Дождь для иссохшего сердца

       Салазара не было меньше суток. Быстро долетев до Скалы, на площадке перед входом он вытряхнул кроля из рюкзачка.       — Ступай за мной, — велел Салазар, швырнув рюкзак кроле, и поспешил в комнату Вивьена. Безлицый по дороге передал ему информацию о визите Нудари к беточке. — Этот глупый джинн... Не сидится ему на месте.       Однако, когда Безлицый показал, что Нудари вытворял с беточкой, на губах Салазара заиграла улыбка предвкушения. Джиннчик оказался не безнадежен. Мага снова охватил интерес разделить с ним удовольствие, но прежде всего кроль должен был его вылечить.       Салазар без стука распахнул дверь в комнату Вивьена. Мотя деловито протопал за ним. Скала его пугала, но он был мастером врачевания, а не каким-нибудь пугливым зверьком.       Щёки Нудари обдало жаром, когда он увидел Салазара. Ведь у него в кармашке лежало для него кольцо! Но тут он заметил гостя.       — Ой... ой! Какой маленький кролик! — удивлённо воскликнул Нудари, а потом постарался спрятаться под одеялом вместе с хвостиком. Он не хотел обижать кроля, просто раньше видел только крупных королевских кролей. Как и они, мастер Мотя имел парочку длинных ушек, симпатичную мордочку и пушистый хвостик, а в остальном походил на человека. Только вот ростом едва доставал Салазару до пояса.       Мастер Мотя покровительственно улыбнулся, ничуть не обидевшись. Для своих сородичей он не был слишком мелким, и понимал, что джиннчик наверняка во дворце Джафара видел только королевских кролей.       — Вылезайте из-под одеяла, юный господин, — добродушно сказал он, пристраивая свой рюкзачок на стул рядом с кроватью. — Я лекарь из школы защитной магии Белого ордена, и сейчас посмотрю вашу голову.       Салазар встал в дверях, сложив руки на груди. Он доверял мастерству кроля, но терпением никогда не отличался.       — Ох, простите за то, что я сказал. Это от неожиданности, — негромко извинился Нудари и аккуратно вылез, даже сел, подперев спину подушкой. — Меня зовут Нудар, и голова уже совсем не болит. Только иногда немного кружится, — тихо добавил он, чтобы Салазар не услышал. Лекарю Нудари хотел говорить правду, но опасался разозлить мага. Хотя тот его так бережно носил...       Джиннчик вздохнул, а потом с интересом покосился на кроля. А ведь и не скажешь, что он лучший лекарь из самой школы Защитной магии! Такой тот был хорошенький и небольшой. Но теперь Нудари относился почтительно и старался больше не глупить. Благодаря дяде он особенно понимал всю тяжесть работы лекарей и очень их уважал.       — Мой дядя тоже лекарь, только при дворце Владыки джиннов, — поделился с ним Нудари, и его хвостик немного опустился — всё-таки он уже скучал по Сараму и опасался за то, как дядя воспримет его уход.       — Как же, как же, я прекрасно знаком с мастером Сарамом! — заявил Мотя, осторожно разматывая его повязку. — Я учился у него акупунктуре, когда он приезжал в нашу Академию. А его познакомил с северными травами. Я был учителем в Гильдии лекарей еще до того, как попал в школу Защитников. Сегодня я применю на тебе мастерство твоего дяди!       Нудари слушал кролю, восторженно взметнув хвостик. Хотя теперь было стыдно ещё больше, ведь этот мягонький кроля оказался таким важным лекарем!       — Дядя умеет творить чудеса. Поэтому я в вас верю.       Вивьен молча покинул комнату. Близость лекаря терзала его так же, как и близость живого источника.       «Мое тело теперь неуязвимо, — холодно думал он, спускаясь в кузню. — Испытания закалили меня».       