***
День Х с каждым днём становился всё ближе, и это чувствовали, кажется, все. Дети старательно занимались и не мешали взрослым, практически не выходя из своей детской зоны, подростки устроили бойкот из-за того, что их не пускали помогать. Пришедший на шум Франкенштейн долго оглядывал ребят, а потом пристроил каждого в помощники кому-либо. «Принеси-подай-оботри» — это немного освобождало взрослых и позволяло быть занятым подросткам. Учёные тоже были заняты, создавая препараты для повышения регенерации и заготавливая все медикаменты и приборы для срочных операций. Всё это время Франкенштейн, казалось, не присел ни на минуту, не считая тех моментов, когда Рейзел останавливал его и смотрел долго и укорительно, что заставляло учёного раздражённо вздыхать и идти в комнату ноблесс, где уже дымился аппетитный ужин. Сейчас Музакка как раз шёл в сторону той комнаты, надеясь хотя бы там найти неуловимого. Несмотря на то, как красиво был расписан план, оборотень чувствовал недосказанность, эти моменты хотелось прояснить. Он мог понять, почему Франкенштейн скрывал детали от остальных, но от него, Музакки, зачем? По дороге в комнату было решено проверить кабинет, дверь как раз была неосторожно открыта, и оборотень без стука завернул туда, сразу останавливаясь. Глава не сидел за столом, он находился с другой стороны столешницы, привычно присев на неё так, чтобы иметь опору, но стоять. Ему в плечо утыкалась головой Эшлин, тесно, слишком тесно для друзей, прижимаясь к человеку. Одной рукой она обнимала его за шею, когда как второй успокаивающе гладила по плечу. Франкенштейн обнимал её обеими, крепко прижимая к себе и лицом зарываясь в густые волосы так, что светлые кудри путались с рыжими. — Всё будет хорошо, слышишь? — уловил чуткий слух оборотня голос Эшлин. — Мы со всем справимся, Франкенштейн. Неожиданно, мужчина чуть повернул голову так, что его лицо стало видно Музакке, и открыл глаза, дав понять, что он почувствовал чужака и прекрасно знает, чем это может обернуться. Руки прижали девушку ещё сильнее, словно говоря, что без боя он не сдастся. Человек смотрел серьёзно, без улыбки, но в его ауре словно не произошло никаких изменений — превосходный контроль! И всё ради спокойствия Эшлин, до сих пор не почувствовавшую отца. «Что ты будешь делать?» — читался в этих глазах вопрос. Странно, но лорд оборотней не чувствовал злости. То, что он сейчас увидел, было так просто и обыденно, что становилось понятно — эти двое вместе уже давно. Музакка понимал, почему они скрывали это, всё-таки его характер оставляет желать лучшего, но сейчас почему-то не был против. Отсалютовав рукой, оборотень развернулся и ушёл. Однако успел заметить облегчение в глазах человека и то, как он снова уткнулся в макушку Эшлин. Дожидаться Главу Музакка решил в комнате Рейзела. Ноблесс окинул гостя долгим взглядом, но ничего не сказал, пододвинув чашечку другу. Оборотень подхватил чайник и быстро налил себе чай, выпивая почти залпом. Вторую чашку налил уже сам ноблесс. — Ты знал? Благородный кивнул. — И ничего не сказал. Снова кивок. — Из-за того, что произошло в прошлый раз? — Ты и сейчас против? Оборотень покачал головой. В конце концов, Эшлин точно не будет лордом оборотней, незачем заботиться о достойном муже среди оборотней. А Франкенштейн мог бы посоперничать и в родной стае, не только среди людей. В конце концов, он и сам выбрал себе человеческую женщину. Избранник Эшлин хотя бы не умрёт так просто. — Ты не виноват в том, что случилось. — Я должен был просто забрать её в стаю, Рейзел. Тогда бы точно ничего не случилось. — Ваши традиции этого не позволили