Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра

      Привкус выпитых прошлым вечером аргонианских коктейлей стал омерзительно-приторным. Дикая жажда стеклянной крошкой царапала горло. Я хрипло выдохнула и прижалась к горячей Мьол, кутаясь ещё и в одеяло. В доме было холодно, кончик носа мёрз, поэтому я с головой накрылась волчьей шкурой и блаженно прикрыла глаза. Нельзя пить столько, чтобы не помнить, сколько потратила. Стыдно для имперца не считать септимы, даже если нашла сокровища! Очень стыдно.       Помнится, Тален-Джей вчера предупреждал, что не надо запивать его изысканные коктейли разбавленным медом с медоварни «Чёрный Вереск». Но кто его слушал! Я же запланировала скорый отъезд в Коллегию, надо было отметить это. И отметить так, чтобы весь Рифтен знал.       «Вот дура…» – сокрушённо подумала я. Повезло, что не обчистили, не убили и не скинули гнить в водах рифтенского канала.       Эйрин вечером ещё что-то пел, сердечно поздравлял. Мы пошли в храм Мары…       Я разлепила один глаз, высунулась из-под шкуры и поглядела на пальцы. Кольцо от Ворстага на месте, а на другой руке новенькое золотое и явно не из сокровищницы Мзинчалефта. Дрожащие пальцы судорожно нащупали на шее амулет круглой формы с камушком посередине, а рядом, на тумбочке, лежал грубо сплетенный, перекосившийся венок из цветков языка дракона. В храме его, что, специально выращивают?       Я женилась. Вчера.       Похмельное недоумение перетекло то ли в ужас, то ли в радость. Рука Мьол привлекла меня к себе.       – Доброе утро… – промурлыкала она.       «И действительно доброе», – подумалось мне, когда ощутила, как её пышная обнаженная грудь касается спины. Мягко и тепло. Я перевернулась, провела ладонью по её талии и бедрам. Ощупала себя – никакой одежды тоже не обнаружилось.       – Пить хочется, – прошептала я, с неудовольствием вылезая из тепла и пытаясь пригладить растрёпанные волосы.       – А мне принесёшь? – светлая голова Мьол шевельнулась, жена приоткрыла глаза, лукаво глядя на меня.       – Конечно, – нацепив сапоги и натянув льняное платье прямо на голое тело, я направилась к выходу из небольшой комнатки Мьол в доме Эйрина. Разумеется, мы не собирались надолго задерживаться здесь. Если всё пойдёт, как запланировано, скоро у нас будет свой дом в Фолкрите.       Тёмный коридор, стены которого украшали старые узорчатые гобелены, привёл меня к лестнице на первый этаж, откуда доносился запах вареной картошки. Эйрин уже пытался что-то приготовить, крутясь перед котелком и тыкая ножом картофелины в кипящей воде.       Услышав мои шаркающие шаги, парень повернулся, и я разглядела его помятое вчерашними празднованиями лицо. Увидев меня, он засмеялся:       – Слава Маре, ты жива! А Мьол в порядке?       – Жить будем, – вымученно улыбнулась ему и, схватив со стола ковш, зачерпнула из стоящей рядом бочки питьевой воды. Оттуда доносился болотный запашок, но это стало для моего истерзанного горла настоящим спасением. Я жадно выпила целый ковш, облив платье и шею, и громко выдохнула от удовольствия.       – Хвала Восьми!       – Да уж, – хихикнул Эйрин.       – Сегодня какое число? – я зачерпнула в ковш воды для Мьол и вопросительно посмотрела на парня.       – Если ничего не путаю, – Эйрин притворно задумался, покрутив нож в руке. – Шестое Первого Зерна.       «Потеряла два дня», – поняв это, я двинулась из кухни обратно к лестнице на второй этаж. Надо было торопиться в Коллегию и не слишком задерживаться в Рифтене, но поскольку стражники не проявляли ко мне интереса, а про убийство Грелод никто ничего не говорил, то меня окружила иллюзия безопасности. Кроме того, в таверне судачили, что старуха сошла с ума и убежала в горы, где её, наверняка, тролли сожрали. Другие, на рынке, утверждали, что Грелод утонула в канале. Специально я эти слухи не узнавала, но исчезновение столь колоритной женщины не могло остаться незамеченным. То и дело кто-то рядом начинал строить предположения о том, куда могла деться старая карга. А мне после узнавания очередной безумной теории всё чаще хотелось крикнуть: «Бабку съели дети!»       Я зашла в комнату Мьол и присела на кровать, протянув ковш приставшей на локте воительнице. Она жадно припала к воде и, выпив примерно половину, отставила посуду в сторону.       – Когда мы отправимся в Коллегию? – серьёзно спросила я.       – Хоть сегодня. Ты же теперь не против путешествия верхом? – в глазах Мьол сверкнули озорные искорки, которые я обожала.       – Если с тобой, то хоть на медведе! – хохотнула в ответ и убрала ковш с кровати, упав в объятия Львицы. Она зарылась носом в мои растрёпанные волосы, прижала к себе покрепче и довольно выдохнула.       – Как я давно мечтала об этом!       – Обо мне? – я вопросительно подняла брови и невинно посмотрела на неё, напрашиваясь на комплименты.       – О возвращении меча, о приключениях, о любви… – принялась перечислять воительница, глядя куда-то в потолок. – Думаю, все сложилось хорошо.       – Ну, если не считать дόма. Ведь семья должна где-то жить. Я попробую договориться о комнате в Коллегии для тебя, но пока… – вспомнила про Фолкрит и почувствовала укол совести. – Пока Эрандур не разберется со строительством, это самое большее, что я могу сделать.       – Мне всё равно, – прошептала Мьол. – Можно и в палатке.       – И заведём ездового медведя! – засмеялась я, целуя её и выпутываясь из жарких липких объятий. – Эйрин приготовил картошку. Надо проследить, чтобы он не забыл её посолить.       Перед тем как спуститься на кухню во второй раз, я облачилась в походные штаны и рубаху, надеясь сегодня отправиться в дорогу и достичь хотя бы Камня Шора. Метания по Скайриму заняли почти месяц! Состоять в Совете магов так недолго и вылететь из него за непосещение если и возможно, то только для меня.       Погрузившись в мысли, я только успела сойти с лестницы, как раздался стук в дверь.       – Джулия, открой! – крикнул Эйрин с кухни.       Пришлось идти прямо и, отодвинув засов, распахнуть дверь, чтобы увидеть на пороге жреца в полном облачении с заплечным мешком за спиной и Маской Вайла подмышкой. Эрандур слабо улыбнулся мне, взглянул виновато и сказал:       – Я пришёл попрощаться. Повозка до Фолкрита ждёт у конюшен.       Моё сердце вдруг сжалось и рухнуло вниз. Трудно было поверить, что всё заканчивается вот так.       – Ну, хорошо, – я отодвинулась в сторону от двери и сделала приглашающий жест. – Проходи.       Он шагнул в дом, остановился на пороге и в тот же миг с кухни выглянул Эйрин.       – Эрандур! Ты тоже уезжаешь? – невинно поинтересовался он, словно ничего не знал о нашей ссоре. Парень просто умело делал вид, что не в курсе.       – Да, сейчас отправлюсь в конюшни.       – Мы тоже, – улыбнулась я, притворяясь, что ничуть не взволнована происходящим.       – Перекусишь? – участливо предложил Эйрин, глядя на данмера.       – Не думаю, что у меня много времени, – вежливо отказался он.       – Как знаешь, – Эйрин направился обратно на кухню, оставив нас с Эрандуром в коридоре.       – Хотел ещё раз тебя поздравить со свадьбой, – странным тоном сказал жрец, словно пытался прощупать мой настрой.       – Спасибо. А ты где был?       – В храме Мары. Или не помнишь? – снова хитрые нотки в голосе.       – Смутно. Слишком много аргонианских коктейлей, – я горько усмехнулась.       – Пусть Мара благословит ваш союз!       