Благодаря двум телохранителям, которых Васко предусмотрительно взял с собой, отправляясь на остров, путь через джунгли оказался не таким тяжелым, как ожидалось в начале. Хьюго и Кастедо шли впереди и отчаянно махали мачете, обрубая обильные кустистые заросли, заслоняющие проход по узкой извилистой тропе, ведущей с пляжа к асфальтированной дороге, где их должны были встретить. Васко Гёйте продвигался вслед за ними, изо всех сил стараясь поспевать за своими компаньонами, что вызвало у него приступ отдышки. Ален Варус, молодой и талантливый химик, согласившийся какое-то время работать в лаборатории Рук Айленда, уверенно ступал позади всех, за всю дорогу не обронив ни слова.
Шли долго. Несмотря на холод предрассветных сумерек, заставший четверых путников по прибытии на остров, шелковая рубашка Васко быстро пропиталась потом и довольно неприятно прилегала к коже, но это его не особо беспокоило. В тот момент, куда большее внимание он уделял мальчишке-химику, то и дело, гадая: струсил он или же нет? Если парень окажется не таким крепким, как того от него ожидают, то весь проделываемый путь окажется напрасным:
«Если этот говнюк струсит, то, считай, все пропало».
Несколько месяцев назад в клубе «Rusty anchor»[4], где Васко числился как один из учредителей, прошел слух о том, что кто-то из персонала втайне продает наркотики посетителям, не желая при этом делиться с начальством. Наркоторговца пытались вычислить, но это было непросто. Сукин сын был крайне осторожен: почувствовав неладное, он залег на дно и какое-то время не высовывался. О нем не было слышно чуть больше трех недель, но поиски не прекращались, а продажа наркотиков в клубе снизилась почти втрое из-за того, что клиенты напрочь отказывались покупать предложенный товар, требуя именно то, что продавал им «какой-то парень». «Какого-то парня» искали долго и с упорством, однако никто и предположить не мог, что столь талантливым наркоторговцем окажется Ален Варус, кроткий и исполнительный парень, настоящий трудяга, занимающий весьма низкую должность в бухгалтерском отделе клуба. Он сам признался во всем Васко: «Прежде чем меня пристрелят, я хочу вам кое-что показать», — он достал из кармана сверток бумаги, развернул его, демонстрируя взору своего начальника десяток голубых пилюль. — «Знаете, что это, босс?». «NB-K8», — сухо ответил Васко. — «Где ты это достал?». Губы Алена растянулись в улыбке: «Сам сделал. Ну что, босс, если вы передумали меня убивать, может, выслушаете мое предложение?». Он рассказал, что изготовляет наркотики в своей квартире, но делать это становится все опасней: при варке наркотической смеси появляется невыносимая вонь, что уже наверняка привлекло внимание многих его соседей. Парень предлагал сотрудничество: «Товар мой, место ваше, а деньги — наши общие. Что скажете, босс?». С улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, Васко заверил его, что знает подходящее место, где опытам молодого химика ничто не помешает.
Наконец-то джунгли закончились, тропа стала шире и теперь вела путников на возвышенность — осталось еще совсем немного. Не обращая внимания на тяжелую отдышку, Васко ускорил шаг и, обогнав своих телохранителей, направился вперед, завидев вдали свет фар.
— Пошевеливайтесь, мы уже почти пришли.
Как и было условлено, Четте ждал их на автотрассе возле перекрестка, ведущего к границам двух периферийных аванпостов: «Viejo lobо»[5] и «Inmundо»[6]. Пират сидел на капоте зеленого внедорожника и, бездумно покручивая в руках сложенный карманный нож, смотрел куда-то вдаль. Заслышав вдали чьи-то шаги, он схватился за автомат и тут же направил его в сторону приближающихся.
— Hola, amigo! — воскликнул Васко, улыбаясь. Он поднял руки, показывая, что безоружен. — Успокойся, это всего лишь мы.
