Вставай, проклятьем заклеймённый, Весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущённый И в смертный бой вести готов. Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим, Кто был никем — тот станет всем! <…> Мы жизнь построим по-иному — И вот наш лозунг боевой: Вся власть народу трудовому! А дармоедов всех долой! Интернационал
***
«Выжить после конца света!» — звучало бы даже воодушевляющее, если бы на деле всё не было настолько убого. Отгремевшая чуть больше двухсот лет назад страшная война уничтожила почти всё, выжили лишь жалкие крохи человечества. Мир, каким его знали раньше, перестал существовать. Но нашим предкам повезло не сгинуть в творившемся тогда аду, они в тот момент укрылись в Городе и поэтому выжили. «Добро пожаловать в Чикаго!» — до сих пор радостно гласил большой покорёженный баннер на въезде в город, всё ещё твёрдо державшийся на кривых, словно разъехавшихся на льду, опорах, но уже отменно обглоданный ржавчиной со всех сторон. А сухой, колючий от неизменного мелкого сора в нём ветер, будто насмешливо нашёптывал на ухо: «Точнее в то, что от него осталось!» Полуразрушенные скелеты небоскрёбов; обвалившиеся крыши и стены длинных старых кирпичных построек; взрытые снарядами когда-то ухоженные лужайки; заваленные обломками, а потому пересохшие и густо поросшие дикой растительностью каналы; разгромленные и зияющие кривыми провалами торговые и деловые центры, почти потерявшиеся в гуще разросшихся заброшенных парков; казавшиеся когда-то монументальными, но рухнувшие в секунды мосты; разбитые, проеденные колючей и жухлой желтоватой травой дороги… Да, добро пожаловать — отсюда. Но, возможно, это во мне говорит приобретённый с годами пессимизм, потому как найдётся немало и тех, кто горячо возразит, что жизнь в Чикаго давно наладилась: после войны выжившие, как смогли, разгребли воцарившийся тут и там бардак, что-то отремонтировали, а что-то и отстроили заново, да и технологии никуда не пропали. Действительно, в последние два столетия их старательно развивали и приспосабливали под современные нужды и реалии. И я считаю, что только благодаря этому мы сейчас живём не совсем уж в руинах или прямо на улицах. Точнее, большинство из нас. Но как бы то ни было, наш изувеченный город — это не только памятник старины, величайшей катастрофы и человеческих глупости и жестокости. Чикаго — Город Пяти Фракций. Да, прямо вот так — с большой буквы и с тонной пафоса на квадратный фут. Для того, чтобы выжившие не скатились к полудикому существованию и не перегрызли друг другу глотки за банку консервов, основатели нашего послевоенного общества решили создать слаженную систему развития и процветания человечества, поделив жителей города на группы и выбрав для них, на их взгляд, самые важные моральные качества. Так появились Фракции. Они есть основа и суть нашего современного общества. Наши порядок, устои и вера. Вера в то, что, если каждый будет находиться на своем месте и занят своим делом (конечно же, во имя всеобщего блага, куда ж без этого), станет надежным винтиком в огромном едином механизме, то мы сможем не повторить ошибок наших предков и не уничтожим окончательно остатки человечества. Звучит, как лозунг в какой-нибудь секте, верно? Первая фракция — это Эрудиция. В ней собрали всех умников города. Знания, логика и исследование мира вокруг являются для них смыслом жизни. Порой мне кажется, что они знают абсолютно всё. Эрудиты — наши учёные, историки, изобретатели и врачи. В стенах этой фракции хранятся знания всего человечества с древнейших времен и по наши дни. Множество лабораторий и исследовательских корпусов вкупе с жаждой открытий помогают Эрудитам развивать науку, технику и медицину. Они снабжают другие фракции медикаментами и различным оборудованием и конечно же отвечают за образование населения. Школа одна на весь город, и находится она именно на их территории. Но, думаю, стоит упомянуть