Seasons, they will change. Life will make you grow. Dreams will make you cry, cry, cry… Everything is temporary, Everything will slide, Love will never die, die, die! Imagine Dragons — Birds
Семь лет спустя.***
Вчера состоялась очередная годовщина со Дня Второго Спасения. Именно так окрестили ту страшную бойню семь лет назад, когда ценой жизней многих Бесстрашных удалось отстоять Чикаго, его жителей, привычные законы и сами фракции. Теперь больше никто не кривился при виде людей в чёрной форме, наоборот, нас чествовали как героев, радостно встречали на улицах, делали скидки в магазинчиках и торговых лавках, даже нередко пытались завести разговор, чтобы потом козырнуть перед друзьями мимолётным знакомством с кем-то из «огненных». Но я не обманывалась этой кажущейся идиллией. Сколько ещё так будет продолжаться? Пройдёт несколько лет, и нас снова будут считать безликими солдатиками, заигравшимися в войнушку. Как бы ни старалась Эрудиция, сколько бы сил ни вкладывала в просвещение граждан, но память о нашем подвиге будет жить ровно столько, сколько живы те, кто своими глазами видел развернувшийся тогда на улицах ад. А потом сменятся поколения, трагичные события станут для них не более чем унылым параграфом на страницах учебника, «Второе спасение» — набившим оскомину высокопарным лозунгом, а Бесстрашие — фракцией, годной только на то, чтобы гонять мелких Афракционеров, которые, к сожалению, будут всегда. После той роковой ночи потребовалось ещё около месяца, чтобы переловить всех успевших разбежаться преступников. Они пытались залечь на дно и сбежать за Стену, но Изгои, не участвовавшие в конфликте, охотно сдавали их Бесстрашным, старательно демонстрируя лояльность фракциям. Когда получилось навести порядок в городе и хоть немного отремонтировать пострадавшие кварталы, начались многочисленные суды, длившиеся больше года. Когда Леона узнала, что её грандиозный план мести с треском провалился, она окончательно повредилась рассудком и ушла в свой собственный выдуманный мир, в котором была счастлива с живым и здоровым Аластором Эйвори. Её поместили в специальное отделение психиатрической лечебницы Эрудиции, где она находится и по сей день. Но, благодаря откровениям, которые смогли вытянуть из неё люди Локо Баррасы, удалось поймать и осудить немало преступников, так или иначе замешанных в их с наставником делах. В том числе и Николаса Волтера. После суда над ним Эрик будто сбросил с плеч тяжёлый груз, который тащил на себе больше десяти лет. Йен, убитый горем после смерти Джеффри Торна, первые полгода больше напоминал механическую куклу: ел, когда давали, спал, когда говорили, и исправно отвечал на вопросы, которые ему задавали, словно не понимал, где он, кто он, и что происходит вокруг. Со временем Локо смог убедить его в том, что в смерти Когтя была виновата именно Леона и её неуёмная жажда мести, в которую она втянула двух ни в чём неповинных ребят, а потому лучшей расплатой было бы выдать всё, что он знал. Благодаря информации, полученной от Йена и Садовника, который, кстати, до суда так и не дожил, Бесстрашию удалось вычистить улицы города, сведя уровень преступности практически к нулю. И вот уже семь лет в Чикаго отмечался новый праздник. Раз в год город украшался разноцветными лентами, на главных площадях фракций звучала торжественная музыка и высокопарные речи, а на видеотрансляторах Эрудиции по всему городу появлялись изображения особо отличившихся Бесстрашных. Среди них были и лица Дэма и Коула, посмертно получивших звание героев, кучу наград и почётное место на вершине памятной стелы Бесстрашия. В первый год там было и фото Натали, но она попросила его убрать, не желая лишний раз светить своё несомненно прекрасное лицо. За убийство Когтя подруга удостоилась награды высшего ранга и кучи почестей, до которых ей не было совершенно никакого дела. «Я просто выполняла свою работу. — на все вопросы она невозмутимо пожимала плечами. — И сделала это хорошо». Как я и предполагала, они