Мотя деловито общупал мягкими лапками голову Нудари, кося, заглянул в его глаза, долго щупал пульс на обеих руках, что-то пометил в своей тетради и принялся стаскивать с Нудари одежду для иглоукалывания.       — Твое сердце согрето любовным жаром, — тихонько сказал он, хитро улыбаясь.       Нудари вновь смутился и едва заметно кивнул. Жар в его теле точно был, особенно когда кроля стал его раздевать. Под взглядом Салазара это было ещё волнительнее. К тому же кроль теперь мог вместе с магом видеть все следы на его теле, и это будоражило. Но всё равно джиннчик аккуратно сложил халатик, чтобы не выпало кольцо, а потом постарался не прикрываться, однако ноги так и норовили обернуться туманом. Всё же кроль был альфой. Джиннчик незаметно бросил взгляд на Салазара, стараясь сдержать прилив жара к паху — не от кроля, нет, а от ситуации в целом.       Впрочем, Мотя в тот момент не чувствовал себя альфой, он был лекарем до кончика хвостика. Увидев следы на теле Нудари, он достал мазь и легонько смазал их все, даже соски, не меняя выражение мордочки. После чего наложил на грудь чистую тряпицу, чтобы уложить Нудари на живот. И достал тонкие иглы. Джиннчик уткнулся пылающей щёчкой в постель, но когда он краем глаза заметил иглы, то испуганно поджал попку. Лучшим выходом было зажмуриться, что он и сделал.       Салазар внимательно смотрел за тем, как кроля сосредоточенно втыкает иглы в нужные точки.       — Он должен так полежать полчаса, а я приготовлю лекарство, — Мотя зарылся в свой рюкзак. Салазар медленно подошел и сел рядом с Нудари на кровать.       Тот не открыл глаза и наугад приластился к нему туманным хвостиком на голове.       А потом его животик вывел оглушающую руладу, звук шёл будто бы не из маленького джиннчика, а из большого неповоротливого верблюда. Нудари стал покрываться пятнами от смущения — со всеми этими переживаниями и приёмами лекарств он совсем забыл о еде!       Мотя укоряюще посмотрел на Салазара. Тот скрипнул зубами, и в комнату сразу вошёл Безлицый. Салазар кивнул ему, чтобы пошел добывать еду.       — Аппетит восстанавливается, это хорошо, — бодро сообщил мастер Мотя. Скосив глаза, он заметил, как Салазар смотрит на круглую попку Нудари.       Мастер Мотя сел на стул и, болтая ногами, не достающими до пола, принялся растирать лекарство в каменной ступке. Надо же... У грозного темного мага действительно появился омежка. Мотя покачал головой. Теперь он мог задуматься о следах на теле Нудари и сделать вывод, что игры не причиняли ему боль. Как тот жестокий удар. Мастер Мотя нахмурился.       Хвостик на голове затих, обвив руку Салазара, и джиннчик постарался расслабиться и не обращать внимания на голод. Но животик снова забурчал, пусть и не так грозно. Нудари зажмурился сильнее, а потом ощутил, как зачесалась нога. Двигаться было нельзя, и джиннчик аж покраснел от усердия, не в силах унять этот зуд. Недалёко от иглы, повыше коленки. Хвостик взвился, а потом вновь затих, блуждая по подушке и не касаясь мага, чтобы случайно не стукнуть от напряжения.       Салазар внимательно взглянул на него, определяя, что с ним творится, используя чутье, которое обычно помогало ему в искусстве пыток. Медленно протянул руку, чтобы коснуться напряженной ножки. И его пальцы столкнулись с лапкой деловитого Моти, чей опыт тоже позволил распознать маету джиннчика. Но под взглядом мага кроль дернул носиком и убрал лапку. Салазар спокойно потер ножку Нудари, и тот громко вздохнул и по-настоящему расслабился. Он даже не осознавал, что улыбается от прикосновений Салазара, которые приносят такое облегчение.       — Вот теперь можно вытаскивать, — спустя положенное время заявил Мотя.       