Исправленному верить

Грег отмер. — Что случилось? — спросил Майкрофт, глядя на полицейского, который подавал Лестраду какие-то знаки. — Похоже, нашли еще голову. Несмотря на протесты Грега, которые, тот знал, были бесполезны, Майкрофт решил взглянуть и на нее. — Мужская, — сказал он равнодушно. — Довольно старая. Это нам не помогает. Андерсон присвистнул. — А может, и помогает. Спорю на что угодно, убит выстрелом в голову. Как же тебя разворотило, приятель, — крутя находку на вытянутых пальцах, пробормотал Андерсон. — Огнестрел это по-нашему. Бандитские разборки лучше, чем разбираться в мотивах очередного фрика, сподвигнувших его на серию. Майкрофт прищурился, с интересом наблюдая за работой судмедэксперта. — Надо же, — заметил он, подтрунивая над замечанием о фриках, — говорите с ним, прямо как мой брат со своим черепом. — Ну чисто Гамлет, — хохотнул один из полицейских, пихнув Филипа в бок, но судя по тому как тот усмехнулся шутка ему понравилась. Грег шмыгнул носом, отвлекая внимание Майкрофта. Ему осточертело весь день торчать на холоде, а кроме того, он чувствовал себя до нелепого глупо, прогуливаясь по этому пляжу теперь. Вдруг ему в голову пришла совсем уж унылая мысль о том, что все это было у него под ногами, когда он в последний раз смотрел здесь на звезды. — Выкинь это из головы, — шепнул Майкрофт, и единственная причина, по которой он мог догадаться о его мыслях, могла быть лишь в том, что сам он думал о том же. — Идем дальше. — Удивляюсь, как ты сразу заметил эту деталь с руками, — сказал Грег, шагая с ним в ногу. — Не только эту. Они были примерно одного цвета кожи, конституции, и, судя по истории штормов и линии, где их закопали, — в одном временном промежутке, до пяти лет. — Ногти разные, — заметил Грег. — У женщин всегда разные ногти, — объяснил он и смутился. — Разные. И могут многое рассказать об их хозяйках. Какими они были при жизни и как умерли. Грег сделал себе пометку уделить этому как можно больше внимания. — Ты сказал, у них был похожий оттенок кожи. Загар? Их убили летом? Это вяжется с пляжем… — Нет, Грег, не загар, — закончив ковырять снег носком ботинка, Майкрофт взглянул на Грега и ответил пространно. — Может, родственники. — Может быть… Лестрада преследовало странное чувство. Он посмотрел в спину идущему впереди Холмсу — тот держался как обычно, но что-то все равно не давало ему покоя. Майкрофт был более покладистым и доброжелательным, чем всегда и, по странности, никуда не спешил, несмотря на то, что полчаса назад Антея написала ему гневливую смску о том, что Майкрофта и вертолет надо было возвращать в Лондон вместе, а никак не по отдельности. — Хватит на сегодня, — сказал он в конце концов. — Донован разберется без меня. Идем, отвезу тебя в Лондон. — Нет, — покачал Майкрофт, — я хочу осмотреть все. Занимайся своими делами, я справлюсь один. Как всегда, подумал Грег, но спорить посчитал бесполезным. Часа в четыре, когда на берег уже опускались сумерки, он нашел Майкрофта стоящим у кромки воды. Начинался прилив, и набегавшие волны почти касались носков его утопленных в песке туфель. Грег обратил внимание, потому что Майкрофт, сунув руки в карманы пальто, немигающим взглядом рассматривал что-то у себя под ногами. Подойдя, Грег матюгнулся и рывком заставил Майкрофта отойти. Волны лениво омывали его находку: большую полуразложившуюся ладонь, костлявые пальцы которой были скрючены, словно пытались схватить что-то еще при жизни, но на ладонях и запястьях, где жира было больше всего, все еще сохранялась плоть. Это выглядело как привет с того света. Грег чуть подуспокоился, отдышавшись. Он уже десять раз пожалел, что позволил Майкрофту оставаться