если верить словам ребят, тоже не возвращался. Спохватившись, на самом подлёте к королевскому саду Текна срочно связалась с кем-то по своей невидимой гарнитуре, и за шумом крови в ушах я разобрала только слова «мадам» и «сражение». Впрочем, слышать большее мне было без надобности: как только мы подлетели так близко, что стало возможным разглядеть столпившиеся на огромном крыльце фигурки, я тут же распознала в прибывших уже виденную мной ранее команду — Фарагонду, Гриффин и Саладина, которые, несмотря на свой внешний вид, по-прежнему наверняка оставались первоклассными магами. — Блум! — воскликнула Фарагонда, заметив нас в воздухе, и я не стала размениваться на любезности с другими директорами — как минимум потому, что она сразу же завалила меня вопросами. — Что произошло? Как вы здесь оказались?! — Долгая история, мадам, — отрезала я и, обернувшись, увидела, как Хелия спрыгивает на землю. Надо сказать, Саладин не проявлял в его отношении никакой особой заинтересованности — первым делом был сосредоточен на обстановке вокруг, понимая, видимо, что внук был взрослым мальчиком и мог сам о себе позаботиться. — Домино застыло прямо посреди сражения, — оповестила я, судорожно глотая ртом воздух. — Битва всё ещё продолжается… Они понятия не имеют, что произошло и сколько лет успело пройти. — Поняла, — серьёзно кивнула Фарагонда, и её сдвинутые к переносице брови выражали крайнюю степень озабоченности. — Блум, вам лучше оставить это нам, — взгляд её быстро метнулся на кровавые пятна у меня на платье, однако я тут же помотала головой. — Ни за что. Больше говорить ничего не требовалось. Это был мой мир, и при всём желании ни кто-либо из директоров, ни даже сам Совет не мог помешать мне вступить в эту битву. Я была законной наследницей этого трона. Я вернула этот мир из небытия. И позволить ему погибнуть снова я не собиралась ценой чего бы то ни было. Ни слова больше не сказав, я взмыла в воздух и понеслась обратно в кишащий людьми дворец. Судя по тому, что я видела, Орител с Марион были совершенно не в состоянии себя защитить, и я просто не могла допустить, чтобы с ними что-нибудь случилось — только не после того, как Дафна отчётливо их почувствовала. Петляя по коридорам и избегая перманентно летящих в меня заклятий, я усиленно пыталась вспомнить, в какой же именно проход тогда свернула, но, когда всё же добралась до королевских покоев, с удивлением обнаружила их пустыми. Чертыхнувшись, я спешно обернулась, в результате чего тут же поймала очередной приступ головокружения и попыталась завалиться назад, однако в этот момент что-то мягко подхватило меня со спины. — Ну и куда ты отправилась в гордом одиночестве? — раздался над ухом чертовски знакомый, самую малость усталый и сдержанно недовольный голос. Я не стала оправдываться. Дождавшись, пока Текна вернёт меня обратно в вертикальное положение, краем глаза я заметила снижающуюся к нам Стеллу и вновь обвела взглядом просторные покои. — Король с королевой… — пробормотала я непонимающе, изо всех сил пытаясь прикинуть, куда они могли отправиться. К Ядру? В тронный зал? В бункер в подземельях? — Они были живы?! — Стелла изумлённо выпучила глаза, и я неопределённо мотнула головой. Предсказания Валтора сбылись на все сто, и я прекрасно понимала, что рассказал он мне далеко не всё, о чём знал сам. — Я должна… найти их… — пролепетала я по-прежнему растерянно и, в который уже раз выпутавшись из хватки Текны, вновь взмыла под потолок. — Кто вы?! — раздался вдруг мужской голос у дверей, и мы повернулись к его источнику практически синхронно. Это был стражник. Стражник с магическим копьём наперевес, вполне ожидаемо нас не узнающий, но при этом весьма очевидно сбитый с толку тем, что мы не спешим ни на кого нападать. У меня не было времени объяснять ему, что к чему. — Где король с королевой? — спросила я сразу в лоб, чуть снизившись, и он тут же выставил оружие перед собой. Понять, знал ли он, по лицу было невозможно, но настрой его однозначно был далёк от дружелюбного. — Кто вы? — повторил он свой вопрос, хладнокровно целясь в меня из наконечника копья, и я закусила губу: история моя звучала до невозможного безумно, и на понимание от кого-то постороннего надеяться было практически бессмысленно. На помощь мне — как, впрочем, и всегда — пришла Текна. — Нас послала директриса Фарагонда. Барьер был сломлен, и Алфея прислала свои силы на помощь. Долгие несколько секунд стражник колебался, словно решая, верить нам или нет. Я видела сомнение в его глазах, читала настороженность в движениях, слышала встревоженный стук колотящегося сердца и понимала, что у него не было никаких резонов нам верить — с одинаковым успехом, если вдруг он действительно знал местоположение своих правителей, он мог направить к ним как союзников, так и затаившихся врагов. — В южном крыле, — сдался он наконец, опустив копьё и мигом перестав держать нас за неприятелей. — Они ушли в южном направлении. — Спасибо, — выдохнула я полузадушенно и стрелой промчалась мимо него, практически подсознательно определяя, где здесь был юг. Девчонки не спешили со мной равняться, позволив мне вести, но, вне всяких сомнений, готовы были ловить меня в тот же момент, как мне снова неожиданно поплохеет. К сожалению или к счастью, времени на недомогания у меня сейчас совершенно не было — все собственные заботы и неудобства отошли куда-то на второй план, и в висках билась одна-единственная мысль: найти их. Убедиться, что они в порядке. Помочь отбить нападение. Пламя в груди рвануло меня влево, придя на помощь внезапным навигатором, и я чуть не врезалась в стену, в последний момент успев свернуть и на полном ходу влетев в ещё один просторный зал, заканчивающийся широким открытым балконом с видом на площадь перед дворцом. Они отбивались. Изо всех сил пытались отразить атаку вновь зажавших их в угол колдунов, но были слишком, слишком слабы: Орител взрезал плоть врагов мечом, в то время как Марион отбрасывала магов лишь короткими, чрезвычайно слабыми вспышками, которые при всём желании нельзя было назвать полноценными заклинаниями. Казалось, магия полностью покинула её, оставив на своём месте лишь жалкие остаточные крупицы. Едва успев затормозить, я вновь сорвалась с места и ещё издали закрыла Оритела с Марион огненным куполом, и меч Оритела врезался в него изнутри одновременно с тем, как сразу три заклинания влетели в барьер снаружи. Спикировав и развернувшись так, что тело по инерции крутануло ещё