Соблазн стать туманчиком и сбросить все иголки был велик, но Нудари помнил, чем это чревато: у одного из посетителей дяди заклинило даже туманный хвостик, и пришлось возобновить лечение. Поэтому Нудар терпел. Только когда вернулся Безлицый с едой, джиннчик открыл глаза и нетерпеливо вскинул голову, чтобы посмотреть на вкусности. Животик снова вывел длинную руладу, и Нудари опять смущённо спрятал лицо в подушку.       Салазар наблюдал за джиннчиком. Безлицый поставил перед ним поднос с мясом, лепешками, сыром и фруктами. В кувшине было некрепкое молодое вино.       — Ему можно вино? — спросил Салазар у Моти, и тот категорично помотал мордочкой. Салазар забрал вино себе, а джиннчику подвинул чашу с водой. Мотя, сидевший на кровати, как бы невзначай подвинулся поближе, водя хвостиком, и стащил с подноса кусочек морковки.       Нудари совсем не расстроился, что будет без вина. Даже забыв, что без одежды, он осторожно сел на постели, наконец-то обратившись ниже пояса в туманный хвостик, и ухватился за лепёшку. Съел совсем немного мяса, больше наслаждаясь сыром и фруктами. Напившись воды и наевшись, джиннчик порозовел, почувствовал себя ожившим и совсем не больным.       — Спасибо, мне гораздо лучше! — с чувством сказал он и обнял мастера Мотю, в любопытстве скосив взгляд на его хвостик. Кроля был таким маленьким и хорошим, но при этом обладал большими знаниями и был велик! Нудари смутился от своего порыва и взялся за воду.       Чуть порозовевший от вина Салазар запустил руку в его хвостик, чуть сжимая в руке. Смущенный и обрадованный объятиями, Мотя скромно отвел взгляд, похрустывая морковкой. Все же джиннчик был таким вкусным омежкой, и когда он покончил с делом, можно было об этом тайком подумать.       — Он теперь поправится? — глухо спросил маг.       — Да, но больше не бей его, он очень нежный джинн, — строго сказал кроля, снова преисполняясь важностью миссии лекаря. — Береги его, и может быть, я не напишу о случившемся Сараму.       Салазар чуть дернул верхней губой, угрожая, но настроен он был спокойно.       От слов кроли Нудари смутился сильнее и опустил взгляд, но рука Салазара отвлекала от мыслей.       — Нет, всё хорошо. Не надо писать дяде, — слабенько возразил он и не сдержал стона, тут же закрывая ладонью рот. Почему-то магу всегда удавалось найти самые чувствительные и отзывчивые места. Джиннчик поёрзал, однако от этого стало только хуже — хотелось ласкаться с Салазаром, тем более уже ничего не болело.       У Моти от его стона прижались ушки. Так близко он джиннов не знал, чтобы догадаться о чувствительности туманного хвостика. Салазар чуть улыбнулся и властно притянул хвостик, нарочно растягивая его.       Нудари весь затрепетал, одной рукой зажимая рот, а другой упираясь в постель. Но вскоре рука подкосилась, и он упал на спинку, изгибаясь от прикосновений Салазара. Его аромат усилился, нежно говоря о том, что его телу нравится и хочется большего.       Салазар прижался губами пониже его груди, где кожа уже не блестела от бальзама.       — М-между прочим, — забормотал себе под нос Мотя, — бальзам съедобный и сладкий...       — Мда? И им можно помазать еще где-то? — коварно спросил Салазар, однако не поднимаясь выше. Мотя сначала скосил глаза, а осознав, кивнул.       Нудари не понял, о чём они — он просто терял голову от близости Салазара. И так хотелось ощутить его ближе, что он осмелился обхватить его ногами, притягивая к себе и даже прижимаясь членом. Присутствие кроля отчего-то будоражило сильнее, чем когда они делали это при Вивьене или Али. Может, Нудар просто ощущал их уже своими, а Мотя был кем-то незнакомым, даже не слугой или рабом.       — Покажи на себе, — мимоходом велел Салазар Моте, лаская джиннчика. — Хочешь посмотреть на кроля?       На что посмотреть? Джиннчик поначалу не понял, чего хочет Салазар.       Мотя, дрожа, достал снова бутылек с бальзамом и, вылив каплю на лапку, осторожно слизал.       — Покажи на более чувствительных местах, — усмехнулся Салазар. У Нудари взвился хвостик. Он не смог отвернуться, в любопытстве ожидая, а что же кроля сделает сейчас? От нетерпения Нудар потёрся о мага, смазка капнула тому на одежду, а сам джиннчик дрожал стрункой. Почему-то на словах о более чувствительных местах он, смущаясь, подумал о «морковке» кроля — решится ли тот её достать?       Мотя понимал, что делать этого не стоит... Но где, если не в логове темного мага? Мастер Мотя так давно не делал ничего запретного, но что бы ни пришло в его мятежную головушку, Салазар в своей жизни делал и не такое. Мотя присобрал на животе мантию учителя, оттянул спереди штаны и, капнув на головку морковки бальзамом, обхватил ее лапкой и покрутил ладонью, размазывая.       — Хороший бальзам, — одобрил Салазар, глядя на это одним глазом. Ему нравилась реакция Нудари, самого кроля он как объект не воспринимал. — Можно попробовать.       Маг забрал из кроличьей лапки бутылек, смазал получше еще красные соски Нудари и тут же один зализал. Мотя, приоткрыв рот, наблюдал, подергивая свою морковку.       Джиннчик же смотрел на кроля во все глаза, даже забывая моргать. Почему же лекарь слушается Салазара? Но... всё это так смущающе сладко! Нудари со стоном откинул голову и зарылся дрожащими пальцами в волосы Салазара, неосознанно прижимая к груди. Хотя он не пил вина, происходящее его пьянило. Под взглядом кроли Нудари даже осмелился притянуть мага к себе для поцелуя, пробуя бальзам на вкус и с трепетом вылизывая его рот Салазара.       Салазар звучно засосал его губки, обводя блестящие соски пальцами. Бутылек упал на кровать, чуть не залив покрывало, но Мотенька его подхватил и, ещё смазав лапку, спустил штаны и освободил хвостик.       — Он увлажняет и успокаивает самые-самые чувствительные места, — Мотенька смазал у себя под хвостиком, почти не опасаясь. Странно бы было, реши Салазар отыметь его вместо своего омеги, поэтому стоило воспользоваться ситуацией. Здесь ни перед кем нет смысла держать лицо. Кроля отставил хвостик, чуть вдавливая пальцы внутрь, показывая, как хорошо бальзам действует. — Думаю... юному джинну не помешало бы полечиться и там...       Салазар усмехнулся, отрываясь от губ Нудари, и протянул руку за бальзамои.       Джиннчик изумлённо взглянул на лекаря, округлив глаза. Хвостик на его голове заискрился от острого возбуждения, и мага обдало эмоциями Нудари. Он смотрел на хвостик кроли, на пальцы внутри попки альфы, и его аж заколотило. Нудари не понимал, почему не может оторвать взгляда от того, что делает Мотя, так бесстыдно и влажно. Джиннчик захныкал, отираясь о Салазара, не в силах вынести столь сильное возбуждение — ему даже казалось, что оно сильнее, чем от огня вчера.       — Салазар! — тоненько протянул он и впечатал в него попку, которая дрожала и была влажной.       Салазар перевернул его, тоже разворачивая попкой к Моте, и капнул на нее бальзамом. Нудари и так был влажным, но бальзам успокаивал натертую накануне попку, не уменьшая приятных ощущений. Мотя, наблюдая, добавил в себя еще два пальца. Салазар пока трахал джиннчика двумя.       — Смотри, какие учителя в школе Реона... — пробормотал он, хотя Нудари вряд ли мог знать много о его старом приятеле. — Надо разведать его способности, не находишь?       