здесь и дышать зачумленным воздухом этого моря, не говоря уже о том, чтобы видеть все своими глазами. Он позвал людей и посмотрел на Майкрофта, но тот уже не обращал внимания на находку, но неотрывно смотрел вдаль, где чайки белой тучей сгустились над чем-то в море. — Тот берег тоже размыло, — начал Майкрофт спокойно. — Теперь вы знаете, где искать недостающие детали. — Твою мать, — простонал Грег и принялся яростно пинать песок и камни носками ботинок, — твою мать, твою мать! За что?! Что я такого сделал?! Майкрофт смотрел на него вполоборота, дожидаясь, пока он выпустит пар. — Ты веришь в судьбу? — спросил он, по мнению Грега, совсем невпопад. Тот остановился и, тяжело дыша, уставился на Майкрофта: на его заалевшие щеки, волевое лицо и горящие решимостью глаза, в которых не было ни капли симпатии к нему, Грегу. Он выглядел непохожим на себя обычного. Выглядел настоящим. Живым. — Если моя судьба всю жизнь бороться с ветряными мельницами, то да, Майкрофт, верю. Но в этом нет ничего сверхъестественного, кроме человеческой глупости, и прежде всего — моей собственной. — Раньше я считал подобные разговоры вздором, не заслуживающим внимания образованного человека. Но ты, Лестрад, — он повел плечами и вжал голову в плечи, продолжая смотреть на чаек, — я не знаю как, не знаю, почему, и уж точно не отвечу на твой вопрос «за что?» — ты ходячее доказательство того, что ничто в этом мире не происходит случайно. И не сочти это за комплимент. — Почему ты злишься на меня? — вспылил Грег. — Я чувствую себя так, будто заново родился сегодня, а ты когда-нибудь был благодарен своему создателю?

***

— Прости, что это все затянулось так надолго, — сказал Грег, когда они сели в машину, но ответа не последовало. Майкрофт никогда не разговаривал, если был слишком уставшим. Было уже заполночь. Они проехали полицейское оцепление, расставленное по периметру пляжа, чтобы отгонять местных зевак, и выехали на слабоосвещенную, подсвеченную свежевыпавшим снегом дорогу. С тем как они ехали, частые хлопья летели в лобовое стекло, создавая иллюзию воронки, и Грег никак не мог избавиться от наваждения, что их вот-вот вытянет из машины в небытие, чему он, впрочем, не собирался противиться. Там не могло быть хуже. Майкрофт занимался тем, что просматривал его записи, нацепив на свой длинный нос очки в черепаховой оправе, и Грег перестал следить за дорогой, засмотревшись на его задумчивый, спокойный профиль, которым всегда восхищался. — Что? — не понял тот, оторвавшись от бумаг. — Почему ты так смотришь? Еще одна вещь, которой Майкрофт терпеть не мог — когда на него пялились, хотя и казалось, что он делает все, чтобы добиться подобного эффекта, но даже зная об этой особенности, Грег не представлял, как мог бы перестать на него глазеть. Майкрофт был самым притягивающим взгляд человеком в любом окружении, и часто Грег залипал безо всяких причин, глядя на него, не думая ни о чем конкретном. — Давно не видел тебя в очках. — Следи за дорогой, — посоветовал Майкрофт, все еще злившийся на него безо всяких видимых причин. — Я скажу тебе, если найду что-нибудь, стоящее внимания. Грег вздохнул. На пляже была еще куча работы, и было бы крайне оптимистично полагать, что они управятся до конца недели. За сегодня, пока еще не приступили к экспертизам, им удалось выяснить, что оба пляжа служили многолетним местом захоронения, которое обнаружили по чистой природной случайности: сильнейшие волны размыли берега и погребенные под тоннами песка тайны в прямом смысле всплыли наружу. Донован говорила, что это произошло из-за циклона и неправильной постройки мола, но он был слишком раздражен, чтобы углубляться в подробности. Впереди