Кларк: из Ирландии с любовью

— Конечно, я приду. Да, помню, куда идти. Я уже собралась. Чего? Не материться? Это слишком! В ответ — полная негодования и нецензурщины речь. Роза в последнее время стала вспыльчивой. Это из-за жары, наверное. Или из-за того, что ее весы показывают целых шестьдесят килограмм вместо пятидесяти пяти. Кошмар-то какой. — Да я шучу, шучу. Материться не буду. Через пять минут выйду. Да, я тоже тебя люблю. Сука. Мало того, что Розалия просит прийти меня на свой день рождения, где будут присутствовать ее родители, так там еще и бабушка ее будет, которая, кстати, меня ненавидит. Тот факт, что материться запрещено категорически, не сильно беспокоил — если надо, я могу быть леди. Хуеди, блять! Как, прощу прощения, мне вести себя, если я буду сидеть в фешенебельном ресторане в присутствии родителей лучшей подруги? Розалия, вообще-то, изначально собиралась устроить в честь восемнадцатилетия вечеринку, но вмешались ее родители. Негоже, мол, такое событие надо праздновать в ресторане. Роза спорить не стала, но вечеринка все равно будет, только завтра, когда ее родители уедут. И что приятно — ради меня она даже вставит в плейлист несколько моих любимых песен. Распахнув окно и тут же почувствовав, как свежестью овевает тело, я стала смотреть на передний дворик, словно это помогло бы решить проблему. Рассматривать особо нечего — небольшие клумбы, из которых, спасибо летней жаре, в комнату проникал запах цветов и пожухшей травы. В листве дуба притаился пересмешник — в тишине вечера его крики звучат слишком громко и слишком грустно. На миг я ощутила желание закрыть окно нахрен, но жара! В Бунпарте было слишком жарко. Даже для меня. Весомая причина немедленно собирать манатки и снова валить из страны. И в этот раз вернуться не через две недели, а в ноябре. Собственно, мне в Ирландии было хорошо. А при нынешних обстоятельствах лучшего места, чем Донегол, и не придумаешь. Там сейчас тоже тепло, но нет удушающей жары, от которой начинаешь лезть на стенку, дожидаясь вечера, когда становится прохладно. В Ирландии у меня семья, друзья детства. Там дом. А здесь — Лизандр. А еще тут Генри, который, расставшись с девушкой после двухлетних отношений, ушел в запой. Знали бы Джо с папой, они бы точно меня не оставили здесь одну, уехав на похороны Евлалии. А так — я на какое-то время предоставлена самой себе, хотя формально за мной присматривает Генри. Однако на практике все наоборот. Прекраснейший из ныне живущих мужчин по версии бабушки-соседки, которой он помог донести как-то пакеты, только что зашел и, судя по запаху спирта, либо снова забухал, либо не прекращал еще с утра. Когда он подошел, я скосила взгляд, но головы к нему не повернула. Молчим и слушаем, как орет пересмешник. — Мне кажется, сможем сэкономить в этом месяце на дезинфекции. От тебя алкашкой прет. Ничуть не задетый моими словами, Генри улыбнулся. — Планы на вечер? — Я иду на день рождения Розы. — Той красотки-блондинки? — Да. — Я с тобой. — У нее парень есть. — Да похуй мне на нее, там выпить можно. — Дома лучше посиди, ничего крепче шампанского не будет. — Детский праздник какой-то, ей-богу. — Он отпил из фляжки и вдруг прищурился, глядя за забор. — Там, кажется, твой хахаль идет. Сердце, екнув, исступленно заколотилось. Лизандр и впрямь зашел во двор, по-видимому, не заметив нас с братом, и взошел на крыльцо. Через секунду холл разразил вопль: «Ваканда навеки!». Я, кстати, много могла ожидать от Генри, когда он бухает, но только не того, что этот идиот сменит звонок в доме. Представляя себе реакцию Лизандра, я фыркнула и