Песни Безликих; XII
***
Было очень кстати, что “Дочь Титана” решила повернуть домой, на восток, в это время года. Лоратиец потратил всё своё время и терпение на учёбу уходу за воронами и кузнечному делу, будто действительно можно было ещё лучше овладеть этими искусствами, обучаясь на мейстера. Он устал от лица этого свинопаса, а ещё больше устал, делая вид, что ему интересны все эти ежедневные диспуты и дискуссии вроде того, что более познавательно — астрология или астрономия. Его так достала вся эта политика и тщеславие, и он не раз задавался вопросом бессмысленности всего этого. Спустя почти седмицу езды верхом он добрался до Солеварен. Капитан по имени Тернесио выделил ему одну из лучших кают на корабле и отказался принять его серебро. — Валар дохаэрис, дорогой брат. Серебро не требуется. Но прошу тебя, помни, что меня зовут Тернесио Терес, а моих сыновей — Денио и Йорко. Капитан предпринял всё возможное, чтобы человек повторил имена, ведь согласно Закону Безликий не может убить никого, чьё имя он знает. Наконец якорь был поднят и путешествие началось. Одна седмица. Лоратиец спустился в свою каюту, и лёгкая улыбка тронула его губы при виде несомненно впечатляющего убранства: широкая кровать, рядом столик и светильник для чтения, кресло и небольшой обеденный стол, сервированный фруктами из Вольных Городов. И пентошийский ковёр, подумал он про себя. В такие моменты человек как никогда понимал, что ему нравится его работа. Он присел на край кровати и достал большую, толстую и очень потрёпанную книгу из такой же потрёпанной седельной сумки. Пробежал пальцами по корешку, коснувшись тиснёного заголовка — “Смерть Драконов”. Задание было выполнено, но предстояло ещё множество других. Которые начнутся, едва он ступит на родную землю. Он убрал книгу обратно в сумку, пока кто-нибудь не открыл дверь каюты и не увидел его с ней. Хватит с него пока что перерезанных глоток. Вытянувшись на кровати и закрыв глаза, он предпринял безуспешную попытку уснуть — так продолжалось уже много ночей, с тех пор как он увидел то, что дотракийцы называли “ширак кия” — кровавая звезда. Яркая красная лента на утреннем и ночном небесах, явилась, как и было предсказано в Песнях. И правда, эта красная лента, кровавая звезда или какое-то там треклятое небесное тело, как бы ни называли это жители Вестероса и Эссоса, привела его к ней. — Мальчик, славный мальчик! Человека мучает жажда… Он грубо провёл ладонью по лицу — своему настоящему — и поднялся с кровати, чтобы наполнить себе кубок. Да, действительно, он испытывал жажду тем холодным осенним утром, но это была не просто жажда воды или эля. Нечто большее… чтобы она заметила его, заговорила с ним. То самое дитя, о котором пелось в Песнях, и она была… Такой славной… Человек никогда в своей жизни не видел ничего настолько прекрасного. Он вспоминал с чего всё начиналось. Он знал, что нельзя радоваться смерти брата. Но если бы его брат не умер, он никогда не встретил бы эту прекрасную девушку. Не проклятие ли она для человека, он не раз задавался этим вопросом. Ведь человек никогда не прекращал мечтать о ней. — Ты должен действовать быстро, — Старейшина отдал ему приказ во время собрания мастеров, — мы получили послание от твоего брата о том, что ситуация на западе обратилась в хаос, и это ещё мягко сказано. Отец ребёнка заключён в темницу за измену правящим монархом, и жизнь этого ребёнка может находиться в опасности. Ты должен отправиться за ней. Но его было не так легко убедить. — А как человек узнает, что это действительно то самое дитя, которое мы ищем? — Астрография. Один из мастеров, изучающих небесные тела, предсказал, что через несколько дней в небе должна появиться красная лента. Лунные Певицы утверждают то же самое, — ответил ему мастер с красивым лицом. — На западе тысячи детей, подходящих под описание ребёнка, упомянутого в Песнях. Вы уверены, что мы ищем там где следует? — человек продолжал упорствовать. — Мы никогда не сможем быть уверены, — ответил Старейшина. — Мы можем только надеяться, что твой брат на западе не ошибся в толковании ниспосланных нам знаков. Когда ты найдёшь её, внимательно наблюдай за её лицом, способностями, характером. Ты ведь знаешь, как тексты описывают дитя, не так ли? Он ухмыльнулся. — Человек способен цитировать строки Песен даже во сне. — Вот и отлично, — мастер с красивым лицом вытянул руки в знак достигнутого согласия, бросив на лоратийца полный вызова взгляд, который человек поймал с лёгким любопытством. — Приступай к приготовлениям. Он прибыл в место, которое жители Запада звали Королевской Гаванью, семь дней спустя. Первым делом он отправился