Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра

      Пробегать через рыночную площадь во второй раз мне не хотелось, посему был выбран окольный путь до дворца ярла. Через мост, вдоль храмовой стены, отмеченной гобеленами с изображением узла Мары, и улицы с двухэтажными поместьями. Укрывшись в тени высоких домов, мы обошли рыночное столпотворение, но все равно натыкались на нищих и сторожащих поместья громил, лица которых уродовали шрамы. Кого-то в меньшей степени, кого-то в большей. У самого жуткого, лысого норда в стальной броне на лице чернела порванная ноздря и отсутствовала часть верхней губы, обнажая десну и ряд желтых кривых зубов.       Я отвернулась, не желая заострять внимание на увечьях и думать о том, каким образом они достаются громилам, заметив попутно, что на нижнем ярусе, у самой воды тоже имеются дома. Крошечные квадратные оконца в облепленных плесенью и мхом стенах делали жилища похожими на темницы. Своего рода противовес высящимся над ними хорошо охраняемым, добротным особнякам за коваными заборами, принадлежащим рифтенским богачам.       У лестницы, ведущей ко дворцу ярла, двое стражей в шлемах синхронно повернули головы, только заметив наше приближение.       – Стоять! – проскрежетал сквозь забрало ближайший к нам. – Какое у вас дело в крепости Миствейл?       – Письмо для придворного мага из Коллегии. Нужно передать лично в руки, – отрапортовала я, приосанившись как легионер.       – Ясно, – неоднозначно протянул стражник. – Я вас провожу к ней. Но только вас одну.       – Джулия, – шепнул вдруг Эрандур, – я буду ждать тебя в храме Мары.       Я кивнула другу и последовала за стражником.       – Значит, вы из Коллегии Винтерхолда? – тот оказался любопытным и разговорчивым.       – Да, я старшая ученица, – не углядев причины скрывать того, что я маг, гордо ответила, постукивая по каменным ступеням Ваббаджеком. Лестница разделялась на две и огибала небольшой выступ у высоких окованных дверей. Возможно, отсюда ярл обращалась к людям.       – Ну, и как там? Говорят, маги снова подорвали город… – выбрав правую лестницу, стражник обернулся ко мне. В прорезях шлема сверкнули заинтересованные в информации глаза, цвет которых был неразличим из-за плотной тени.       – Да, почти. Не совсем город. Только саму Коллегию.       – Одни проблемы от вас, – буркнул стражник, продолжая путь. – Не понимаю, зачем ярл вообще держит эту чокнутую!       Сердце забилось чаще, стоило лишь услышать слово, каким меня обычно обзывал Ворстаг. От приятного волнения нахлынули воспоминания о друге из Маркарта. Он еще это слово: «чокнутая» всегда произносил с особым теплом, пусть и звучало оно как насмешка.       Стражник довел меня до дверей крепости и сопроводил в главный зал, где сразу начиналась приемная ярла. Громоздкая круглая люстра на цепях и жаровни по углам озаряли все помещение теплым оранжевым светом. Позади длинных обеденных столов, уставленных блестящей посудой и бутылками, на троне сидела зрелая рыжеволосая женщина в роскошных лисьих мехах. Справа от неё, скрестив руки на груди, возвышался плечистый телохранитель, а по левую руку высокая эльфийка в богатых одеяниях. Они принимали некую просительницу – черноволосую высокую женщину, но разговор велся довольно деликатный, негромкий, и не получалось разобрать ни слова.       В приёмной пахло дорогим вином, а на серебряных блюдах я увидела мясо, сыры и грозди крупного винограда. От запаха и вида еды, столь резко контрастирующего с городской атмосферой, у меня застонал живот. Голодные глаза впились в виноградную гроздь, не желая терять её из вида.       – Эй! – окликнул меня страж. – Не отставайте!       Сглотнув скопившуюся во рту слюну, я подбежала к провожающему, остановившемуся у резной двери слева. Он зашел первым, впустил меня и остановился на пороге.       – Госпожа Вайландрия! К вам посетитель.       