Заметив знакомые лица, Четте опустил оружие. Быстрым взглядом он обвел Хьюго и Кастедо и, признав в них своих знакомых, улыбнулся, сверкнув золотой фиксой. На присутствие Алена он никак не среагировал, хотя можно было легко понять, что появление на острове чужака заставило его занервничать.
— Чувак, ну наконец-то!
Пират легко спрыгнул с капота, молча обошел машину сзади и открыл багажник, позволяя путникам избавиться от своих увесистых сумок.
— Давно ты тут? — буднично поинтересовался Гейте, стягивая с плеч лямки своего рюкзака. Тяжелый запах гнили, бьющий в нос, стоило лишь приблизиться к машине, вызвал в нем жуткое отвращение. Васко обошел внедорожник и, оказавшись рядом с пиратом, мельком заглянул в багажник. — О, черт!
Там, среди различного хлама — вырезок из порно журналов, игральных костей и пустых пивных бутылок — в коробке, дно которой было покрыто сухими желтыми листьями, лежала отрубленная голова женщины. Она уже находилась на той стадии разложения, когда было невозможно определить ее возраст. Личинки мух, облепившие ее лицо, поработали на славу: они проели глаза, почти полностью обглодали кожу и мышцы скул, но не затронули носовой хрящ. Вонь стояла жуткая.
— Четте, какого хера? — спросил подошедший Кастедо. Видавший всякое, он не выглядел растерянным. Не проявляя чувства брезгливости, он с любопытством первооткрывателя ткнул пальцем в пустую глазницу убитой. — Кто она?
— Эй, аккуратней! — пират ударил его по рукам и решительно закрыл багажник. — Это посылка с западного аванпоста, ясно? Дени оказался крысой. Он получал письма с Большой земли. Говорил, что от жены. На деле его дружки пересылали ему конвент с пустым бумажным листом, который был полностью пропитан кислотой. «Марка» размером с бумажный лист, прикинь? Он так барыжил больше полугода, переправляя письма на Южный Рук, через наемников Хойта.
— А голова здесь причем?
— Это жена этого умника. Он должен понять, что нельзя прикрываться семьей, особенно тогда, когда хочешь наебать своего босса.
— Справедливо, — произнес Васко. Он провел рукой по своей густой бороде, черной и блестящей, словно кротовья шкура, и добавил: — Если уж говорить о крысах, то расскажи, что за чертовщина произошла у вас две недели назад?
Четте смачно плюнул в сторону и махнул рукой, призывая остальных сесть в машину:
— Расскажу по дороге.
— Я слышал, что Пабло погиб, — начал Васко. Тяжело плюхнувшись на переднее сидение, он разулся и хорошенько встряхнул свои мокасины, пытаясь избавиться от набившегося в обувь песка.
— Да много кто той ночью преставился, — туманно ответил пират, поворачивая ключ зажигания. Внедорожник тронулся с места и, двигаясь по автотрассе, направился к западной части Рук Айленда. Начинало светать. — Когда мы грузили тела, то насчитали двадцать шесть наших. Целый прицеп с мертвецами! Мы отвезли их на южный склон и почти двое суток рыли могилы.
— Вы каждому по яме что ли копали? — засмеялся Хьюго. Он достал самокрутку и, подкурив, выпустил в автомобильный салон клуб серого дыма; затихший до этой поры Ален сдавленно закашлял. — Пустая трата времени.
— Скажи это Ваасу, когда приедешь. Это он решил сделать из нас могильщиков.
— Сам он, наверное, и лопаты в руках не держал?
— Шутишь? Он копал, словно одержимый. За эти два дня он даже не возвращался на аванпост. Сам не спал, пес, и нас гонял. Злой, как тот черт. Многие всерьез верят, что это проявление заботы с его стороны, — Четте хрипло засмеялся и сощурил глаза, — но я-то знаю, что Ваас клал с прибором на всех. Ему просто нужно было занять себя чем-то, успокоиться и потянуть время, чтобы, по возвращении, не сорваться и не перестрелять тех ублюдков, которые привезли смерть в наш лагерь.
— Что там с заложниками? — поинтересовался Васко, желая как можно скорее оказаться в курсе всех дел, касающихся жизни острова.