с Блэйком покинули отряд, с тех пор возглавляемый Тео. Нат стала помощницей Фора, который всё-таки внял увещеваниям Бёрна и взвалил на себя обязанности главы учебки внутренней разведки, и теперь была, пожалуй, лучшим инструктором снайперов во всей фракции. Даже по прошествии стольких лет травмы Блэйка время от времени давали о себе знать. Ему пришлось завязать с карьерой разведчика и перейти в один из отрядов спасателей, который он и возглавил лет через пять. Как только закончились суды, Айс больше не стал терять времени зря и позвал Флай замуж. Стоит ли говорить, что она незамедлительно согласилась? За прошедшие годы девушка в совершенстве овладела искусством плетения макраме из любимого мужа, но тот был совершенно не против, искренне считая, что человеку со столь чистой душой должны быть позволены такие маленькие и, в общем-то, милые капризы. Сэм хоть с годами и стал более общительным, но излюбленную маску «ледяной морды» решил насовсем не отбрасывать, умело пуская её в дело от случая к случаю. «У каждого уважающего себя мужчины должен быть свой неповторимый имидж!» — отшучивался он на подколки друзей и ворчание Прим, которая на пару с Гером стала частым гостем в нашей фракции. Флай закончила полный курс обучения в Эрудиции и около двух лет назад взяла себе первого ученика. Он был тихим, но старательным юношей, перешедшим к нам из Отречения и уже делавшим заметные успехи. А чуть больше полугода назад у Сэма и Флай родилась премилая белокурая дочурка с большими светлыми глазами, которую они назвали Дэмианой — в честь Дэма, конечно. Малышка Дэми была очень спокойным ребёнком, чем сильно напоминала по характеру маму, но иногда она сурово сдвигала свои светлые бровки и недовольно поджимала по-детски пухлые губки, мгновенно становясь маленькой копией Айса. Роквелл и Скай уже давно окончательно съехались, а чуть больше трех лет назад тихо расписались, решив не делать это событие достоянием всего Бесстрашия. Многие их знакомые до сих пор не знали, что мои друзья узаконили свои отношения. Скай почти четыре года была замом Тодео, а потом решила, что хочет тренировать неофитов. А ещё через год стала у них старшим инструктором по боевой подготовке. Рок всё так же возглавлял отряд штурмовиков, но в народе поговаривали, что, возможно, он станет следующим младшим Лидером, когда Эрик покинет свой пост. Весь последний год Прайс старательно уговаривал Скай завести ребёнка, в ответ она привычно отшучивалась, что ей пока и сопливых неофитов хватает, но уже не так рьяно, как поначалу. Так что — кто знает?.. Фокс, как и планировала, четыре года регулярно отправлялась за Стену под началом Тео. Она совмещала выезды с учёбой, а потом одновременно со Скай покинула отряд и окончательно ушла в оружейники. Сейчас Рыжая всерьёз сроит планы, как через каких-то пару лет получит должность, которую когда-то занимал Джим, и мне совершенно не жаль тех глупцов, что осмелятся встать у неё на пути. Элай напросился в отряд Гадюки Каори, где проработал почти пять лет и стал её личной гордостью. Потом он снова вернулся к прежней должности специалиста по решению деликатных вопросов и индивидуальной зачистке, но иногда, по личной просьбе Локо и Бёрна, стал брать себе учеников, которых с успехом кошмарил, с головой окуная в неприглядные глубины теневой жизни Чикаго. Когда Рыжая решила осесть во фракции, Шорох, не иначе как насмотревшись на друзей, благополучно устроивших личную жизнь, и придя к мысли, что часики неумолимо тикают, стал ненавязчиво зазывать её замуж, но та не спешила соглашаться, заявляя, что сначала должна разобраться с карьерой и сдержать слово, данное на могиле Джима. Медоед Люк, прознавший об её неоднократных отказах Элаю и окрылённый мыслью, что у него ещё может быть шанс, время от времени предпринимал забавные, но всё такие же безрезультатные попытки привлечь внимание девушки, из-за чего часто конфликтовал с Шорохом, нарываясь на мелкие и не очень драки. Локо и Бёрн, поначалу пытавшиеся