на несколько градусов, я встала между родителями и окружившими их врагами и одним движением руки заключила всех четверых неприятелей в огненные коконы, сжав их до такой степени, что пламя жадно впилось в предоставленную ему плоть и заставило тела магов затрястись в агонии. Я не жалела их. Коридоры были усеяны трупами, люди вокруг сражались исключительно насмерть, и это была самая настоящая война — моральные принципы мои давным-давно уже пошатнулись, так что в подобных обстоятельствах я лишала людей жизни практически не задумываясь и искренне не хотела размышлять о том, хорошо это было или же плохо. Маги упали замертво. Орител с Марион смотрели на меня во все глаза. Одним жестом я отключила защищавший их купол и вновь пошатнулась, чувствуя, как голова стремительно тяжелеет, — хотя, казалось, больше уже просто некуда, — а колени предательски подгибаются. Я не могла отключиться. Только не сейчас. А ещё я понятия не имела, что можно было сказать, и мысли в панике заметались под черепом, болезненно прорываясь сквозь наполнившую его вату. «Привет»? «Приятно познакомиться»? «Как вы?» «Что делать теперь?» Последний вопрос вспыхнул под веками ярким заревом, и мысленно я вернулась в наш короткий разговор с Фарагондой. Жители. Они понятия не имели, сколько лет прошло и что война их давно закончена. Судорожно обернувшись на осторожно замерших за спиной подруг, — Текна внимательно наблюдала за мной, в то время как Стелла ошарашенно разглядывала трупы возле моих ног, — я нашла взглядом балкон и полностью отдалась на волю инстинктам. На негнущихся ногах и ощутимо хромая, я добрела до открытого пространства и, тяжело упёршись в перила, окинула взглядом развернувшееся внизу сражение. Двадцать лет. Почти двадцать лет все эти люди были заперты во льдах. Организовавшие нападение ведьмы давно умерли. Даркар оставил свои планы. Валтор отправился в свободное плавание. А разгребать устроенную ими кашу как обычно предстояло мне. — Остановитесь! — крикнула я так громко, как только могла, но этого едва ли было достаточно. — Прошло двадцать лет! Война окончена! Расположившиеся под балконом люди синхронно вскинули головы, стремясь найти источник звука, и, увидев их смятённые взгляды, я вновь набрала в лёгкие воздух. — Ведьмы-прародительницы мертвы! Валтор теперь сам по себе! Вам не за что больше сражаться! Вполне ожидаемо слова мои не произвели должного эффекта — лишь на мгновение заставили сражающихся непонимающе нахмуриться, а затем битва продолжилась, и заклятия замелькали в воздухе ослепительными вспышками. — Блум! — раздался вдруг сзади оклик, и я обернулась раньше, чем успела его осмыслить. В зал влетела новая порция колдунов и колдуний: нацелены они были на короля с королевой, и Орител едва успел вскинуть меч, готовясь защищаться, как я выставила вперёд руку и позволила кипящему под кожей пламени сорваться с цепи бешеным зверем. Пол под ногами у нападавших забурлил горячей магмой, заставив их увязнуть в моей магии, а Текна тут же заключила нескольких магов в лазерную клетку. — Остановитесь! — рявкнула я, взлетев и опустившись уже возле двух отчаянно пытающихся вырваться из огненного плена колдуний. — Всё кончено! — повторила я и, схватив их за шкирку, с силой впечатала лбами друг в друга. Оглушённые, они рухнули прямо в медленно втягивающееся обратно в меня огненное болото. Орител опустил свой меч, глядя на меня так, будто наконец-то в полной мере осознал, кто перед ним стоит, и с губ Марион сорвалось тихое «Блум» — она говорила так потрясённо, словно никак не могла поверить собственным мыслям. Но правда была на моей стороне — какой бы горькой и ужасной она ни была. — Проклятье, — чертыхнулась я и вновь развернулась к балкону. Люди не слышали меня. Не хотели слышать. Так увлеклись сражением, что готовы были умереть ни за что — теперь, без поддержки зачинщиков всей операции, битва эта была обречена на поражение и лишь бессмысленно унесла бы ещё больше жизней. Вернувшись на балкон и позволив Стелле с Текной разобраться с оставшимися магами, я крепко схватилась за перила, сделала последний глубокий вдох и зажмурилась, позволив магии сломить все засевшие в теле ограничения и вырваться из-под кожи безумствующим, неподконтрольным вихрем. Это чувство уже было мне знакомо. И я точно знала, что мне следует делать. Взмывая вверх, пламя формировало хорошо узнаваемый силуэт, и я по-прежнему держала глаза закрытыми, но видела всё будто бы с его позиции: сверху, с совершенно недоступной простому человеку высоты, пьянящей и кружащей голову так, словно я вновь оказалась в свободном полёте и никак не могла затормозить. — Остановитесь! — рявкнула я, и крик этот вырвался из пасти освобождённого мной дракона оглушительным, рвущим барабанные перепонки рёвом. Внутри всё испуганно сжалось, а пальцы вцепились в перила с такой силой, что окончательно онемели. Скрученные в узел внутренности опалило очередной волной жара — настолько нестерпимого, что я болезненно застонала, а дракон лишь продолжил рычать, сотрясая своим голосом, казалось, всё королевство. Лязг мечей стих. Вспышки заклятий перестали пробираться под крепко зажмуренные веки. Прежде чем я вновь открыла глаза, прошло какое-то время, и я чувствовала, что дракон даже не думал рассеиваться — так и застыл над дворцом грозным символом того, что всех посмевших напасть на Домино в этой битве не ждало ничего хорошего. Пошатнувшись, я с трудом повернула голову и нашла взглядом замершую прямо за моей спиной Текну. А затем глаза мои закатились, и, не рассчитав силы и всё же сдавшись натиску разрывающего меня изнутри жара, я потеряла сознание.

