Безусловный рефлекс

Наутро кости впервые не крутит. Это такое блаженство, лежать и наслаждаться мягкостью кровати, зная, что тебе никуда не надо спешить. Джей уже позабыл, каково это. Первый раз за долгие годы он по-настоящему отдохнул и набрался сил. День тоже проходит легко и весело. Вопреки ожиданиям, Джей не тяготит себя мыслями, что сделал что-то неправильно. Разговор – не предательство же. И что, что он не сказал об этом Эду? Мужу не обязательно знать. Ибо тот практически ненавидит Иена и от одного упоминания злой становится. Нужно осторожничать. Если они встретятся – поубивают же друг друга. Он совсем не хочет этого. Потому что не знает, на чью сторону стал бы в том случае. За подобными мыслями Джей и не замечает, как солнце к горизонту близится. Проследив, чтобы дети покушали, он отправляется на плановую прогулку с братом. – Ты сам не свой, – замечает Рел, когда они отходят далеко от домиков. – Видно? – Джей поджимает губы и покусывает нижнюю. Ветер в лицо – горячий – чуть шляпу не уносит. Он придерживает ее рукой и продолжает идти. – Может другим и нет, но я-то тебя знаю. Что случилось? – Кое-что не сильно важное, – пожимает плечами Джей. Даже вечернее солнце припекает кожу. Жарковато. – Да, думаю, совсем не важное. Если хочешь, расскажу, потом. – Окей, – тоже пожимает плечами вместе с ответом омега. – Так, походу, давай обратно, а то я Йори там с близнецами оставил, они у тебя буйные. Вдруг он не справится, вот Эда они тоже не слушают. Он с ними чересчур мягок. – О… Скажешь Эдди, что я приду попозже. Посмотрю на закат, – Джей врет без капли сомнения. Он все равно расскажет Релу, но сейчас неподходящий момент для правды. – Ага, поспеши только, мы там собирались на праздник фонарей идти, когда стемнеет. Ты же помнишь? А то в облаках витаешь, может и не слышал, – Рел смеется. Омега, перекинувшись еще парой фраз, уходит. Его фигурка в легкой светлой накидке виднеется еще долго. Бледный Рел слишком выделяется среди здешних загорелых жителей и туристов. И тот явно в центре внимания. Однако, центр внимания Рела – его беременный возлюбленный. Джей, вспоминая их идиллию, улыбается. Он сам был бы не против забеременеть еще раз. Однако, не складывается. В прошлый раз ему, считать, повезло. А теперь сказываются проблемы из-за раннего выкидыша. Скорее всего, детей у него больше не будет. Разве что, от истинного, там процент оплодотворения больше в разы. Но… это невозможно хотя бы потому, что спит Джей исключительно с мужем. Он идет знакомыми тропами, пробирается сквозь дебри, отцепляя от себя приставучие листья растения. Тут прохладнее. В тени. Лучи светила проглядывают – видно, где открытая от деревьев местность. Значит, озеро впереди. Лианы над головою, редкие цветы. Зелено-зелено. Но рассматривать некогда. До заката – всего ничего. Солнце садится поразительно быстро. Он выходит к озеру быстрым шагом, но останавливается, понимая, что он тут один. Точно же – сказал вчера, что в то же время ждать. А время это после заката было. Он выдыхает. Идти назад не хочется. Зависнув на миг, Джей идет к булыжникам, обходит озерце по берегу. А вода чистая: видно дно. Он любуется, позволяя себе сбавить шаг и отдышаться. И зачем так спешил? Хотя, понятно, зачем. Непонятно только, почему Иен вдруг стал для него тем человеком, к которому стоит спешить. Джей взбирается на любимый булыжник. Плоский камень ожидаемо жаркий: если бы не обувь, он бы точно обжегся. Джей осторожно наклоняется и касается ровной поверхности пальцами. Печет. Но пальцы он не убирает. – Ты рано. Джей вскакивает, чуть не падая. В горле стучит от неожиданности. Иен перед ним улыбчив. В свете дня видно, что альфа повзрослел. Черты лица стали более суровыми, но не лишенными привлекательности. Короткие черные волосы на сей раз уложены