***
— Лечу вниз… Так долго в темноту… Дальше я среди странных существ. — Ну, расскажи, каких, — Чарльз старался, чтобы в голосе не было слышно ни стали, ни грусти. — Там… зайчик за столом, он чай пьёт. А большой кот… улыбается. — Не знал, что коты улыбаются. Он тысячи раз видел эту улыбку. — И я не знала… Ещё гусеница… — Алиса задумалась, не зная, как описать, — пускает дым изо рта. — Пускает дым, — ничего нового он и не ждал услышать об Абсолеме. Тот всегда пускал дым в глаза, страж переходов, псевдомудрец, Брандашмыг его подери. — Думаешь, что я сошла с ума? — в блестящих карих глазах Алисы был испуг. Она любила мир, где безумцы были не в чести; она боялась уйти в Страну чудес и больше никогда не вернуться. Маленькая, умненькая девочка, которую Чарльз так сильно любил. — Так оно и есть, — он шутливо приложил руку к её лбу, будто доктор, что измеряет температуру и ставит диагноз. — С ума сошла, спятила, чокнулась. Но открою тебе секрет: безумцы всех умней. Алиса засмеялась. — Во сне не случится плохого, но если вдруг испугаешься, можно ведь и проснуться от лёгкого щипка, вот так, — он легонько ущипнул Алису за плечо, и та притворно завозмущалась, а потом ущипнула отца сама. Их было двое, отец и дочь, готовые защитить друг друга от ночных кошмаров.***
— МакТвисп, что за фокусы? — строго спросил Чарльз Белого Кролика, когда тот пытался прокрасться в спальню только что заснувшей Алисы. — Ты знаешь приказ. Я не могу воспротивиться. Алиса — такая же часть нашего мира, как ты. — Она принадлежит этому миру, как и я. Я запрещаю… — Ты можешь запретить мне, да, но у меня приказ, — Кролик достал часы и указал на циферблат. — Если твой запрет вступит в противоречие с его приказом, кроличья нора замкнётся, и всё начнётся сначала, только… — Знаю, знаю лучше тебя! Сутки не приближайся к Алисе! Кролик кивнул. — Свободен, — Чарльз развернулся и поспешил в кабинет, где спонсоры, вероятно, потеряли счёт времени в ожидании. МакТвисп ещё раз взглянул на часы и покачал головой.***
— Я сожалею, Чарльз, — лорд Эскотт задержался в кабинете, чтобы не толкаться с другими в гардеробной. — Вы говорите о проекте с такой страстью, что, отказывая вам, я чувствую, будто плюю вам в душу. — Что вы, я никогда о вас так не думал, а даже если бы и подумал, то не обиделся бы, — Чарльз говорил искренне. — Если позволите, я дам вам совет. — Я весь внимание. — Каждый ваш день похож на другой. Вы встаёте в один и тот же час, выходите из дома в один и тот же час, занимаетесь похожими друг на друга проектами, ходите в гости в похожие дома к похожим людям. Это не дурные люди, не дурные дома, не дурные проекты, но в них почти нет ничего нового. Ваше время замкнуто в кольцо, по которому вы двигаетесь, и пока внутри кольца всё для вас приятно, вы не хотите выходить за его пределы. Но если вдруг, не дай Бог, что-то случится с вашим кругом, время не позволит вам быстро уйти из рушащегося мира. Вы окажетесь взаперти. Не позволяйте ему запирать вас, направлять вас по проторённому пути, сколь бы приятен он ни был. Ищите новые тропы. Лорд Эскотт явно ожидал услышать нечто другое. Его недоумённое молчание было самым ёмким ответом из всех возможных. Он медленно развернулся и вышел из кабинета. Чарльз еле сдержал тяжёлый вздох. И в Надземье жители были готовы совершать те же ошибки. И здесь он практически никого не мог уберечь от беды. «Практически?» В тишине, повисшей с уходом Эскотта, было отчётливо слышно тиканье часов. Бой. Один… два… Нет, он всегда знал, сколько времени, и сейчас было десять вечера с минутами, а тут… Одиннадцать… Двенадцать… Чарльз ринулся в комнату Алисы. Девочка мирно спала в кровати. В соседней комнате мирно спала её сестра Маргарет. В спальне часов не было, стало быть, Хелен защищена. Гостиная. Это был воин-король с шахматной доски. Болванчик с болванкой-короной на голове, ростом с Чарльза, белый камень и блестящая сталь. — Я запретил трогать Алису, — Чарльз шагнул навстречу воину, зная, что не успеет дотянуться до оружия, висевшего на стене. — Что, теперь последний стыд потеряли? — Я не к Алисе, — проскрипел воин. — Я к тебе. Меч короля был отнюдь не болванкой. Он мог бы сокрушить точно такого же крепкого воина из камня и стали. Но когда до удара оставалось меньше четверти секунды, в руках Чарльза материализовался другой Меч, и он скрестился с мечом короля. — Соображаешь, что преимущество не на твоей стороне? — Чарльз даже чуть улыбнулся, чувствуя, как противник пытается вложить всю силу в один-единственный удар. Мечи остались скрещенными, угол между ними был мал. Шахматная фигура усилила нажим, и оба меча начали поворачиваться по часовой стрелке в плоскости между сражавшимися. Воздух завибрировал. — Э, нет, так не пойдёт, — Чарльз невероятным усилием заставил мечи остановиться и провёл их против часовой стрелки до самой верхней точки. Раздался бой часов, и шахматный король исчез без следа. Чарльз выдохнул и отступил на шаг назад. Вострый Меч в его руке мягко мерцал. — Бармаглота на ваши земли, всё не угомонитесь… Спасибо тебе, друг мой, — Чарльз погладил лезвие Вострого Меча, и тот медленно растаял в воздухе. — Чарльз? — в дверях стояла Хелен. — Что случилось? Ты весь мокрый, пот каплями катится! — Не переживай, любовь моя. Всё в порядке. — Я же знаю, что не всё. Эскотт не дал тебе денег. — Это не важно. Деньги найдутся, рано или поздно. — Пойдём. Ляжешь спать пораньше. Тебе нужен отдых, — Хелен настойчиво тянула Чарльза за собой. — Ты так сильно утомляешься в последнее время. — Время… если бы я видел это последнее Время… Но его не увидят. Он не хотел думать о том, где искать деньги. Пусть толстосумы считают его безумцем. Они ничего не знают и потому счастливы. Эскотт вернётся домой и забудет его совет. Время будет им доволен. Не придёт мстить ему, его жене, его маленькому сынишке Хэмишу. Пусть так. Пусть. Прежде, чем Чарльз покинул гостиную, корпус массивных часов оплели стебли с белыми и алыми бутонами роз.