— Боже правый, здесь воняет похлеще, чем из твоего багажника, Четте, — низкий, но громкий голос, разбудивший Раду, показался ей знакомым. — Вы что, не убираете им клетки?
Она задремала не более двадцати минут назад, а, может, был это вовсе и не сон, а обычный обморок, вызванный обезвоживанием, голодом и нестерпимой полуденной жарой. В любом случае, времени, отведенного на отдых, катастрофически не хватало. Рада неохотно открыла глаза, приподнялась на локтях, принимая полулежачее положение (сил на то, чтобы сесть просто не было), пытаясь разглядеть того, кто потревожил ее сон. Васко, стоявший неподалеку, виделся ей словно в тумане. Он щурился от вони, исходящей от клеток, в отвращении прикрывал рукой нос и рассматривал пленных, не скрывая своего презрения и брезгливости.
— Они сами виноваты в том, что измазаны в собственном дерьме, — принялся оправдываться Четте. В отличие от своего собеседника он выглядел довольно спокойным, будучи привычным к подобным запахам. — Мы решили провести инструктаж этим уебкам. Рассказать, что с здесь, да как. В итоге они взбунтовались, ну и перевернули ведро, отведенное им под сортир.
«Сукин ты сын, — взвыла Рада. Она была так зла, что до судорог стиснула челюсти, боясь, что может ненароком озвучить собственные мысли, —
отрезать бы тебе твой поганый язык! Ты и твои дружки напились, словно свиньи, а затем пришли сюда, чтобы насиловать, делать с другими девушками то, что ты и этот негр делали со мной. Когда ваш босс запретил вам притрагиваться к пленницам, именно ты, Четте, психанул и развернул это чертово ведро…»
Всех пленных разместили в одной клетке — длинной, но разделенной на четыре сектора при помощи металлических заборчатых сеток. К крыше, боковым и задним стенкам их временного жилища были прибиты широкие фанерные пластины для защиты от дождя, ветра и солнца. Получилось что-то похожее на вольер для лисиц, за которыми Рада любила наблюдать в Краковском зоопарке. В той части клетки, где она находилась, разместили еще трех человек; братья Финни и Коул Треворсы, прославившиеся на сайте YouTube как весьма талантливые видеоблогеры, делающие обзоры на путешествия и экстремальные развлечения, были во втором блоке; третий и четвертый блоки пустовали. Трех американцев, взятых в заложники вместе со всеми остальными, отделили от общей группы еще в первую ночь пленения, и никто не знал, где они находятся.
— Убрать в клетках, немедленно, — по тону, с которым говорил Васко, она поняла, что этот толстяк не так прост, как кажется. Он выше по положению любого из пиратов. — Воняет, что не продохнуть!
Рада смотрела на этого странного человека и понимала, что не испытывает к нему должной ненависти. Пару недель назад она коротала бессонные ночи, представляя, как выцарапывает ему глаза, а сейчас абсолютно ничего не чувствовала. Быть может, сил на проявление каких-либо эмоций просто не осталось? Нет. Четте, стоявший рядом с Васко, был все так же ненавистен Раде, а воспоминания о совершенном им изнасиловании по-прежнему вызывали отвращение и стыд. Ужас первой ночи, проведенной на этом острове, до сих пор стоял перед глазами: подвесная лампочка, служащая своеобразным маяком для мух, ночных мотыльков и прочих насекомых, тускло освещала запыленное помещение склада; табачный дым смешался с дымом канабиса, что лишь усиливало мигрень и вызывало головокружение; пыхтение Четте, берущего ее сзади, и пошлые шуточки Черного Иисуса, который звонко бил пленницу по лицу всякий раз, когда она отказывалась открывать рот; боль настолько сильная, что заставляет забыть о стыде и страхе. И уже все равно.
— Как пожелаешь, босс, — пират заставил себя улыбнуться, но так и не смог скрыть того факта, что полученный приказ был для него неприятным. — Скажи лучше, когда ты потолкуешь с Ваасом насчет девочек?