ожидали долгие недели криминалистических экспертиз, опросов свидетелей и попыток составить картину произошедшего. Пока можно было с уверенностью говорить лишь о том, что преступление было делом рук нескольких, скорее всего, даже не пересекавшихся друг с другом убийц, и приоритетной задачей, которую они с Майкрофтом определили для него, было отсортировать останки по группам, исходя из модус операнди убийц. То-то Молли будет рада, когда он поселится у нее в морге. Была бы вдвойне рада, если б Шерлок был допущен до этого дела, но придется довольствоваться тем, что есть. Кто есть. С Молли было приятно работать, и она, слава Богу, хорошо ладила с Андерсоном — можно было надеяться, что, работая сообща, двое экспертов справятся быстрее. Майкрофт все рассматривал какую-то фотографию. — Этот не дает мне покоя, — сказал он тихо, имея в виду женский торс, обнаруженный уже под вечер. — Похоже, что убийца позаботился, чтобы тело разрушалось как можно медленнее с годами, и принял для этого меры. Место у плеча сохранилось достаточно хорошо, но здесь какой-то след, не похожий на разрушение тканей. Грег взял у него фотографию, хоть в этом не было необходимости: за годы работы он научился запоминать с одного взгляда. — Выглядит, как будто убийца срезал кусок кожи. — Пытался замаскировать что-то, что приведет к опознанию? Ну конечно, — буркнул Майкрофт под нос, — что я за идиот. Он выбрал из папки еще несколько фотографий и принялся их сличать. — Если я прав, то на этом месте должна была быть татуировка, как у женщины в баке и, по-видимому, остальных жертв. Поэтому он расчленял их по-своему — чтобы не затронуть тату. Но эту он срезал, слишком приметная. Найдите ее остальные части, и вы найдете убийцу. Грег потер глаза и, положив руку на руль, снова уставился на дорогу, сцепив зубы так, что заиграли желваки. Майкрофт нахмурился, и снова углубился в чтение. В конце концов он не выдержал. — О, снова этот взгляд. Что не так? — Послушай, я не знаю, стоит ли говорить тебе, но опознание не беспокоило его. Скорее всего, все они были проститутками, которых никто бы не хватился и не опознал их, даже будь они целыми, а не распиленными на части. Если он и вырезал кусок с татуировкой, то взял его как сувенир. Майкрофт обдумал эту догадку с каменным лицом. — Или она не была проституткой, — возразил он. — Если бы он боялся, что ее опознают, то не стал бы заморачиваться с тем, чтобы сохранить ее тело, как поступал в остальных случаях. Если он обращался с ней по-особенному, значит, она была особенной для него. — Он всего лишь замотал ее в целлофан. Это еще ни о чем не говорит. — От большинства из них осталась одна труха. Сколько лет она пролежала там? Десять, пятнадцать? Ты сам говорил… — Я не эксперт! — Не понимаю, — процедил Грег сквозь зубы, — с чего вдруг ты идешь на попятный. Тебе и не нужно быть экспертом, чтобы понимать, что то, что маньяк выделяет одну жертву из ряда других, означает, что она была его первой. Майкрофт помолчал и устало сжал переносицу под очками. Он просто устал. Взглянув на него, Грег смягчился. В конце концов, ему показалось, он требовал слишком многого, но это была их с Майкрофтом общая черта. В тишине дороги под мерное, убаюкивающее движение висевшей на зеркале заднего вида елочке он почти позабыл тревоги минувшего дня. Майкрофт спал, свесив голову на плечо, и он знал, что, когда тот проснется и снимет очки, на его носу обязательно останется след. Он аккуратно вытащил папку у него из рук и положил ее на приборную панель. Если бы их жизни сложились иначе, и он не стал полицейским, а Майкрофт — кем-то там в министерстве транспорта, он вряд ли бы оценил подобные моменты тишины и спокойствия, а