Я вздохнула, покосилась на кухню, где Эйрин снимал с огня котелок с ароматным картофелем.       – Пусть Мара сделает наш союз союзом двух людей, – подчёркнуто заявила, делая данмеру неоднозначный намек. Друг Мьол хоть и сделал для меня много хорошего, но должен был принять то, что мы теперь вместе, отпустить воительницу и продолжать жить в Рифтене как прежде, до неё. Жрецу были мои намеки ясны, как небо в солнечный день.       – Я за вас помолюсь, – уверил он, развернулся, чтобы уйти, но вдруг посмотрел на меня. – Там, кстати, в Храме большое торжество. Эдриан женится.       Мои брови взлетели на лоб, новость была и радостной, и ошеломляющей, и немного странной на фоне происходящего.       – Решил завести наследников перед спасением мира? – заинтересованно потянулась к данмеру с расспросами. – Ты видел его?       – А как иначе я мог бы узнать о его свадьбе? – вопросом на вопрос ответствовал данмер, и я сразу отстала. Опять он за старое! Как же хорошо, что у Мьол нет такой ужасной привычки!       – Всё, я поняла. Счастливого пути!       Эрандур открыл дверь и кивнул мне напоследок.       – Да хранит тебя Мара!       – И тебя, – я закрыла за ним дверь на засов, ощущая, как внутри что-то вздрогнуло. Наверное, так ставят точку в отношениях. Похожее ощущение возникало, когда уезжала из Коллегии, порвав с Брелиной. Тяготящее, неприятное чувство.       – Картошка готова! – объявил Эйрин, а на лестнице появилась Мьол, одетая в просторную холщовую рубаху и штаны. Она хмуро взглянула сверху вниз.       – Кто-то приходил?       – Да, Эрандур сказал, что уезжает. Зашел попрощаться и благословить нас.       Мьол неторопливо начала спускаться, а Эйрин наоборот взбежал наверх, обогнув её. Удивившись странному поведению парня, рассудила, что он просто переживает из-за того, что остается один, и пошла на кухню, поесть его фирменной несоленой картошки. В своих подозрениях я и на сей раз не ошиблась. Рассыпчатый картофель имел пресный привкус, и пришлось обильно посыпать его солью из мешка.       – Когда-нибудь я преподам ему пару уроков кулинарии! – ворчала я, ковыряясь в тарелке. Голод, к счастью, заставил меня проглотить всё, что было подано, и запить водой. Мьол села напротив меня и принялась за еду.       – Не станем задерживаться, возьмем лошадей сегодня же, – сказала она.       – Угу, – с набитым ртом отозвалась я, – сейчас доем и пойду собирать вещи.       Почему-то показалось странным, что Мьол сказала не «лошадь», а «лошадей». Уж не намеревалась ли она учить меня верховой езде? Решив, что она попросту оговорилась и имела в виду всего одну лошадь, я поднялась наверх, зашла в комнату, нацепив верхнюю рубашку и плащ, пристегнула пояс с ножнами и взяла Ваббаджек, радостно смеющийся мне в лицо. Обвела взглядом смятую кровать, старые, но прочные тумбочку и комод.       Из-за двери что-то оглушительно громыхнуло, будто металлическая посуда раскатилась по полу. Я испуганно дернулась к выходу и высунула нос в коридор. Эйрин вытаскивал из своей комнаты набитый заплечный мешок и подбирал упавшие кружку и котелок.       – Ну вот, я почти собрался, – сообщил он, увидев меня на пороге комнаты.       В этот миг почудилось, что меня схватили за волосы и потянули назад так, что до боли свело затылок. Нутро похолодело, словно меня окунули в ледяную полынью. Нужно было что-то сделать, как угодно отреагировать на произошедшее, но я не сразу поняла как. Стояла в коридоре, приоткрыв рот, хмуря брови и пытаясь выдавить из себя смех, одобрение или хоть какие-нибудь звуки, соответствующие ситуации. Все мысли сводились к одному: Эйрин едет с нами. Вот почему Мьол сказала «лошадей». Она вовсе не хотела оставлять друга одного в городе воров, в постоянной опасности и потому, конечно, предложила ему поехать с нами в Коллегию. Как быть дальше, мне представлялось туманно. Выпрашивать в Коллегии несколько комнат, чтобы расселить всех своих попутчиков? Да меня быстрее выпрут оттуда. Не жить же нам теперь втроём, как какая-нибудь бретонская семья?!       