бы. — Наши традиции, — оборотень вздохнул. — Иногда мне кажется, что Франкенштейн прав, говоря, что мы слепо следуем традициям. — Говоря это, я не имею в виду, что вы должны отречься от них, — усмехнулся Глава, проходя в комнату. — Просто надо быть внимательнее к остальному. Ваша свадьба едва не обернулась катастрофой, но почему бы вам не оставить уже нашедших свою пару? Они могли бы защитить детей. — Так всё просто с твоих слов, — улыбнулся Музакка. — И так всё сложно. — Ты лорд или собака подзаборная? — не обратив внимания на опасно блеснувшие глаза оборотня, учёный продолжил. — Ты прекрасно знаешь, как можно ввести новые правила, но не делаешь этого. Зачем, если и так всё хорошо, правда? — Правда, — кивнул. — Я подумаю. Франкенштейн уселся в кресло, чуть настороженно глядя на него. Отбарабанил пальцами несколько ритмов и вздохнул. — Музакка, — мужчина чуть помолчал. — Всё хорошо? «Всё хорошо? Ты не против? Мы любим друг друга, даже больше, чем просто любим. Музакка, всё хорошо? Не пойдёшь ли ты на поводу этих самых традиций? Позволишь ли ты эту связь? Ведь я человек, она — полукровка. Примет ли это твоя стая? Не отвернёшься ты сам от своей дочери, уже нарушившей один из заветов, вмешавшись в то, что сотворила природа?» — столько всего уместилось в одном только вопросе! Музакка кивнул. — Всё хорошо, Франкенштейн. Кадис Этрама ди Рейзел улыбнулся, не поднимая глаз. Даже в это нелёгкое время есть место для светлого. Хорошо, что он может это видеть. Хорошо, что он здесь.***
Когда настал день выхода, всё было готово. Франкенштейн ходил по Союзу, в последний раз оглядывая свои владения и с улыбкой кивая, когда становилось понятно: здесь всё в порядке, они готовы. Скрываться не было смысла: шпионы Традио были повсюду, и прятаться от них на всём пути до Лукедонии невозможно, поэтому было решено добираться до врага без отдыха. — Ты уверен, что я справлюсь? — уточнила Эшлин, пытливо глядя в глаза учёного, словно пытаясь там узнать, правду ли ответит ей Франкенштейн. — Они могут просто не послушать меня. — Всё будет в порядке, Эш. Тебе незачем так волноваться, — улыбнулся мужчина. — Ты справишься, слышишь? — Она так волнуется, — чуть улыбнулся Музакка. — Хотя я тоже переживаю, что она останется здесь за Главу. — Мы не пропустим никого в сторону человеческих земель, — уверенно ответил Геджутель. — Поэтому не надо волноваться. Ей не придётся вступать в битву. Благородные выглядели слегка подавленными, но настроенными решительно. Идти в битву против родной расы — это было слишком тяжело для тех, кто всю жизнь жил среди тех, кто в этой битве станет для них только лишь врагом. Это понимали все, и потому старались не трогать союзников. — Ну, что, — Франкенштейн оглядел свою небольшую армию и с хлопком растёр ладони, — вернём мир на эти земли? И захохотал собственной несуразной фразе. Все, кроме Рейзела удивлённо посмотрели на человека. Смеяться учёный перестал так же резко, как и начал. Обвёл всех взглядом и предложил выдвигаться. За ними следом пошли послушные благородные, память которых была стёрта практически подчистую. Примерно на середине дороги от них отделился Геджутель вместе с Раскреей. Щит Мергаса должен быть отключён до того, как все остальные прибудут на место. Одного благородного он ещё может пропустить без предупреждения, тем более Ландегрэ, друга каджу Мергас, но остальных заметят обязательно. Через несколько минут воздух задрожал, словно мираж в пустыне, и посреди моря возвысился остров Лукедонии. Франкенштейн усмехнулся, радуясь, что всё идёт по плану. — Клаудия, ты знаешь, что делать, возьми с собой нескольких