наверх, будто Иен готовился. Но одежда, как на то, попроще вчерашней. Белая майка и свободные штаны. В светлом видеть его необычнее, чем таким взрослым. От него веет мужественностью и еще чем-то притягательным, помимо запаха. Да, любой омега, будь он на месте Джея, растаял бы – подумалось. Но сам Джей лишь отводит взгляд вниз на свою руку – кончики пальцев покраснели. В горле стучит еще быстрее. А должно было бы уже утихомириться. – Кажется, я перестарался. Этот камень горячий настолько, что на нем яичницу можно жарить, – Джей трясет рукой и только тогда поднимает взгляд на приближающегося Иена. – Я всегда приходил сюда вечером, – не зная, зачем, добавляет он. Чувствует надобность говорить. – Ты тоже, кстати, рано. Где ты был? – Пошли, Джи. Покажу, – альфа кивает в сторону и глаз с него не сводит. Будто и вправду запоминает. Джей идет за ним, отмечая, что спина у того шире стала. Понятно же, что альфа тренировался все это время. Он еле заставляет себя отвести взгляд от привлекательной спины и смотреть под ноги. Это все истинная связь виновата. Вскоре Иен выводит его к речке, впадающей в озера. Тут прохладнее. И понятно теперь, откуда доносился шум воды. Эта речушка узкая, быстрая. Ручеек совсем. Среди камней и зелени, а над ним склонились ветви деревьев и переплетения лиан. – Хух, – выдыхает Джей, присаживаясь на один из камней. Снимает шляпу и кладет себе на колени. – Тут так прохла-адно. – Ты сегодня расслабленный, – подмечает Иен и садится на соседний камень рядом. – Не то, что вчера, – опять этот бегающий взгляд, это высматривание. Джей неосознанно сглатывает, поворачивая голову обратно к воде. Тяга к истинному с годами не угасла. Однако, теперь он может ей противостоять. И контролировать местами. – И где ты живешь? Не здесь же? – В отеле на другой части острова, – усмехается в ответ Иен. Как всегда, краток. – Я надеюсь, ты не замешан в конфликте Итаны и Феродии, ибо зная тебя… – Верно знаешь. Джей выдает невнятный звук и продолжает смотреть на поток воды. Где-то тут должен быть небольшой водопад, слышно его шум. Посмотреть бы, но на улице темнеет. Насекомые начинают петь, а вечерние птицы – выкрикивать тревожно, предупреждая с каждым новым звуком: «не делай!», «уходи!» и так далее по списку. Он вслушивается в эти вскрики, но не повинуется им. Иен рядом. Близко, но не касается. Слышно его глубокое дыхание, размеренное и спокойное, как сам альфа. Рядом с ним Джей неожиданно ощутил себя в безопасности. В тихом маленьком мирке, цветущем и вкусно пахнущим. Вдох, выдох. Умиротворение. – Наши с тобой отношения, это чреда отмщений, не думаешь? – Джей не удерживается и озвучивает мысль, давно засевшую в его голове. – Вот изначально ты пытался мною управлять и завлек куда не надо, взамен я сдал тебя родным и убил нашего сына, хоть последнее и необдуманно. Потом ты отомстил мне своим приходом спустя три года. Принес мне бурю и разрушил ко всем чертям мой мир. А, да, у нас с тобой еще секс был, но не по моей воле. Ты взял меня силой, помнишь? Ха… И потом я, не один, конечно, но завалил твое детище, Империю твою, или Республику? Чужаков, да. Я видел, как в твоих глазах рушу что-то важное для тебя, – он делает паузу. – Тогда, на озере, снег еще. Это было… сладко. Твоя растерянность, бессилие передо мной. О, этот привкус… Но знаешь, я не смог тогда отдать тебя в руки справедливости. В руки отца и клановцев, на плаху. А должен был. Если бы я сделал это, сейчас бы не было конфликта между Итаной и Феродией. Получается, виновник тому, что будет война и гибнут люди – я? Какая ирония, – Джей хмыкает, прерывая свой монолог. – Почему мы все еще не поубивали друг друга? Где ненависть? Мы странные с тобою. Люди так не делают. Иен в ответ пожимает плечами, будто бы в знак того, что он все это время