Дождь для иссохшего сердца

      Когда Нудари стало лучше, Салазар отнёс его к Вивьену в комнату, чтобы тот за ним приглядел и давал снадобье через каждые четыре часа. Вивьен пришёл в ярость, увидев в каком состоянии джиннчик, но маг едва ли обратил внимание. Слугу, который осмелился поднять лапу на Нудари, Салазар велел живым выбросить в Бездну, а беточку к вечеру запереть в темнице. Уладив все дела, маг тронулся в путь.       Школа защитной магии, чья мощь сдерживала его от порабощения мира людей, была недалеко. Салазар решил лететь, взяв для подпитки тёмные артефакты Бездны. При подлёте к школе он не ощутил дыхание Источника её силы. Странно… Салазар с недовольством ускорился, опасаясь, что если школа пала, лекаря придётся искать в другом месте.       Огромный кентавр Адриан, мастер-звездочёт и учитель школы, вырос как из-под земли у него на пути, не успел Салазар приблизиться к вратам.       — Ты решил воспользоваться нападением Тени, чтобы атаковать школу? — спокойно спросил кентавр. Салазар прищурился. По лицу Адриану нельзя было понять, устояла школа или нет, вид был спокойный, но плечи опустились от скорби.       — Многие погибли, но Источник и школу мы отстояли, — ответил на его мысли Адриан.       — Хорошая работа, — протянул Салазар. — Но ты действительно решил, что смог бы остановить меня один, если бы я решил напасть?       — Ты безумец, если нападаешь без своих помощников, так что смог бы, — неспешно заметил Адриан.       — Мне нужен лекарь, — отбросил шутки Салазар. — Срочно. Если придётся, я могу забрать его и силой…       — Реон передал твоё послание о Тени, оно помогло нам, — устало перебил его Адриан. — И нам сейчас тоже нужна твоя помощь. Так что лекарь будет. Решим это быстро.       Салазар приподнял брови. Всё складывалось удачно, и он решил не ставить на место измотанного сражением мастера.       Школа была разрушена. Защита Источника гудела, но едва достигала внешних стен. Салазару пришлось пройти под ней, ёжась от обжигающего светлого поля, но выбора не было — снимать её не собирались. Во дворе на залитой кровью земле рядами лежали накрытые трупы. Салазар легко определил, что большинство были людьми, да и вокруг ходили только нелюди.       — Битва только отгремела, — произнёс он. Адриан промолчал. Они дошли до маленького дома, окруженного засохшим садиком. То было жилище магистра Николаса, одного из трёх хранителей Источника. Сорок лет назад они нанесли Салазару поражение. Сейчас Николаса здесь не было, так как вместе с главой школы он отправился искать помощи в борьбе с Тенью.       Из домика навстречу Салазару выскочил серый кроль — известнейший лекарь по эту сторону Бездны, мастер Мотя.       — Ты знаешь про инкубий огонь, — вполголоса сказал Адриан Салазару. — Наш учитель, знаток существ и нежити, сгорел среди предателей. Если ты спасёшь сына магистра Николаса, с тобой пойдёт сам мастер Мотя.       Кроль чуть прижал ушки, но отважно кивнул.       Салазар молча пожал плечами, соглашаясь и не задавая лишних вопросов. Владыка инкубов рассказывал ему о своём сыне. Его родителем и был магистр Николас — единственный в мире белый маг из числа инкубов. Владыка обрюхатил его на одном из собраний инкубов, а после несколько месяцев жарил на костре своего пламени и истязал плетьми порока. Он старался успеть передать ещё нерожденному сыну всю мощь своей похоти. Судя по всему, малыш не справился с этой силой.       Крохотный инкубёнок Глори лежал голенький на кровати, только на глазах была повязка. Он тяжело дышал, тиская в руках вышитые символами полотенца, простыня под ним уже сбилась в ком.       — Мы не знаем, как ему помочь, — всё же прошептал Мотя, которому было очень стыдно, хотя такие недуги и не относились непосредственно к болезням.       — Это древняя сила инкубов, даже я не смог проникнуть в её тайны, — проворчал Салазар, ощупывая ручки и ножки Глори. Рана на его предплечье кровоточила, тёмный маг поморщился, узнав след от Источника. Глупый ребёнок!       Когда-то магистр Николас пожертвовал свою кровь ради спасения других, и смертоносный тёмный меч стал щитом, защищающим мир людей. Обломок меча превратился в светлый Источник, а Салазар проиграл битву. Демонёнок же был переполнен яростной похотью своего отца, когда ранил сам себя. Неудивительно, что всё закончилось так.       — Что там произошло? — отрывисто спросил Салазар.       — Ник… Магистр Николас учил Глори контролировать свои силы, — голос Моти задрожал. — Но отправился в поход, не успев доучить. И вот Тень… проникла в школу, начала сеять смерть. Источник оказался отрезан от нас и стал засыпать, чтобы им никто не завладел. Малыш Глори решил сам его защищать, поэтому уже был в святилище, но он не смог разжечь защитное поле. И меч всё гас в его ручонках. Когда охваченные Тенью люди-маги ворвались в святилище, меч почти погас, и Глори попробовал повторить подвиг Николаса… порезал себя им.       Мотя огорченно прижал ушки. Мастерам школы было невыносимо стыдно, что такой малыш жертвовал собой вместо них.       — Склонность к ритуальному самоубийству, видимо, передаётся по наследству, — фыркнул Салазар. — Если бы он был в Скале сорок лет назад, ему бы не пришло такое в голову. Кстати, я слышал, Реону пришлось долго успокаивать плод в животе Николаса, когда тот вернулся в школу после оргии. Я так полагаю, мощь Источника нарушила хрупкий баланс сил в теле Глори?       — Верно… — шмыгнул носиком Мотя. — Переполнявший его инкубий огонь вырвался наружу, но… В присутствии Тени он начал гореть, как настоящее пламя! Его полыхание было видно на многие мили отсюда! Источник погас, чтобы не стать тёмным артефактом, оставив лишь кокон защиты на Глори. Когда Адриан пробился к святилищу, все люди-маги сгорели заживо вместе с Тенью, а Глори лежал почти мёртвый. Огонь повредил ему только глаза, но он не приходит в себя.       — Ты придумаешь, что с этим сделать, если тебе нужен лекарь, — проговорил Адриан.       — Это судьба, — усмехнулся Салазар, вынимая из волос кинжал. — Владыка инкубов своим прощальным поцелуем пытался забрать у меня силы, но я успел метнуть в него кинжал, чтобы он выпил его в ответ. Я передам ребёнку силы отца, и он обуздает огонь.       Мотя начал нервно топать лапками, но Адриан подхватил его за шиворот и усадил себе на спину.       — Делай.       Салазар сделал несколько точных разрезов на руках и ногах Глори, выпуская его кровь. Но не дал ей стечь, и она вся впиталась в кинжал. Маг закрыл глаза, перемешивая её внутри хранилища сил кинжала с силой Владыки инкубов, а потом приоткрыл пальцами губы Глори и приставил над ними кинжал. Дымящаяся кровь закапала с лезвия в рот.       Глори заколотило, он стискивал в кулачках ткань. Слишком много сил смешалось в маленьком хрупком теле. Мотя забил лапкой по боку Адриана и тот, поморщась, переступил копытами, а Салазар принялся, бормоча заклинания, растирать грудку и животик Глори. Перевернув его, маг особо усердно растёр его спинку, помогая энергии распределиться в теле. Глори выгнулся, с последним усилием загоняя огонь внутрь, и обмяк, тяжело дыша.       — Он справился с инкубьим огнём, — Салазар воткнул кинжал в основание хвоста на голове. Прядь волос оранжевого цвета, что появилась после схватки с Владыкой инкубов, на глазах поседела, но Адриан и Мотя тактично промолчали. Эта победа Салазара была аннулирована, впервые в его жизни. Салазар поднялся на ноги.       — Мы отправляемся в Скалу, — сказал он Моте.       Салазар ожидал кроля во дворе, задумчиво бродя между трупов, которые периодически уносили выплакавшие все глаза ученики. Под куполом Источника ему было неуютно, но защитникам он не доверял, чтобы ждать за стенами школы. Мотенька, хладнокровно выслушав причину недуга, собрал вещички в комнате, давая наставления второму помощнику — первый погиб среди предателей. Салазар немного раздражённо оглядел кроля с объёмным рюкзаком за спиной и вышел с ним за ворота. Адриан не спускал маленького Глори с рук и не провожал их.       — Как мы доберёмся до Скалы? — деловито спросил Мотя. Салазар бесцеремонно стащил с него рюкзак, раскрыл его, увеличил изнутри силой и пихнул туда кроля. После чего полетел к Скале.       Мастер Мотя был возмущен. Его коленки оказались задраны, ещё чуть-чуть и он упёрся бы носиком себе под хвост. Побрыкавшись, кроль принял положение поудобнее и даже захрумкал припасённой в дорогу морковкой.