благородных, на случай, если нападут, — едва коснувшись земли, сказал учёный. Благородная кивнула и вместе с двумя благородными исчезла из виду. — Музакка, Рейзел-ним, наша задача пока ждать. Здесь самое удобное место для битвы, если мы хотим оставить Лукедонию целой. Сейчас вся надежда на Геджутеля. — Очень надеюсь, что каджу Ландегрэ не подведёт вас, — откуда-то из-за деревьев прокаркал голос Лагуса прежде, чем сам каджу вышел на берег. — Так же выражаю благодарность, что вы решили провести бой здесь. Восстанавливать здания так утомительно! Рейзел-ним, добро пожаловать домой. Как-то неправильно вы ушли, даже не попрощались. Расстроили меня, лишив нас энергии! Атаку, предназначавшуюся ноблесс, отбил Франкенштейн. Мрачно усмехнулся, всем своим видом показывая, что на ноблесс благородный нападёт только после человека. Традио сделал несколько шагов в его сторону. — Для меня было неожиданно узнать, что ты сбежал, Глава, — не теряя своего спокойствия, проговорил Лагус. — Обессиленный, едва держащийся в сознании, ты просто исчез из подземелий так, будто никогда и не было. Я долго думал, как у тебя это получилось. Пока не понял, что среди нас есть предатель. Я надеюсь, что вы не слишком сильно надеялись на помощь Рейгара Кертье? Поосторожнее бейся со мной, человек, потому как я питаюсь его энергией так же, как когда питался энергией ноблесс! Франкенштейн глухо зарычал, но промолчал, исподлобья оглядывая противника. — Того парня пленили? — переспросил Музакка. Рейзел нахмурился, но ничего не сказал, глядя на торжествующего Традио. — Ты действительно думал, что я ничего не пойму? В первый же день стало понятно, что Кертье не поддался моему влиянию! Оба клана и его, и Ландегрэ лишь притворялись, что служат мне! Но на самом деле они шли заветами предков, науськанные этим считающим себя правым Кертье! К счастью, сейчас всё встало на свои места. Сейчас всё так, как и должно быть. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Музакка. — Лишь то, что говорю, — ухмыльнулся Традио. — У вас не получится вывести Лорда из забвения. Хоть верный Ландегрэ уже почти дошёл до тронного зала, но вы действительно думаете, что простой контроль разума приведёт Лорда в чувство? — Посмотрим, — усмехнулся Франкенштейн. — А пока, может, разомнёмся?***
Геджутель Ландегрэ быстрым шагом шёл по знакомым коридорам в сторону тронного зала. Отсутствию охраны он не удивился. Это значило, что Традио уже знает об их приходе, и собрал всех в одном месте, чтобы подготовить контратаку. Ему необходимо во что бы то ни встало выполнить поручение Главы. За своим учителем не менее уверенно шла Раскрея, стараясь не выказывать своего волнения. Она скоро увидит отца! После долгой разлуки, она получит возможность посмотреть ему в глаза, обнять его. Как же хотелось, чтобы он, наконец, очнулся, и всё стало, как прежде! Помотав головой, благородная фыркнула сама на себя, отгоняя ребяческие мысли. Конечно, всё не решится так просто. У последних дверей Геджутель приостановился, тихо вздохнул и толкнул их, открывая. Здесь не поменялось ничего. Всё те же высокие потолки, колонны, трон, на котором восседал их правитель. Только вместо удобно разместившегося Лорда там сидел словно незнакомый благородный. Неестественно прямой, с пустым отсутствующим, как будто выцветшим взглядом, направленным в пустоту. Светлые волосы потемнели от пыли, а костюм, наоборот, посерел. Лицо застыло маской, благородный не реагировал ни на что. Вздохнув, Геджутель подошёл к трону — впервые так близко — и достал заранее заготовленный шприц. Франкенштейн предполагал, что Традио подчинил себе Лорда с помощью