Адекватной реакции, конечно, не получилось. Перед глазами пронеслась вся будущая семейная жизнь на троих. Ноги оторвались от пола, и я помчалась по лестнице вниз с воплем:       – Я скоро вернусь!       – Куда ты? – окликнула меня Мьол, но толчком открытая дверь и вырванный с корнем засов, уже болтались на петлях, тихо поскрипывая. Я неслась через рыночную площадь Рифтена, не оборачиваясь и расталкивая зевак и покупателей Ваббаджеком.       Рифтен оглушил меня гомоном голосов – радостных, злобных, громких. Непрекращающийся рыночный гвалт и празднование свадьбы довакина слились воедино, изрядно оживив серую, пропахшую рыбой действительность. В разуме пульсировала одна мысль – догнать! А толпа как назло смыкалась возле храма, таращилась на свадьбу, в сторону которой я не удосужилась даже головы повернуть. До того ли сейчас, когда решается моя судьба?       Промчавшись через рыночную площадь, я ринулась к воротам.       – Чего ты тут разбегалась? – попытался остановить меня привратник, но был оттеснен в сторону посохом и удостоен коротким хриплым словом:       – Некогда!       Выскочив за ворота, я огляделась. Повозки стояли у конюшен, недалеко от «Рыбачки», но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять, что Эрандур уже уехал. Я кинулась по дороге, мимо трактира и конюшен, чавкая по талому грязному месиву и разбрызгивая слякоть во все стороны из-под сапог. Посох в руках только мешался, но это меня не остановило. Я работала руками, подгоняя себя вперед, и думала только о том, что скоро придётся ехать в Винтерхолд вместе с Мьол и её другом и при этом оставаться постоянно одной, с теми, кто меня никогда не поймет! И пусть я влюблена в неё, пусть! Разве правильно со стороны Мьол всюду звать за собой Эйрина?       На дороге я увидела неторопливо удаляющуюся повозку. Дыхание уже давно сбилось, но решимость не угасла.       Может ли женщина обогнать лошадь?       Ответ на столь сложный философский вопрос пока был мне неизвестен. Перебирая ногами так быстро, насколько это возможно, я смотрела, как всё дальше и дальше уходит заветный экипаж по дороге вдоль леса, залитого бледным солнечным светом, пробившимся из-за облаков.       Меч в ножнах хлестал по ноге. Я достала его и взяла в свободную от посоха руку, пытаясь удержать воздух в горящих легких.       Повозка была ещё очень далеко, но расстояние потихоньку сокращалось. Или мне так показалось, когда кровь загрохотала в ушах, а во рту появился металлический привкус.       Каждый раз, когда мои ноги касались дороги, от пяток до макушки проходила волна дрожи и жара. Камни тракта, каждая их неровность болезненно отдавались в позвоночнике и неистово горящей груди. Я жадно ловила ртом воздух, и только мысль: «Я не могу позволить ему уехать!» гнала меня вперёд и повозка становилась ближе.       Под ребром слева резко закололо.       Придорожные березы слились в размытый белый фон, испачканный черными пятнами. Но прошлогоднюю чешуйчатку на поваленном стволе я смогла заметить и завернула, чтобы сорвать гриб, пробежав по дуге. Плотную желто-белую шляпку засунула в рот слишком радостному Ваббаджеку и продолжила путь, исторгнув из горла отчаянный надрывный крик:       – Сто–о–ой!       