***

В этой горячечной отключке я не видела ничего. Ни кошмаров, ни снов, ни Дафны, ни даже своего отражения — просто отсыпалась, приходила в себя, наверняка опоенная волшебным снадобьем Офелии, и чувствовала, как жар постепенно сходит на нет, позволяя измученным мышцам наконец-то расслабиться. Осколков внутри больше не было. Запечатывающее заклятие магов растаяло без следа. Теперь я правда могла отдохнуть. Когда я пришла в себя, я долго не хотела открывать глаза. Лежала, глубоко и размеренно дыша, наслаждалась небывалой лёгкостью в теле и чувствовала лишь остаточное жжение в бедре да спине, которые, судя по давлению, были тщательно перебинтованы. Интересно, во что я была одета? Где именно находилась? Запах не был похож на школьный лазарет — быть может, меня опять приволокли в Совет для разбирательств? Я лежала так не меньше часа. Слушала тихий скрип где-то неподалёку, пение птиц за окном, едва различимые, заглушённые стенами голоса, шелест ветра в листве и редкие громкие выкрики с улицы — но так ни слова и не разобрала. А потом отринула все сомнения, приправленные жгучим, сворачивающим желудок в трубочку страхом, и всё же решила открыть глаза. И первым, что увидела, был неизменно белый, но почему-то чрезвычайно высокий потолок. Алфея с Советом отпадали теперь уже однозначно — там этажи были высотой около четырёх метров, а здесь они устремлялись вверх на все шесть, если не больше. Осознание пробежало по позвоночнику ледяным холодком и осело где-то на задворках разума. Дворец. Я была во дворце. И что-то весьма однозначно подсказывало мне, что принадлежал он отнюдь не Стелле. — Ты в порядке? — раздался рядом до чёртиков знакомый голос, и, вновь закрыв глаза, я тихо выдохнула. А затем неуклюже подобралась, с трудом приняла сидячее положение и развернулась, найдя взглядом примостившуюся на соседней койке Текну — в отличие от меня, она на ней сидела и даже не думала залезать под одеяло, и значило это только одно: находилась она здесь исключительно потому, что ждала меня. Грудь согрело приятным чувством дежавю. — Жить буду, — заверила я чуть хрипло и тут же нашла взглядом кувшин с водой, любезно оставленный кем-то на прикроватной тумбочке. По обыкновению осушив его почти наполовину, я со стуком поставила его обратно и вновь устремила взгляд на Текну. Вопросов в голове было слишком много, а потому уместить их я решила в один: — Что произошло? — Домино удалось отбить, — спокойно отозвалась Текна, поднялась с кровати и, за шаг преодолев разделявшее нас расстояние, приложила руку к моему лбу. Результат этого действия, судя по всему, её удовлетворил, и, отняв ладонь, она замерла рядом. — Созданный тобой дракон многих напугал, а с помощью директоров и присланного отцом Стеллы подкрепления оставшихся нападающих удалось отловить и отправить под суд. — Отцом… Стеллы?.. — переспросила я непонимающе, меньше всего ожидая услышать, что он тоже стал участником этой истории. — Разве у Домино был союз с Солярией?.. — Нет. — Текна качнула головой. — Стелла попросила его. И за то, что ты помогла ей разобраться с Кассандрой, он откликнулся на её просьбу. — Вот как… — пробормотала я растерянно, всё ещё не вполне восстановив целостность своего эмоционального спектра, а затем спохватилась: — А сколько времени прошло?! — Три дня, — незамедлительно откликнулась Текна. — Переданное Фарагондой лекарство подействовало сразу же, но ты слишком перенапряглась, и тебе, видимо, нужно было восстановить силы. В этом я даже не сомневалась — тот день, казавшийся мне всего лишь вчерашним, побил все возможные рекорды по насыщенности событиями и полученным травмам. Сначала Кубок, затем осколки и сразу же битва за Домино… Помилуй боже, к такому я точно была не готова. — Простите, Ваше Высочество? — раздался вдруг откуда-то со стороны незнакомый женский голос, и я на полном автомате перевела взгляд в направлении его источника. Медсестра, очевидно, всё это время терпеливо дожидавшаяся окончания нашего разговора, смотрела на меня заискивающе и встревоженно, и лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что обращалась она ко мне. — А?.. — пролепетала я, больше удивляясь использованному ей слову, нежели разрешая говорить, но ей это было расценено как позволение задать вопрос. — Вы хорошо себя чувствуете? Что-нибудь болит? Может, нужно сменить бинты? — Нет… — отозвалась я растерянно и, окинув себя взглядом с ног до головы, между делом обнаружив, что одета была в однозначно притащенную из Алфеи одежду, ответила уже более осмысленно: — Нет. Всё в порядке. Спасибо. — Тогда я доложу о вашем пробуждении. — Медсестра кротко кивнула и, бросив быстрый взгляд на Текну, словно решая, можно ли было оставлять меня под её присмотром, выскользнула из лазарета. Как только дверь за ней закрылась, я устремила остекленевший взгляд куда-то в пол, а спустя несколько секунд прямо возле моей кровати материализовался хорошо знакомый силуэт — и я даже не сомневалась, что вызвала его Текна. — С добрым утром, соня! — радостно объявила Стелла, с размаху плюхнувшись на мою койку, и я ответила ей короткой, жутко уставшей улыбкой. — Ну как ты? — поинтересовалась она, при этом косясь на Текну так, будто той о моём состоянии было известно куда больше меня самой. — Руки-ноги на месте, — отозвалась я и обернулась, взглядом пытаясь отыскать туалет или хотя бы раковину. Дверь с характерной табличкой быстро привлекла моё внимание, и, поднявшись на ноги и тут же пошатнувшись от долгого бездействия, я почувствовала, как Текна со Стеллой ловят меня в две пары рук. — Спасибо, — улыбнулась я уже куда более открыто и, с трудом выровнявшись, направилась к заветной двери — провожать меня, к счастью, никто не вознамерился, и я в своё удовольствие поплескалась в раковине под тёплой струёй воды, мимолётом отметив, насколько паршиво выглядело моё отражение: про привычные синяки под глазами лучше было даже не заикаться, а вот волосы требовали срочной реанимации — мало того что я не была в душе три дня, так ещё и после всей трёпки по ветру расчёсывать их предстояло долго и мучительно, но пока я могла лишь провести по ним влажной ладонью и оставить мечты о душе до Алфеи. Сейчас мне предстояло решить нечто куда более сложное. Завернув кран, я упёрлась руками в края белоснежной раковины и сделала несколько глубоких вдохов. Вряд ли меня оставили в дворцовом лазарете из чистой вежливости — король с королевой определённо требовали аудиенции, и я просто не могла сбежать отсюда и сделать вид, будто ничего не было, оставив их разбираться со всем случившимся в одиночку. Нет, безусловно, ввязываться в дворцовые интриги я по-прежнему не хотела и не собиралась, но вот простой разговор явно им задолжала — в конце концов, пусть и провели всю жизнь порознь, мы были не чужими людьми, и элементарную вежливость никто не отменял. Когда я вернулась обратно в лазарет, медсестры всё ещё не было, а вот Стелла негромко переговаривалась о чём-то с Текной. Заметив моё появление, она обернулась, практически перевесившись через кровать, и глаза её вдруг загорелись не предвещающим ничего хорошего блеском. — Блу-у-ум, а ты знаешь, что сюда тебя отнёс твой отец?! — протянула она восторженно, и мысль о земном родителе не успела даже появиться на задворках сознания — я тут же погнала её прочь, прекрасно