Исправленному верить

Вокруг дома некуда было деться от автомобилей с мигалками и сновавших между ними людей в униформах тех или иных ведомств. Майкрофту они напоминали слетевшихся на дерьмо мух, хотя на самом деле на мед — все хотели приобщиться к поимке преступника, раскрытию дела такого масштаба. Двигались они быстро-быстро, крайне деловые и озабоченные; среди них находились и люди разведки, бросавшие на него любопытные взгляды — мельком, не желая навлечь на себя гнев начальства. Влипнуть, так сказать, в мед. Какие догадки строились на его счет, как он вообще оказался в эпицентре расследования? Он знал, что большинство молодых за глаза относились к нему свысока, считая штабной крысой, которой как-то удалось прогрызть себе путь наверх, и полагали, что однажды наступит их время скинуть его оттуда. Рассказы о его полевой работе для молодых были не больше, чем детскими страшилками, поросшими слухами и допущениями, искаженными до гротеска передававшими их из уст в уста. Те, кто были старше и опытнее, и знали, в каких местах ему приходилось бегать, пока однажды утром он не проснулся и не осознал, что все, финита — дальше либо наверх, быстро-быстро, перебирая лапками, либо вниз — бочком-бочком, пока управление не решило: прихлопнуть тебя или сдохнешь сам, — те смотрели на него с благоговейным страхом, считая героем ужастика, который по нелепому стечению обстоятельств воплотился в жизнь. И те и другие боялись его, а на остальное Майкрофту было плевать. Себя он считал скорее персонажем комикса, прямо как Бонд у Флеминга — веселый повеса по локти в крови, только вот повесой Майкрофт особо не был. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он у подошедшего Грега, на плечи которого было накинуто оранжевое одеяло, забирая у него из рук стакан с чем-то горячим и желтым. Тот устроился рядом в багажнике микроавтобуса, скрестив ноги рядом с его изящно вытянутыми ногами, и протянул сигарету. Свет мигалок то и дело бросал на его лицо разноцветные тени. — Мне сделали наверное с десяток уколов и капельниц, так что теперь я похож на решето, но зато больше не умираю. Так что, в порядке. Наверное. Не считая того, что не чувствовал себя таким бодрым последние лет тридцать, так что всю следующую неделю бессонница мне обеспечена, — констатировал Грег, единственным желанием которого было бы уснуть и не просыпаться ближайшую вечность. Он сделал затяжку и досадливо поморщился, отпив из стакана приторно-сладкой витаминизированной дряни, в тайне опасаясь, что туда подмешали энергетик. Хватало того, что от лекарств его внутренности дрожали, сотрясая его, как желе. Он спокойно осматривал происходящее вокруг и был даже рад суете; после подвала с мертвецами видеть живых людей означало немного приходить в себя, если только те не подходят, чтобы пожать тебе руку — и от этого он предусмотрительно спрятался в гуще припаркованных машин. Стоило найти Майкрофта по ориентиру из красного носа и самое укромное место отыскалось само собой. Он перевесил шоковое одеяло ему на плечи, зная, что никто из врачей в здравом уме не осмелился заикнуться о подобном. На вопросительный взгляд ответил: — Тебе оно нужнее. Мое сердце колотится так, что хватило бы на отопление пятиэтажного дома. — Вот видишь, — серьезно произнес Майкрофт, — а ты не верил, что с ним все будет в порядке. Синхронно докурив, они затушили окурки в стаканах с желтой субстанцией, и Майкрофт натянул карикатурную улыбку. Он думал, что мог бы сидеть так вечно — из разных сортов тишины, испробованных им сегодня, эта, спокойная и расслабленная, оказалась ему по душе. И чувство, давно забытое и бывшее теперь в новинку — что он никуда не спешит. — А где Антея, кстати? — вспомнил Грег, немного удивляясь, что Холмс вообще