своих ядов, а потому дал Ландегрэ этот препарат. Убрав на место уже пустой шприц, каджу отошёл, глядя на Лорда, Франкенштейн сказал, что можно не ждать, но пока что благородный не мог уйти. Мимо прошла Раскрея. — Госпожа, не подходите! Раскрея словно и услышала, уже поднявшись к неподвижному отцу. Вздохнув, благородная крепко обняла его, закрыв глаза и привычно усевшись на колени. За две сотни лет она повзрослела, потому как было несколько неуютно. Или просто отвыкла. — Проснись, пожалуйста, пап, — тихо, чтобы Геджутель не услышал, прошептала она. — Мне тебя так не хватает! — Госпожа? — Всё в порядке, учитель, — вздохнула Раскрея, выпрямляясь и доставая платок. — Просто мой каприз. Каджу покачал головой, не смея мешать будущей правительнице, которая спустилась за трон, к небольшому фонтанчику, из которого всегда можно было напиться. Механизмы работали, а потому, намочив тряпочку, она поднялась обратно, осторожно оттерев пыль с лица Лорда. Пришлось сделать несколько таких ходок, прежде чем коже вернулся первоначальный цвет. Слабо улыбнувшись, девушка спустилась. — Может, контроль разума? — Клан Традио не владеет такой способностью, у них иной подход, — покачал головой каджу. — И, боюсь, что я здесь ничем не помогу. Идёмте, госпожа, у нас ещё есть дела. — Ты уверен, что я справлюсь? — Конечно, — Геджутель улыбнулся. — Вы — истинная дочь своего отца, вы справитесь. Провести обряд совершеннолетия Франкенштейн, как оказалось, решил уже давно, но по какой-то причине рассказал об этом уже в пути. И с одной стороны, Ландегрэ был даже согласен с ним: Раскрее нужна полная сила, чтобы продолжить свой путь. К счастью, он знал, что нужно сделать, чтобы помочь юной благородной. Конечно, Геджутель догадывался, что Глава делал это не просто так, что Лорд благородных, скорее всего, тоже будет привлечён к битве и падёт в ней. Неизвестно ещё, сколько сил выкачали из него, как это делали с ноблесс. Это значило, что сила перейдёт к Раскрее. Поэтому Франкенштейн озаботился тем, чтобы будущий Лорд принял новую силу без жестокой встряски организма. Он знал гораздо больше о благородных, чем думал Геджутель.***
— Не встревайте, — просит-приказывает Франкенштейн. И Рейзел, и Музакка не делают и шага в сторону Традио. Пусть человечек повеселится, пока мало противников. Учёный бьётся практически во всю силу, только лишь не призывая ни одно из копий. Наконец-то он может опробовать всю данную ему контрактом мощь. И Традио, сначала смотрящий с улыбкой, вздрагивает и пытается биться всерьёз. Да вот только слишком поздно он очнулся, и перевес был на стороне учёного. Это продолжается до тех пор, пока Франкенштейна не сбивают прямо в прыжке, почти вбивая в землю. Учёный задохнулся от удара в грудь, но нового противника отбросил от себя почти в то же мгновение. Поднявшись на ноги, мужчина пошатнулся и успел заметить летящую в него атаку. Оглушённый после удара он не успевал уклониться, но этого и не требовалось: Музакка, следивший за боем, успел встать перед человеком и отбить удар. — Эта наша битва, оборотень! — прошипел Градеус, сжимая в руках своё оружие. — Уйди с дороги! — Нападая со спины, ты позоришь сам себя, аристократ, — презрительно дёрнул губой Музакка. — Я принял твою атаку лицом к лицу. Это моя битва. — У тебя будет чем заняться, так что человек всё равно мой! Франкенштейн, готовый было атаковать, остановился, почувствовав огромное количество аур, приближающихся в их сторону. Благородные, кажется, все жители, шли к ним. — Такое ощущение, что они не приветствовать нас пришли, — проговорил учёный, отпрыгивая в сторону ноблесс. Рядом приземлился