понимая, о ком именно шла речь. — Он такой красавчик! Как же тебе повезло! — продолжила бесстыже восторгаться Стелла, и на мгновение я задумалась о том, какую бы битву они могли устроить с Валтором за звание председателя фан-клуба Оритела. — Твой, между прочим, тоже ничего, — заметила я резонно, и Стелла только было открыла рот, чтобы горячо мне возразить, но затем нахмурилась и задумалась, воспроизводя образ отца в памяти. — Твоя правда, — признала она наконец, передумав спорить, и я опустилась рядом с ней с другой стороны кровати. Раз уж речь зашла про родителей… — Как они? — обратилась я к Текне, и она мгновенно поняла, кого я имела в виду. — Всё ещё в лёгком шоке. По завершении сражения они встретились с директорами и выяснили все детали произошедшего, после чего выступили с официальным обращением к подданным. Они изо всех сил стараются успокоить людей и подать им пример, но, по моим наблюдениям, в глубине души Марион слишком потрясена случившимся. Да, и… — Текна вдруг замолчала, потупив взгляд, и я напряглась: какие ещё новости мне предстояло узнать? — Они спрашивали о Дафне… И Фарагонда решила, что будет лучше, если ты сама расскажешь им о том, что случилось. Внутри у меня всё оборвалось. Как мило было со стороны директрисы скинуть на меня обязанность оповещать уже потерявших одного ребёнка родителей о том, что вторая их дочь, росшая с ними всю жизнь и горячо ими любимая, погибла в сражении двадцать лет назад, осев призраком в моей голове. Дверь тихо скрипнула, и неслышной походкой в лазарет вернулась медсестра. Взгляд её быстро стрельнул в сторону Стеллы, но ни замечаний, ни вопросов не последовало, и она профессионально уцепилась им за меня. — Ваше Высочество, если вы готовы, Их Величества очень хотят вас принять. Стража проводит вас в их покои. — «Принять», — едва слышно фыркнула сидящая рядом Стелла, и я незаметно пнула её локтем, прекрасно понимая её недовольство выбранным словом, но не видя смысла раздувать из этого конфликт. — Хорошо. — Сглотнув, я кивнула, и медсестра почтительно склонила голову, после чего вернулась обратно за свой огромный стол. — Пойти с тобой? — тут же предложила Текна, но я не задумываясь помотала головой. Разговор нам предстоял не из лёгких, и лучше бы ему было состояться приватно — Орителу с Марион и без свидетелей будет тяжело. — Тогда, Блум, ещё кое-что… — остановила она меня вдруг, когда я уже поднялась на ноги и собиралась направиться к дверям. Удивлённо изогнув брови, я обернулась. Текна заметно замялась. — Полагаю, ты и сама его вскоре увидишь, но всё же… — Кого? — Ужаснуться я поспешила заранее: мозг сразу же выкатил с десяток разных предположений, начиная Скаем и заканчивая Валтором, — но Текна поспешила успокаивающе улыбнуться. — Всё в порядке. Просто… не реагируй слишком бурно. — Бурно?! — изумилась я и недовольно всплеснула руками. — Да о ком речь-то?! Но Текна лишь коротко и почему-то весело улыбнулась, наотрез отказавшись рушить эту интригу. Ещё несколько секунд простояв с неверяще открытым ртом, но так и не дождавшись хотя бы намёка на то, что меня ждало, я фыркнула и развернулась, после чего быстро преодолела расстояние до дверей и толкнула их наружу. Когда я вышла в коридор, а двери за моей спиной плавно вернулись в закрытое положение, я огляделась, но никаких обещанных стражников так и не увидела. Нога едва ощутимо ныла, инстинктивно вынуждая наступать на неё осторожно и заметно прихрамывать, а вот рана на спине, из-за того что была неглубокой, видимо, уже практически совсем затянулась. — Признаться честно, я сомневался, что у тебя получится. Раздавшийся откуда-то из-за спины голос ошарашил меня так, будто на голову мне рухнуло по меньшей мере целое небо. Я ожидала встретить кого угодно: Валтора, Ская, Хелию, Брендона, Авалона, папу, Ривена, на худой конец, — но мысли о нём не возникло даже в самых смелых предположениях. Должно быть, я просто подсознательно не верила, что, бросив меня на произвол судьбы и исчезнув со всех радаров, послав после этого в качестве открытки лишь встречу с магами Чёрного Круга, он вдруг решит заявиться прямо во дворец. — Поверить не могу, — выдохнула я с потрясённой, самую малость истеричной улыбкой, и обернулась, чувствуя, как улыбка стремительно сползает с губ, а рот невольно открывается в изумлении. — Поверить не могу… — повторила я с уже совершенно другой интонацией, обведя взглядом знакомые бордовые доспехи и остановившись им на впервые не прикрытом ни шлемом, ни чарами лице. Короткие тёмные волосы. Крючковатый нос. Хищные жёлтые глаза. Острые, словно нарисованные чьим-то уверенным росчерком скулы. И тонкие губы, изогнутые сейчас в едва заметной ухмылке: то ли радовался произведённому эффекту, то ли просто, как обычно, насмехался. — Как тебе смелости хватило вновь разыгрывать этот спектакль?! — возмутилась я справедливо, ступив вперёд и впечатав кулак в затянутое бронёй плечо. Даркар отреагировал на мой выпад потрясающе непоколебимо. — После того, как ты даже не подумал помочь с осколками?! Бросив меня на Валтора?! Вынудив нас в одиночку сражаться с этими ненормальными?! Начав эту чёртову войну и натравив ведьм на Домино?! Рот мне тут же залепила взявшаяся из ниоткуда тень, но уже спустя мгновение я расплавила её гневно полыхнувшим огнём и вгляделась Даркару в светящиеся глаза настойчивее. — Как ты можешь… — начала я вновь, но оборвалась, так и не позволив очередному вопросу сорваться с губ. В конце концов, в чём вообще я могла его обвинять? Мы оба были ничем друг другу не обязаны. И даже тому, что и без его вмешательства ведьмы-прародительницы не вздумали бы однажды напасть на Домино, не было никаких гарантий. — Закончила? — поинтересовался он, подав голос всего второй раз за время нашей короткой встречи, и я подняла на него моментально перегоревший взгляд. Гнев улёгся в груди, оставив место лишь противному, ноющему опустошению. Я ничего не знала. Ни в чём не была уверена. И совершенно точно была не в восторге от грядущего. Поняв, что больше я не собираюсь возмущаться, Даркар продолжил: — Для твоих родителей я всё ещё начальник королевской стражи, и я был бы благодарен, — глаза его угрожающе сузились, — если бы они и дальше продолжили так считать. — Зачем тебе это? — спросила я, искренне не понимая его мотивов. — Что за нелепое желание устраивать ненужный маскарад? Хочешь урвать с Домино ещё что-то? Или думаешь подкараулить тут Валтора? — У меня есть свои резоны, — ответил он уклончиво, и я понимала, что, как бы ни старалась, вытянуть из него более полный ответ ни за что не смогу: если Даркар решил о чём-то не рассказывать, переубедить его не было никакой возможности. — А теперь позвольте проводить вас к родителям, Ваше Высочество. От этого напыщенного обращения я только фыркнула, но Даркар как обычно не стал уделять должного внимания моим девичьим чувствам и невозмутимо прошёл вперёд, показывая мне направление. Шаги разносились по почему-то пустым коридорам гулким эхом, и желание по-детски напуганно спросить у него, что мне делать дальше, нестерпимо жглось в груди, но я затолкнула его как можно глубже, понимая, что вместо нормального ответа получу лишь очередную насмешку. Путь мы проделали в молчании, и на сей раз двери королевских покоев были закрыты. — Они внутри, — отрапортовал Даркар и растворился в тенях, не сочтя нужным размениваться со мной на лишние любезности. Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду, из которой у меня всё равно не будет возможности выплыть, и почувствовав, как крупная дрожь сотрясает всё тело, забирая силу из мышц и превращая всю мою браваду и готовность столкнуться лицом к лицу с неизбежным в трусость и паническое желание убежать куда-нибудь далеко-далеко, я не дала себе шанса отступить, осторожно нажала на дверную ручку и тенью проскользнула внутрь. Родители действительно ждали меня, синхронно вскинувшись в том самый момент, как нога моя ступила на порог их комнаты, и я замерла, долгие, чрезвычайно долгие несколько секунд просто обводя их растерянным взглядом. А затем глаза Марион наполнились слезами, она метнулась вперёд так быстро, что я совсем не успела отреагировать, и заключила меня в крепкие, практически безумные объятия. — Блум, — прошептала она, зарывшись пальцами в мои спутанные волосы, и голос её дрожал от слёз. — Моя маленькая, милая Блум… Я верила, что ты спасёшь нас… К горлу у меня подступил ком. Безусловно, в их отношении я не чувствовала никакого негатива: не было ни неприязни, ни враждебности, ни даже банальной настороженности — но неловкость и непонимание того, что делать и как вести себя дальше, сковали тело покрепче любых цепей. — Блум… — повторяла Марион, продолжая сжимать мою спину холодными ладонями. — Мне так жаль… Ради Дракона, прости нас… Она отстранилась, переместив руки на моё лицо и внимательно вглядываясь в глаза, и по щекам её бесконечным потоком текли крупные слёзы. — Какой же красивой ты выросла, — выдохнула она потрясённо и вновь притянула меня в объятия. Тело её сотрясала мелкая дрожь. — Такой сильной и смелой… Настоящей королевой… Слово это царапнуло моё сознание, но я так ничего и не сказала, терпеливо позволив ей совладать с эмоциями и выплакаться у меня на плече. Представить, что она сейчас испытывала, удавалось с трудом, но даже с этой жалкой пародией я прекрасно понимала, как тяжела была для неё эта встреча. Для них обоих. — Блум, — раздался мужской голос, и я подняла взгляд на подошедшего к нам Оритела: имя моё сорвалось с его губ не вполне уверенно, словно он всё ещё не мог до конца связать мой образ с полугодовалым младенцем. Отстранившись, Марион коротко улыбнулась и спешно стёрла слёзы со щёк. — Могу я?.. — неуверенно спросил Орител, подняв руки в неловком, скованном жесте, и я кивнула, разрешив ему заключить меня в осторожные объятия и бездумно прижавшись головой к широкой груди. Где-то глубоко внутри разливалось тёплое спокойствие. Не став злоупотреблять моим терпением, Орител быстро выпустил меня из своей хватки и этим почему-то безумно напомнил мне папу — тот тоже был весьма скуп на проявление эмоций, однако отцом и мужем всё равно оставался чрезвычайно заботливым и любящим. — Блум… — повторила Марион, словно никак не могла насытиться этим именем, и вдруг взгляд её изменился: — Блум, милая моя, что произошло с Дафной? Фарагонда заверила, что тебе об этом известно больше кого бы то ни было. Умоляю… Внутри у меня всё сжалось, мешая кислороду осесть в лёгких, и из горла почему-то вырвался сдавленный всхлип, а крупная дрожь вторила ему, неотвратимой волной прокатившись по всему телу. — Дафна… — повторила я и поняла, что больше не могу выдавить из себя ни единого слова. Взгляды родителей были неотрывно прикованы ко мне, и в глазах Марион плескалось непередаваемое волнение — понять, что от рассказа моего не стоило ждать ничего хорошего, можно было по одной лишь интонации, с которой это имя сорвалось с моих губ, а уж вид мой и подавно должен был сходу дать ответы на все их вопросы. Но всё же озвучить это следовало, и я собрала все остатки резво покинувшей меня воли в кулак. — Дафна спасала меня, когда ведьмы настигли её. Она… Она переправила меня на Землю, но сама… Она… — Меня заклинило, словно заевшую пластинку: сказать вслух о том, что она погибла, её родителям лично было и вполовину не так просто, как той же Рокси. — Она… — повторила я в отчаянии, ужасно злясь из-за своей нерешительности, и всё же выпалила: — Она погибла в сражении с ними. Мне очень… очень… очень жаль. Слёзы наполнили глаза, и я не видела, но слышала, как Марион издала задушенный стон и по-настоящему разрыдалась, оплакивая любимую дочь. Проморгавшись и яростно вытерев влагу с ресниц, я увидела, как она прячет лицо у Оритела на груди, а взгляд того расфокусированно смотрит куда-то поверх моей головы. В покоях повисло гнетущее, убийственное молчание, нарушаемое лишь всхлипами безутешной Марион. — Она… — Я подала голос раньше, чем успела сформулировать мысль: смотреть на то, как королева рыдает, не было никаких сил, и я почувствовала себя худшим человеком на свете, словно лично была виновата в том, что Дафны не стало. — Частица… частица её силы… её призрак… зацепился за что-то у меня в голове… — Новости эти служили слабым, но всё же — я очень на это надеялась — утешением. — По ночам я вижу её… рассказываю ей о внешнем мире… а она делится со мной историями о прошлом… Она безумно любит вас и… и будет счастлива узнать, что Домино вернулось к жизни… Оторвавшись от Оритела, Марион подняла на меня красные, подёрнутые влажной пеленой глаза и, всхлипнув в последний раз, с усилием взяла себя в руки. А я вдруг почувствовала острую необходимость выговориться: — Дафна замечательная! Правда, она такая сильная, уверенная и заботливая! Она всегда поддерживала меня, помогала разобраться с моей силой, объясняла, как совладать с драконом внутри, и просто рассказывала о прошлом… Рядом с ней всегда так