слушал его. – А как делают люди? – альфа переводит взгляд из пустоты на него и Джей видит отражение своего силуэта в его глазах и вспоминает, что солнце почти село. У них минут пять. – Как делают люди? – переспрашивает Джей, забывая, что вообще имел в виду раньше. Эта кожа кажется такой теплой… и манящей. Он не удерживается и кладет ладонь ему на щеку. Одну, после вторую. Альфа неожиданно накрывает их своими. И не отпускает. Смотрит так, пристально-пристально, не моргая. Улыбается чуть. И правда, теплый. – Люди делают… Наверно, так, – как зачарованный, Джей приближается и целует его в губы. Кратко. И отворачивается, сразу же жалея о маленькой слабости. Руки убирает, не знает, куда их деть, горящие. Он втупливается в водную гладь и судорожно сглатывает. А на губах остается теплый след. – Люди не сомневаются, как мы с тобой. Они не мстят друг другу, они наслаждаются друг другом. Или любят, или ненавидят. А мы с тобою и то и то одновременно, разве бывает так? Иен не отвечает, но приближается, поворачивая его голову к себе. Рывком оказывается совсем рядом, так, что его дыхание на лице ощущается. Джей выворачивается, специально упуская шляпу с колен в воду и кидается за ней. Он ловко вылавливает головной убор и встряхивает от капель. Поднимается, в растерянности напялив шляпку себе на голову, чувствуя, как стекают капли за шиворот. Он осознает, насколько глупо выглядел его побег. Но и позволить Иену «отомстить» на поцелуй поцелуем не может. И так зашел далеко. Сердце стучит учащенно. Тук-тук, ускоряется. Иен подходит со спины и Джей каждой клеточкой ощущает его присутствие. Напрягается. И поворачивается прежде, чем Иен касается его. – Мне пора, – и снова в сторону отворачивается, зная, что если альфа схватит его, то уже не отпустит. – Извини, но… я не собираюсь быть с тобой. Ты не так понял. Это, то, то есть, это ничего не значит. Все, – Джей выдыхает и пятится назад, понимая, что наделал лишнего. – Ты же сам говорил, что я тебе не, это… Давай больше не видеться. Иен ловит его за руку, удерживает. Головой в отрицательном жесте качает. Взбудораженный. – Буду ждать тебя тут. – Я не приду, – возражает Джей и уходит ускоренным шагом. Спиною чувствует его пристальный взгляд. Как и вчера, он не замечает, как доходит до домика. В окнах уже свет горит, хоть на улице полутьма. Небосвод у горизонта оранжевый. А над головою небо темнеет. Джей сжимает и разжимает ладонь. Сам себя не понимает. Если когда-то Джей ощутил бы себя грязным, то теперь нет. Теперь для него не имеет значения, поцеловал он брата, истинного или мужчину. Зато имеет значение, что он изменил Эду.

***

Джей прикрывает глаза в попытке заснуть. Но слишком много всего произошло за один вечер. Перед глазами пятна огней, будто он еще на улице, смотрит на тысячи огоньков-фонариков. Традиционный на побережье Дакко праздник фонарей прошел с размахом. Джей бы расслабился, как остальные, но он то и дело выискивал среди толп туристов знакомое лицо. Каждый высокий человек в светлых одеждах казался ему «тем самым» и заставлял присматриваться. И каждый раз с облегчением выдыхать. Может, Иен действительно остался у озера. Сказал же – «буду ждать». Не дождется ведь. Джей хмыкает себе под нос и переворачивается в который раз за минуту. Кровать кажется ему неудобной, а сопение мужа рядом от чего-то раздражает. Дети тоже давно спят, набравшись впечатлений. Сказку не пришлось читать, и так уснули. Одно радует, что родные развлекаются и отдыхают. А своя внутренняя тревога уляжется как-нибудь. «И кто меня просил вообще лезть к нему целоваться?», – Джей снова меняет положение, выдыхая сквозь зубы. – «Мне же теперь еще хочется...» Это как при жажде маленький глоток воды: ничем не помог, горло раздражил только. Еще больше сушит. Под ребрами ноет, тянет, тянет