***

      Нудари проснулся, улыбаясь и сладко потягиваясь, но как только понял, что он не в спальне Салазара, то заозирался и натянул одеяло до подбородка — он до сих пор был без одежды.       — А где Салазар? — с тоской спросил джиннчик, решив, что маг насовсем переселил его к Вивьену.       — Съебал куда-то, — грубо ответил Вивьен, который остервенело точил нож. — Тебе за лекарем, — всё же добавил он, пожалев Нудари. Отложив нож, он поднялся и подошёл к кровати.       — Держи, — Вивьен протянул изготовленное кольцо. — Тебе сейчас нужнее, чем ему.       — За лекарем? Салазар дал мне лекарство, — глаза Нудари засияли, и он резко сел, потянувшись к кольцу. И замер, страшась боли, однако её не было. Джиннчик схватил кольцо, отпуская одеяло, и Вивьен мог увидеть обласканные ночью яркие соски.       — Оно прекрасно, — с благоговейным трепетом выдохнул Нудари. — Ты настоящий мастер!       Когда джиннчик совладал со своими чувствами, то скромно попросил:       — А можно мне какую-нибудь одежду?       Вивьен порылся в тряпье, которое нашёл в своей комнате, и дал Нудари ворсистый халат потеплее, рубаху и шаровары. Рукава и штанины пришлось подкатать, но главное было тепло.       — Останься со мной, — предложил Вивьен. — Потом я придумаю, как отправить тебя к дяде.       — Но я не хочу к дяде, — упёрто тряхнув хвостиком, сообщил Нудари и спрятал кольцо в кармашек халата. Он помедлил немного, а потом горячо обнял железного омегу. — Я очень тебе благодарен. За всё. Но я люблю Салазара, — доверительным шёпотом признался джиннчик. С каждым разом это становилось всё легче.       Вивьен покачал головой и погладил глупого омежку по спине. В комнату вошёл Безлицый доложить о том, что беточку сняли с костра инкубьего пламени. Вивьен недовольно повёл плечом. Ему в кузне были прекрасно слышны сладострастные вопли несчастного — работать стало невозможно. Он велел Безлицему, который его слушался по приказу мага, сообщить, когда всё закончится, а сам ушел наверх. Но теперь у него появилось тут дело.       — Голова не болит? — спросил он у Нудари. Сам Вивьен уже не помнил ощущение головной боли, но понимал, что джиннчику тяжко.       — Беточка всё это время был там? — с искренним ужасом воскликнул Нудари. Несчастный плавился в огне всё это время… Нудари побледнел и сел на край постели, чтобы не упасть. Ему стало так отчаянно жалко беточку, что он какое-то время просто сглатывал, не в силах сказать ни слова.       — Сейчас у меня не болит… — он поднял на Вивьена несчастные глаза. — Может быть, лучше ему дать это лекарство?       — Чего ты там придумал? — Вивьен не мог нахмуриться, но даже железная маска выражала недовольство. Однако когда-то Нудари так спас его самого, отважно, жертвуя собой.       — Тот огонь… он очень выматывает. Может быть, это лекарство принесёт ему хотя бы немного облегчения? — Нудари решительно поднялся. — Я только не знаю, как туда дойти, ты поможешь мне? Я сам зайду к нему и дам лекарство, только бы знать, где, — хвостик джиннчика воодушевлённо поднялся, а взгляд, направленный на Вивьена, был полон надежды.       — Поищем вместе, — Вивьен взял джиннчика за руку. Они вместе вышли из спальни. Вивьен подозвал Безлицего и велел отвести их к пленнику.       — Хотим на него посмотреть, — объяснил он. Безлицый склонил голову и повёл их по мрачным коридорам. Нудари доверчиво шёл за Вивьеном, не отпуская его руки — так было спокойно, так надёжно от уверенности железного омеги.       