еще оставался здесь. — Отправил ее разбираться с прессой, — объяснил Майкрофт, вызвав у собеседника усмешку. — Ты же не против, что она отбирает твой хлеб? — Нет, что ты, — искренне заверил Лестрад. — Они, кажется, поладили с Донован, — напомнил Майкрофт. — Расскажешь? Грег пожал плечами. — Нечего рассказывать. Я написал ей смс о том, что мы собираемся делать и попросил не поднимать шум и связаться с твоей помощницей, если не дам о себе знать. Разве ты не этого хотел, когда напомнил мне о том, что я доверяю Донован? — произнес он спокойно, чуть скривив уголок рта. — Не знаю. Полагаю, в тот момент я рассудил, что будет справедливо дать тебе возможность подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств. — Ты не сказал Антее? — удивился Грег. — Позаботился о том, чтобы избавиться от слежки, еще в Лондоне, — пояснил Майкрофт. — Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это тихо. И сам. Грег покачал головой, не понимая, был ли план Майкрофта спланированной операцией или спланированным безрассудством. — Глупо. Мы ведь действительно могли умереть там. Плевать на меня, но твоя смерть не стоила бы и десяти пойманных психопатов. — Мне — не плевать. — Что? — переспросил Грег, решив, что ослышался. — На твою смерть, — пояснил Майкрофт, прикусив язык, чтобы не сказать «На тебя». Он оглядел собеседника, отмечая его изнуренное лицо, на котором за весь разговор не проявилось и капли привычных эмоций. — А, — ляпнул Грег равнодушно, как будто не ожидал ничего другого, чувствуя, что ему и правда становится холодно. У Грега на голове — приклеенная накрест марлевая салфетка, под которой уже начали заживать швы. Клетки обновляют себя, раны затягиваются, но есть то, чего ты просто не можешь исправить. Или изменить. И прошлое тоже. «Майкрофта Холмса ты исправить не можешь», — фраза, которая в бесконечном диалоге с собой успела набить оскомину: за столько-то лет… Грегу всегда казалось, что в нужный момент тот может стереть себя и нарисовать заново так, как диктует ему ситуация, но ерунда была в том, что под рисунком, сколько не три, сколько не пытайся растушевать грани, все равно оставался карандашный набросок, просвечивающий с той стороны листа, что скрыта от несведущих глаз. Беда Грега, как он считал, заключалась в том, что он безнадежно вцепился в этот набросок, отказываясь замечать остальное — все триста тридцать три слоя веселых два-дэ картинок. В информацию, которая давно устарела под грифами «совершенно секретно» и «особой важности» (особенной лишь для него). Увидев, что к ним приближаются Шерлок и Ватсон, он спросил: — Может, стоит свалить отсюда прежде, чем эти двое доберутся до нас? Я не думаю, что готов к разговорам. Уж точно не с Шерлоком. — Боюсь, в этом нет никакого смысла, — ответил Майкрофт, рассматривая кончики ногтей, и вскинул подбородок, встречая пристальный взгляд Шерлока с новым настороженным выражением. — Что бы он ни говорил, не отрицай и не соглашайся. И Боже тебя упаси поддаваться на его провокации. — В общем, действуем как всегда, — согласился тот. — Лестрад. Братец, — кивнул подошедший Шерлок и начал с места в карьер: — Джон, внимательней вглядись в эти лица. Они кажутся тебе смутно знакомыми? — склонив голову, театрально поинтересовался он и продолжил, не дожидаясь, пока растерянный Ватсон сообразит с ответом: — Если так, то ты жестоко ошибаешься. Если в следующий раз ты решишь, что этим людям можно доверять, то просто вспомни, что они построили свою империю на костях. — Развлекаешься, брат мой, — прищурился Майкрофт, играя в гляделки, бывшие, судя по всему, их излюбленной семейной забавой. — Джон, — не отрывая взгляда скомандовал Шерлок и требовательно выставил ладонь. — Телефон. Джон с извиняющимся видом достал