для него теперешнего таковые были на вес золота. Да, он определенно верил в судьбу. Когда они подъехали к дому Майкрофта — классический образчик лондонского классицизма, — он заметил облокотившуюся на белую колонну фигуру и склонился к рулю, чтобы разглядеть ее. Фигура отделилась от колонны и направилась к машине с лицом, не предвещавшим ничего хорошего. — Привет, — сказал Грег, опустив стекло. Антея, обнимавшая кипу бумаг, нахмурилась и вытянула шею, выглядывая своего босса на переднем сидении. — Нам придется работать всю ночь, чтобы наверстать его отсутствие в городе сегодня, — отчитала она без приветствий. — Он не сказал мне, что должен быть в Лондоне. Она посмотрела на него, как на идиота. — Конечно, он должен быть здесь. На будущее, детектив-инспектор Лестрад, если вы решите одолжить моего босса дольше, чем на час, хотя бы потрудитесь отвечать на телефон. Вы очень меня подставили сегодня. Грег открыл рот, чтобы ответить что-нибудь в тон ее злому замечанию, но она шикнула на него. — Я уеду за угол и подожду ровно пять минут, после чего вернусь сюда, и вы сделаете вид, что удивлены моему присутствию, он сделает вид, что не спал на вашем пассажирском сидении, а я сделаю вид, что между вами двумя сугубо рабочие отношения. Если он узнает, что я увидела это, он с меня шкуру сдерет. Вы должны мне, Лестрад, — напомнила она мстительно и, дождавшись кивка, с оскорбленным видом удалилась к своей машине. Хитрая лиса.  — Уволю ее, — сказал Майкрофт, открыв левый глаз. — Похоже, я пропустил момент, когда она почувствовала себя настолько комфортно, что начала держать меня за идиота. Почему она сказала, что ты ей должен? — Она сказала мне тогда, что ты у Шерлока, — объяснил Грег. — Видимо, ты не посвятил ее в свои планы, так что в каком-то роде вы квиты. Она всего лишь ученица своего учителя; уволишь ее, и скажут, что она пала жертвой режима. — Когда она превзойдет меня, будет слишком поздно, — отозвался Майкрофт и неодобрительно поджал губы. — Кроме того, теперь она будет думать, что между нами что-то есть, так, словно знает какую-то тайну, которая дает ей молчаливое преимущество надо мной. Мы это уже проходили, когда она думала, что я встречаюсь с Риком. — А разве она не была права? — с легким недоумением спросил Грег, до которого смутно доходило значение последней фразы. Он был слишком занят тем, что обдумывал предшествовавшую ей. — Насчет меня и Рика? Неужели ты всерьез полагал, что мы встречаемся? Лестрад склонил голову, и смотря в сторону, потер висок, чувствуя себя полным придурком и не зная, что ответить. — Я имею в виду, разве она не права на счет нас? — нашелся он, в тайне проклиная себя за идиотизм. И это еще что: разве она не прафа на счет наших офнофений, — мысленно промямлил он, пародируя свой жалкий вопрос. Что вообще имелось в виду под «рабочими отношениями» — в их ситуации? Майкрофт снова поджал губы, видимо, соглашаясь со всеми невысказанными Грегом тезисами о себе, но, стоило тому улыбнуться в своей обезоруживающей манере, как он растаял и покачал головой. В следующий за этим момент, когда Грег понял, что не хочет, чтобы Майкрофт уходил, из-за угла, сверкая фарами, выехала машина Антеи. — Спокойной ночи, Грег, — попрощался Холмс, открывая дверь. «Спокойной ночи, Майк», — промолчал Грег. Когда эти двое вошли в дом, он прислонился лбом к рулю и зажмурил глаза. В какой-то момент он понял, что начал скучать по Майкрофту еще до того, как тот ушел, и это было плохо. Отвратительно, по правде сказать. — Пожалуйста, пожалуйста, Грег, не начинай, — попросил он себя, зная, что ничего не может поделать, не в последнюю очередь потому, что в игру, подобную этой, играют двое.