В просторной комнате мага оказалось светлее, чем в освещенном жаровнями приемном зале. Над столами и шкафами зависли белые магические огни. Перламутровый свет касался полок с ингредиентами, книгами, алхимическими колбами. Придворная колдунья в синем балахоне с капюшоном нависала над пентаграммой душ, но от возгласа резко развернулась и уронила розовый камень. Сияющий кристалл померк и звякнул о каменный пол.       – Ох, незадача! – женщина тут же бросилась его поднимать, суетливо замешкав. Камень душ закатился под стол, и Вайландрия на четвереньках полезла за ним, приговаривая: – Ты никуда от меня не сбежишь, малыш…       Я вытаращилась, не зная, стоит ли уже представляться или подождать, пока она закончит ловлю камня душ. Когда колдунья поднялась на ноги, счастливо улыбаясь, она перевела взгляд узких чёрных глаз на меня, и на остром лице босмерки родилось непонимание.       – Ты кто? Это насчет доставки? Или у нас была назначена встреча? Я не помню.       – У меня письмо от Совета магов Коллегии Винтерхолда. Это насчет аномалий, – я вытащила запечатанный пергамент из кошеля, обнаружив, что углы немного помялись.       – Аномалий? Совета магов? О боги, неужели это из-за моих исследований? Неужели я ввела в расчеты содержания реагента неверную константу? – в голосе Вайландрии появился искренний испуг.       – Нет, не думаю. В письме всё изложено. Если у вас будут проблемы, то… – что говорить дальше, мне представлялось смутно. Пообещать ей помощи от имени всей Коллегии я не имела права, но должна была предупредить мага о возможных отголосках силы Ока Магнуса. Поэтому, не сказала ничего.       – Понятно. Но коэффициенты надо бы перепроверить, а то ничего не выйдет, – она взяла письмо и, не раскрывая, положила на столешницу, снова направившись к пентаграмме душ и поигрывая камнем в руке.       – Вы не станете читать? – обеспокоилась я.       – Что читать? – Вайландрия повернулась ко мне. – Что ты только что сказала?       – Письмо из Совета магов.       – Ах да, письмо, – закивала колдунья. – И где же оно?       – На столе, – я сделала шаг назад под усталый вздох стражника.       – Конечно, сейчас же прочту. Доставка реагентов всегда кстати. Спасибо, – Вайландрия приятно улыбнулась, но меня от этой улыбки передернуло. Оставалось только надеяться, что рассеянная колдунья все же обнаружит письмо там, где его оставила, и поймет то, что в нём написано.       – Всего доброго! – слегка поклонившись, я отступила к стражнику, который вывел меня из покоев мага и указал направление к выходу.       – О чём я и говорил, – глухо прокаркал он из-под шлема. – Чокнутая!       У меня не было желания делать замечание его бесцеремонности. Теперь мысли всецело занимал только возможный отчёт, который я должна буду предоставить Совету. Однако выйдя из крепости, словоохотливый страж не закончил разговор.       – У неё там недавно что-то взорвалось, и она стала забывчивая, – негромко продолжил он. – Иногда даже ярла не узнает.       Я поспешила отделаться от его общества и сделала шаг направо в сторону храма Мары, но столкнувшись взглядами с увечным лысым громилой, который постоянно непроизвольно скалился, развернулась и пошла в другую сторону. Надеялась, что обойду охраняемое поместье через рынок, но остановилась перед вывеской «Благородный сиротский приют», почти неразличимой на фоне серой черепичной крыши.       С первого взгляда благородства в этом здании не было и на ломаный септим. Оно привлекало не подгнившим древесным срубом, но воспоминаниями об Авентусе Аретино. Мальчик, сбежавший из приюта, рассказывал об ужасной женщине Грелод Доброй, и меня на крыльях любопытства понесло к обшарпанной двери под ржавыми буквами.       Я осторожно толкнула дверь и вошла внутрь, ожидая услышать детский смех. Через полминуты тишины, ждала услышать хоть что-нибудь!       Однако здесь было тихо, будто на кладбище. Пахло вареными овощами, но довольно невкусно. В передней стояли покрытые трещинами старые лавки и висела полустершаяся картина то ли с пейзажем, то ли с натюрмортом. Краски выцвели и облезли так, что уже не представлялось возможным определить, что именно изображено. Остались лишь разрозненные цветные пятна, преимущественно жёлтые.       – Здравствуйте, – негромко пробормотала я, с опаской разглядывая мрачное помещение.       Под моим сапогом скрипнула половица, и я застыла на месте, оцепенев от страха, словно незаконно проникла в чужой дом.       Здесь и в самом деле витало давящее ощущение чужого, неуютного, неприветливого. Слабый свет еле дотягивался с кухни до пыльных углов, спертый тяжёлый воздух и духота вызывали головокружение. Впереди на кухне, у очага над котелком с кипящей похлебкой склонилась старая карга. Она бубнила себе под нос неразборчивые слова или пыталась напевать, и именно поэтому, войдя, я осталась не услышанной. Авентус описывал мне жуткую ворожею, но это была просто старуха с большим крючковатым носом, с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, в простом коричневом платье. Единственное, что в ней отталкивало – это тяжёлый недовольный взгляд, что сразу пронзил меня, когда старуха почувствовала моё приближение.       – Чего надо?! – раздражённо бросила она, отвернувшись от парящего котелка. В руке она угрожающе сжимала половник как булаву.       – Я... – у меня все слова вмиг повыскакивали из головы. – К-хм... Меня зовут Джулия Октавия, я проходила мимо и подумала – не нужна ли вам помощь... С сиротками?       – У нас тут все в порядке, – старуха нахмурилась, что изрядно добавило ей морщин.       – А можно ли увидеть детей? – робко поинтересовалась я.       – Зачем тебе? Вот ещё! Вздор! Они сидят в спальнях и ждут обеда! – она говорила отрывисто и раздражённо. Я начала переживать – а есть ли тут вообще дети?       – Я, видите ли, пришла из храма по просьбе Марамала, – и как мне это вообще в голову пришло? – Он... М-м... Хотел бы помочь детям и рассказать им о богах и всяком... Ну, вы знаете жрецов, они любят рассказывать о богах. А дети, должно быть, любят... Интересные истории про... Подвиги древних героев... Пелинала например...       – Пусть Марамал со своей Марой катится в Обливион! Его богиня ещё никому никогда не помогла! Убирайся откуда пришла!       Я хотела возразить, мол своими глазами видела, как помогла, но заколебалась и присела за стол, на котором старуха разместила старую глиняную и не очень чистую посуду. Четыре миски с двух сторон. Возможно, действительно для детей.       – Вам бы тарелки помыть, – брезгливо заметила я, не решаясь положить руки на усыпанную крошками столешницу. – Хотите, помогу?       – Девка, ты чего сюда припёрлась? Тебе показать, где дверь? Могу выволочь тебя за волосы! – разозлилась старуха.       – А вы ведь Грелод, да? – уточняя, спросила я.       – Ну да, Грелод! А тебе-то что? Если сейчас же не уберёшься, я позову стражу!       Услышав такую угрозу, я резво встала, отряхнулась и с сожалением поглядела на старуху.       – Извините, я правда не хотела вам и детям никакого зла, но вы действительно такая, как говорил Авентус. Жаль вас и этих детей, если они еще живы, – моя последняя фраза, похоже, переполнила чашу терпения, места для которого в сердце Грелод было ничтожно мало.       – Стража! – заверещала она, и у меня сердце рухнуло в пятки от ужаса.       – Нет! Я уже ухожу!       – Сюда! Скорее сюда! – она обежала стол, ринулась к двери, но натолкнулась на меня, застывшую в дверном проеме между кухней и передней.       – Да стойте же, – процедила я сквозь зубы, оттесняя её Ваббаджеком, но бабка оказалась на удивление резвая.       Поднырнув под мою руку, Грелод кинулась к выходу, а я взмахнула посохом ей вслед, только бы не позволить выбежать за дверь и не навлечь на меня огромные беды.       Красная вспышка сорвалась из кричащего в ужасе рта Ваббаджека и окутала Грелод. Когда алая дымка рассеялась, на месте старухи остался лишь сладкий рулет в белой глазури – как старухин чепчик.       