«Про кого он говорит? — встревожилась Рада. —
Про нас, заложниц, или про тех немытых профурсеток, которые работают здесь?» Ей наконец-то удалось сесть, чтобы получить лучший ракурс обзора. Голова сразу разболелась, а в глазах на несколько секунд потемнело. Она не ела уже четыре дня.
Васко засмеялся в ответ.
— Что не терпится, Четте? Я поговорю с Ваасом сразу же, как только улажу все дела по поводу Алена. Кстати, где он?
— Мы выделили мальчишке койку в общаге с другими рабочими. Скорее всего, что он там.
— Приглядывай за ним, когда меня не будет, и я обеспечу тебе пополнение в Блядюшнике. Даю слово.
«Они говорят про нас, — внезапная догадка появилась в сознании девушки, не вызвав при этом ни тревоги, ни какой-либо заинтересованности в своей дальнейшей судьбе. Хуже, чем есть сейчас, уже не будет. —
Уже все равно».
— Они сделают из нас проституток? — взволнованный тихий шепот одной из соседок по клетке, прозвучавший совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, показался ей знакомым, но Рада не могла узнать, кому он принадлежит.
За три недели, проведенные на этом острове, она раззнакомилась со всеми пленными. Они поддерживали друг друга, воровато обмениваясь короткими фразами, когда пираты находились достаточно далеко, чтобы их услышать. Успевали поговорить о многом: о родственниках, о родине, о работе. Рада посмотрела на говорящую женщину лет сорока, понимая, что визуально она ей хорошо знакома. Она знает, что эта женщина работает банкиром, помнит ее рассказы о семье в Канаде: двух дочерях, любовнике и парализованном муже. Но, черт побери, как ее зовут?
«Не имеет значения. Уже все равно».
Эта почти обреченная покорность была защитной реакцией ее сознания на происходящее вокруг. Зачем тревожиться о том, что ты не в состоянии изменить? Она и несколько других девушек, которые в полной мере испытали на себе все прелести пиратского гостеприимства, твердо уяснили одно: нужно принимать все, как есть. Нет смысла сопротивляться. Когда Рада пыталась противиться напору Четте и Хесуса, ее душили, били по почкам и лицу, ей едва не вывихнули плечо, и в итоге эти ублюдки все равно получили, что хотели. Вот и мораль: делай, что велят и не выпендривайся, ведь здесь привит тот, на чьей стороне сила.
Тем временем Четте о чем-то перетирал с Васко, несколько пленных тихо перешептывались между собой, а Рада сидела на пропитанном мочой песке, до крови чесала ноги, искусанные насекомыми, и изо всех сил старалась гнать прочь мысль о доме. Воспоминания о прошлой жизни лишь встревожат ее, но не придадут ни сил, ни уверенности. Она вдруг подумала о том, что на данный момент ей более всего невыносимо: боль, не отпускающая ни на мгновение, или непреодолимый голод? Однозначно было трудно ответить. К тому же ее беспокоило то, что уже на протяжении недели у нее чешется голова. Вши? О, нет, только не это!
— Чуть не забыл, — произнес Четте, заговорщически понизив голос. Рада, будучи заинтригованной, невольно обратилась в слух, — один мой амиго сверил кое-какие данные насчет последней доставки заложников, и, знаешь, он не насчитал одного парня. Ошибка в данных или ты решил торговать втайне от нас? Я пока ничего не говорил Ваасу, но если ты решил кинуть на деньги нашего босса, то мое молчание будет дорого стоить.
Васко смерил пирата долгим взглядом и скрестил руки на груди, а Рада была готова ловить каждое его слово, наконец-то почувствовав приступ паники.
— Мои друзья намного влиятельнее твоих, и они повсюду. Не пытайся никого шантажировать и тогда, быть может, проживешь чуточку дольше. А на счет того парня, то он сломал ногу перед самым отплытием.
— Мог бы привести его сюда после того, как ему наложат гипс.