Музакка. — Нам придётся драться с ними? Там же дети! И правда, среди благородных были и молодые, и подростки, и даже дети. — Как видите, я подготовился к вашей встрече, Глава, — усмехнулся Традио. — Вы же понимаете, что больше половины этих жителей не виноваты в случившимся. Что же вы будете делать? Убьёте их? — Это не входило в план, Франкенштейн! — прошипел Музакка. — Смотря в чей, — усмехнулся учёный. — Ты действительно думаешь, что я настолько наивен? Позади них приземлилась Эшлин вместе с воинами оборотней. Гарда, Мирай и Урнэ, Джураки, Дорант — все они уже обратились во вторую ипостась и теперь оглядывали предстоящую битву. — Остальные защищают стаю, — отрапортовала Эшлин. — Ты был прав! — Что всё это значит? — Дочка в стане врага, отравленная собственным отцом, — учёный хмыкнул. — Скромная, невинная девочка, такая молодая! Такая наивная! Это должно было растопить моё сердце, правда? Я догадывался, что она передаёт информацию дорогому папочке, а потому внёс в наши планы небольшие корректировки. Вы думали, что Первая Старейшина останется в Союзе? Не угадали! Традио отскочил от атаки человека и движением руки направил на него кровавые отростки, другой — отдавая команду благородным. — Только задержите их! Не смейте убивать! — успел крикнуть Франкенштейн. Оборотни фыркнули почти синхронно, но кивнули, меняя траекторию удара так, чтобы никто из выбранных противников не пострадал. — Ты действительно думаешь, что справишься с нами? — хохотал Традио. — Вы, люди, ничто перед нами! — Однако ты до сих пор не захватил нас, — хмыкнул Франкенштейн, ловко обойдя все атаки Традио. — Приди на мой зов, Тёмное Копьё! Удар молнии пришёлся как раз на то место, где только что стоял каджу. Успев увернуться, благородный за секунды переместился за спину человека, одной рукой ударяя в область живота. Учёный резко развернулся, пропуская ладонь мимо и тем же движением ударяя копьём. Традио отпрыгнул назад, спасаясь, а в Франкенштейна почти врезался Градеус, пытаясь снова сбить с ног. Перекувыркнувшись назад, человек пропустил его над собой и, выпрямившись, отбил атаку Лагуса. Сразу после этого ему пришлось падать обратно на землю, пропуская орудие Градеуса над головой и кубарем откатиться вправо, чтобы ни один из вырвавшихся из земли отростков не поймал его. Вскочив, мужчина атаковал сам, одной мощной волной тёмной энергии поражая сразу двоих. Градеус и Традио закрылись щитами, и Франкенштейн одним прыжком оказался около Лагуса. — Попался! Как Градеус пересёк расстояние, разделяющее их, с такой скоростью, учёный не понял, но от неожиданности, мужчина не сразу отреагировал на атаку, из-за чего не смог вовремя заблокироваться. Плечо обожгло болью, когда орудие духа Градеуса вонзилось в кость, но Франкенштейн сумел задержать его копьём, не позволив полностью отрубить руку. Прижавшись к стволу дерева спиной, человек пытался отодвинуть оружие от себя. Положение было крайне неудобным, оружие благородного опустилось ниже, заставив противника рычать от боли. — Вниз! Мгновенно сняв блок, Франкенштейн нырнул вниз, вправо, чтобы уже с земли увидеть, как Градеуса снесло сильной атакой. Напротив них стояла тяжело дышащая Эшлин. — Отлично, дорогая! — крикнула Мирай. — Только легче! Ты так все силы в начале боя растеряешь! — И не делай такое лицо, ты же не дева-воительница, ты воин оборотней! — поддакнула Урнэ, закрывая полукровку со спины. Они ещё и учить её успевают во время битвы?! Отсалютовав подруге рукой в знак благодарности, учёный снова развернулся к Традио. Поднявшегося Градеуса взял на себя Музакка. Франкенштейну надо было покончить с Главой