У меня подкосились ноги, и перехватило дыхание. Я, подобно Вайландрии, на четвереньках подползла к двери, не выпуская посоха из руки, подобрала рулет и смахнула с него пыль. Потрясла, но Грелод к прежнему обличью не возвращалась. Живое превратилось в неживое.       – Твою мать… – осознание того, что я убила невинную старуху, не укладывалось в голове. – Твою мать! Твою мать! – вскочив на ноги, заметалась по передней, понимая, что надо бежать, но колени и руки дрожали так, что точно выдали бы во мне преступницу.       Дверь со стороны кухни тихонько скрипнула.       – Госпожа Грелод? – тонкий детский голосок за спиной напугал меня до мурашек. Я медленно обернулась, увидев русого мальчугана лет десяти в синей рубашке и пятилетнюю щуплую девчушку в зеленом платьице, высунувшуюся из-за дверного косяка.       Вслед за ними робко выглянули ещё двое темноволосых чумазых мальчишек в штопанных рубахах. И все дети одинаково глядели то на меня, то на сладкий рулет.       – Почему Грелод кричала? – спросил старший мальчишка.       – Кричала? – нервно пропищала я и прокашлялась, добавляя голосу твердости. – Не знаю. Я не слышала. Я… я просто зашла угостить детей сладостями.       Внутри всё сжималось от ужаса, но Ваббаджек повернулся ко мне радостной стороной. Руками я вцепилась в рулет и посох так, словно они могли меня удержать. Ладони вспотели и правая рука начала сползать по древку.       – Ух ты! – белокурая малышка выбежала ко мне навстречу, протягивая тонкие грязные ручки. В её огромных глазах на миг засветилась радость, но вдруг она остановилась, и счастье померкло. – Это правда нам? И правда можно?       – Можно, – прохрипела я, не узнавая собственного голоса. Жалость к сиротам стискивала сердце, но страх обездвиживал.       – Грелод не разрешает сладости. Только овощи, – с подозрением пробубнил второй мальчик из-за двери.       – Можно, пока она не видит, – я прошла на кухню, положила рулет на стол и взяла нож. Запястье согнулось от непривычной тяжести. Пришлось даже отставить в сторону посох – собственные мышцы ополчились против меня. Всё дрожало от осознания содеянного, безвыходности и страха под полным надежды взглядом четырех голодных заморышей.       «Что если Грелод оживёт?» – в ужасе подумала я, опуская лезвие в мягкий рулет. Красное варенье окрасило нож, и у меня резко потемнело в глазах. Потребовалось время, чтобы понять, что это не кровь. Удивительно свежий, сладкий запах ягод обрадовал меня не меньше, чем детей.       – Земляника, – выдохнула я, разделяя сладость на четыре ровные части. Девчушка первой схватила кусок со стола и жадно впилась в него так, словно её целый день не кормили. Остальные дети угощались нерешительно, но на их лицах светились счастливые улыбки. Я в бессилии опустилась на лавку и сжала кулаки, впившись в ладони ногтями, чтобы хоть немного за болью скрыть бьющую меня лихорадочную дрожь.       – Надо бы оставить немного Констанции, – вдруг сказал старший.       Стукнула входная дверь, и раздался женский голос. Я осознала, что надо бежать и чем быстрее, тем лучше.       – Я вернулась! К Марисе такая очередь, просто жуть! Хорошо, что успела… – на кухню впорхнула молодая имперка в длинном льняном платье и косынке. В её руках лежала наполненная овощами и мясом корзина.       – Где Грелод? – улыбаясь, спросила она, увидела, что дети едят сладости, и недоуменно взглянула в мои перепуганные глаза.       – Не знаю, – пожала плечами и повторила историю рассказанную детям, попеременно то краснея, то бледнея. – Я, надеюсь, не нарушила никаких правил? – голос подозрительно подрагивал, хоть я и пыталась держать себя в руках.       – Нет, что вы! – в карих глазах девушки загорелось волнение. – Спасибо, что принесли угощение… И хорошо, что вы не встретились с Грелод, она очень строгая. Впрочем, странно, что она куда-то ушла… Обычно в это время она готовит обед.       – Что ж, пожалуй, не стану вам мешать, – я встала из-за стола, забрала Ваббаджек, окинула взглядом доевших старуху детей, и с нервной натянутой улыбкой покинула «Благородный сиротский приют».