так. Нет сил терпеть. Но… это не связь. Связь по-другому ощущается. Это другое нечто. Не связанное с истинностью. Тогда что? Стоит просто остановиться и признать себе. «Меня всегда что-то останавливало. Сначала то, что он мой брат, после его предательство клана… после личные принципы и убеждения, мол он ужасный человек и только подрывает мою жизнь. А теперь, теперь семья. И если с Эдом я мог бы договориться, он бы понял меня, то дети… А дети уже пятилетние и они привыкли к Эду, они даже больше его, чем меня, любят. Это был бы большой стресс для них. Подрыв психики. Поэтому нет. Они – мой свет и моя радость. Ради них я готов соблюдать вид идеального папы до конца жизни. Хах, именно теперь я понимаю, как чувствовал себя мой папа». Джей поворачивается в кровати, в темноте комнаты еле различая черты профиля Эда и слыша его равномерное дыхание. «Ты простил бы меня за это, правда?» – Джей горько усмехается и пытается проглотить это чувство. Но слюны нет, сухо во рту. Он рвано выдыхает и успокаивает себя же. Что он делает не так? У него есть все, но одновременно будто ничего нет. Джей тянет руку к мужу, разбудить думает, но останавливается. Сильно жмурит глаза и сам себе признается в очевидном. Он изначально пошел не той тропой. А теперь зашел слишком далеко, чтобы все и всех бросить и заново начать. Теперь у него не только муж, но и дети. Клан, родители, братья, друзья, соседи. Дом, сад, собаки две, фикус на кухне. Это тупик. Его мечта сбылась, но она не сделала его счастливым. Видимо, мечта ошибочна. Он открывает глаза, а странное чувство внутри все разрастается. Так ли ощущают безысходность? Он запутался. Давно запутался, а сейчас нитей слишком много в этом узле, чтобы так просто взять и выпутать. Или разорвать, покромсать все и остаться с ничем. Джей пододвигается ближе, прислоняя голову к плечу Эда. Сердцебиение его слушает. Ровное, знакомое. Вдох, выдох – вот так, успокоиться. Не выходит. Фантазия дорисовывает другой профиль, уши слышат другое сердцебиение. Не Эда. Джей не может. Не может. Не имеет права. Даже думать. Нельзя думать. Представлять тоже. Никогда. Это предательство. Он так не поступит. Не поступит, но ноги сами поднимают с кровати, он вскакивает, в тапочки, и к двери. На воздух. Ночь. Ветер холодит, но не охлаждает внутреннюю бурю. Он идет, срываясь на бег, и останавливается у самого озера. Кожа ноет, поцарапана ветками и листьями. Дыхание сбито. Бежал. Зачем? Смысл брыкаться теперь, когда табличка «выхода нет» стала постоянной? Он осматривает блестящее от луны озеро, в нем – звезды. Или на небе. Где чье отражение? Он как бредит. Точно больной. Не иначе. Здоровый он лежал бы в кровати с тем, с кем должен лежать. Он начинает злиться. На себя же. Со всей силы пинает камень и оборачивается. Обратно. «Глупый, глупый, глупый, и куда ты пришел?! И что же ты доказать хотел? Чего же ты хочешь на самом деле, когда же ты успокоишься наконец? Что? Тебе? Надо?» – он зажимает рот рукою, дрожа, срываясь впервые за долгие года. Срываясь на настоящие эмоции. То, от чего бежал, вылилось полной мерой. Он осознает это. Толку только? Выхода нет. Или есть. Ха. Прежде, чем осознать, что запах ему не мерещится и уйти, Джей попадает в знакомо-крепкие объятия со спины. Он мог уйти сразу, но не ушел. Стоял, ждал. Надеялся. До последнего боролся с собой. Как же все очевидно… и черт возьми, почему он понимает это теперь? Почему не в те проклятые шестнадцать лет, когда у него был выбор? Он ощущает шумное дыхание у себя в волосах, запах пронизывает насквозь, или это другое что-то так грудь распирает. Джей и не пытается вырваться из его рук. Он стоит, сжимает губы, чтобы не сказать ни слова, ни звука лишнего. Уйти. Срочно. Нужно уйти. – Ты пришел, – шепот, тонущий в тревожном крике птицы: «уходи!». И