едва успела удержать Генри, метнувшегося к выходу: — Ты куда поперся? — Как это куда? Пиздов ему прописать, ты на прошлой неделе вернулась только под утро и явно не девственницей. Я жарко покраснела, но брата не отпустила. — Это еще кто кому пропишет! — Видел я твоего хахаля. Обнять и плакать. — Если ты сейчас пойдешь туда, я тебя выебу! — Я, может, и не против… — Идиот! — рявкнула я, потеряв терпение, в то время как снизу снова раздался боевой клич. — Я сама открою. Сиди лучше тут или в комнату к себе иди. Схватив сумочку со всем необходимым (расческа, зарядка, канцелярский нож, тушь для ресниц, очки, заколка, плеер с наушниками, пачка «скиттлс», изолента и непонятно зачем клей «Момент»), я бросила напоследок взгляд в зеркало и спустилась вниз. Лизандр терпеливо ждал за дверью — такой же, как и всегда, за исключением того, что сменил стиль одежды. Я бросилась ему в объятия — как-никак, две недели не виделись. Лизандр, улыбаясь, прижал меня покрепче и коснулся губами волос, потом прижался к моим губам в поцелуе. — Добрый вечер, Мари, — поздоровался он, когда я отстранилась. — Привет! — Ты чудесно выглядишь. — Благодарю. Идем? Едва я подошла к калитке, как Генри выкрикнул: — Если вернешь ее позже полуночи — кости пересчитаю! — Хромосомы себе пересчитай, осел синайский! — рявкнула я. — Он все еще… переживает из-за разрыва с Элли? — сочувственно поинтересовался Лизандр, приглашающе согнув руку в локте. — Называй вещи своими именами: он все еще в запое, да. Порой скучаю по временам, когда он жил в Ирландии. Слава богу, Розалия назначила празднование на вечер. Дай бог здоровья этой практичной и предусмотрительной девочке за то, что мне не нужно идти в сумасшедшую жару. На мне была самая легкая белоснежная рубашка да юбка, но я точно знала, что днем бы просто сварилась заживо даже в этом прикиде. Ебаная аномальная жара. А я, на минуточку, мерзлячка. Сейчас на улице было куда прохладнее, даже ветер дул, что, правда, меня встревожило: я два часа волосы завивала, если укладка испортится, будет плохо. Молчать не хотелось, я давно не слышала голос Лизандра, так что, едва мы минули соседский дом, как я затараторила: — Ну, как ты? Ко врачу ходил? Как дела на ферме? Головная боль больше не мучает? По его тонким губам скользнула мягкая улыбка; он посмотрел на меня. — Отвечаю по порядку. Да, я ходил на ЭКГ, врач говорит, что все в порядке. На ферме полный порядок, Бенжамин за всем присматривает. Нет, голова меня пока не беспокоит. Мари, не надо так щуриться, меня правда больше не мучает головная боль. Я и в самом деле щурилась, глядя перед собой, но не потому, что усомнилась в правдивости Лизандра. Кирпич мне в рот, если это то, о чем я думаю, то, наверное, я попала в альтернативную вселенную или что-то в этом духе. Остановив Лизандра, я стала копаться в сумочке и, достав очки, надела их. — Лизандр, у меня что-то с глазами, или парень, идущий нам навстречу — это Кастиэль, который подстригся и перекрасил волосы в черный? Так, постой, он еще и с девушкой? — С твоими глазами все в порядке. Кастиэль действительно решил сменить имидж и состоит в отношениях. Чем ближе подходил к нам странный пацанчик в знакомой одежде и высокая стройная блондинка, тем больше я узнавала лучшего друга Лизандра и собственного приятеля по совместительству. Пожалуй, новый имидж шел Кастиэлю больше старого. Я и раньше считала его красивым, а сейчас, глядя на него, признала — эта сучка однозначно секси. Его спутница, то и дело бросавшая на него восхищенный взгляд, явно разделяла мое мнение. — Привет, Лизандр. — Добрый вечер. Обмениваясь