Час злосчастный

— Мама, мама, расскажи сказку! — маленькая девочка с кудрявыми алыми волосами запрыгала возле кровати. — Пожалуйста, мама! — её младшая сестра, белокурая и бледная, завозилась под одеялом. — Сказку? Какую же сказку вы хотите услышать? — Про мертвецов! — закричала младшая из сестёр. — Про кровавые ужасы! — понизив голос, протянула старшая и засмеялась. — Про ужасы? Что ж, ладно. Я расскажу вам историю о страшном Бармаглоте, что вылез из Незапамятной Бездны в незапамятные времена. До того как Время воздвиг свой Замок Бесконечности над этой бездной, там обитали создания, имена которых не следует произносить на ночь… но те, кто не смог выбраться из бездны до начала строительства, остались забытыми, ибо Бездна — Незапамятная. — А разве Замок Бесконечности не существовал бесконечно? — Что ты, Мирана, его построил для себя Время, когда решил создать Вечный Часовой Механизм. — Но если механизм был создан, значит, было время, когда его не существовало? Что было до того? — Ирацибета, механизм вечный. Он существовал всегда, потому что если не существует Часов Вечности, то не существует и нашего мира. Время создал нас всех и отмеряет наши сроки, позволяя тем, чей завод иссяк, перейти в мир мертвецов. И первыми, кто совершил переход, были чудовища, которым не место среди живых, ибо они несли страшную, кровавую гибель всем смертным, кто был с ними рядом. Время пощадил лишь двоих: Бармаглота и Брандашмыга, потому что те не оставались в Бездне, а выбрались наружу. Сея хаос среди незаселённых земель, они пробивали в горах пещеры и проходы, превращали холмы в равнины, а равнины в холмы и горы. Время же выстроил свой Замок из самой прочной стали, начав с бесконечной пустоты внизу Бездны и закончив в тучах, что скрывали солнца, луны и звёзды, ибо в светилах нет необходимости, если Время и так известно. — Он в одиночку построил целый замок? — Он создал из стали слуг, которые могли воздвигать башни и собирать шестерёнки Вечного Часового Механизма. Из этой же стали он создал Вострый Меч, которым победил чудовищ. Этот меч — единственное оружие, которым можно сразить Бармаглота. Когда Время создал жителей Подземья, он отдал им Меч, чтобы те могли защищаться от неумолимой гибели. — А Брандашмыг тоже боится лишь Вострого Меча? — Его можно ранить или убить обычным оружием. Но Брандашмыг сумел найти общий язык с первыми жителями, и его перестали считать врагом. Бармаглот же, видя, как раз за разом его побеждают славные рыцари, удалился на Угрюмый Брег, где проходит граница между владениями живых и мёртвых, и впал в долгий сон. Его можно будет разбудить, но он не поддаётся контролю человека, если не знает, где находится Вострый Меч. Иначе он будет готов сделать всё, чтобы люди лишились защиты Меча, в том числе подчиниться кому-то. — Что будет, если убить Бармаглота? — Ничего особенного. Вострый Меч превратится из необходимого оружия в реликвию, и о войнах забудут до скончания времён, то есть навечно, так как Время вечно. — Я хотела бы жить на Угрюмом Бреге, — мечтательно протянула младшая сестра. — Мертвецы такие милые. — Мирана, ты прекрасно знаешь, что задача королевского рода — поддерживать связь времён и разделять жизнь и смерть во избежание хаоса. Пока не прибудет делегация из Замка Цветов, в Замок Сердец тебя никто не отпустит. — А я бы хотела остаться здесь. Наш дом самый красивый из всех замков, — протянула старшая сестра. — Ты, Ирацибета, будешь править Подземьем, когда вырастешь. Если дар Мираны — истинная некромантия, она станет тебе лучшим помощником. Властитель живых и властитель мёртвых — что может быть лучше? Главное — никогда не ссорьтесь друг с другом. И помните: даже чудовище из Незапамятной Бездны может быть вашим другом, помощником или слугой. Вы — дочери рода Мрамореал, одного из двух Непреложных родов. Власть нашей короны вечна, как и Время, и Вострый Меч стоит на страже наших интересов. Задача правителя — подбирать Мечу достойных воинов из числа подданных или же… — королева умолкла. — Или же быть достойным самому. Но это большая редкость. Спите. — Спокойной ночи, мамочка! — Пусть тебе приснится огромный Брандашмыг, терзающий добычу в клочья! — И вам сладких снов, девочки, — королева поцеловала своих дочерей и вышла из спальни, погасив лампу.