и то, что Эрудиты отлично понимают всю свою важность и гордятся собой просто не в меру, вечно демонстрируя окружающим содержимое своих задранных кверху носов. Вторая фракция — Дружелюбие. Они обрабатывают землю, разводят скот и отвечают за провизию для всего Чикаго. Люди этой группы представляют собой доброту и гармонию во плоти, по натуре своей неконфликтны и всегда всем довольны. По этому поводу в народе даже гуляет шепоток, будто они добавляют в свою еду некие вещества, которые и помогают им так рьяно любить мир вокруг. На первый взгляд, можно подумать, что Дружелюбие — сборище блаженных и бесхарактерных тюфяков, ловящих бабочек и восхваляющих радугу, но это совершенно не так. Они много трудятся на благо общества, ежедневная тяжёлая работа закаляет их тела и дух: делает сильными, стойкими и выносливыми, готовыми стойко пережить любые трудности. Но хоть Дружелюбные и кормят весь наш город, носы, в отличие от Эрудитов, не задирают. Следующая фракция называется Искренность. Для неё важнее всего честность, справедливость и, как ни странно, порядок. Последнему Искренние следуют во всём: от аккуратно сложенных носков — до неукоснительного соблюдения законов и правил. Для этих людей мир поделён только на чёрное и белое, добро и зло, правду и ложь, на хороших и плохих. Они никогда не врут и всегда говорят, как есть, всё, что думают, даже если их не спрашивали (особенно, если их не спрашивали!), но при всей мерзости характеров из них получаются отличные судьи и образцовые чиновники. Любые крупные споры и конфликты решаются с их помощью. По Чикаго давно бродит слух, будто при вступлении в Искренность, неофиты обязательно должны пройти финальное испытание сывороткой правды. А если вспомнить, что при разборе сложных вопросов и тяжких преступлений Искренние таки могут вколоть подозреваемым эту самую сыворотку, то такой порядок вполне может быть. «Правда тебя освободит!» — неустанно всем твердят Правдолюбы. Но почему-то совершенно забывают предупредить, что сначала она тебя уничтожит… Четвёртая и, наверное, самая шумная, самая яркая и, возможно, даже самая пугающая фракция — это Бесстрашие. Они — меч и щит нашего города. Если кратко, то Бесстрашные выполняют функции полиции и армии. Они хранят покой Чикаго, без промедления рискуя для этого своей жизнью. «Вера в ежедневный подвиг и отвагу, которые побуждают одного человека вступаться за другого!» — их кредо, что накрепко вбивается в подкорку каждому Бесстрашному ещё во времена неофитства. Ловкие, сильные, смелые, возможно, чуточку сумасшедшие, резкие в словах и пугающие в деле. Члены других фракций одновременно и уважают их, и боятся, а потому недолюбливают и частенько сторонятся, не желая навлечь на себя неприятности. Бесстрашные живут «на полную катушку», стараясь взять от жизни всё, так как понимают, что любой из дней может стать для них последним. Ну и последняя, пятая фракция — Отречение. Альтруисты, сухари, убогие — так их зачастую называют в народе. Идея их группы — жизнь ради других, всё — людям, себе — ничего. Как уже становится понятно, отрекаются эти ребята от самих себя, своего эгоизма, своих нужд и желаний в пользу блага всего народа. Отречённые всегда стараются всем помочь, накормить голодных, обогреть холодных — тем и живут. Но, по-моему, они зачастую откровенно перегибают с личными ограничениями. Например, им даже в зеркало нельзя спокойно на себя посмотреть, так как «это порождает самолюбование и потакание своим прихотям». Серьёзно, во всём виновато зеркало? Прям корень всех бед! На мой взгляд, это именно они являются самой жуткой фракцией Чикаго. Как представлю себя в ней… Бр-р-р! Но и тут со мной многие не согласятся. Так как наши альтруистичные чудики заботятся о благе всего общества вперед своего, то и управление городом решено было доверить именно им. Фракций всего пять, и вроде всё хорошо: механизм отлажен, и всё работает как часы. Но это