примирить парней, уже давно махнули на них рукой, справедливо посчитав, что «дети» и сами прекрасно во всём разберутся, благо уже давно не маленькие. Джанин и Макс быстро помирились. Они здраво рассудили, что оба были на нервах и здорово перегнули палку, перейдя ту грань, за которую даже одним глазком заглядывать не стоило. Но, честно говоря, я в них даже не сомневалась. Ну, неужели два прожжённых насквозь политика не смогли бы между собой договориться? За прошедшие годы Лиз сделала то, что я считала в принципе невозможным — превратила моего отца в добропорядочного семьянина. Отныне Дин Рэйес является образцовым Бесстрашным! Он собирается в скором времени оставить пост младшего Лидера, заняв должность, пустовавшую после бесславной кончины Стоукса, и полностью посвятить себя жене и воспитанию сына. Ах, да! У меня же теперь есть шестилетний братишка по имени Нэйтан! Нэйт растёт настоящим сорванцом, всеобщим любимчиком и просто умопомрачительным красавчиком, обещая в будущем напрочь затмить порочную славу отца, Роквелла и Мачо — вместе взятых. Все эти годы жизнь не стояла на месте и не то, чтобы давала нам много времени на передышку. Около трёх лет назад Макс заявил, что устал тащить на себе тяжкую ношу главного Бесстрашного, и начал активно готовить Эрика себе на смену. Замаячившая на горизонте должность руководителя фракции теперь стала его любимым местом для поглаживания. Благодаря живому воображению, мне иногда чудилось, будто Псих аж мурчал, как сытый и довольный котяра, когда кто-то хотя бы вскользь упоминал при нём об этой грядущей кадровой перестановке. А я, пусть далеко не сразу, но всё-таки полностью освоилась в должности советника Лидера. В совершенстве овладела приёмами подковёрной борьбы, отточила новые навыки на подчинённых и с разгромным успехом отомстила говнюку Тёрнеру. Во время общих собраний пяти фракций я намеренно и планомерно провоцировала Джо-Мелла на скандал невинными на первый взгляд фразами и обидными, если знать истинный подтекст, полунамёками. О, а он знал. Отлично знал! Но, как лично мне кажется, ему бы хватило и того, что мы с Эриком были неприлично, на его взгляд, счастливы, окончательно и бесповоротно передумав разводиться. И пусть к внезапно обновившемуся, благодаря Тёрнеру, семейному статусу оба привыкли далеко не сразу, но в итоге дружно решили, что именно такой размашистый пинок нам и был необходим. Иначе, как точно подметила Скай, мы бы так и ходили кругами ещё ближайшие лет двадцать. И это в лучшем случае. А год назад Эрик совершил то, о чём я и думать уже давно позабыла — взял мою фамилию, чем окончательно растопил чёрствые сердечки Дина и Тео. И привёл в неописуемую ярость зловредного Тёрнера, напомнив мне об отложенной «на потом» мести. Не успев хоть немного остыть от обидных тычков носом в собственные промахи, обнаглевший Искренний замыслил очередную пакость, решив прилюдно обнародовать подкинутые мною же данные о матери Эрика и об её отказе от неугодного ребёнка. На этом его и поймали с поличным. С моей лёгкой руки, разумеется. Из-за своей подлости он напрочь утратил доверие всех фракций, в результате чего навсегда потерял тёпленькую должность негласного младшего Лидера Искренности. Повезло ещё, что к Изгоям не вылетел. Но, к сожалению, не у всех последние семь лет пролетели легко и гладко... Зола Ифе прошла очень тяжёлый путь лечения и реабилитации после «Амброзии» длинною в шесть лет. Физические и психологические последствия наркотика долгие годы крепко держали её за горло. Когда она только очнулась, новости о гибели Дэма и разрушенной карьере в разведке чуть окончательно её не сломали, но, благодаря поддержке друзей, помощи Примроуз Монтгомери и других специалистов, ей всё же удалось выкарабкаться. Мы ни разу ни словом, ни взглядом не упрекнули её за случившееся, прекрасно понимая, что у неё был всего лишь один призрачный шанс докопаться до страшной истины, и она просто не могла пройти мимо, не попытавшись сделать хоть что-то. Даже