— Мог бы, но ввиду недавних событий его бы никто не купил, и кто бы стал нянчиться с ним? Пришлось пристрелить, — Васко на этих словах посмотрел на Раду и виновато улыбнулся. — Жаль, хороший был парень. И в покер играл отменно…
«Не имеет значения. Уже все равно, — подумала Рада, но в следующую секунду уже не смогла сдержать слез. —
Боже мой, Джером…»
***
Месяцем ранее…
— Эй, детка, улыбнись в камеру, — голос ее мужа был весел, но слегка хрипловат от сигарет, бесчисленное количество которых было скурено им в ту ночь. Он сидел на песке возле недавно разведенного костра и наблюдал за Радой через объектив видеокамеры, пытаясь поймать нужный ракурс. — Пожалуйста, подойди чуть ближе к огню — тебя почти не видно.
Рада улыбнулась, как делала это всегда, когда попадала в кадр, но на свет так и не вышла, продолжая разговаривать с Эшей, рыжеволосой девушкой, одной из группы туристов, с которыми они путешествовали.
— Джером, ради бога, убери камеру, — сказала она. Почувствовав на себе нетерпеливый взгляд мужа, она ощутила легкое раздражение. С недавних пор эта видеокамера превратилась в настоящего члена семьи. — За последние пару дней ты не выпускаешь ее из рук. Мы просто отдыхаем, здесь нет ничего интересного.
— Успокойся, я снимаю это только для нас.
Была глубокая безлунная ночь. Они находились на диком скалистом пляже, расположив палатки на небольшом утесе над морем. В их тихом уединенном раю тьма разгонялась при помощи костра, а где-то далеко с западной стороны был виден небольшой курортный городок Коста Бравы, яркие огни которого издали пестрили подобно рождественской елке. Из открытых окон серого Порше — одной из двух машин, взятых на прокат, — звучали песни Guns N' Roses; на мангале, стоящем неподалеку, жарился сочный бекон, а в маленьких переносных холодильниках лежало охлажденное пиво. Красота!
— Как здесь жарко, — пожаловалась Рада. Она все-таки подошла к костру и села на песок рядом со своим мужем, прихватив по дороге две бутылки пива. — Мы словно бы оказались в Аду.
Джером засмеялся.
— Это наш первый отпуск, проведенный вместе, а ты употребляешь такое сравнение.
— Прости. Мне нравится здесь, честно, — Рада улыбнулась и положила голову ему на плечо; ощутив щекой теплоту его тела, она закрыла глаза. — Но ты должен признать, что здесь настоящее пекло.
— Не переживай, мы вернемся домой меньше, чем через неделю.
Слова Джерома словно бы резанули ей по ушам, заставляя скривиться. Что их ждет по возвращении в Краков? Он, типичный трудоголик, опять уйдет с головой в работу, пытаясь поднять на ноги бизнес отца; она, типичная неудачница, вернется в офис, где ежедневно, в течении восьми часов, будет выслушивать придирки своего босса. В среду — боулинг с друзьями, по субботам — семейный ужин, на которых ее отец постоянно напивается, а его мать считает своим долгом упомянуть, как сильно ждет появления внуков. Боже мой, какие внуки? Им же всего по двадцать три года! А сколько бессмысленных ссор ждет их дома? Возникших на пустом месте, но настоящих — с битьем посуды, криками и слезами, обоюдными проклятьями? Она будет требовать внимания, а Джером, ссылаясь на тяжелую работу, станет все реже появляться дома. Сколько времени после отпуска пройдет, прежде чем все вернется в старое русло? Месяц? Неделя? Несколько дней?
— Я не хочу возвращаться, — сказала Рада. Она открыла бутылку пива и сделала несколько крупных нетерпеливых глотков. — У нас еще есть три недели. Давай останемся тут.
Джером улыбнулся почти мечтательно, словно бы был рад такой перспективе, а затем как-то печально вздохнул, понимая, что не может выполнить ее просьбу.
— Мы не можем, ты же понимаешь.
— Жаль… Чудесное место.