Салазар прикусил сосок Нудари. Хвостик Моти задрожал, но он был уверен в том, что Салазар его не тронет. Однако так было интересно, что же в таком случае маг имел в виду.       Вытянув свободную руку, Салазар нарисовал небольшой портал в пространстве и, ухватив Нудари за запястье, сунул в портал его руку. Ладошка джиннчика оказалась в кладовой.       — Достань подарок для задницы нашего гостя, — жарко прошептал Салазар.       Джиннчик извивался, насаживаясь на пальцы Салазара, не сразу понимая, где оказалась рука. Нудари вскинул хвостик, шепот мага прошил всё тело, и хвостик на голове встал. Пошарив рукой, джиннчик ухватился за что-то продолговатое, но не слишком толстое, и потянул. Он надеялся, что попке альфы будет не так неудобно ощутить это. Однако стоило достать полностью, и Нудари ойкнул — это оказался не обычный член, а длинный, с двумя головками, которого для одной попки будет явно много. Джиннчик всё тащил его и тащил из портала, таращась на игрушку, а потом испуганно глянул на Мотеньку.       — П-простите, — он всё ещё сжимал в ладошке игрушку, при этом обдав руку Салазара смазкой — слишком возбудила его мысль, что выбранная игрушка окажется у кроли под хвостиком.       Мотя закосил, но на мордочке все же изобразилось предвкушение. Он поглубже толкнул под хвостик пальцы. Такой игрушки у него никогда не было! Салазар тихо рассмеялся и подтолкнул Нудари к кроле, прижимая к себе только его попку.       — Посмотрим, не переоценил ли ты его, — прошептал маг.       Нудар уставился на кролю растерянно, однако подтащил игрушку с собой и взял второй рукой бальзам.       — Я не специально, — тихо оправдывался он, взволнованно подергивая хвостиком на голове, а его смазанные пальцы прошлись по игрушке и уже нырнули альфе под хвостик. Джиннчик дрожал, толкаясь пальцами в попку мастера Моти, однако собственная попка была в восторге и обильно текла для Салазара. Нудари даже решился потрогать нежный кроличий хвостик, а потом замер, начиная проталкивать игрушку, ввинчивая её, двигая вперёд и назад, не замечая, как при этом лихорадочно блестят глаза и краснеют щёчки. Он щедро налил ещё бальзама и теперь казалось, будто эта крепкая попка альфы тоже течёт.       Салазар приподнялся над джиннчиком и медленно толкнулся в его влажную попку, даже не глядя на Мотю, но чутко прислушиваясь к ощущениям Нудари. Мотя тоже старался на него не смотреть, отставляя хвостик, чуть дрожащий от напряжения. Нудари был осторожен, но от того, что кроля это делал не сам, все ощущалось в сотни раз сильнее. С непривычки, так как Мотя давно не баловался, игрушка казалась толстоватой.       Джиннчик сладко застонал и невольно толкнул игрушку сильнее, но тут же, извиняясь, погладил хорошенький хвостик. Он во все глаза смотрел, как игрушка ходит у альфы под хвостиком, и от того Салазару всё легче становилось скользить в самом Нудари. Джиннчик даже решился потрогать попку кроли, ощущая пальцами, как входит игрушка. Заигравшись, Нудари попытался присоединить к ней ещё свои влажные пальцы, растягивая Мотю, правда, не понимая, зачем. Но хвостику было любопытно, и он испытывал какую-то новую жажду, проверяя возможности предоставленной ему чужой попки.       Мотя засучил лапами и чуть не съездил Нудари по носу, но маг перехватил его лапу и издевательски оттянул.       — Делай с ним, что хочешь! — жадно прошептал Салазар Нудари на ушко. Мотя бился от удовольствия, слишком быстро кончая, и из его морковки потекло. Салазар поплотнее вжался в джиннчика.       