если отлично знала, что это «что-то», скорее всего, будет стоить ей жизни. Через пару лет терапии, когда Золе стало заметно получше, она переехала к Лоле, которая всегда старалась быть рядом с ней и наравне с нами всячески пыталась вытянуть её из засасывающей пучины депрессии. Ещё через полгода подруга сама подала заявление на перевод в хозяйственники и теперь работала в баре фракции, вместе со своей девушкой успешно спаивая решивших как следует «погудеть» Бесстрашных. Среди разноцветных вспышек стробоскопов, громких звуков музыки и радостных криков толпы, она снова могла почувствовать себя живой и счастливой. Именно там, наблюдая за продолжавшими наслаждаться каждым мгновением Бесстрашными, она видела, что всё было сделано не зря. Не очень повезло и Тори Ву. В самый разгар сражения, уворачиваясь от града пуль, она неудачно упала на повреждённую когда-то ногу и снова сильно её травмировала. Как бы врачи ни пытались, но полностью вылечить девушку им так и не удалось. С тех пор Тори прятала неизлечимую хромоту за тонкой длинной тростью с тяжёлым металлическим набалдашником, которую вскоре наловчилась использовать вместо карающей дубинки. И хоть ей всё же пришлось перевестись из патрульных в хозяйственники, Медведя это больше не радовало. Он суеверно винил себя в том, что самолично накликал на неё беду, когда говорил, что рано или поздно всё может этим закончится. Года через три, не вынеся его постоянного самобичевания, Ву сама сделала ему предложение руки и сердца, быстро вышибив из него излишнее чувство вины. Но, как он когда-то проболтался Эрику, осадочек всё равно остался. Тодео стал отличным командиром отряда вместо меня, достаточно быстро набрав новую команду и заграбастав в свои цепкие лапки Питера Хэйеса. Первые два-три года всё шло хорошо, но потом ему всё больше стало не хватать того драйва, который он почувствовал, когда помогал отцу во фракции. Я прекрасно видела, что друг давно устал от своей работы, и настойчиво уговаривала его уйти в СБ, но он самоотверженно продолжал тащить на своих плечах добровольно взятую на себя ответственность. Локо и Бёрн раз за разом предлагали ему стать одним из старших инструкторов в учебке СБ или Разведки, но Тео с глупым упрямством не желал идти на близкое сотрудничество с Фором, с которым бы они неизбежно часто сталкивались по работе. Мачо всё ещё собирался однажды посадить младшего брата в лидерское кресло отца, и потому видел в Итоне главного конкурента Элая на это место. А перешагнуть через того, к кому не испытываешь и толики приятельских чувств, намного-намного проще… Найле крупно повезло, что её смогли вовремя доставить в больницу. После нескольких операций врачам всё же удалось спасти ей глаз. Но свести тонкий глубокий шрам, протянувшийся наискосок от брови и до уголка губ, за все эти годы так полностью и не получилось. В конце концов, она оставила бесплодные попытки, с невесёлой улыбкой заявив, что, по крайней мере, теперь больше никто не сможет спутать её с Золой. Когда старшую Ифе выписали из больницы, Дин ещё больше усилил её подготовку. Недавно он мне признался, что теперь она полностью готова, и вскоре он собирается лично выдвинуть её кандидатуру на выборах нового младшего Лидера. За прошедшие семь лет Найла и Тео так и не смогли окончательно договориться между собой. Их отношения были взрывными и напоминали пьяный зигзаг: периоды счастливого покоя сменялись внезапными разрушительными скандалами, а потом вокруг них снова начинали порхать радужные пони. Ровно до следующей ссоры. Они то сходились, то расходились, но, стоит отдать должное, никто из них даже не помышлял об окончательном разрыве или интрижках «на стороне». Чуть больше четырёх месяцев назад как раз состоялась одна из их самых крупных ссор. Как потом вспоминала Найла, она и сама не поняла, что именно так сильно её взбесило, раз она на ровном месте буквально набросилась на посмевшего задержаться в Баре парня. В ответ Мачо тоже психанул не на шутку, ушёл к Максу за новым заданием, а через полчаса уже ехал с отрядом за Стену. Как мне десять минут назад (исключительно по дружбе) успела шепнуть вездесущая и всегда одной из первых узнававшая новости Аника Прайс, Тео с командой наконец-то вернулись домой. И теперь моего друга ждал большой… нет! Просто гигантский сюрприз. И не факт, что он окажется приятным.***