этого восстания. Лагус Традио хмыкнул и ударил первый. Выдохнув, учёный бросился навстречу ему, блоком смазывая атаку и уклонившись от ещё одной почувствовал, как его на половине манёвра перехватывают и с силой ударяют об дерево. — Вот и всё, Глава, — усмехнулся Традио, крепко удерживая человека за горло. Франкенштейн усмехнулся, одной рукой держа противника за запястье. — Уверен? — уточнил учёный, глазами указав на свою вторую руку. Каджу чуть приподнял подбородок и замер, почувствовав лёгкую боль в шее. — Что? — Просто шприц, — скалясь, пояснил Франкенштейн, большим пальцем нажимая на поршень, вливая подготовленный препарат в вену противника. Традио отскочил, но слишком поздно: человек показывал пустой шприц. — Ты попался специально?! — в бешенстве взревел Традио. — Ну-ну, не надо так волноваться, — усмехнулся Франкенштейн. — Вы же знаете, как быстро распространяется ваш яд. Да, вы не ослышались, я смог вывести не только антидот, но и сам ваш яд. Как вам? Чувствуете? — Я тебя уничтожу, жалкий человечишка! — Хватит, Лагус, — тихо проговорил Рейзел. — Ты и так слишком далеко зашёл. — Далеко? — прорычал Традио. — Да я нас пытался спасти! Люди же заполняют всё больше и больше земель! Почему мы должны ютиться на этом острове? — Нас не так много, и нашего острова хватает для всех жителей. — Мы сильнее их! — И именно поэтому… — … мы должны защищать их, — почти выплюнул аристократ. — Вы вбиваете это нам в голову практически с детства. Мы сильнее, мы должны защищать, мы должны! Я нашёл способ сохранить нашу расу, Рейзел-ним! — неожиданно спокойно продолжил Традио. — Достаточно лишь отравить разум молодых наследников и простых благородных, — Традио улыбнулся кровавой улыбкой. — И я пошёл на низость. Я экспериментировал над родной дочерью, искореняя желание помочь людям, вкладывая в неё то, что действительно нужно! Эффект превзошёл все ожидания. Девушка, ещё не вошедшая в возраст совершеннолетия, думала, словно взрослая. Она превзошла по хитрости даже меня! Отправиться в стан врага — очень смело. И сейчас, когда я отправлюсь в вечный сон, моя малышка станет только сильнее. Думаете, что камень силы, насыщенный энергией ноблесс, Лорда и Рейгара Кертье у меня? Он у неё. У Клаудии. — Если их разум всего лишь отравлен, я могу исправить это, — проговорил Рейзел, оглядывая жителей Лукедонии. — Мы лишимся одной боевой единицы, — нахмурился Франкенштейн, так же, как и ноблесс, не слушая монолога противника. — И целой расы врагов, — поддержал друга Музакка. — Останется только победить Клаудию и тех, кто идёт за ней по собственной воле. Учёный раздражённо цыкнул. Конечно, он знал это, но всё-таки… — Вы... выживете? Рейзел не ответил, только лишь улыбнулся. Человек глубоко вздохнул, но кивнул: — Гарда, Эшлин, защищайте его и не позволяйте больше биться! Особенно после того, как он исцелит свой народ. Силы ноблесс этому миру ещё понадобятся. Музакка, ты со своими ребятами защищай его во время исцеления, не думаю, что это пройдёт быстро. Я пока расправлюсь с Традио и его псом. — Ты действительно думаешь, что это будет так просто, Глава? — звонко спросил Клаудия, выходя на берег. — Градеус, ты не будешь биться с человеком, твоя задача — помешать ноблесс снять чары отца. Живо! А тебе, человечек, придётся подождать, пока яд подействует. Я должна получить клановые способности прежде чем вступать в битву с тобой. Но ты не переживай, я и для тебя игрушку привела. Франкенштейн отошёл на шаг, готовясь к битве. Его противником был Лорд благородных, правитель с пустым взглядом, отец Раскреи и один из двух самых сильных благородных. Игры кончились.