тепло и хорошо… Я жду каждой ночи с нетерпением, и она всегда очень рада меня видеть! И она… ради неё… чтобы хоть как-то отплатить ей, я и… когда Валтор рассказал о том, что Домино ещё можно вернуть к жизни… я ввязалась во всё это. Услышав неосторожно сорвавшееся с моих губ имя, Орител изменился в лице. — Валтор… — прошипел он с непередаваемой ненавистью, и краем глаза я заметила, как кулаки его сжались. — Эта сволочь… — Он… — вновь поспешила я сказать раньше, чем вообще подумала, и голос мой стал в разы тише. — Он… тогда находился под контролем ведьм… и сейчас, мне кажется, очень изменился… — Я потупила взгляд, понимая, как безумно, должно быть, мои слова сейчас звучали со стороны. — Не то чтобы я защищаю его, не подумайте, просто… именно он рассказал мне, как обратить чары вспять. И он… помог восстановить Ядро… защищал меня из раза в раз, когда сама я по неосторожности подставлялась… Родители слушали мои путанные объяснения молча. Всхлипы Марион окончательно сошли на нет, а Орител так и не разжал кулаков — его ненависть к Валтору, бывшему некогда самым близким другом и однажды подло ударившему со спины, была слишком сильна, и никакие слова не могли изменить прошлого, связавшего их горькой историей предательства. — В общем, я очень рада, что всё закончилось хорошо, — подвела я итог, не зная, что ещё можно было сказать. Разговор вышел неловким, но хотя бы не напряжённым — все всё прекрасно понимали, и всем требовалось время, чтобы хорошенько всё осмыслить и прийти в себя. — И я… если позволите, я бы хотела спросить… что мне делать дальше? — Дальше? — переспросил Орител, будто не понимая, к чему я веду, и я робко кивнула. — Я учусь в Алфее… Скоро конец триместра, и я хотела бы закончить его… После чего на Земле меня ждут родители… — Конечно! — тут же спохватилась Марион и вновь подлетела ко мне, крепко сжав за руки. — Пожалуйста, расскажи нам о своих родителях, милая. Они хорошие люди? — Самые лучшие, — отозвалась я с готовностью, и губы тронула лёгкая улыбка. — Они заботились обо мне как о родной и всегда поддерживали. Волнуются, правда, постоянно, но куда же без этого? У мамы свой цветочный магазин, папа работает пожарным, и на каникулах я помогаю ему бороться с огнём. — Я так тобой горжусь, милая. — В глазах Марион снова блеснули слёзы, и она притянула меня для очередных объятий. — Как же я рада, что ты выросла в замечательной семье. Пожалуйста, передай своим родителям нашу глубочайшую благодарность. — Обязательно, — кивнула я смущённо и всё же неловко приобняла её в ответ. А затем решилась задать наиболее тревожащий меня вопрос: — А что… что будет с королевством? На сей раз, после недолгого молчания, слово взял Орител. — Люди потрясены. Им потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что они спали столько лет. Домино же… давно уже потеряло свой статус. Наращивать былую мощь придётся долго, но мы справимся. — Надеюсь. — Я неловко улыбнулась, и Марион выпустила меня из объятий. — Но всё же волнует меня несколько другое… — О, милая, мы прекрасно понимаем, — подключилась она к разговору. — Мы не собираемся на тебя давить. Возвращайся в школу, к родителям, не беспокойся о нас. Бери столько времени, сколько тебе понадобится. Но помни, что двери дворца всегда для тебя открыты. — Спасибо. — Я кивнула и окончательно отстранилась, не совсем понимая, можно ли было закончить аудиенцию на этом или же следовало сказать что-то ещё. На удивление всё прошло гораздо спокойнее, чем я себе представляла, и я в который раз укорила себя за слишком пессимистичный настрой. Впрочем, всегда было лучше удивиться благополучному исходу, ожидая худшего, чем понадеяться на лучшее и жестоко в этом разочароваться. — Можем ли мы как-нибудь отблагодарить тебя? — раздался вдруг голос Оритела, и я подняла на него удивлённый взгляд. — Или твоих родителей? Проси что угодно. — Я… мне… нет… — залепетала я растерянно, совсем не ожидая подобного предложения. — Нам ничего не нужно, спасибо… — А затем меня озарило внезапной мыслью, и я сменила свой настрой: — Разве что… — Орител тут же напрягся, готовясь внимать моей просьбе. — Моя сила… не всегда была стабильна. И несколько раз я разносила нашу школьную квартиру, восстановлением которой приходилось заниматься Стелле. Если бы мы могли компенсировать Солярии все затраты… было бы здорово. — Конечно. — Орител серьёзно кивнул. — Я непременно свяжусь с Радиусом. Мы и без того в долгу перед ним за оказанную помощь. — Хорошо. — Я отзеркалила его жест и сглотнула. — Тогда… я могу идти? — Конечно, — закивала Марион, но, стоило мне развернуться, она вдруг окликнула: — Блум, одну секунду! — Да? — Я обернулась, пытаясь предугадать её следующие слова, но, как оказалось, не попала даже близко. — Ты сказала… что Дафна… точнее, её призрак… находится сейчас в твоей голове? — уточнила Марион неуверенно. — В тебе осела частица её силы, так? — Скорее всего. — Я кивнула, стараясь подавить подкатывающий к горлу ком, и Марион сделала осторожный шаг вперёд. — Могу я?.. Почему-то я сразу поняла, что именно она хотела сделать, и, снова кивнув, развернулась и замерла. Приблизившись, Марион с трепетом коснулась ладонью моей груди, и кожа её едва заметно засветилась от объявшей её слабой огненной ауры. Несколько секунд не происходило ничего, а затем в ушах у меня зазвенел тихий голос Дафны, полный тоски и безграничной любви: — Мама… Губы успевшей закрыть глаза Марион тронула лёгкая улыбка. — Я… чувствую её… Орител за её спиной тяжело сглотнул, и вновь на меня накатило обжигающее сострадание: представить, как тяжело им было осознавать, что любимая дочь умерла, было невозможно. Когда Марион открыла глаза, в них снова блестели слёзы, и я не могла сказать, чего в ней было больше: скорби или же радости от мимолётной встречи. — Пожалуйста, передай ей, что мы безумно её любим. И очень ей гордимся, — попросила она, утирая непрошенные слёзы, и я серьёзно кивнула. — Обещаю. После чего Марион смущённо махнула рукой, и я покинула королевские покои. Прислонившись спиной к закрывшимся тяжёлым дверям, я шумно и протяжно выдохнула. Всё было в порядке. Мои биологические родители оказались хорошими людьми — в чём, исходя из рассказов Дафны, я даже не сомневалась, но всё же приятно было убедиться в этом лично. Они не давили. Давали мне время. И за это я была бесконечно им благодарна. Даркара нигде не было, и провожать меня никто желанием не горел, но, к счастью, путь я запомнила и так. Столкнувшись