Аника Прайс, будучи личной и единственной в потоке ученицей самого Локо Баррасы, три с половиной года назад с отличием окончила учебку СБ. Не то, чтобы ученичество у старшего Лидера было личной заслугой девушки, скорее просто никто из наставников не желал связываться с Прайсами — как ни крути, а Нико неплохо подпортил репутацию их семьи. Главный безопасник фракции был искренне возмущён таким отношением к вчерашней неофитке, не побоявшейся под градом пуль вытаскивать на себе тела павших товарищей, и сам взялся за её обучение. Банши не раз порывалась всё бросить, но несгибаемое упрямство и жгучее желание стать самой лучшей раз за разом толкали её вперёд. На сегодняшний день она уже являлась замом одного из ведущих командиров СБ и не собиралась останавливаться на достигнутом. Где-то там, в своих самых смелых мечтах, ей даже виделось, как она сдвигает с лидерского кресла попу Шороха и с комфортом устраивает в нём свою. Чем чёрт не шутит, не правда ли? Аника неспешно шла мимо Ямы на встречу с друзьями, с которыми накрепко сдружилась, ещё будучи неофиткой. В последнее время им редко удавалось собраться всем вместе: Сорока Кристина постоянно пропадала в патрулях, Золотко Эдвард и Рыцарь Уилл — на тренировках силовиков, Медоед Луз две недели моталась по развалинам вместе со своей семьёй, выискивая какого-то нечистого на руку Изгоя, а Танк Молли сутками готова была не вылезать из милого её сердцу детского сада, куда устроилась работать почти семь лет назад. А Шут Питер… Питер уже четыре месяца и двенадцать дней не появлялся во фракции, отправившись на очередное задание. Окончив учебку разведки за неполные три года, Хэйес стал неотъемлемой частью спецотряда Тодео Баррасы. После ухода Скай, Шут занял место заместителя командира и непомерно высоко задрал свой наглый нос. Нет, он не считал, что все остальные хуже него, скорее, что он просто самый лучший молодец из всех них. Конечно, довольно странная логика, но Аника давно научилась не заострять на ней своё внимание. Ну хочется Питеру носом потолки царапать, так кто ж ему мешает? Хэйес довольно часто уезжал за Стену, но редко, когда такие выезды длились дольше двух-трёх недель. Старых Афракционеров переловили ещё несколько лет назад, а новые пока не спешили являть свои лики миру, поэтому, обычно, мелкую шушеру удавалось ликвидировать достаточно быстро. Прайс догадывалась, в чём на самом деле была причина столь долгой задержки, но благоразумно предпочитала держать эту информацию при себе. Внезапно Анику отвлёк шум и громкие голоса со стороны сетки. Не став противиться своему любопытству, она решила посмотреть, что там стряслось. И каково же было её удивление, когда она увидела, как из большой сети один за другим спрыгивали Тодео Барраса, Питер Хэйес и остальные члены их отряда. — О, Банши! — первым заметил её Шут, помахав рукой. — Давно не виделись. Как дела во фракции? — Стоит, как видишь. — улыбнулась она. — Прайс, — вдруг окликнул её непривычно хмурый Мачо, — а ты случайно не знаешь, где сейчас можно найти Найлу Ифе? Она не подходит к кому. — Чтобы Банши — и чего-то о ком-то не знала? — громко заржал, по-другому и не скажешь, Питер. — Да быть такого не может! — Случайно знаю, — тут же подтвердила она. — У неё как раз сейчас должно быть обследование у Лиз Рэйес. — Обследование? — растерялся Тео. — С ней что-то произошло? — Ну-у, вообще-то да… Но вам лучше всё узнать у неё. — Спасибо! — отрывисто бросил он и умчался в сторону медицинского крыла. — Ифе снова довела себя до изнеможения? — тихо поинтересовался Хэйес, приблизившись к девушке. — Тогда Мачо её точно убьёт! — Ну не знаю… — задумчиво