Закаленная сталь

Туман висел над озером Мистарингэ, как мокрое одеяло. Хотя дождя не было, ощущение было такое, словно он был. Звезды скрылись из виду, лес спрятался в сером тумане, лампы и факелы были окружены мягким сиянием. Плащи мало защищали от сырого воздуха - он проникал всюду. Канафинвэ Макалаурэ, Верховный Король Нолдор в Средиземье, смотрел поверх стены в туманную дымку. Была ночь – не в силу чего-то заметного глазу, а просто по обычаю, потому что это было время отдыха и сна в лагере. Только стража не спала - и он. Сон часто не шел к нему с тех пор, как Майтимо не вернулся из посольства к Моринготто. Спустя считанные дни после смерти Феанаро его наследника тоже сочли мертвым, и неожиданно корона и ответственность перешли к Макалаурэ, хотя он не хотел ни того, ни другого. Он принял их молча, как от него и ожидали. По правде говоря, это можно было терпеть - по крайней мере, днем. Он был все время занят, всегда находилась работа или нужно было давать какие-то распоряжения. Он знал, что должен быть сильным ради своего народа и братьев, и он был сильным. Но ночью, когда его никто не видел, его хладнокровие рушилось. Он со вздохом сел, обнимая арфу. Он был достаточно далеко от построек, что разбудить кого-то из спящих, но он не мог придумать, что ему сыграть, поэтому пальцы его просто скользили по инструменту, наугад перебирая струны, и тихие, жалобные ноты раздавались во влажном воздухе. Арфа опять была расстроена, хотя ткань и деревянный ящик должны были защищать ее, когда на ней никто не играл. Ее не доставали все последние дни; у Короля были другие обязанности, а у народа было о чем побеспокоиться и помимо развлечений. Выпрямившись, Макалаурэ принялся настраивать арфу. Хорошо иметь перед собой цель, хотя бы такую простую, как вернуть инструменту гармонию. Или особенно такую простую. Слишком мало было таких легкодостижимых целей. Он немногое успел сделать, когда заметил приближающийся свет. Затем он увидел, что свет этот нес один из стражников. Вздохнув, он отложил арфу и встал. К тому времени, как стражник подошел к нему, он уже вернул себе маску благоразумного, но решительного вождя, на которого его народ может положиться. - Государь? - лоб стражника был нахмурен, а глаза выдавали сильное беспокойство; Макалаурэ не понимал, что так могло обеспокоить его посреди ночи. - Ворондил, чем я могу тебе помочь? Ворондил переступил с ноги на ногу. - Там… там посланники, которые настаивают на разговоре с тобой, владыка. - Посланники? - Макалаурэ удивился и даже не пытался это скрыть. Он не мог представить, что за посланники могли явиться к нему в такое время. Лесные эльфы, с которыми они время от времени вели дела, соблюдали такой же ритм работы и отдыха. На самом деле, счет дней и ночей в поселении нолдор был установлен по их образцу. Конечно, они не пришли бы среди ночи без дела великой срочности. - Они так говорят, что они посланники, - прервал течение его мыслей Ворондил,- но на самом деле это орки, государь. - Орки! - воскликнул Макалаурэ. - Разве мы не решили, что больше никогда не будем вести переговоры с Моринготто или его нечистыми отродьями? - Айя, государь, - сказал стражник, внимательно изучая подножье вала. - Тогда почему вы их еще не застрелили? - теперь голос его был резким, хотя он говорил тихо. Слишком много горя принесло последнее посланничество орков. - Мы хотели, государь, - пробормотал Ворондил, снова переминаясь с ноги на ногу. - Они сказали, что у них есть вести о твоем брате. Макалаурэ схватился за бревенчатую стену, чтобы удержаться на ногах. В его сердце одновременно вспыхнули надежда и ужас, когда он посмотрел на Ворондила, который с тревогой оглянулся, кусая губу. - Они показали нам вот это. Он держал в руке прядь волос. Она была завязана узлом, покрыта грязью и почерневшей кровью, но даже в тумане Макалаурэ увидел, что она была рыжая. ___________________________________________________ - Мы не можем пойти на это, - сказал Куруфинвэ, взволнованно шагая по комнате. Он даже не снизошел до того, чтобы сесть к столу совета, где поспешно собрались его братья. Макалаурэ смотрел, как он хмуро ходит туда-сюда; и так было трудно сдерживать собственную тревогу, а Курво еще усугублял ее. - Это не предложение, это ловушка, - продолжал Куруфинвэ, ударив кулаком о стену. Амбарусса вздрогнул. - Но мы не можем оставить Нэльо там! - запротестовал он. - Не могу поверить, что мы вообще можем это обсуждать! Макалаурэ поднял руку, чтобы успокоить его (или хотя бы заставить замолчать). - Мы и не обсуждаем. Я боюсь, что я уже знаю, что мы должны делать. Но, тем не менее, я хочу выслушать ваше мнение. - Это слишком любезно, - сострил Тьелкормо, и заслужил суровый взгляд. - В любом случае, Амбарусса, никто не сказал, что мы его там оставим. Но я совершенно согласен, что мы не можем заключать сделку с Моринготто. Куруфинвэ кивнул в знак согласия, наклоняясь через стол к младшему брату. - Мы уже достаточно насмотрелись, как он держит свои обещания. Они не прочнее воздуха. Макалаурэ кивнул. Внешне он продолжал сохранять спокойствие, но руки его вцепились в стол с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Он знал, что братья это, скорее всего, заметят, что они не поверят его тщательно усвоенному хладнокровию – так похоже на Нэльо! – но оно уже стало привычкой, способом справляться с кризисами, с которыми он сталкивался. И это тоже определенно был кризис. - Что же вы предлагаете? - вызывающе спросил Амбарусса. - Знаешь, брат, - сказал Тьелкормо, - я думаю, это очевидно. Мы не можем заключить сделку с Моринготто, и мы не можем оставить Нэльо в его власти – его будут пытать… - Его уже пытали, - проговорил Карнистир точно издалека. До сих пор он молчал, не выражая никаких чувств по поводу полученных вестей; но братья привыкли к его молчанию, и давно отказались от попыток втянуть его в совещания. Сейчас он поднял голову. Макалаурэ пристально посмотрел на него. - Если тебе известно что-то, что нам недоступно, тебе лучше поделиться с нами. Но темноволосый брат больше ничего не сказал, он только неотрывно смотрел на прядь рыжих волос, лежавшую на столе и точно представлявшую отсутствующего брата. Повисло молчание. Куруфинвэ, наконец, упал на свой стул. - Полагаю, это разумное допущение, - сказал он, рассматривая стол и водя пальцем по узорам на полированном дереве. - Его нет уже около пяти лет по нашему счету. Вряд ли за все это время его не тронули. Снова наступило тяжкое молчание. Комната для совещаний была ярко освещена, свет ламп отражался от белых оштукатуренных стен, но чувство было такое, что туман и тьма вползли в комнату, чтобы потушить свет. Наконец молчание нарушил Тьелкормо: - Однако, по-моему… Макалаурэ заставил себя отозваться. - Да. Продолжай, пожалуйста. - Я уже сказал, что мы не можем исполнить требований Моринготто, и не можем оставить Нэльо в его власти. Следовательно, очевидно, что мы должны драться. Куруфинвэ кивнул, соглашаясь. - Нас слишком мало, - сказал Макалаурэ таким тоном, точно уже рассмотрел эту возможность, но вынужден был ее отвергнуть. - Мы пытались пробиться к Ангамандо, когда у нас было больше сил, и нам не удалось… - Но ты же не хочешь сказать, что мы его там оставим! - сказал Куруфинвэ, снова поднимаясь со стула. - Я не могу в это поверить! Макалаурэ закрыл глаза. Когда он снова открыл их, то обнаружил, что все на него смотрят. Он вздохнул. - Нет. Я не хочу оставлять его, - он увидел облегчение на их лицах и почувствовал себя еще хуже, так как знал, что сейчас им скажет. - И если у кого-то из вас есть практические соображения о том, что мы можем сделать, я буду рад их рассмотреть. - Нас не будет слишком мало, если мориквенди пойдут с нами, - немедленно предложил Тьелкормо, возбужденно постукивая по подлокотнику. Мысленно он уже сражался. Макалаурэ поморщился, но, к его удивлению, Куруфинвэ заговорил прежде, чем он сам обдумал ответ. - Возможно, это так. Но какое дело мориквенди до нашего брата? Глаза Тьелкормо расширились, а Амбарусса потрясенно вскрикнул, но Куруфинвэ пресек их возражения движением руки. - Нет, вы подумайте об этом. Я тоже хочу увидеть Нэльо свободным. Но почему они должны идти? Вы, как и я, хорошо знаете, что