Нудари вскрикнул, дёрнув под магом попкой. Его обдало таким жаром от слов Салазара, что он подвигал в Моте игрушкой, раскачивая её, а пальцами потирая у кроли попку. А потом вытянулся стрункой и обкончал хорошенький хвостик, проталкивая игрушку дальше, так глубоко, как не сунул бы даже в омежку. У Моти потемнело в глазах от разрядки, на толчок он меленько застучал зубками.       Нудари завёл руку назад и обхватил Салазара за шею, скромно шепнув:       — Я хочу... хочу, чтобы он почмокал, — срываясь, сообщил джиннчик своё желание. Такой маленький кроля, щекоча ушками, потрогал бы губами там, где Салазар его берёт.       Желание Нудари понять кроля не успел, но Салазар хищно улыбнулся и подтащил его к себе за шкирку. Фаллос качнулся в попке кроли, засунутый больше чем наполовину. Мотя подергал носишком, запах альфы был опасным, но его мордочку уткнули в попку Нудари. Мотя закосил на толстый член, лоснящийся от смазки и бальзама. Салазар медленно толкнулся в Нудари, входя до упора и вытянул член наполовину, чтобы Мотя мог просунуться. Кроля с благоговением коснулся язычком растянутой попки.       Джиннчик сладостно застонал, чувствуя новый прилив возбуждения, будто бы его одолевала течка. Он ухватился за ушки Мотеньки и откинул голову назад, чтобы не видеть, как непристойно и горячо в попке альфы покачивался член. Неужели он и правда засунул его внутрь? Так далеко? Нудари сжался, дрожа от приятного напряжения, чувствуя, как щекотно и будоражаще касается кроля.       Он мял ушки альфы, невольно щекоча ими свои бёдра и сжимая Салазара теснее. Ему было так порочно хорошо, джиннчик качнулся, потираясь о мордочку кроли, оставляя на нём свой аромат.       Мотя лизал все быстрее, сжимая в себе фаллос, уже не замечая, что задевает и Салазара. Маг ещё несколько раз толкнулся в Нудари и вышел из него, чтобы провести головкой по раскрытой попке, задев губы Моти. Салазар излился, тёплые капли осели между ягодиц джиннчика, и туда маг уткнул мордочку кроли.       У Нудари слезились глаза и всё плыло от того жара и порочного удовольствия, которое он испытывал. Стоило Салазару излиться, и джиннчик задрожал, обдавая мордочку Моти порцией смазки. Было хорошо, и попка подплясывала, пачкая кролю, а на лице Нудари блуждала улыбка. Правда, он тоже хотел попробовать Салазара на вкус, тоже уткнуться в его аромат, но всё, что мог сделать сейчас — это развернуться и напроситься на поцелуй, не давая от себя отстраниться.       Салазар лизнул его губки и потянул за бедра, охваченный неожиданным желанием. Развернув Нудари и Мотю попками друг к другу, он толкнул джиннчика на фаллос. Мотя косил через плечо и подвигал хвостиком, чтобы направить гладкую головку.       Нудари вскрикнул, румянец на его щеках стал ещё ярче. Руки подкосились, и джиннчик покрылся мурашками, ощущая кожей прикосновение щекотного хвостика. Всё было так необычно и смущающе, однако он всё равно поёрзал мокрой попкой, прижимаясь к Моте. Бросив тёмный, блуждающий взгляд на Салазара, Нудар осторожно задвигался, игрушка теперь была в его смазке и гладко скользила, пока джиннчик не поцеловался своей попкой с Мотей и чуть не подскочил.       Но Мотя смело подался назад, сжимая член под хвостиком, чтобы он углубился именно в попку Нудари. Салазар откинулся на подушку, следя за тем, как кролик трахает Нудари игрушкой, и тут в свою комнату зашёл Вивьен. От изумления его глаза расширились.       