Хроники Рабства, глава пятая
***
Девочка, которую когда-то звали Арья Старк, уже привыкла к повседневной работе на торговца рыбой по имени Бруско. — Меня зовут Кэт, — сказала она ему на ломаном браавосском, — у меня нет ни хозяина, ни родителей, я теперь сама по себе. Мне нужны кров, пропитание и немного денег. Я буду продавать всё, что прикажете, и помогать по дому. Поначалу он побаивался её брать, но его дочери, видимо, пожалели девочку. — Нам нужно здесь больше девушек, отец. Помогать со стиркой, штопкой и всем остальным. На мальчишек в этом полагаться нельзя, уж ты-то знаешь, — сказала одна из его дочерей. Каждый божий день девочка отправлялась с Бруско на рыбный рынок, чтобы приобрести сегодняшний улов, который она должна была продавать на пристанях Затопленного Города. Владелец булочной оставался её первым клиентом в четвёртый день каждой недели, и он всегда покупал крабов и мидии, по шесть штук тех и четыре других. Она продавала устриц и моллюсков, а всякий раз, когда улов бывал хорош, и креветок, одному из владельцев борделей, а также его сестре, державшей пивную. Хотя девочка и не была вполне уверена, действительно ли эта женщина приходилась владельцу борделей сестрой. Знакомство девочки с местными подарило ей имя “Кошка каналов”, и стоило кому-то из горожан спросить о ней, ему отвечали: “Девочка с устрицами, помощница Бруско”. Затем следовала долгая прогулка по переулку Старьёвщика к гавани, иноземным судам и лодкам в корабельных доках. Там находился “Счастливый порт”, и Мерри всегда покупала у неё одиннадцать или двенадцать устриц. Тележка была тяжёлой, и спина девочки всегда болела под конец каждого дня. Кэт утирала пот с лица, припоминая наставления Доброго Человека: — Наблюдай за людьми — их лицами, поведением, манерой разговаривать. Даже за теми гримасами, которые они корчат, когда солнце слепит им глаза, или когда мимо проходит шлюха, или когда лодка, что должна вернуть их на корабль, немного запаздывает. Остерегайся ложных действительностей, дитя, — они шли к храмовому саду, мимо послушников и богомольцев, зажигавших свечи в зале. — А как девочка узнает, которые из действительностей ложные? — Подумай об этом: как, ты думаешь, отреагирует именно этот матрос на проходящую мимо шлюху со сладенькой улыбкой на губах и чарующим трепетом ресниц? — Он улыбнётся ей в ответ и будет доволен, станет мечтать о ней, и может быть пойдёт за ней, потому что она может привести его в приятное место и согреть его постель, — уверенно ответила Кэт. У Арьи Старк были братья, и они много говорили о продажных женщинах. Робб и Джон бывало сидели с Теоном Грейджоем у псарни и болтали о мягких губах и пышных круглых грудях, и самой сладкой… — Нет, дитя, он поступит иначе. Девочка в замешательстве взглянула на Доброго Человека, пытаясь совладать со своим лицом. Девочка не должна думать о братьях Арьи Старк или о том как была счастлива, когда они играли с ней или дразнили её или учили чему-нибудь. Она ощутила как её грудь сдавливает и тяжело вздохнула. — Иначе? — Иначе. Он с тоской посмотрит на неё, потому что он всего лишь простой моряк, а она когда-то была с ним. Он будет испытывать только мучения, потому что может всего лишь смотреть на неё, но не прикасаться, а тем более поцеловать в губы. Ложные действительности, дитя, можно увидеть невооружённым глазом. Настоящие же действительности за гранью зрительного восприятия. Ты понимаешь меня, дитя? Ночевала девочка с дочерьми Бруско: старшей — Бреей и младшей — Талеей. Когда Бруско засыпал, Брея взбиралась на крышу, чтобы