по дороге с несколькими фрейлинами, которые при виде меня все как одна приседали в коротком реверансе, я добралась до лазарета, и Стелла с Текной уже ждали меня возле его дверей. — Как всё прошло?! — поинтересовалось завидевшее меня ещё издали Её Высочество, и, преодолев разделявшее нас расстояние, я без сил опустила голову Текне на плечо, а она сразу же заключила меня в свои объятия. — Всё в порядке? — поинтересовалась она тихо, и я кивнула, не поднимая головы. — Всё хорошо, не беспокойтесь. Нам всем нужно время. И пока я могу вернуться в Алфею. — Чудесно! — нараспев протянула Стелла, и где-то за моей спиной её скипетр звонко ударил об пол. — Готова вернуться? — Давно, — отозвалась я, не раздумывая, и в следующее мгновение мы оказались посреди нашей гостиной. К сожалению, и там мне не удалось собраться с мыслями и перевести дух: ожидавшие нас на диване Флора с Музой подскочили, едва мы успели материализоваться в комнате, и наперебой принялись расспрашивать о том, что произошло. — Что случилось?! — в ужасе вопрошала Флора. — Все новости трубят о том, что Домино вернулось к жизни! Стелла сказала, что вы оказались в самом центре сражения! — Ты почему на нас свалила обязанность получать Кубок?! — негодовала Муза. — Знала бы ты, как тяжело было объясняться с организаторами! — Простите, — извинилась я сразу за всё: и за скинутые на них дела, и за то, что заставила волноваться. — Валтор не оставил шанса нормально объясниться… Всё случилось слишком быстро. — Это мы поняли! — Муза упёрла руки в бока. — Но что именно? — Я забрала последний осколок. — Я пожала плечами и плюхнулась на диван, слишком поздно вспомнив про раненое бедро, которое на столь неосторожный жест отозвалось колющей болью. — Затем вернула их все обратно в Ядро. И Домино продолжило своё существование с той точки, на которой замерло. — То есть посреди битвы? — сочувствующе уточнила Флора, и я без сил кивнула. — Но всё закончилось благополучно? — спросила она настороженно, и я вновь ответила кивком. — Благодаря отцу Стеллы и директорам нападение удалось отразить. Без поддержки ведьм и Валтора, полагаю, это было гораздо легче, чем если бы они по-прежнему вели свою армию в бой. В этот момент из моей комнаты раздался громкий заливистый лай, и что-то с силой впечаталось в закрытую дверь. — Раф! — ужаснулась Флора и бросилась к спальне, дабы выпустить пленника из заточения. Ни секунды не думая, он за несколько прыжков преодолел гостиную и с размаху шлёпнулся прямо на меня, выбив из горла сдавленный болезненный стон. — Раф! — тут же возмутилась Стелла и дала ему увесистый пинок. — Ну нельзя же так! — Всё в порядке, — прохрипела я из-под его туши, уже вовсю вьющей из меня гнездо и одновременно с этим пытающейся вылизать каждый сантиметр лица. — Он тоже соскучился. — Если продолжит в том же духе, скучать будет не по кому, — заметила обеспокоенная моим положением Текна, но я не стала противиться воле истосковавшегося за три дня разлуки Рафа и смиренно позволила ему устроиться на мне поудобнее и тем самым намертво приковать к дивану. В гостиной повисла тишина. Основные новости были рассказаны: Домино ожило, Кубок закончился, осколки наконец-то покинули моё тело, и всё, казалось, более-менее пришло в норму. Вот только надолго ли? Что насчёт исчезнувшего Валтора? Появившегося вместо него Даркара? Будущего королевства? Сейчас я предпочла об этом не думать, решив разбираться со всеми проблемами как обычно — по мере их поступления. Провалявшись на диване в окружении подруг ещё какое-то время и обменявшись с ними парой коротких реплик, я всё же выбралась из-под Рафа и, дав Стелле указание ввести в курс последних новостей Рокси, а заодно выяснив, что Хелия не пострадал в бою и благополучно вернулся обратно в Красный Фонтан, направилась в вожделенный душ, в который Раф попытался было залезть вместе со мной, но был бескомпромиссно вытолкан обратно в комнату. Как обычно, вода принесла разбушевавшимся мыслям успокоение и помогла разложить всё по полочкам и худо-бедно смириться с изменившимся положением дел. Теперь у меня за плечами стояло целое королевство, которое мне не сказать что было особо нужно, но деваться было некуда — до тех пор, пока разбирались с ним Орител с Марион, я готова была принять его существование и даже, возможно, как-нибудь заглянуть в гости: просто сравнить обновлённый пейзаж с тем ледяным мраком, который засвидетельствовала до этого. Победа в Кубке, о которой я вспомнила совершенно случайно, ожидаемо не изменила абсолютно ничего: больше я радовалась не тому, что стала на нём первой, а тому, что он наконец-то закончился и позволил мне вернуться в череду спокойных школьных будней. На выходе из душа меня ждали хорошие новости: предусмотрительно оставленный Флорой записываться эфир уже был перенесён Текной на диск, и Стелла готова была в любое мгновение отправить его наверняка распереживавшимся из-за моего долгого отсутствия родителям. Вот только в этот раз доставить его я вызвалась сама — слишком многое изменилось, и не рассказать об этом маме с папой я просто не имела права. — Удачи, — от всей души пожелала мне Стелла и ударила скипетром об пол, перенеся меня в дом, по которому я успела безумно соскучиться. К счастью, сегодня выходной был у обоих родителей, и появлению моему они несказанно удивились: мама тут же сжала мои плечи руками, требуя объяснить, почему я вдруг исчезла и не вышла с ними на связь по окончании Кубка, а отец, к большому моему изумлению, больше был озабочен его результатами. Успокоив его тревоги и с улыбкой заявив, что я победила, я посерьёзнела, опустилась на диван и призвала их сесть рядом. Настало время для куда более тяжёлого разговора. Весь мой монолог родители прослушали молча. Я рассказала им всё: про застрявшую в моей голове Дафну, с которой я начала общаться ещё тем летом, когда знать не знала ни про какую магию и каждое утро напрочь забывала о наших беседах; про Валтора, из страшного врага превратившегося практически в главного союзника; про то, как вместе с Рафом он принёс новости о том, что Домино, бывшее некогда моей колыбелью, можно разморозить и вернуть к жизни; про то, как я собирала фрагменты Ядра, прибегая к помощи то подруг, то Хелии, то профессоров; про то, как прямо во время финального боя Валтор сообщил мне о нависшей над последним осколком угрозе; про то, как, забрав его, я сразу же активировала угасшее Ядро и вырвала Домино из смертельного ледяного сна; про