из кармана блэкберри Майкрофта и, избегая уничижающего прищура Шерлока, отдал его владельцу. — Благодарю, — сдержанно произнес Майкрофт, убирая аппарат в карман. — Тебе есть что сказать в свое оправдание? Последнее слово? — Бога ради, Шерлок! — не выдержал Майкрофт. — Ты не нашел лучшего времени для своих спектаклей? Инспектору Лестраду и так несладко, если ты потрудишься заметить… — «Инспектору», значит, — передразнил Шерлок, игнорируя взывания к совести. — Какая галантность, как всегда сама вежливость, да, дорогой братец? — О чем ты, Шерлок? — удивился Джон. — А о том, Джон, что все это время мы наблюдали удивительный по своей правдоподобности спектакль в исполнении этих двоих. «Инспектор Лестрад, пожалуйста, проходите», «Только после вас, любезный мистер Холмс», — он в красках изобразил вежливое общение Грега и Майкрофта. — «Минет, мистер Холмс? — Ах что вы, что вы!» Уважительная дистанция, приправленная щепоткой скабрезного юмора, чтобы втереться в доверие простого инспектора Скотланд-Ярда — вполне в духе моего братца… Грег втянул полную грудь воздуха. Зря он надеялся, что на сегодня с него хватит. С Шерлока станется добавить что-нибудь от себя. — Даже забавно, какой контраст являет собой некая переписка. Да, Джон, — подтвердил Шерлок отразившееся на лице доктора недоумение, хоть тот и не спрашивал, — ты понял все правильно. Пока ты изливаешь душу, жалуясь Лестраду на моего брата, они перекидываются смсками, как сопливые школьники! Признаюсь, до недавнего времени я и сам попадался на удочку вежливости, пока это дело не навело меня на определенные мысли. Шерлок выглядел очень довольным собой, о чем ему не преминул сообщить Лестрад. — Шерлок, мы взрослые люди, и, чем бы мы ни занимались, это тебя не касается. Шерлок фыркнул, демонстрируя отвращение к мысли о том, чем могут заниматься два конкретных взрослых человека перед ним. — Очень даже касается, если к смерти Кимберли Ленг ваш с Майкрофтом роман имеет непосредственное отношение, — отчеканил детектив и замолчал, наблюдая за произведенным эффектом. У Грега упало сердце; он чувствовал, что позеленел. Майкрофт, судя по раздутым ноздрям, был готов к братоубийству. Джон как обычно хлопал глазами, переводя взгляд с одного на другого. Роман? — Шерлок, ты с ума сошел! Шерлок, тем временем, заложил руки за спину и принялся расхаживать по своей импровизированной сцене. — Признаюсь, первое сомнение закралось, когда Лестрад придумал этот бред с тем, что я должен повести нашу мать в театр, но я списал это на банальную манипуляцию Майкрофта. Мне и в голову не пришло, — он оглядел инспектора с ног до головы, — что вы, инспектор, настолько лишены инстинкта самосохранения, чтобы связаться с моим братом, хоть он, судя по языку тела, был очень даже не прочь. Но это дело… — он прижал руки к груди, словно получил самый желанный подарок, и мечтательно вздохнул, — очень скоро заставило меня передумать. Когда в театре я от нечего делать крутил в руках билет, проклиная Лестрада за то, что вынужден заниматься ерундой, вместо того чтобы заниматься расследованием, меня осенило. Двадцать пятое ноября — День Рождения нашей матери. Ага, уже понимаешь, к чему я клоню, братец, — прервался вдруг Шерлок, заметив нужную ему реакцию на лице Майкрофта. — Шерлок… — произнес тот устало. — Не важно, — отмахнулся детектив, продолжая расхаживать из стороны в сторону. — Важно то, что я выполнил свой «сыновий долг», как метко выразился Лестрад, и приступил к расследованию. И что выясняется? Первая жертва нашего маньяка — школьная подружка Майкрофта! И какое совпадение — Майкрофт об этом ни сном ни духом, хотя казалось бы: подружка с татуировкой — останки с татуировкой, — он пошевелил ладонями перед своим лицом, — даже Джон