Данмер, сидящий на краю повозки, удивлённо поднял глаза. Я представила, как он увидел нечто отдаленно похожее на женщину, что на всех парах, так быстро, что и двемерским механизмам не снилось, летело к нему с оружием наголо и грибом в Ваббаджеке. Из моих бешеных глаз сыпались слезы усталости, волосы растрепались, и я орала. Что-то бессвязное хриплое, как троллиха в брачный период, чтобы просто привлечь к себе внимание. От тела исходил пар. Рубаха и штаны прилипли к сырой от пота коже. Попутчики Эрандура, увидев меня, заволновались и попросили кучера ехать быстрее. Данмер, наоборот, привстал и просил немедленно остановить повозку.       Обернувшись, кучер сразу заметил меня, покрутил пальцем у виска и подстегнул лошадь, чтобы та ускорила ход. Повозка начала отдаляться, но я не остановилась. Мышцы ног, налившиеся чугунной тяжестью, с неимоверным усилием отрывались от земли. Из груди вырывались такие хрипы, что все драугры Скайрима показались бы тенорами имперской оперы!       – Прыгай сюда! – закричал мне Эрандур, но я намеревалась совершить невозможное. Остановить эту даэдрову повозку!       Тогда данмер встал, обнажил оружие, и чёрное лезвие эбонитового меча скользнуло к шее извозчика.       Обогнув тормозящую повозку, я пробежала дальше, оставив лошадь и обескураженных пассажиров позади. Кучер, бледнея, натянул вожжи, а я в этот момент развернулась на дороге, поднимая посох и меч над головой.       – Стоять! – это был уже не крик, а сиплый свист, вылетевший из горла.       Лошадь громко заржала, забила копытами, останавливаясь передо мной. У меня затряслись колени, ноги меня не удержали, а меч выпал из разжатой ладони. Мышцы болели и выкручивались наизнанку. Уцепившись за Ваббаджек как за тонкое деревце, я опустилась на колени прямо на дороге, погрузившись в слякоть и обхватив посох. Грудь горела, ребра ломило, перед глазами потемнело и заплясали синие и красные вспышки.       Эрандур спрыгнул с повозки и бросился ко мне, но вид направленного на него Ваббаджека вынуждал жреца медлить и не подходить.       – Джулия, что это значит? – он взволнованно посмотрел на меня.       Я сплюнула сгусток слюны и, опираясь на посох, тяжело встала. Стойка получилась неуверенная, колени дрожали так, что было заметно.       Пассажиры в повозке заволновались и встали, я подобрала меч и спрятала в ножны. Качнулась как пьяная и попыталась заговорить. Дыхание всё ещё не восстановилось, а вот следы вчерашнего праздника растворились в бушующей крови.       – Эйрин... – со свистящим хрипом выдала я. – Там... Мьол... Винтерхолд. Поехали.       – А как же твоё решение? – Эрандур полунамёком поспешил напомнить о своих былых проступках.       Ваббаджек выпал из руки и стукнулся о камни дороги. Я раскрыла другу свои объятия.       – Забудь...       Данмер проявил себя с неожиданной стороны – он улыбнулся, искренне и тепло. И вдруг сорвался с места, а через мгновение заключил меня в объятия и приподнял. Я висела у него на шее, зарывшись носом в гриву пепельных сухих волос.       – Чем я это заслужил? – тихо спрашивал Эрандур, крепко прижимая меня к себе.       – Наверное, Мара мне показала истинный путь, – прошептала я в ответ, пытаясь надышаться внезапно наставшим спокойствием.       – Эй, вы там! – окликнул нас кучер. – Я всё понимаю, конечно. Любовь… Но вы поедете в Фолкрит или нет?! Я вас тыщу лет ждать не буду!       – Поезжай! – распорядился жрец и нехотя опустил меня. – Надо забрать свои вещи.       Я подобрала с дороги Ваббаджек и вытащила из смеющегося рта посоха гриб.       – Гляди, что нашла, пока бежала, – поспешила похвастаться другу.       – Подумать только! – в сердцах воскликнул один из нордов, сидящих в повозке. – Мало того, что эта чокнутая лошадь обогнала, так она ещё и грибов по пути набрать успела!