многие из их народа были захвачены Моринготто - но они никогда не собирались и не пытались освободить кого-то из них. Они выжили здесь потому, что избегали войны с Моринготто. Почему они должны повести себя иначе сейчас, ради того, кто ничего для них не значит? - Но не для нас! - закричал Амбарусса, вскакивая со стула. - Мы должны спасти его! - И ты вправду думаешь, младший брат, - возразил Куруфинвэ, делая шаг к нему, - что Моринготто будет сидеть и ждать, пока мы нападем? Ты, правда, думаешь, что он не станет вредить тем, чем только сможет? Даже если бы мы сломали ворота Ангамандо и вошли, нашли бы мы в конце концов Нэльо живым? Нет, нападением мы, скорее всего, повредим Нэльо больше, чем ожиданием. Уж не говорю, что мы, скорее всего, погубим все войско, если нападем сейчас. Мне это также отвратительно, как и тебе, брат - и ты говоришь правильно - но я боюсь, что, в конце концов, Макалаурэ прав. Тьелкормо откинулся назад, на лице его было написано неверие. Амбарусса был на грани слез, глаза его блестели гневом и обидой. Макалаурэ устало опустил голову на руку. - Благодарю тебя, Курво, - сказал он тихо. - Это, правда, тот вывод, к которому я пришел. Мы ничего не можем сделать, только ждать. Все остальное только ухудшит положение: для нас, для нашего народа, даже для Нэльо. - Но нам придется когда-то сразиться с Моринготто, - бросил ему Тьелкормо, - если не за Нэльо, то за Сильмарилы. Макалаурэ втайне ждал, когда же впервые будут упомянуты камни отца; его удивило , что это произошло так нескоро. - Не знаю, помнишь ли ты, но мы принесли клятву, - продолжал Тьелкормо, отбросив от лица прядь волос. – Напав, мы отсрочим зло для Нэльо, но мы не можем медлить. Это бессмысленно. Макалаурэ поднял брови, и, когда он заговорил, голос его был тверд. - Возможно, Тьелко. Но мы не клялись совершать бессмысленные атаки вместо того, чтобы принять лучшее решение, пока у нас нет возможности победить. Мы должны восстановить силы, и найти сильных союзников, если сможем, и когда мы ударим, мы должны ударить сильно и стремительно. Если нам повезет, мы получим и Сильмарилы и Нэльо. Но если мы ударим сейчас, мы ничего не получим. Мы только погубим собственные жизни, и лишимся возможности исполнить клятву. Мы не можем сейчас атаковать. - Тогда мы должны принять условия Моринготто, - удрученно сказал Амбарусса, в голосе его слышались слезы. - Мы не можем бросить Нэльо. Сейчас, когда мы знаем, что он жив! - Мы ничего не можем сделать, - мрачно сказал Макалаурэ, взгляд его потемнел. - Это ужасно, Амбарусса, я знаю, и я желал бы, чтобы было иначе, но мы ничего не можем сделать. Мы не можем сделать того, чего требует Моринготто; возвращение для нас невозможно… - Тогда мы должны уйти на юг, - проговорил Амбарусса сквозь стиснутые зубы. - Нет, не перебивай, я тоже знаю, в чем мы клялись. Я не сказал, что мы должны уйти навсегда. Мы можем уйти, и когда с нами снова будет Нэльо и наше войско сравняется с войском Моринготто, мы можем вернуться - что он против этого сможет сделать? Остальные значительно переглянулись. - Но если даже ты, Амбарусса, Принц Нолдор, дитя Благословенной страны, не собираешься соблюдать эти условия, как ты можешь верить Моринготто? Прежде всего, вспомни, как мы его потеряли! - И Нэльо не захотел бы, чтобы мы это сделали, - тихо добавил Карнистир. Куруфинвэ поднял бровь, но воздержался от резкого замечания - несомненный признак, что он был действительно очень расстроен. Амбарусса опустился на стул, закрыв лицо руками. Ни у кого не нашлось слов, чтобы утешить его. Спустя некоторое время, Макалаурэ встал. Его голова была опущена, и точно огромная тяжесть лежала у него на плечах. - Тогда решено. Я скажу им. - Ты обрекаешь его на муки! - Я знаю, - сказал Макалаурэ, положив дрогнувшую руку на плечо Амбаруссы, - я знаю. Он посмотрел по очереди на каждого из братьев, потом на яркие цвета отцовского знамени, висевшего на стене в комнате совещаний, точно ожидая поддержки . Потом покачал головой. - Нэльо сильнее нас всех, вместе взятых. Он выдержит. Это прозвучало неубедительно даже для него самого.