Беточка лежал безвольной тряпочкой на деревянной решётке, заменявшей кровать в камере. Его брат стоял у него в ногах, следя за тем, чтобы он не натворил глупостей. Увидев это, Нудари бросился вперёд, воинственно наставив на Безлицего хвостик, и упал рядом с беточкой на колени. Он водил прохладными ладонями по его телу, а потом с усилием собрал в руках воду прямо из воздуха и поднёс сложённые ладони к его губам. Нудар так волновался, что не заметил возникшую небольшую тучку, которая угрожающе нависла над Безлицым, а потом за одно мгновение обмочила его, испаряясь.       Оба Безлицых даже не шелохнулись. Они чувствовали важность Нудари для Салазара и то, что беточка потерял ценность в глазах мага, потому не препятствовали. Вивьен покачал головой, но дух перевёл. Он уже понял связь мага с его марионетками, и раз их пропустили, джиннчику ничего не грозило.       Беточка захныкал, выгибаясь. Его кожа была воспалённой и чувствительной после инкубьего пламени, но прохлада приносила облегчение. Он расставил ноги, подставляя туманчику покрасневшую промежность, обожженные ягодицы, яички и член.       Нудари вспыхнул, смущаясь, задрал хвостик вверх, чтобы не смотреть, но ладошку вниз сунул. Погладил ею ягодицы, осторожно обласкал ниже и только потом вспомнил про лекарство. Он суетливо его достал, отщипнул половину и приподнял голову беточки, чтобы влить вместе с водой. Беточка жадно выпил воду с лекарством, причмокнув ладонью Нудари. И отвалился от неё с наслаждением, облизывая потрескавшиеся губы.       Вторую половину лекарства Нудари взял в руки и стал мять с водой, превращая в лёд. Этому комочку он сосредоточенно придал вид гладкой небольшой сосульки и со вздохом подался к попке беты. Нудари пришлось снова её потрогать, оставляя влажные следы, а потом он придержал её и стал аккуратно ввинчивать прохладную сосульку внутрь. Джиннчик считал, что так она принесёт больше облегчения, а когда растает, то лекарство впитается не только внутри, но и снаружи, стекая на промежность.       Успокаивающие прикосновения прохладных ладоней вырвали у беточки стон, а от сосульки его выгнуло.       — Ммм… — беточка сладко закусил губу. — Так хорошо…       Лекарство приносило облегчение, вскоре он открыл глаза и увидел Нудари. Он вспомнил, как тот отказался его пытать… как маг ударил его — до сих пор на щёчке горел след.       — Ты мой спаситель, — дрожаще улыбнулся беточка. Вив хмыкнул. Беточка протянул руку, но Ханам тут же больно стукнул его рукоятью меча по предплечью, не давая прикоснуться к Нудари.       — Я не наврежу ему… Ханам, — беточка горько посмотрел на брата и сел на деревянной решётке. Он пошире развёл ноги, чуть выставляя попку, чтобы не касаться самыми нежными местами дерева.       И Нудари невольно бросил взгляд между его бёдер, но тут же вспыхнул и отвернулся, косясь на Безлицего.       — Я мало что могу сделать, но надеюсь, это принесёт облегчение, — джиннчик огляделся, прикидывая, куда можно положить ещё лекарство, чтобы беточка съел его позже. И не придумал ничего лучше, чем вновь смастерить лёд, на этот раз в форме небольшого горшочка. На большее сил сейчас не хватало, и снова немного кружилась голова. Нудари показал беточке лекарство, а потом положил внутрь и, поглядывая на Безлицего, поставил горшочек на решётку. Им можно было пользоваться и для охлаждения.       — Нам пора идти, — Нудари поднялся, чуть покачнувшись, и ухватился за Вивьена. — Мне жаль, что я не могу сделать большее.       Беточка проводил его горящим взглядом. Вивьен же был недоволен. В комнате он заставил Нудари самого съесть немного лекарства и уложил в постель.       — Прежде всего ты о себе должен заботиться! — заявил Вив.       — Но ведь ему гораздо хуже, чем мне, — возразил джиннчик, взирая на железного омегу снизу вверх. От лекарства стало гораздо лучше, и Нудари прикрыл глаза, тайком трогая кольцо через карман, пока не зная, когда преподнести его Салазару. А ведь маг ещё собирался как-то проверить подлинность его слов о любви…