не совсем так. Как уже было сказано ранее, Основатели выбрали только малую часть человеческих качеств, и так иногда случается, что человек не подходит ни одной группе. Кто-то скажет: «Делов-то! Просто добавьте ещё фракций». Ага. А потом ещё. И ещё. И так, пока они не превратятся из твёрдых основ в кружки по интересам. Хорошо, что разумное большинство это прекрасно понимает. «Но куда же податься тем, кому не нашлось места во фракциях?» Как раз таки в те самые руины, на улицы и за Стену на границе Чикаго. Таких людей называют Изгоями и считают человеческим мусором, бесполезным, не способным принести пользу обществу. В истории сохранились упоминания людей, которых когда-то пренебрежительно называли бомжами, так вот, Изгои — это их версия после конца света. Иногда самые недовольные и буйные из них сбиваются в группы, гордо кличут себя Афракционерами и противопоставляют остальному «культурному» населению города. Время от времени, они вылазят из своих нор и агитируют других примкнуть к ним, чтобы вместе нести «справедливость» во фракции «зажравшихся цивилов». Тогда они нападают на жителей города (в том числе и на других Изгоев, не пожелавших разделить их взгляды на мир) и творят различные бесчинства. Но набрать силу и стать действительно серьезной угрозой им не дают Бесстрашные, которые регулярно патрулируют город и устраивают облавы и зачистки. Почти все преступления в городе совершаются именно Изгоями и Афракционерами, но и перебить их всех раз и навсегда тоже нельзя (хотя иногда и очень хочется, но я этого не говорила). Во-первых, они же не все такие, среди них достаточно вполне нормальных людей. Во-вторых, замучаешься убивать — каждый год ряды Изгоев исправно пополняются: кто-то не подходит фракциям, кому-то не подходят они. Да и живут Изгои своей жизнью, образуют семьи, рожают детей, стареют, а убивать людей без разбору… Это подводит нас к пункту три. Как показали на личном опыте наши дорогие (чтоб им на том свете вертелось!) предки, резня и геноцид ни к чему хорошему не приведут. А еще на белом пальто нашего недобитого мира есть и другое грязное пятно — дивергенты. Так называют людей, которые обладают сильно выраженными качествами, присущими сразу нескольким фракциям, и могут как комфортно существовать чуть ли не в любой из них, так и без зазрения совести наплевать на все законы и правила с высоты Бурдж-Халифа и попытаться превратить Чикаго в свой собственный город с блэкджеком и... Короче, свергнуть принятый порядок и установить свой. Еще совсем недавно на дивергентов велась самая настоящая охота. В них видели одну из главных угроз существованию самой системы, так как принято считать, что они мыслят по-другому, нестандартно, проявляют иные, не типичные реакции, а потому их очень трудно контролировать. Но чуть больше двадцати лет назад группа Эрудитов, которую, как позже выяснилось, возглавляла как раз дивергент, сумела провести обширные исследования и доказать, что «эти дефектные» могут приносить огромную пользу обществу, если их определить в правильные подразделения, на правильные должности, снабдив правильными знаниями. Чикаго принял эту новость, мягко говоря, тяжело. В те годы погибло и пострадало много людей, но со временем общество всё же смогло оценить неоспоримую пользу от дивергентов и, пусть и со скрипом, принять их в свои стройные ряды. Вот разве что к непосредственному управлению фракциями их так и не допустили: помощники, советники — да, Лидеры — категорическое нет. Зачем я тут перебираю в голове прописные истины вместо того, чтобы самозабвенно впахивать на всеобщее благо? Потому что я жутко нервничаю и пытаюсь отвлечься. Одновременно с хороводом мыслей в моей голове за окном проносятся пейзажи полуразрушенного и густо поросшего пропылённой растительностью Чикаго, поезд несётся с бешеной скоростью, неотвратимо приближая меня к неизбежному. Меня зовут Мойра. Я дивергент. И я в заднице.