мог бы сложить дважды два, но не мой дорогой братец! Уж прости Джон… Джон на это только махнул рукой. — Не бери в голову, Шерлок. Считай, что меня здесь нет. — Так вот. Напрашивается вопрос — почему мой гениальный братец в самый ответственный момент вдруг сделался глупее Андерсона? Старческая деменция, скажете вы? Нет, все гораздо интереснее. Заинтригованный, я пробрался в архив Скотланд-Ярда… — Что ты сделал? — переспросил Джон. — …благо, у меня накопилось достаточно потерянных пропусков за годы работы с его командой. — Ты украл кучу пропусков, — не унимался Джон. — Это не одно и то же! — …и я достал материалы по расследованию ее исчезновения. И каково же было мое удивление обнаружить две вещи. Джон, ты готов? — спросил он, как будто все его выступление было направленно на то, чтобы поразить одного единственного зрителя. С другой стороны, так и было, ведь другие двое эту историю знали и без него. Джон хлопнул рукой по лицу и пробормотал: — Господи, до чего же стыдно. — Итак, первое, что я выяснил — последним, кто видел Кимберли живой был некий Майкрофт А. Н. Холмс. Знаете такого? — Шерлок приставил ребро ладони ко рту и шепнул: — По секрету, это ты, Майкрофт. Инициалы — чтобы не было соблазна сказать, что где-то по Англии бродит еще один Майкрофт Холмс. Казалось бы, что в этом удивительного? Лучший друг пропавшей, ну видел и видел, с кем не бывает. Только вот за годы общения с моим дорогим родственником я уяснил одну вещь… — Жаль, что только одну, — вставил мрачное Майкрофт. — …что совпадения — это не про моего брата. О, нет, с Майкрофтом не происходят совпадения, он профессионально занимается тем, что сам создает совпадения. И тут очень кстати оказывается дата на билете — двадцать пятое ноября. День ее исчезновения, а точнее ночь. Где же был мой брат с двадцать пятого на двадцать шестое ноября тринадцать лет назад? Догадываетесь, а? Правильно — на Дне Рождения моей матери. Предвосхищая ваши возмущения о том, что я могу ошибаться, — размеренно произнес он, как будто устал от глупости слушателей, — я прекрасно помню тот день, омраченный маленьким семейным скандалом. И когда я говорю «маленький», то имею в виду битву на Сомме, только посередине накрытый стол, а вместо немцев — мои дорогие родители. Грег посмотрел на Майкрофта, эта информация явно была для него в новинку. — Полагаю, братец, бесполезно просить тебя, чтобы ты опустил эту часть и сразу перешел к делу, — произнес тот упавшим голосом. — Извини… но нет. Не могу пропустить удовольствие унизить тебя на глазах у всех. Ссора на семейном торжестве — что может быть лучше? И я отвечу — камин-аут на семейном торжестве! Вообразите себе ужин в кругу семьи, стол ломится от угощений, приятная музыка фоном, родственники досаждают вопросами, короче тоска смертная… И тут моя любимая матушка начинает причитать: «Ах, Майки, как жаль, что ты пришел без своей пары». А мой горячо покойный отец не находит ничего лучше, чем сказать: «Как, Майкрофт, почему же ты познакомишь нас со своей девушкой?» Для истории — мой отец редкостный тугодум, так как по одному взгляду на Майкрофта самому последнему идиоту станет понятно, что девушки не интересуют его даже фактом своего существования. И тут наступает звездный час моего брата: он отодвигает бокал, складывает руки на груди и заявляет: «Дорогие мои родители, я гей. Пора уже смириться с этим фактом. Если хотите, то можете познакомиться с моим парнем, а если вам это не нравится, проваливайте». Для истории — Майкрофт единственный наследник состояния нашей семьи по материнской линии. Мать — С Днем Рождения ее, — естественно в слезы, отец — на секундочку, любимый сын выкидывает такое, — в ярости, я — разве что в ладоши не хлопаю, наблюдая за представлением. — Ты