протянула Аника, неспешно двинувшись по прежнему маршруту и ни капли не сомневаясь, что Питер тотчас же увяжется следом. — Я бы на его месте лучше позаботилась о своём здоровье… — А куда это мы идём? — Я — в бар к друзьям. А ты — сначала в душ, а потом, так и быть, можешь к нам присоединиться. — Да мне бы, наверное, тоже стоило сначала заглянуть к медикам, — хмуро признался Шут, украдкой потирая плечо. — А потом — обязательно к вам присоединюсь. Только тут Аника заметила торчавший из-под ворота куртки край неаккуратной повязки. Питер явно был ранен, но раз отважился на прыжок с крыши в сетку, значит, ничего серьёзного не произошло. — Как умудрился? — Да… — отмахнулся он. — В одно из дальних поселений пожаловали незваные гости. Ну и… Пришлось объяснить, что им в Чикаго не рады. — Как именно? — Тебе не понравится, Ани. — он тяжело вздохнул и на пару секунд устало прикрыл глаза. — Я, знаешь ли, не герой в сверкающих доспехах и не горжусь своими сомнительными подвигами. Ты себе даже не представляешь, как, оказывается, тяжело быть необходимым злом. — Питер, — она легко улыбнулась и аккуратно поправила его растрепавшиеся после прыжка волосы, — если не можешь быть хорошим, то будь, пожалуйста, хотя бы осторожным. Он ловко перехватил её пальчики и, притянув девушку к себе, закинул здоровую руку ей на плечи. Его настроение стремительно улучшалось. — О, великие Основатели! Да пусть меня поразит молния, если это только что не было флиртом! — Ну всё, — притворно тяжело вздохнула она, однако, даже и не подумав отстраниться. — теперь Чикаго ждёт колоссальное по своим масштабам короткое замыкание. — Эй! Просто признайся уже, что я тебе нравлюсь! — Да ни в жизнь!***
Тодео мчался вперёд, почти не разбирая дороги. Забежав в медицинское крыло, он перехватывал одного санитара за другим в надежде узнать, где сейчас находились Лиз и Найла. На шестом человеке ему наконец-то повезло. Вызнав точный маршрут, он ещё больше прибавил в скорости, наверное, уже в тысячный раз проклиная длинные, извилистые коридоры фракции. Забежав в палату, он успел заметить вокруг кучу странного оборудования, с которым ему никогда не приходилось сталкиваться, хотя травм за свою жизнь он получал не мало. Это напугало его ещё больше. Что же такого могло произойти в его отсутствие, чтобы Ифе понадобились все эти странные гудящие штуки, издававшие звуки, будто кто-то ухал и быстро бил в глухие барабаны? — Найла! — грозно крикнул он, наконец-то сумев разглядеть любимую женщину, а точнее только её хмурое лицо. Всё остальное было скрыто за плотной белой ширмой. — Какого чёрта с тобой опять произошло?! — А ну не сметь нервировать мою пациентку! — из-за перегородки сразу же грохнул строгий голос Лиз. — У нас тут и так очень волнительный момент. — Что?.. — Барраса, выйди! — зло шикнула на него Ифе, но тут снова вмешалась Рэйес. — С чего это вдруг? Пусть лучше подойдёт и полюбуется на то, что сам же и натворил. — Я? — Тео решительно ничего не понимал. — Когда бы, интересно, успел? Я же только что вернулся. — Да уж как-то успел! — он сходу так и не смог разобрать, чего в голосе врача было больше: язвительности или веселья. — Ну вот, два крепких здоровых мальчика! — Чего?.. — Тодео потерял дар речи и оборвал себя на полуслове, наконец-то приблизившись и заглянув за ширму. На широкой кушетке с удобством расположилась Найла. Тонкая кофта была задрана до груди, обнажая большой круглый живот. Лиз одной рукой водила по нему каким-то аппаратом, а второй с улыбкой указывала в монитор. — Так вот, у вас два здоровых, я бы даже сказала «здоровенных», пацана. Беременность протекает отлично. Если всё и дальше будет развиваться так же хорошо, то жду вас у себя через два с половиной месяца. — А-а?.. Через два месяца?.. — всё, что смог выдавить из себя Тео. — С половиной. — кивнула Лиз, убирая странный маленький приборчик, вытирая живот Найлы и опуская вниз её кофту. — Срок соответствует шести с половиной месяцам. Точную дату родов назначу позже, а