то, как разгоревшуюся на нём войну удалось подавить и как после этого я встретилась с биологическими родителями, придя к заключению, что лучше нам никуда не торопиться и продолжить заниматься своими делами; и про то, как они просили искренне поблагодарить родителей приёмных за то, что они заботились обо мне всё это время. — О, милая… — только и смогла произнести мама по окончании моего рассказа. Отец мрачно молчал. — Я не хотела скрывать это, но решила, что лучше не волновать вас понапрасну, — пробормотала я виновато и сжала руками ткань джинсов. — А расстраивать — тем более. Я… Не думайте, что я предпочту вам их. Я всегда буду любить вас и считать своей настоящей семьёй. — Что ты, Блум! — Мама тут же спешно замахала руками. — Мы о таком и не задумывались! Правда, Майк? — Она перевела взгляд на отца, но тот по-прежнему не шевелился, и маме пришлось толкнуть его локтем. — Майк? — надавила она. — Да, конечно, — отмер он наконец и поднял взгляд на меня. — Просто я совершенно не в восторге от того, куда вся эта магия тебя завела. — Пап, — протянула я заискивающе и положила руку ему на колено. — Я спасла миллионы жизней. Что бы мне ни пришлось пережить, оно того стоило. Тебе ли не знать? — Как раз это и удручает, — вздохнул он и поднялся на ноги. — В любом случае, теперь, ты говоришь, всё кончено? — Относительно. — Я кивнула. — Домино нужно время восстановиться. А я закончу триместр и вернусь к вам. Ничего не изменится! — Очень на это надеюсь, — пробурчал отец недовольно, и мама снова его пихнула. — Не слушай его. — Она закатила глаза. — Я безумно горжусь тобой, милая. И Майк, между прочим, задолжал мне серьёзные извинения. Я всегда верила в то, что тебя ждёт великое будущее. Я улыбнулась. Мама всю жизнь была мечтательницей, и объясняться с ней, безусловно, было куда легче, чем со скептичным отцом. Благополучно всё разрешив и всё же выпив на прощание предложенный мамой чай, я помахала родителям рукой и вызвонила Стеллу, которая, едва успела появиться, прощебетала горячее «привет» и, убедившись, что я готова возвращаться, перенесла нас обратно в Алфею. До конца дня у меня состоялось ещё несколько важных разговоров. Первый — с Рокси, которая заглянула к нам в комнату спустя час, наверное, после моего возвращения, и призналась, что сильно переживала, не зная, что с нами случилось и куда мы умчались. Успокоив её волнения и ласково потрепав по голове, между делом вновь заставив смутиться, я оставила их с Рафом вдвоём и вышла позвонить — теперь уже Хелии, дабы горячо поблагодарить его за помощь и в очередной раз извиниться за то, что подвергла его опасности. — Я сам решил идти, — напомнил он мне спокойно, и я улыбнулась. — Конечно. И я искренне этому рада. Разобравшись с ещё одним гештальтом, я направилась навстречу самому тревожащему: к кабинету директрисы. К моему удивлению, разговор с Фарагондой вышел чрезвычайно спокойным. Поинтересовавшись, к чему мы пришли в беседе с Орителом и Марион, и серьёзно кивнув моим словам о том, что всем нам требовалось время, она вдруг невероятно проникновенно поздравила меня с победой в Кубке и поблагодарила за то, что я сделала для Домино, пообещав поговорить с профессорами по поводу того, чтобы в этом триместре и у меня, и у Текны, и у Стеллы по всем предметам стояли автоматы. Отказываться от столь роскошной награды я не стала и, улыбнувшись на прощание, покинула её кабинет. Завершал этот невероятно длинный день долгожданный разговор с Дафной, с которой я наконец-то смогла спокойно и беспрепятственно встретиться — осколков в теле больше не было, и ничто не могло помешать нашему воссоединению. И не успела я полностью осознать своё появление в чёрной комнате, как она заключила меня в такие крепкие объятия, что я чуть не задохнулась. — Блум! — шептала она, а по щекам её текли горячие слёзы, совсем не вяжущиеся с застывшей на губах улыбкой. — Я почувствовала! Домино, маму, папу! Я почувствовала! Спасибо тебе! Спасибо! — Не за что, — отозвалась я тепло, крепко сжимая её спину руками, но она будто вовсе меня не слушала, продолжая исступлённо благодарить. Поверить в то, что после такой страшной трагедии Домино вновь вернулось к жизни, ей явно было нелегко, и я терпеливо давала ей время свыкнуться с этой мыслью, потому что наготове у меня было ещё несколько новостей: и если одна из них несомненно бы её порадовала, насчёт второй я не была так уверена. — Марион просила передать, что они очень тобой гордятся, — произнесла я, когда Дафна наконец отстранилась и принялась вытирать слёзы радости со щёк. — И что они безумно тебя любят. — И я их! — воскликнула она, задохнувшись на полуслове. — Больше всего на свете! — Поверь, они знают. — Я улыбнулась, и Дафна трепетно сжала мои ладони: счастье переполняло её, выкручивая все эмоции на максимум, и видеть её такой — радостной, воодушевлённой, будто бы по-настоящему живой — было для меня лучшей наградой. — И ещё кое-что… Дафна подняла на меня внимательный взгляд: казалось, сейчас ничто не могло омрачить её ликования, но всё же что-то внутри меня напряглось. — Даркар… он… он вернулся. Снова делает вид, что служит в королевской страже. Улыбка медленно сползала с лица Дафны. — Зачем?.. — спросила она тихо, и, вздохнув, я зарылась пальцами в волосы. — Если бы я знала… Пыталась спросить, да ответ остаётся прежним. — Дафна вопросительно изогнула брови, и я с усмешкой пояснила: — Поверь, сказать «это не твоё дело» он может в тысяче различных вариаций. Губы её тронула робкая улыбка — такая короткая, смущённая и сразу же испуганно стёртая с лица, что грудь мне затопило невозможно щемящей нежностью. При всём желании она не могла скрыть то, как сильно он был для неё важен. Стыдилась этого, пыталась с собой бороться, вступала в моральное противостояние с чувством долга, — несмотря на относительно благополучный исход, Даркар по-прежнему оставался преступником галактического масштаба и главным организатором нападения на Домино, — но всё равно никак не могла подавить свои чувства. Если бы только… у них был хоть какой-нибудь шанс. Почувствовав, как в груди вмиг тяжелеет от невесёлых мыслей, я опустила взгляд. Я восстановила Домино. Спасла планету, миллионы незнакомых людей, родителей, без которых прекрасно обходилась всю жизнь, но так и не смогла помочь единственному по-настоящему важному человеку. Была просто не в силах что-либо сделать. И это не могла перекрыть никакая победа — будь то Кубок или воскрешение целого мира.