Чтобы сэкономить деньги, они решили не останавливаться в отеле, а путешествовать по Испании «дикарями». В интернете нашли единомышленников и, собрав группу из десяти человек, полетели в Барселону, оттуда на электричке добрались до Бланеса, где и планировали остановиться на несколько недель, разбив палаточный лагерь. В Кракове они постепенно отдалялись друг от друга, но здесь они были вдвоем против целого мира — и были счастливы.
— Вы не единственные, кому жаль расставаться с этим местечком, — голос, прозвучавший столь неожиданно, заставил супругов обернуться. Низкорослый парень Рональд Кросс, известный в их компании под прозвищем Sugar[7], нарушил идиллию, бесцеремонно усевшись рядом. — Понимаю, я тоже не хочу уезжать.
Не спросив разрешения, он взял бутылку пива из рук Рады и немного отхлебнул, как следует обсмаковав горлышко. Она лишь улыбнулась, а Джером испытал необоснованный приступ ревности.
— Кросс, что тебе нужно? — недружелюбно спросил он.
— Ничего, — парень снова прильнул к бутылке, осушив ее почти до половины одним глотком. — Просто хотел спасти ваш отпуск.
— Уйди, ты сейчас только мешаешь.
— Да ладно тебе, Джером, я же только хочу помочь.
— Уйди. Нам ничего не нужно.
— А ты не очень-то дружелюбен, — сказал Рональд. Он провел ладонью по своему гладко выбритому черепу и, улыбнувшись, обратился у к Раде. — Скажи, он всегда такой?
Она улыбнулась в ответ и еще сильнее прижалась к плечу мужа.
— Всегда.
— Что же, не буду вас отвлекать. Просто хотел сказать, что я и Эша решили задержаться тут еще на несколько недель. Мы отправляемся в Тосса-де-Мар — у меня там есть свой человек.
— Что за человек? — вмешался в разговор Джером. Парнишка не был ему приятен, но он был заинтригован его словами.
— Васко, мой хороший друг, сможет приютить нас у себя на какое-то время. Еще он владеет сетью туристических агентств, так что поможет нам купить билеты обратно за полцены. Мы выезжаем послезавтра. Васко организовывает круиз на своей яхте, и я планирую подработать у него — он неплохо платит официантам, которые плывут с ним.
— Заманчиво…
Рональд не был из их группы. Рада впервые увидела его две недели назад, когда Эша — девушка, первая откликнувшаяся на их объявление в интернете, — привела его в лагерь. Они познакомились где-то в городе, когда она ходила за покупками, и довольно быстро начали встречаться. Sugar ошивался в лагере почти целыми днями, но так и не стал полноправным членом компании, общаясь в основном только со своей новоявленной протеже. Джером и Рада доверяли Эше, поэтому, узнав, что она остается, задумались: не последовать ли ее примеру?
— Что вы теряете? — спросил Рональд, кидая пустую бутылку из-под пива в костер. — Говорю вам, проблем не будет.
— Звучит просто отлично, — Джером задумчиво почесал подбородок, покрытый густой темной щетиной. Он и Рада уже были на крючке, хотя и не понимали этого, — но такие вопросы не решаются с ходу. Нам нужно подумать.
— Решайтесь. Это будет незабываемо!
***
Вечером, когда пятеро мужчин в красных майках в сопровождении нескольких шлюх пришли за ними, Рада все еще плакала. Известие о смерти мужа настолько потрясло ее, что все происходящее с ней словно бы ушло на второй план. Все было словно в тумане. Она не сопротивлялась, когда кто-то за волосы выволакивал ее из клетки, она не испытывала сострадания к другим пленницам, которых били за нежелание добровольно покинуть свое временное жилище.
Когда ее вместе с остальными девушками вели в неизвестном направлении, она лишь удивилась тому, что в ней остались силы держаться на ногах. Шли не больше десяти минут, и за это время Рада не смогла как следует осмотреться; стоило лишь замедлить шаг или повернуть голову, как в спину упирался автоматный ствол. Впрочем, будучи свидетельницей утреннего разговора, она знала, куда их ведут. Для таких как она здесь только одна дорога — бордель. И это уже нисколько ее не пугало.