снова. «Уходи!» Ближе. Эхом над головою. «Уходи!» Последнее. Хватка ослабляется, и это шанс. Иен сам понимать должен, что поступает неправильно. Что и для него их история давно отыграна. Иену это не нужно. Иену это мешает. Тогда почему альфа так крепко прижимает его к себе, будто больше ни за что не отпустит? Чего Джей только не делал, чтобы убежать от Иена, чтобы забыть навсегда. Не вспоминать. Чего только не предпринимал и не принимал, а в итоге прибежал к нему. Сам прибежал. Впереди тропа. Крик птицы, как маятник: не утони! Очнись. Не стой. Вперед. Уходи! Джей смотрит на тропу, оборачивается, тянется и целует Иена. Руками за него хватается, впивается в губы, взахлеб, почти сразу уступая инициативу альфе. Сильно жмурится, вслепую, в порыве, дыхания мало, сердцебиения много. Руки альфы на талии, прижимают крепко, гладят. Джей утопает. Он осознает, что делает, но осознание не пугает его. И будь это сотню раз неправильно, будь он тысячу раз теперь подонком, Джей счастлив. Счастлив. Ему до утра времени не хватит нацеловать его, нацеловать на всю жизнь наперед, и на прошедшую нацеловать. Ему так сильно хочется разреветься в его объятьях, показать себя настоящего, слабого, надломленного, заплутавшего себя. Маленького шестнадцатилетнего мальчика, сделавшего однажды неверный выбор. – Я... – он неровно дышит, губы пекут. Рукою к ним, дрожащей, избегая смотреть в глаза. – Я обезумел, – шепотом, едва-едва. – Я давно свихнулся на тебе, – в ответ от альфы, жарким дыханием в щеку. – Не могу… отказаться. Что бы не делал, не могу. Джей, задыхаясь, поворачивает голову к нему. Трясет, руки слабы, но он тянет их к лицу Иена. Дрожь настолько сильна, что он не чувствует себя, но чувствует губы альфы на коже и это важнее. «Не отпускай меня», – молит мысленно, или вслух. Сам от дрожи не понимает. Громкое все. Дыхание, стук сердца, птицы, маяк вдалеке – ту-у. Трава колется, холодная от ночной влаги. Майка быстро промокает, впрочем, скоро он от нее избавляется. Совесть его заблудилась в росах этих трав. Впервые он с Иеном добровольно. Впервые не сомневается и полностью понимает последствия. И принимает. Об этой ночи не узнает даже Рел. Он похоронит ее в себе, отложит в памяти, как сокровенное. Все, что происходит – больше не повторится. «Не повторится» до следующего раза. Сколько он говорил себе это – и столько же предавал. Толку загружать себя, толку винить? Это и есть он: откинувший мораль и ценности, поддавшийся желаниям. И Джей почти уверен, что сможет завтра смотреть в глаза мужу. И детей обнимать сможет, будто это все – сон. А за сон вины не ощущают: тот призрачен. Но Иен перед ним настоящий. Сидит напротив, рассматривает его. Склоняется ближе и запах его заставляет вдыхать глубже. Тоже наклониться, рассматривать вблизи его лицо, блуждая взглядом, цепляясь за черты. Иен настоящий. Теплый, притягательный, близкий. Самый желанный, самый лю… а впрочем, это лишнее. У них времени до рассвета. Спешить. Нужно поспешить. Джей отвечает на его жадные, по-настоящему жадные поцелуи. Быстрые, хаотичные прикосновения, одежду в сторону. Холодная ночь и жаркий Иен рядом. Это и есть его настоящая мечта. Джей исполняет ее и он счастлив. А завтра… завтра настанет с рассветом. Значит, в другой жизни. Той, постоянной, где он супруг, папа и далее по списку. А сейчас Джей – искренний с самим собой и с тем, кого любил всю свою жизнь. И продолжит любить. До конца. «Укради, укради меня. Укради. Похить у этого мира. Избавь от участи видеть в их глазах, что я предатель. Избавь от вины. Ты же кукловод, ты умеешь. Правда? Я готов быть самой послушной куклой в твоих руках. Знаешь, ты победил. Ты привязал меня не только связью. Ты приручил. И я не хочу отвыкать. Просто укради меня. Я совсем не против быть в плену твоих рук».