хлопал, — мрачно ввернул Майкрофт. — Не спорю, — обратился к нему Шерлок, — сама идея о том, что отец легче воспримет эту новость, узнав, что твой бойфренд — полицейский, а значит, как и он сам, человек военный, была не плоха. Но ты недооценил нашего папеньку, дорогой братец. Признаться, я даже поспорил с экономкой, что вы подеретесь. Жаль, что этого не произошло… — пробормотал он. Грег уставился на землю невидящим взглядом. Неужели Майкрофт действительно это сделал? Ему казалось, что эта новость перемешала все его мысли. В ней не было никакой логики. — Эта эпичная баталия не затихала до самого утра и, поверьте мне, Майкрофт принимал в ней самое активное участие. После чего уснул, высосав весь алкоголь в доме. Теперь вы понимаете, почему он никак не мог быть последним, кто видел ее. И я это понял. И стал думать — кого же он выгораживал и зачем? Джон проследил за взглядом Шерлока и тоже уставился на Лестрада со смесью ужаса и неверия. — Мне рассказывать, или дальше вы сами? — обратился к инспектору Шерлок. — Что, нет? Ладно. Так вот. Мой братец кого-то покрывал. Я решил посмотреть, кто же в то время вел расследование ее пропажи? Каково же было мое восхищение, когда я узнал, что в то время расследованием заправлял Грегсон — тогда еще детектив-инспектор. И кто работал под его началом — правильно, Лестрад, в дальнейшем сменивший его на этом посту, — закончив, Шерлок вперил в него пристальный взгляд. — Совпадение, — сказал тот. — Вы меня плохо слушали, Лестрад. Я сказал, что совпадение и мой брат понятия несовместимые, — вкрадчиво напомнил детектив. — Когда я увидел, как он утешал вас стоя над ее останками, мозаика в моей голове окончательно сложилась, и все же я взял его телефон, зная, что обязательно найду там что-нибудь интересное о вас — мой брат всегда был удручающе склонен к сантиментам. Так и случилось. Но это все демагогия. Интересен, как вы знаете, не факт, что он покрывал вас — а именно вы видели ее в последний раз, и не отнекивайтесь, Лестрад, — а то, зачем он это делал. — Конфликт интересов. Я не мог быть подозреваемым и расследовать это дело одновременно. — Может быть. Но что, в таком случае, мешало Майкрофту обеспечить вам алиби? Пара вопросов и перед законом вы чисты. Но он этого не сделал. Напрашивается вывод — парой вопросов дело бы не ограничилось. По какой-то причине вам никак нельзя было светиться. Следовательно, либо вы каким-то образом виновны в ее смерти, либо были нечисты перед законом как-то еще. Какой из вариантов, Лестрад? — остановившись, повысил голос Шерлок. — Шерлок… — протянул Джон возмущенно и добавил уже тверже: — Я думаю, ты слегка перегибаешь в своих догадках. — Шерлок, — вмешался Майкрофт. — Я настоятельно рекомендую тебе остановиться на этом, если только не хочешь испытать на себе мое недовольство. — Ничего, Майкрофт, все в порядке, — прервал его Грег и пресек любые попытки остановить свой рассказ. — Пусть узнает, тем более, что я в какой-то мере заслужил все это. Отвечая на твой вопрос, Шерлок, какой из вариантов… Я бы сказал, что оба, — он печально усмехнулся, глядя на обалдевшее лицо Джона, который, похоже, отказывался верить даже его собственным словам. — Да, Джон. В то время все было немного по-другому. Я действительно был последним, кто видел ее в ту ночь. Мы… — он вздохнул, — принимали наркотики. Я был под кайфом, она поехала домой, — он прочистил горло, — я лег спать. Утром она не вышла на работу и не отвечала на звонки. Домой она тоже не возвращалась. Так мы узнали, что она пропала. Я действительно чувствую себя виноватым, что позволил ей уйти посреди ночи, но я был слишком обдолбан, чтобы соображать. Если бы в полиции выяснили, что я принимал наркотики, меня бы наверняка погнали взашей. В любом