пока пьём витамины, не пропускаем плановые обследования и стараемся не переутомляться. Ладно, молодые родители, оставлю вас наедине, вижу, вам слишком многое нужно обсудить. Доктор Рэйес быстро покинула палату, плотно закрыв за собой дверь. Найла уже приготовилась услышать бесконечный поток вопросов и упрёков в свой адрес, но Барраса упорно молчал, медленно переводя взгляд то на её округлившееся лицо, то на большой живот, то на изображение, застывшее на экране. — Ну — и? — первой не выдержала она. — Даже ничего мне не скажешь? — А что тут говорить, душа моя? Я сейчас быстро сбегаю в душ, а ты собирайся — и поехали! — К-куда? — да-а, такой реакции она точно не ожидала. — В Искренность. Куда же ещё? — Зачем? — Найле казалось, что на неё напало какое-то отупение. Она совершенно не понимала, о чём говорил Мачо. — Затем, что мои дети и любимая женщина должны носить фамилию Барраса. В моей семье, знаешь ли, так исторически сложилось. Он наконец-то поднял на неё глаза, в которых бушевала настоящая буря. Там были и шок, и радость, и злость, и много чего ещё, что Ифе не удалось разобрать. И этот дикий взгляд совершенно не вязался с обманчиво спокойным тоном мужчины. — Это мои дети! — возмутилась она, но без особого огонька, скорее по привычке. — И они будут носить мою фамилию. — Обязательно, душа моя. — кивнул он. — Вот сменишь её на Барраса, и будет у Данте и Амадео твоя фамилия. Кто ж спорит? — Какие к дьяволу Данте и Амадео? Барраса, чёрт тебя подери! — Наши, Найла. Наши. Или ты и дальше собиралась их от меня скрывать? — в его взгляде мелькнул очень опасный огонёк. — Где, позволь узнать? Под кроватью? — Тео… — после короткой паузы она забавно сморщила нос и тихонько захныкала, сдаваясь. — Эй, ты чего? — он в одно мгновение оказался рядом и наконец-то прижал её к себе, аккуратно поправляя на животе кофту, целуя в макушку и вытирая набежавшие на её лицо слёзы. — Найла? Ну, хочешь, выберем другие имена, если эти тебе не нравятся? — Нравятся. — буркнула она, уткнувшись ему в шею, но быстро отодвинулась, облизнувшись. — Мм, ты пахнешь жареным мясом. — Чего? — он оторопело уставился на Ифе, пытаясь угнаться за ходом её мыслей. — А-а! — отмахнулась она, вытирая влажные щёки. Слёзы прекратились так же быстро, как и начались. — Не обращай внимание, это всё гормоны шалят. Постоянно хочу есть, плакать и убивать. — Ну, — усмехнулся Тодео, медленно спускаясь поцелуями от виска к шее, — по крайней мере, мне теперь становится ясно, от чего ты тогда психовала. Уже знала? — Не-а. Узнала где-то через неделю после твоего отъезда. — М-да, зря я тогда поспешил… О, душа моя, я тут подумал!.. Можешь себе представить: сам Великий и Ужасный Локо Барраса — дедуля? Найла зависла на пару секунд, видимо, живо рисуя в мыслях эту картину, а потом звонко рассмеялась, хлопнув его по плечу. — Ладно, свет мой, чёрт с тобой! Давай сюда эту свою Искренность, — она начала неуклюже подниматься, и Тео поспешил ей помочь. — А потом — кушать? — А потом — кушать!***
Все в Чикаго отлично знают, что эмблемой Бесстрашия является пламя. Мы, Бесстрашные, давно привыкли считать, что именно оно горит у нас в груди, заставляя радостно биться сердце и гонять кровь по венам. Огонь — это свет и жар наших душ. И горит он тем сильнее и ярче, чем больше мы его питаем: дружбой, азартом, местью, злостью, любовью… И только от нас самих зависит, как быстро он потухнет. Кто-то, как Дэм и Коул: взлетит наверх, под самые небеса, и взорвётся там сверхновой звездой. Кто-то, как Зола: отдаст почти всё своё пламя кому-то на откуп, а потом изо всех сил будет заново раздувать оставшуюся тлеющую искорку. А кто-то, как мы с Эриком: сначала неспешно наломает немало дров, чтобы потом гореть на них пусть и не ослепляюще-ярко, но зато горячо и долго, неся тепло и свет всем, до кого только можно будет дотянуться. Дети? Ну а что — дети?.. — Зелёный. — Белый. — Оливковый. — Белый. — Мятный. — Ведьма! Говорю тебе, стены в этой комнате должны быть белыми!..