— Сидят в клетках. Ваас все еще надеется получить с них выгоду, но, ввиду недавних событий, не думаю, что кто-нибудь из работорговцев рискнет сунуть сюда нос.
— За эти две недели Хойт пытался выйти на связь?
— Хуй там! Он затаился на своем острове и не дает о себе знать: ни эмейла, ни радиосообщений — ничего! Всех его наемников, что были на наших аванпостах, мы взяли в плен. Ваас сказал, что будет убивать по пять человек каждую неделю, но это вряд ли заставит «Большого папочку» связаться с нами.
— Как я понял, очередной захват заложников планируется не скоро.
— Точняк. Мы теперь почти ничего не делаем, даже пить уже не хочется. По лагерю, то и дело, ходят слухи о том, что кто-то отравил питьевой колодец, или, того хуже, будто Муравейник заминирован. Ваас приходит в бешенство, когда слышит подобное. Он из шкуры вон лезет, чтобы контролировать нас, да только хер ли с этого толку? Мы слишком напряжены.
— Значит, — сказал Васко, задумавшись, — нужно помочь вам расслабиться.
— О чем ты говоришь?
— Лучший способ угомонить бешеных псов — это дать им свежее мясо.
— Блять, чувак, прекрати говорить загадками, — занервничал Четте. Он манерно прокрутил руль, сворачивая на очередном перекрестке. — Что ты имеешь в виду?
Гейте посмотрел на пирата, будучи разочарованным его тугоумием.
— Я, мой друг, говорю о том, что вам не хватает тех, кто смог бы вас утешить. Пленницы — их сейчас вряд ли кто купит. Пусть поработают в вашем борделе.
— Ты сможешь это устроить?
— Конечно! — воскликнул Васко и даже позволил себе самодовольно улыбнуться. — На этом острове для меня нет ничего невозможного.
— Чувак, да ты у своей сестры уже три года не можешь вымолить прощение, — Четте громко засмеялся, бросив в сторону своего собеседника полный злорадства взгляд. — Ты тогда поступил, как настоящий мудак.
— Такой уж я человек, — ответил Гейте. Он отвернулся к окну, напрочь расхотев улыбаться. — Исправляться поздно.
***
Три года назад…
Ваас беззастенчиво бродит по его дорогой каюте: вот он подходит к полке с DVD дисками, достает несколько штук и вертит их в руках, изучая обложки: «Дерьмовые у тебя фильмы, амиго», — спустя какое-то время изрекает он, затем, громко хмыкнув, кидает диски на пол, потеряв к ним всякий интерес; вот он проходит вдоль стены, увешанной семейными фотографиями Васко, и привередливо разглядывает их: «Дерьмовые фотки»; главарь пиратов подходит к мини-бару, достает оттуда некогда откупоренную бутылку рома, зубами выдергивает пробку и делает несколько осторожных глотков: «Дерьмо, ненавижу ром», — кривится он, но бутылку из рук не выпускает; преодолев расстояние в пару шагов, он оказывается возле огромной хозяйской кровати и, раскинув руки в стороны, падает навзничь, несколько раз инерционно подпрыгнув на упругом матрасе. Пират, щурясь, отпивает ром, вытирает губы тыльной стороной ладони и смеется: «Кровать у тебя тоже дерьмовая».
Васко нервно усмехается в ответ. То ли от действия кокаина, то ли от постоянного непрекращающегося волнения он ходит из угла в угол, будучи не в силах устоять на месте. Только сейчас, когда отступать уже было поздно, он начинает подозревать, что придуманный главарем пиратов план не такой уж хороший, как ему думалось вначале. «
Я не смогу… — мысленно произносит Васко. Он шмыгает носом и подбегает к кофейному столику, на стеклянной поверхности которого в небольшую горку был высыпан белого цвета порошок. —
Я не смогу… — навязчивая мысль уже против его воли звучит в голове, вызывая в нем очередной приступ паники. —
Я облажаюсь. Обязательно облажаюсь, — думает он, нервно снюхивая две дорожки кокаина через скрученный трубочкой доллар».