случае я понимал, что буду отстранен от ее поисков. А если бы вдобавок вскрылось, что она сидела на кокаине, ее исчезновение расценивалось бы совсем иначе. Ты сам до сих пор вменяешь полицейским предвзятость. Поэтому я попросил Майкрофта помочь мне по старой дружбе, и он согласился. Шерлок определенно упивался своей победой, отомстив Лестраду за все найденные на Бейкер-стрит заначки. — По дружбе? Не держите меня за идиота, Лестрад, Майкрофт не стал бы помогать кому-то по «старой дружбе». Джон, ты только посмотри, как мило эти двое выгораживают друг друга. Видел бы ты их переписку, — закатив глаза, рассмеялся он, — поразительно, как сентиментален мой брат, что не удалил ее, как делает с остальным. Весьма занятное чтиво, скажу я вам, перечитываешь перед сном, а, братец? Хотя, сказать честно, я был удивлен, обнаружив такой банальный пароль. Не Библия, так мифология, у тебя все одно. Гермес — бог дельцов, хитрости и об… — он остановился и уставился на брата. — Сволочь! Майкрофт, до этого смеявшийся беззвучно, растянул губы в ухмылке. — Так и знал, что ты не устоишь перед соблазном покопаться в моем телефоне, Шерлок. Пришлось придумать, чем занять тебя, чтобы ты хотя бы пару-тройку часов оставался в Лондоне и не совал свой нос в чужие дела. Несколько долгих секунд Шерлок пытался испепелить его взглядом, а потом, как по команде, они оба расхохотались. — И все-таки, — сквозь смех произнес младший, — как ты его тогда! «Мама, папа, я гей», — передразнил он, — «а если вам это не нравится, будьте добры, выметайтесь!» Никогда не забуду лицо нашего папеньки! — «Я ожидал такого от Шерлока, но не от тебя, Майкрофт», — передразнил старший. — «Я глубоко разочарован тобой. И на смертном одре я буду вспоминать, как мой любимый сын предал меня». Лестрад и Джон явно не разделяли повода для веселья, но последний в конце концов улыбнулся. — Уморительно, — протянул Шерлок сквозь выступившие слезы. — Ладно, — он потянул Ватсона за рукав, — идем Джон. Я еще не доставал Салли по поводу того, что она пялится на задницу его секретарши… Когда они ушли, Лестрад провел ладонью по волосам, пытаясь привести мысли в порядок. — Ну, и что это было? — спросил он у Майкрофта отрешенно. — Насколько я знаю Шерлока, полагаю, что-то вроде братского благословения, — обняв его за плечи, пояснил тот. — Думаешь, мы поступили неправильно? — помолчав, Грег спросил о том, что волновало его больше всего. — Полагаю, поступи мы иначе, мы бы никогда не нашли ее, — просто ответил Майкрофт, глядя в его расстроенное лицо и стараясь звучать убедительно. Не один только Грег плохо спал по ночам. Не одного его одолевали демоны прошлого. — Спасибо, что не отвернулся от меня тогда, — сказал Лестрад, глядя вперед себя. — Я был идиотом и совершал одну глупость за другой. А ты… ты действительно рассказал о нас своим родителям? Майкрофт рассмеялся: тихо и мягко, и Грег узнал этот настоящий смех. — По крайней мере, пытался. — Почему? Я не понимаю… — Лестрад запнулся, нахмурившись. — То есть, все же было ужасно, эти вечные скандалы и… Я же бросал тебя каждый месяц (Оба старались не обращать внимания на то, что это прозвучало как «Я же сделал все, что мог, чтобы раскачать эту лодку»). Каждый раз как последний. И я никогда не просил тебя ни о чем подобном, уж это я помню. Ты же знал, что твой отец никогда не примет этого, так зачем же ты это сделал? На долю секунды ему показалось, что он услышит правдивый ответ, но Майкрофт лишь рассмеялся: — Не смотри на меня так: я всего лишь внес немного разнообразия в наши семейные ужины. Шерлок правильно описал — тоска, хоть на стену лезь… — он пустился в пространный рассказ о том, как проходили семейные вечера в доме Холмсов, заставив Грега забыть и мысль, и вопрос.