встретиться с мальчиком. Она проводила там час или два, а затем спускалась вниз и рассказывала об этом мальчике, с которым у неё была интрижка. — О, Талея! О, Кэт! Мне никогда прежде не доводилось видеть столь прекрасных голубых глаз! А его губы такие тёплые, и нежнее моих, а на вкус они как ягоды и яб… — А его волосы? — спросила Кэт на браавосском. В её глазах вдруг вспыхнул интерес. — Расскажи о его волосах. Поначалу сёстры сомневались, не притворяется ли Кэт, что ей действительно интересно. Она лежала на животе, подперев подбородок правой рукой, а в её глазах зажёгся некий огонёк. — Полуночно-чёрные, — мечтательно произнесла Брея, а Талея издала приглушённый игривый вскрик. — О, — ответила Кэт нисколько не впечатлённым тоном. — А не расскажешь ли ты нам о его волосах, Кэт? И да, кстати, кто он? — требовательно произнесла Брея, приподняв брови. Кэт была застигнута врасплох. — Он? О ком это ты? — она перевернулась на спину, но Брея, схватив её за руки, усадила на постели. Сёстры уставились на Кэт с осуждением, но со слегка озорными улыбками. Одна из сестёр даже швырнула в Кэт подушкой. — Хватит отрицать его существование, Кэт. Ты бормочешь в своих сладких фантазиях его имя каждую ночь без исключения, — хихикнула Талея, ущипнув большим и указательным пальцами нежную кожу на внутренней стороне бедра девочки. — Давай рассказывай или будет очень больно. Именно в этот момент Кэт как никогда захотелось, чтобы Игла Арьи Старк сейчас была у неё. Но что толку от этих желаний, вдобавок её принялась щекотать Брея. Кэт хотелось одновременно корчиться от смеха и орать от боли. — П-перестаньте, перестаньте! — умоляла девочка, подавляя приступы смеха. — Тогда расскажи нам, кто этот мальчик, и почему он заставляет тебя трогать себя по ночам! — потребовала Брея. Девочка издала жалкий смешок, но причиной тому были не забавы дочерей Бруско, а желание скрыть внезапную внутреннюю пустоту. Седьмое пекло, и как только один человек может настолько скучать по другому? — Р-рыжий, рыжий, с белыми прядями… — выдавила она из себя между двумя вздохами. Сёстры прекратили щипаться и щекотаться и насмешливо уставились на неё. — О, небеса! Бело-рыжие волосы? Кое-что интересненькое! Он вестеросец? — с сомнением протянула Талея. — Лоратиец. — Ооооо, Кэт влюблена в лоратийца! — Брея воскликнула так громко, что удивительно как только не проснулся Бруско. Хотя он всегда спал крепко, что объясняло возможность девушек спокойно выходить и возвращаться по ночам. Талея нежно поцеловала Кэт в щёку и прошептала на ушко: — Как его зовут? Одно, только одно имя. Действительно, девочка произносила его каждую ночь: сознательно, подсознательно, возможно даже бессознательно. Не приведи небеса, наверное, она действительно трогала себя каждую ночь, шепча это имя. Это была единственная настоящая вещь, которую девочка знала об этом человеке, но это не мешало ей и её чувствам, и самой её сути, думать о нём, мечтать, хотеть его, да так, что он мерещился ей, и его голос слышался ей на каждом шагу. Девочка держала его образ взаперти в самых глубинах своих чувств и разума, но, как она знала, ничто не могло оставаться скрытым надолго. Каждое утро и каждый вечер девочка молилась, чтобы не поддаваться эмоциям, какими бы сильными они ни были, и каждое утро и каждый вечер ей казалось, что её разрывает на тысячи и тысячи кусочков. О, она знала его имя не хуже своего собственного. Якен Х’гар. — Кэээ-эээт, — продолжала напевать ей в ухо Талея, — как его зовут? Кэт со вздохом посмотрела на девушек и прошептала в ответ: — У него нет имени.