— Успокойся, мудила, — подает голос пиратский главарь. — Слышишь меня? Ты нужен мне вменяемым.
— Долго нам еще ждать? Я сойду тут с ума!
Монтенегро, в очередной раз приложившись к бутылке, садится на кровати по-турецки, испачкав белоснежные хлопковые простыни грязной подошвой своих берцев. Его цепкий взгляд пуст, а злобная улыбка бессмысленена. Ваас тогда выглядел по-другому: его волосы, имеющие на тот момент достаточную длину для того, чтобы начать виться, прятались под красной банданой, которую он в то время имел привычку носить; бородке-испанке он предпочитал козлиную бороду, что делало его на пять, а то, быть может, и десять лет старше своего возраста; а на левом предплечье отчетливо виднелись несколько мелких татуировок, стиль и качество которых выдавали в своем обладателе принадлежность к племени Ракъят.
— Хесус подаст сигнал, когда все будет готово, — произносит он и, прежде чем Гейте успевает открыть рот для ответа, запускает руку в карман, выуживая оттуда изрядно помятую пачку «Marlboro». — Сигарету?
— Да, давай, — нетерпеливо отвечает Васко и подходит к пиратскому главарю. Он вытягивает сигарету из пачки и подкуривает; даже невооруженным взглядом видно, как сильно у него трясутся руки. — Мне это не помешает.
Ваас поднимается с кровати и подходит к кофейному столику, макает палец в горстку кокаина, втирает порошок в десны и следующие пятнадцать минут молча смотрит в большой цифровой аквариум, встроенный в стенку каюты, будучи ничуть не обремененным проведенным в ожидании временем. А Гейте, теряя последние остатки самообладания, курит одну за другой и воровато смотрит на циферблат наручных часов:
«Лишь бы все получилось. Лишь бы все прошло гладко».
При последнем захвате яхты что-то пошло не так. Дипломаты, которых Васко должен был доставить на Рук Айленд, заподозрили неладное и вынудили его вернуться в порт. Они были людьми весьма влиятельными, и взятие их в заложники, должно было обеспечить Хойту Волкеру неприкасаемость со стороны властей, внушительный выкуп и повышение авторитета среди других крупных работорговцев. Всего каких-то пять человек, но как бы они изменили жизнь острова! Но Гейте облажался, а его босс выдвинул ультиматум: деньги или жизнь. Сумма, которую ему предстояло выплатить, была просто ошеломляюще огромной. Дурак! А ведь за семь лет безупречной работы на Хойта он уже привык думать, что богат. Но количество сбережений на банковском счете Васко не составляло и четверти предъявленного долга. Сеть туристических агентств, которыми он владел исключительно официально, клуб «Resplandeciente anchor», в списке учредителей которого он числился уже на то время, и остальная недвижимость, за исключением разве что яхты, — все принадлежало Хойту Волкеру. Найти столь крупную сумму денег в предоставленные сроки было просто нереально, и Гейте даже начал думать о дезертирстве, но пиратский главарь придумал, как можно все уладить без относительных потерь. Втайне от босса, Ваас уже больше года занимался контрабандой: большая часть канабиса, выращенного на этом острове, находила своего покупателя на Большой земле именно благодаря совместной работе главаря пиратов и Васко Гейте. Поэтому, не желая терять столь ценного союзника, Монтенегро решил помочь ему сохранить жизнь. «Нужно показать „Большому папочке“, что ты и так достаточно пострадал», — сказал он. «Я готов на все», — решительно заявил Васко. — «Скажи, что надо делать». Ваас почесал свою козлиную бороду и лукаво улыбнулся: «Просто выгляди жалким».
Прошло еще минут десять, прежде чем кто-то постучался дверь каюты. Не дожидаясь ответа, на пороге появляется Хесус.
— Ваас, все уже готово.