Нудари чувствовал, действительно чувствовал, как кроля толкает в него игрушку — открыв рот, джиннчик беспомощно застонал, отдаваясь столь постыдному удовольствию, хотя игрушка ни в какое сравнение не шла с членом Салазара. Но тот наблюдал, и это жгло изнутри. Теряясь в этом ощущении, Нудари скользнул взглядом по комнате и сжал попку, когда увидел Вивьена. Жутко смутившись от того, чем вместо лечения занимался на кровати Вивьена, он умоляюще вздёрнул бровки и с прерывистым вздохом излился на постель, ощущая тепло кроличьего хвостика.       Вивьен со стуком привалился к косяку, отвечая взглядом на взгляд Нудари. Мотя затрепетал хвостиком и тоже кончил, опуская уши на кровать. Салазар мотнул головой, приказывая Вивьену уйти, и тот, стрельнув глазами, подчинился, убедившись, что джиннчик хотя бы в этот момент не мучается.       Сейчас Нудари мучился только от стыда. Он чуть подался вперёд, но не смог слезть с игрушки, не было сил в расслабленном теле, чтобы шевелиться, потому джиннчик обратил ноги в туманный хвостик. И хотя Вивьен больше на него не смотрел, Нудари захотелось спрятаться, и он соскользнул вбок, намереваясь стечь под кровать.       Но Салазар поймал джиннчика, туманчиком соскользнувшего с фаллоса, и утянул к себе на колени. Мотя плюхнулся на бок, дрожа. Член, блестящий и чуть запотевший от туманчика, покачивался, торча из-под хвостика.       Нудари засопел, прижавшись к магу. Он косил в сторону Мотеньки, а потом хвостик будто бы невзначай скользнул к игрушке, обвивая её. Джиннчик убеждал себя, что просто хочет помочь. Тихонько подвигав её, Нудари потянул игрушку из-под хвостика и с тихим вздохом её вытащил. Он не замечал, как глаза снова лихорадочно заблестели, хвостик без смущения обвивал игрушку, а сам Нудари всё смотрел на кроличью попку, раскрытую и румяную.       Без взора Вивьена джиннчик почувствовал себя немного лучше, по правде сказать, вообще на мгновение забыл, что тот заходил в комнату — так увлекла его кроличья попка. Он покачал влажной игрушкой, очень осторожно провёл её кончиком между половинок, потёр сам хвостик, снова качнул в воздухе... а потом замахнулся и шлёпнул по одной половинке. И этот звук, и осознание, что он только что ударил своего альфу-лекаря, заставили Нудари испуганно выронить игрушку и отдёрнуть хвостик, прячась в Салазара.       Салазар одобрительно стиснул Нудари. Мотя от неожиданности ойкнул и поджал хвостик, но наглость омежки была приятна. Нудари не сделал ему больно! Кроль был бы не прочь получить ещё под влажный хвостик, разумеется, не от Салазара, но к сожалению, джиннчик сам пугался своих идей. А мастеру Моте сложно было встретить омегу, которому действительно было бы дело до его предпочтений. Он покосился на Нудари, краснея с каждой секундой и медля перед тем как надеть штаны.       Нудари принял осязаемую форму, прижимаясь грудью к Салазару, поглядывая из-за него на Мотеньку, а потом приподнялся, чтобы почти прижаться губами к уху альфы.       — Салазар, я хочу... — джиннчик засопел, перед глазами его была покрасневшая мордочка Моти, которая так хорошо смотрелась бы снизу. — Хочу... — ему сложно было сказать, он почти задыхался, борясь с собой. Но так игры с магом заставили войти во вкус, что Нудари хотел продлить это сладостное безумие ещё немного, чтобы кроля пососал ему, сидя попкой на игрушке. И при этом сам джиннчик поласкал бы Салазара губами, сжимая кролю между бёдер и пачкая смазкой его уши.       Мотя поймал желание Нудари, по правде, не скрытое, и сложил лапки, уже не торопясь и стараясь не дышать. Салазар тоже его разгадал и был совсем не против. Кроля как бы потянулся за штанами, но в последний момент задумчиво взял в лапки игрушку, задумчиво размахивая по ней остатки смазки.       — Так воплощай свои желания, — шепнул Салазар.       Джиннчик уткнулся губами в щёку Салазара, дрожа всем телом. Он опустил ладошку на член мага, сжал аккуратно, а потом перелетел через Салазара и сел, вытянув ноги. Он не знал, как попросить или сказать Моте, не догадываясь, что все и так знают без него. Нудари вытянул ноги и легонько коснулся пальцами хвостика.       — Мастер Мотя, — несмелым шёпотом позвал он и поёрзал попкой, руками цепляясь за постель. Голова кружилась от собственной дерзости, джиннчик аккуратно надавил стопой на кроличий хвостик.       Мотя двигал хвостиком, щекоча его стопу, а Салазар огладил его плечики, пока не мешая проявлять инициативу. Благо кролик не сопротивлялся. Он потянулся мордочкой и прижался щечкой к влажному бедру Нудари, дергая носиком.       Стараясь не смотреть Моте в глаза, джиннчик погладил его мордочку, поласкал уши, а потом склонился, беря в руки игрушку. Нудари обнял кролю, пальцами сжимая его хвостик, а потом медленно, перестав дышать, начал проталкивать под хвостик игрушку. Было очень стыдно, щёки жгло от жара, но попка бесстыдно текла. Удивительно было вот так творить с другим существом всё, что вздумается! Хотя конечно, и в мыслях не было ему вредить.       Глухо застонав, Нудари откинулся назад, устраивая голову на бедре Салазара, ногами обнимая кролика и притягивая к себе.       Мотя сморщил носик, стараясь расслабиться и полегче принять в себя игрушку. Но едва она вошла достаточно глубоко, хоть и не так как раньше, он прижался губами под яички джиннчика, очень щекотно.       Нудари поджал попку и подрагивающими пальцами одной рукой вцепился в кроличьи ушки, а другую положил на член Салазара. Какое-то время джиннчик не мог сосредоточиться, подтекая от ласки мастера Моти, при этом прерывисто втягивая носом аромат Салазара. Он млел, хотелось растечься туманчиком по постели, но он цеплялся за кролю, выгибаясь к нему и наконец-то прижимаясь к Салазару губами. Джиннчик искрился от удовольствия, он чувствовал себя живым, здоровым, совсем позабыв о боли, от которой совсем недавно мучился и был слаб.       Салазар тут уже не сдерживался, проталкивая член в губы джиннчика. Мотя, чмокнув морковкой Нудари, закосил на них, глядя на то, как темный маг трахает его в рот. Мотя обхватил лапкой свою морковку, сжимая под хвостиком фаллос, конец которого упирался в кровать.       Джиннчик трепетал и постанывал, стараясь доставить магу больше удовольствия, чем сам испытывал в этот момент. Он то помогал рукой ласкать член Салазара, то обеими цеплялся за кроличьи уши.       Сжимая Мотеньку бёдрами, Нудари закатил глаза, изливаясь своему лекарю в рот и обмякая, выпадая из реальности ненадолго, но послушно открывая для Салазара рот. В голове воцарился туман, хотя не было больно. Джиннчик ощутил, что устал: так много эмоций, так много всего... нового.       Салазар подхватил Нудари руками, и Мотя в тот же момент сосредоточенно ощупал лапкой его руку.       — Ему надо отдохнуть, — сказал кроля, стараясь звучать поубедительнее для мага. — Полезно принять ванну.       Салазар взглянул на дверь, и в нее тут же протиснулись двое Безлицых. Кивнув в ответ на его взгляд, они удалились.       — Хорошо. Когда ванну приготовят, вас проведут. Он придет в себя, ты можешь быть свободен, — Маг поднялся, оправляя на себе одежду. Мотя дождался, когда он уйдёт, чтобы тихонько вытащить игрушку и прикрыть одеялом Нудари.       Он верил, что произошедшее здесь останется между ними. Хотя Салазар не питал никакого почтения к репутации Защитников, он не станет рассказывать сальные истории про своего джиннчика.