рукопожатием с Лизандром, Кастиэль обратился ко мне и — я это видела — едва сдерживался, чтобы не пустить кучу острот в мой адрес; останавливало его только присутствие Лизандра. — Мэри Кларк, — непривычно вежливым тоном протянул он. — Приятная, однако, встреча. — Кастиэль, — ехидно улыбнулась я. — Да уж, не поспоришь. Представишь нас? — Лиз, это Мэри Кларк. Это Лизандр, его ты наверняка знаешь. Лизандр, Мэри, это Элизабет. Я протянула девушке руку, улыбаясь. — Очень приятно. Куда идете? Вы вроде должны быть на празднике. — Вас пошли встретить. Я хотел спросить: ты мой сувенирчик привезла? Еще бы я забыла про обещанную ранее бутылку настоящего ирландского самогона. — Да, конечно. Дедушка сам его вырезал. У него золотые руки. У Кастиэля блеснули глаза. Все было хорошо: я шла под руку с любимым человеком по летнему городу, я закончила обучение в школе, мне совсем недавно минуло восемнадцать, я дышала запахом цветов и зелени, я была счастлива. Счастлива настолько, что хотелось смеяться, прыгать и кричать: «Ох, блять, до чего же хорошо!». Я бы так и сделала, правда, но в присутствии Лизандра, привыкшего видеть меня эдакой леди, было бы неловко. Я просто улыбалась, то и дело посмеиваясь и шутя, и Лизандр, видя, что я счастлива, улыбался сам — и это было важнее всего. Я слишком давно не видела его улыбку. Его рука, такая ласковая и крепкая, сжимала мою ладонь все то время, что мы шли по оживавшему городу. Я травила какие-то шутки, рассказывала небылицы о жизни в Ирландии, в общем, делала все, чтобы Лизандр смеялся. Где-то сзади нас плелся Кастиэль, рассказывая Элизабет про собственную рок-группу и участие в ней Лизандра. Его спутница улыбается, наивно хлопает нарощенными ресницами, явно млея от близости кумиров. Я почему-то вспомнила Нину — что с ней стало? Я давно о ней ничего не слышала. Подняв голову, я улыбнулась солнцу, потом посмотрела на Лизандра — и улыбнулась еще шире. Он недоуменно приподнял брови, но в следующую секунду, улыбнувшись, наклонился ко мне и подарил короткий поцелуй. — Я скажу это невпопад, но я безумно скучал. — Я тоже. — Аминь, — сказал Кастиэль, доставая сигареты. Постепенно Кастиэль втянулся в беседу: мы начали обсуждать сталинские времена, спорили о теории струн, обсуждали бога, Библию и шаверму в новом кафе. Лизандр беседовал с Элизабет о направлениях в музыке — та явно знала, о чем говорит. Далее моя душа потребовала музыки — и Лизандр идеально поставленным баритоном запел «Crazy Little Thing Called Love». И только-только Кастиэль начал имитировать игру на гитаре, как я заметила, что мы уже дошли до ресторана, а нам навстречу быстро идет Розалия. Секунда — и лучшая подруга с диким воплем бросилась мне в объятия. — Ну, наконец-то, я уж думала, тебя не ждать! Если бы Лизандр, стоявший позади, не поддержал меня со спины, отвечаю, я бы упала. — Воу, Роза, поосторожнее, я ж сейчас второй сотряс схлопотаю… — Лапуля! Красотка моя! — она жарко расцеловала меня в щеки, потом принялась тискать. — Как же я скучала! — Роз, любовь моя, я тоже скучала, но я не котенок, не надо меня так тискать. — Прости. Она перестала меня мучить и отступила на шаг, и тут, откуда ни возьмись, появился Лей и обнял Розу за талию. — Мари, здравствуй. Рад тебя видеть. — Лей, привет. — Я протянула ему руку. — Как поживаешь? Как дела в магазине? — Прекрасно. Ты похорошела. — Да нет, я просто накраситься не поленилась. Розалия схватила меня за руку и потащила в ресторан. — Пойдемте, нас заждались. Лапуля моя, убедительная просьба… — Не материться и не загонять про политический режим Северной Кореи. Я помню.