на поиски своего брата, чтобы убедиться, что дитя находится с ним. Надев лицо слуги, он обошёл все комнаты и коридоры Красного Замка. Некоторое время он прятался, заслышав тяжёлые и быстрые шаги, а потом наконец-то нашёл своего браавосского брата рядом со сломанным деревянным мечом, залитого собственной кровью, едва дышащего, но ещё живого. — Брат, — он присел рядом с ним и обхватил его голову руками, — где дитя? Его браавосский брат очень спокойно посмотрел на него и ответил: — Найди её. Она убежала. Найди её. — Но сначала человек выведет тебя отсюда. Тебя нужно отвести в безопасное место, у человека есть с собой зелье… Браавосец крепко сжал его руку, заставляя умолкнуть. — Валар моргулис. Найди девочку, — и с резким вздохом и безмятежной улыбкой он воссоединился с Невидимым, с Многоликим. Человек в отчаянии потряс его голову, но время поджимало, так что ему пришлось подняться и броситься разыскивать девочку, лишь прошептав сквозь сжатые зубы: — Валар дохаэрис. Про себя он твердил отрывок из двенадцатой Песни: — Увенчанная тенью земли, по которой проходят пути человеческие, сжав клинок Древней Валирии… Он выбежал наружу и увидел как толпа стекается в одну сторону, посмотреть на представление. — Обезглавливание! За измену! Крики, веселье, искрящееся подобно золотому блеску, как будто всё происходящее было всего лишь разыгрываемым спектаклем. Он мчался мимо мужчин, женщин и детей, нищих у каменных ступеней и знати верхом на конях, и наконец добежал туда, где все маленькие толпы сливались в один большой людской поток. Как человеку отыскать в этом безумии одно темноволосое дитя с валирийским клинком? Человек обратился с молитвой к Многоликому. Лоратиец с лицом замкового слуги опустился на одно колено, прося своего бога указать на девочку. А когда он поднялся, то увидел её у подножия памятника человеку, чьего имени он не знал. Увенчанная тенью земли, по которой проходят пути человеческие, сжав клинок Древней Валирии… Он бросился к ней, но в одно мгновение она исчезла, её схватил мужчина, одетый с ног до головы во всё чёрное и грубо кричащий на неё: “Мальчик, мальчик!” Человек в чёрном утащил её, которая теперь стала им, в узкий переулок и срезал там почти все его волосы. Маскировка, подумал Лоратиец с лицом замкового слуги. Он не мог убить человека в чёрном, у которого теперь была девочка, потому что никто не просил его смерти. А кроме того, девочку нельзя было забирать против её воли. — Жди там, у тех клеток. Я отвезу тебя на Север — домой. Согласен, да, мальчик? Давай быстрее! — человек в чёрном подтолкнул её к передвижным клеткам. — А я пока что заберу отродья в Чёрной Клетке. Лоратиец вспомнил, как быстро у него возник план, он прошмыгнул к Чёрной Клетке и мигом позже оказался среди узников, не прибегая к помощи ключа, не сломав ни единого стального прута, не издав ни малейшего звука. Однако не избежав обнаружения. Два жутких огромных монстроподобных мужика, которых он позже назвал Роржем и Кусакой, застыли в ужасе, вцепившись друг в друга и наблюдая за тем, как человек пробирается в закрытую клетку. А, катись всё в пекло, подумал он, закатив глаза. Они всё равно заметили человека. Он закрыл лицо правой рукой, а когда медленно её опустил, лицо слуги исчезло, а перед двумя шокированными монстрами оказался человек с бело-рыжими волосами. Он прижал указательный палец к губам, и монстры слегка кивнули в ответ. И так он отправился в этой унылой клетке на Север. Лоратиец проглотил остатки вина в кубке и хлопнул его о стол чуть сильнее чем следовало. Раздражённо ущипнув себя за переносицу, он плотно закрыл глаза. Боги, ему так хотелось спать. Ему нужно было поспать. Самым сложным в попытке отдохнуть оставалось то, что он просыпался более обессиленным чем отдохнувшим. Ещё сложнее была невозможность признаться самому себе в причине этого. Была ли она проклятием для человека? Он посмотрел на свою кровать, несомненно столь же удобную, сколь и заманчивую, но не смог заставить себя лечь. Перед его глазами стояла прекрасная девушка, чьи душистые волосы он целовал, в чьи дерзкие серые глаза он смотрел с желанием, которое не мог объяснить как следует, к чьим мягким губам он нежно прикасался, произнося: — Назови три имени. Как глупо! Три смерти в обмен на три жизни, которые он с лёгкостью мог спасти сам, если бы захотел, таких условий нет в Законе Безликих. Он просто хотел сделать для неё нечто особенное. — Я должен был поцеловать эти губы, — безотчётно подумал он, прикусив большой палец и покачав головой. Осознав, что эта одержимость снова пересиливает его безликость, он стремительно вышел из каюты на палубу.