***

— Мама, мамочка, я хочу вот эту сказку! — доносилось из угла библиотеки. — Нет, милая, мы возьмём то, что тебе задали по программе. Не канючь, в библиотеке шуметь нельзя. Сейчас библиотекарь тебя отругает. Простите, мистер… — Андерсон, — ответил высокий худой библиотекарь, мужчина неопределённых лет с гладко выбритым лицом и седыми бровями. — Вот то, что вы искали. — Благодарю вас, мистер Андерсон. Чарльз тихо кашлянул. Библиотекарь, не обернувшись, указал на служебный вход. Зайдя в маленькую комнату, Чарльз дождался, пока библиотекарь обслужит посетителей. В горле першило. — Чай или что покрепче? — спросил библиотекарь, входя. — Чай. — Слом? — Я всё починил. Алиса по-прежнему свободна, может быть, она даже в меньшей опасности, чем была до этого, но у него в руках мои часы. — Тебе опять пришлось сбегать? — Нет, он хочет переписать договор. За шахматами, — Чарльз стиснул зубы. — Когда?  — В эту пятницу. — Достаточно времени, чтобы подготовиться, — библиотекарь протянул Чарльзу чашку, и тот отхлебнул. — Тебе стоило сначала зайти ко мне или в хранилище. — Я и так подставил тебя под удар. Наверняка о тебе уже знают в Подземье. — Когда ко мне наведались шестерёнки этих ходячих часов, я просто зачитал им отрывки из книг Кэрролла. Больше они меня не беспокоили. Чарльз коротко усмехнулся. — Мой десятый побег. Я тогда ещё не выкрал у него свои часы. Доджсон был в восторге, услышав мою историю. — Ты помнишь каждый раз, когда сбегал? — Первые два или три десятка. Когда я начал убегать ежедневно, прекратил вести счёт. Время был в ярости, Незапамятная Бездна была полна его флюидов. Многие теряли память в те дни… — Ты не утратил память, когда сидел в подземельях его замка. Чай был горький и крепкий. — Он знал, что я защитил свою память. Это было первое, что я сделал, когда смог выбраться в Надземье и понять, какова природа вещей. Я был очень молод, вся память перенеслась за один раз. Что-то забылось, конечно… — Знаю, тебе очень тяжело помнить всё это. Постарайся сейчас не думать ни о чём. Мой товарищ говорит, что Абсолем снова где-то поблизости. — Время надеется провести меня и на этот раз. Пусть надеется. Я не позволю ему этого, — Чарльз допил чай и поставил чашку на пол.

***

Иногда МакТвисп жалел, что именно ему была оказана честь служить Времени. Он неустанно должен был смотреть на часы, ведь норы открывались лишь на несколько минут. Конечно, те, кто мог свободно перерождаться, проходя от жизни к смерти и от смерти к жизни, сами без труда находили пути, но Абсолем, последний хранитель Замка Цветов, был единственным таким существом среди знакомых Белого Кролика. — Ещё немножко! — маленький Чарльз полз всё выше и выше. — Тебе нельзя там находиться! Это опасно! — Кролик пытался заставить Чарльза взглянуть на циферблат. Это напомнило бы неугомонному юнцу, какому миру он принадлежит. — Время не будет ждать. Ты останешься там и превратишься в болванку. — Неправда! Это шахматные фигуры, или карты, или предметы превращаются в болванки. Люди остаются прежними… а животные теряют способность говорить. — Откуда вам это известно, юноша? — настороженно спросил Кролик. — Эээ… я читал об этом в библиотеке. — Немедленно! — время было на исходе, а Чарльз был слишком далеко от норы. МакТвисп выдохнул и отправился обратно рапортовать, почему нужно открыть ещё одну нору где-то поблизости.