— Отлично, — отвечает Монтенегро. Он с интересом всматривается в цифровой аквариум, постукивая пальцами по его поверхности, желая привлечь внимание рыб, которые, разумеется, никак на это не реагируют. Разочаровавшись в своем занятии, он подходит к Васко. — Готов?
— Да.
— Ты помнишь, что от тебя требуется?
— Да, — отвечает Гейте. — Просто выглядеть жалким.
— Бинго! — улыбается пиратский главарь. Предстоящая заварушка на палубе, казалось, ничуть его не беспокоит; он пребывает в наилучшем расположении духа. — Не облажайся, амиго, — произносит он, подходя к Васко почти вплотную. Тон его голоса был мягким, доверительным, однако, вместе с этими словами, он без предупреждения и причины бьет Гейте кулаком в нос.
— Блять… — мир поплыл перед его глазами, но ему удается удержать равновесие и не упасть. Боль оказазывается сильнее ожидаемой, и это вызывает у Васко негодование. — Зачем?
— Последний штрих, — отвечает Ваас. — Пораскинь мозгами, окей? Если ты выйдешь отсюда без единой царапины, то это вызовет подозрение.
Гейте щурится от боли. Проводит пальцем над верхней губой, пытаясь стереть потекшую из носа кровь.
— Но зачем так сильно?
— Хей, я тут пытаюсь разгрести все то дерьмо, что на тебя свалилось. Так что закрой свой рот и прекрати ныть. Ты должен быть жалким, но не настолько, чтобы у меня или кого-то еще появилось желание прострелить тебе голову.
Монтенегро шмыгает носом и хочет подойти к кофейному столику, на поверхности которого заманчиво белеют две неснюханные дорожки кокаина, но Хесус преграждает ему дорогу рукой.
— Не время, Ваас. Там на палубе все только и ждут твоего появления.
— И я не заставлю их ждать, — недовольно говорит пиратский главарь. Несколько секунд он смотрит на кофейный столик и горку порошка на нем, затем резко жмурит глаза и, вновь открыв их, уже смотрит на мир как-то устало, с потаенной злобой. — Пора начинать.
Втроем они покидают каюту и, поднявшись вверх по неудобной крученой лестнице, оказываются на палубе. Там в окружении пиратов, на дощатом полу, мокром от крови убитого пленника, на коленях стоит его сестра, Майя, вместе с девушкой, которая абсолютно незнакома Васко, но которую он должен будет убить, чтобы сохранить свою собственную жизнь.
***
— Приехали! — констатировал Четте.
Дорога до Муравейника заняла больше времени, чем планировалось. Причиной тому был мальчишка-химик, которого постоянно укачивало по дороге. О, это воистину была адская поездка! За рулем Четте лихачил так, словно бы обрел бессмертие, от чего машину невероятно трясло и слегка подбрасывало на кочках; из закрытого багажника тянуло мертвечиной. Досталось не только бедняге Алену — тошнило абсолютно всех.
— Неужели, — облегченно проговорил Васко, изо всех сил подавляя в себе зевок. Пират вел машину по хорошо выложенной дороге, ведущей вдоль длинного бетонного забора Муравейника, готовясь сделать очередной поворот. — Скорее бы оказаться внутри. Я уже весь зад себе отсидел.
Завидев знакомый внедорожник, дозорные приказали отворить ворота, позволяя Четте заехать на аванпост. Пираты окружили автомобиль, едва стоило ему остановиться; ими правило обычное любопытство, но каждый из них был вооружен до зубов, и это очень забеспокоило Алена. Мальчишка был белее полотна, когда Васко повернулся к нему, в очередной, но безрезультатной попытке успокоить.
— Эй, соберись. Ты должен взять себя в руки!
«
Это совсем никуда не годится, — Гейте был крайне раздосадован реакцией молодого химика. Он даже призадумался, засомневавшись: не было ли ошибкой делать столь крупную ставку на Алена Варуса? Однозначного ответа на этот вопрос не нашлось, что вызвало у Васко раздражение. —
Боже, не дай облажаться этому засранцу! Теперь, когда дела приняли такие обороты, от жизни этого мальчишки теперь зависит судьба острова…».