***

Когда на голову Мираны фон Мрамореал была возложена корона, Подземье ликовало. Никто не думал о другой Королеве. Даже если бы вспомнили, никто не знал, где искать Ирацибету фон Кримс. Никто, кроме МакТвиспа. — Это тоже часть церемонии, — Белый кролик вёл Белую Королеву в зал, где стояли огромные часы. Стрелки их указывали на двенадцать, вместо боя послышался стук. — Входите, — произнесла Мирана. Из корпуса вышел Время собственной персоной. — Ваше время пришло, ваше величество, — МакТвисп поклонился и выскочил за пределы комнаты. Он не имел права подслушивать разговор королевы и Времени. — Итак, Мирана, я здесь, чтобы вверить вам ключ от часов. Я ждал вашего приглашения, чтобы ступить на земли королевства, и впредь не ступлю на них в качестве правителя без вашего согласия. Если любой из ваших подданных, не опознав меня, будет обращаться со мной, как с равным, с моей стороны не последует никаких санкций. — Как можно не узнать бесконечное, бессмертное воплощение самой вечности? — изумилась Белая Королева. — Все ослеплены вашим величием и выражают благоговение… — Не стоит, прецедент был, и я не намерен… — Время поджал губы. — Кто из моих подданных вас оскорбил? — Один из ваших покорнейших слуг, отнимать которого у вас было бы зверством с моей стороны. Корона на вашей голове — творение самого знаменитого шляпного мастера в королевстве, Таррана Цилиндра. Я приговорил его дожидаться чаепития до той поры, пока его и двух его товарищей не навестит Алиса. — Это имя знакомо мне. Оракулум… — почему-то Белой Королеве показалось, что Время не будет рад расспросам об Оракулуме. — Но разве Алиса сейчас не маленькая девочка? Её водили по всему королевству, даже сестра была с ней… относительно любезна. Я думала, дитя побывало в гостях у Шляпника давным-давно, и тот уже часто сопровождает меня… — Я не намерен тратить себя на сброд вроде Шляпников, — процедил Время. — Я здесь, чтобы даровать вам власть говорить в присутствии подданных, будто Оракулум не предсказывает будущее в точности. Я обещаю не трогать никого, чей срок не истекает. Я позволяю вам, истинному некроманту Подземья, воскрешать столько мёртвых, сколько пожелаете. Даже чудовищ из Незапамятной Бездны. Причины моей доброты я пояснять не намерен, я доверяю Непреложному роду Мрамореал в лице вас. Я лишь препятствую вашим беседам об Оракулуме с вашей сестрой. — Как пожелаете, Ваша Вечность. Ваш слуга МакТвисп сказал, она сейчас в Замке Сердец на Угрюмом Бреге. Я лишь хотела спросить, отчего Ваша Вечность не послала меня в земли, издавна считавшиеся вотчиной некромантов? Мертвецы доплывают по реке до самых стен замка, а Сердце — знак жизни, что я вкладываю в мёртвые тела… Она должна была быть здесь, а я — там… — Вы не способны причинять вред живому существу. Ваша сестра способна. — Разве на то не ваша воля? Если вы доверяли Непреложному роду Мрамореал, почему вмешались в ход событий? — Ваша сестра приняла фамилию фон Кримс и лишилась моего доверия. — Кримс — король, как и я. — Его род не является Непреложным. Прежде чем умереть, он мог бы заслужить моё доверие, но он этого не сделал. — Он был последним королём, последним потомком первых воинов, что вы когда-то создали для защиты жителей Подземья от Бармаглота. Мы надеялись, что династический кризис нас минует… Мой брак с любым жителем Подземья сделает моих детей не стоящими доверия в ваших глазах. — Вы воскресите королей прошлого, когда я вам скажу. — На Угрюмом Бреге? Означает ли это, что Ирацибета будет изгнана из нынешних владений? Или… мы помиримся? — Вижу, Оракулум вы изучили не до конца. — Вы правы, Ваша Вечность. — Королева, убившая мужа, не пользуется любовью подданных. Её уродство ещё оставляло ей шанс заслужить любовь народа, будь она умна, добра, отважна, обладай волей и достоинством. Я мог бы заставить её время течь иначе, но из уважения к вашей воле и вашим чувствам я оставлю ей свободу. Помните, она может обратить её против вас. — Мы под защитой вашего дара — Вострого Меча. Нам нечего бояться. — У него тоже есть противники. — Разве вы, победивший чудовищ Бездны, считаете Бармаглота опасным? Время жалел, что по древнему договору с первыми людьми был обязан отвечать на каждый вопрос Непреложного правителя. — Да, считаю. И, кстати, на Алису вольности тоже распространяются. — Вы выглядите недовольным, Ваша Вечность. Алиса… — Мирана не решилась закончить вопрос. — Просто перекрашивала розы, — Время скривился. — Ненавижу розы.