Исправленному верить

Love me — She Wants Revenge С того дня, того случая на парковке, дня, когда все закончилось — как называл его про себя Майкрофт, прошло уже достаточно времени (по его меркам), чтобы Грег пришел в себя и хотя бы начал отвечать на его звонки, но этого не происходило. Майкрофту пришлось задавить, буквально уничтожить в себе желание написать еще одну смс с вопросом «Как ты?», чтобы потом не чувствовать себя попугаем у зеркала, когда и она повиснет в прочитанных без ответа. Придя к выводу, что пора оставить Лестрада в покое — а то, что тому хотелось именно этого, было более чем очевидно, он отложил телефон. Или, может, ему всего лишь нужно еще немного времени, утешал он себя, имея представление о собственной привычке торопить события. Ненависть, — думал он, заглядывая на дно кофейной чашки. Любовь, — думал он, — отставляя ее в сторону. Они обязательно встречаются где-то посередине, и если так происходит всегда, значит, нужно дать ему и себе больше времени, чтобы разобраться с пунктом, из которого они вышли. Перед тем, как научиться хорошо обманывать остальных, он провел некоторое время, обманывая себя — нужна была тренировка. По правде говоря, однажды Грег все-таки ответил: «Все нормально», — пара слов в качестве отговорки. Майкрофт чувствовал себя неуютно — ощущение, вообще-то сопровождавшее его повсеместно, но на этот раз все было иначе. Он воспринимал себя брошенным, а не выбивающимся из ряда — а это, вообще-то, далеко не одно и то же. Чувство оказаться задвинутым Лестрадом было новым и неприятным. Чувство быть незамеченным им… Майкрофта окатило холодом. Он чувствовал, как тот заползает под воротник рубашки и растекается по спине. Он догадывался, что Лестрад мог тяжело переживать произошедшее, но никогда еще тот не отказывался от его помощи. От его присутствия. От него. Он провел достаточно одиноких часов в пустых номерах на последних этажах отелей, размышляя о том, что сделал не так — тогда, на парковке. Ему не следовало целовать расстроенного чем-то Лестрада, но, похоже, это все-таки было его излюбленной ошибкой. Ему вообще не стоило этого делать. Как и звонить и писать бессмысленные смс. Как и поддаваться ему снова. Он опустился даже до того, чтобы жаловаться на Лестрада Рику, и тот проявил чудеса тактичности, не став напоминать, что год назад он сам настоял на том, чтобы закрыть эту тему навечно. — Ему нужно время, ты знаешь, чтобы прийти в себя, — предположил тот, не отвлекаясь от натирки бокалов. Смотреть, как он орудует полотенцем, для Майкрофта было своего рода медитацией. — Так. Ладно, я сказал это к слову. Ты не знаешь. Люди страдают, и мне не хочется тебя ранить, но иногда ты все же не имеешь к этому никакого отношения. — Я поцеловал его… — тихо сказал Майкрофт, чувствуя себя недоумком, принесшим из школы неуд. Рик замер с полотенцем в руке. — Что? Когда? — спросил он практически шепотом, возможно надеясь, что если Бог не услышит этого предложения, то Майкрофту нечего будет приписать на Страшном Суде. — В тот день, после того, как все закончилось. Раздался хруст стекла. Рик смотрел на него так, будто не понимал, шутит он или всерьез. Осколок лопнувшего бокала выпал из полотенца и упал в отставленную Майкрофтом чашку. — Так… Ладно, — кивнул он, напоминая себе, что речь шла о Майкрофте Холмсе. На Страшном Суде, если до него дойдет, они просто не могут не принять это в качестве смягчающих обстоятельств. — А он что? — Ничего. Не ответил мне. Рик усмехнулся. Майкрофт почувствовал себя оскорбленным, не имея представления, что в этой ситуации могло позабавить его так называемого друга. Он мало что понимал в дружбе, но был практически уверен, что смеяться, когда друг раскрывает тебе душу, было не очень-то дружелюбно. — Не парься, Майк. Как я уже сказал, он был слишком расстроен, чтобы отвечать на твои предложения после всего, что произошло. То, что он не ударил тебя и не послал, само по себе внушает оптимизм, так что… Держи нос по ветру. Когда придет время, он объявится сам, вот увидишь, — посоветовал он как настоящий бармен одну из своих заготовок. Майкрофта это не обнадежило. Рик, конечно, смыслил в таких вещах гораздо больше него, но он сомневался, что Лестрад был одной из таких вещей. Он почти опустился до того, чтобы спросить у Шерлока, как дела у инспектора, но ограничился тем, что поинтересовался здоровьем их маньяка. И он практически опустился до того, чтобы снова начать за ним слежку. Маньяк не оклемался, но больше не балансировал на грани жизни и смерти, всеми силами стараясь улизнуть на тот свет от того, что приготовило для него государственное обвинение. Слежка в данных условиях означала бы признание в собственной слабости — что отметается сразу. В конце концов, работа всегда была его способом справиться с чем бы то ни было. Чем бы оно ни было, но на вопрос об этом он честно ответить себе не мог. Чего он хотел от Лестрада. Обладать им, но что конкретно имел в виду? Он не имел в виду, что хотел обладать его телом, так и чем же? Лежа в постели на последнем этаже отеля в Бейруте, он думал, что, наверное, хотел бы навечно заполучить безраздельное внимание Лестрада, что было просто смешно, учитывая, что сейчас тот не обращал на него никакого внимания вовсе. И он сломал карандаш на переговорах, когда сжал его слишком сильно, напугав при этом другую сторону так, что те согласились на все условия без обсуждений. Это начинало угнетать. — Он в порядке, — сказала Антея однажды, когда они возвращались из аэропорта. Было уже заполночь, но Лондон был располосован рождественскими огнями, и она отчего-то решила, что это дает ей повод быть снисходительной, а ему — сентиментальным и жалким. Он сделал вид, что не понимает, о ком она говорит, и попросил Доджкинса сделать радио громче, втайне проклиная себя за то, что чувствовал благодарность. Last Christmas I gave you my heart But the very next day you gave it away… Перехватив в зеркале насмешливый взгляд помощницы, Майкрофт закатил глаза. Антея набрала смс: «Код красный. Слушает Джорджа Майкла. Как продвигается операция?» — и, отыскав в памяти номер детектив-инспектора Лестрада, нажала «отправить». Ответ пришел через минуту: «Нашел его в Суонси. Как?» «Обстоятельства неизвестны. Приложите фото объекта для опознания» Загрузив фотографию, она довольно улыбнулась. «Личность подтверждена. Доставьте его на место. Уточняю координаты». — Она переслала фото. — «Как поняли?» «Координаты приняты»

***

Рождество — о, да. Его любимая забава — он, бутылка, сопливая мелодрама, напиться до беспамятства. Повторить. Единственным подобием новизны в этом году стало то, что он никак не мог выбрать между фильмом с Джулией Робертс и фильмом с Кэмерон Диаз. Черт возьми, и ведь наверняка же должен быть фильм, в котором снимались обе. Рик бы точно назвал его сходу. К счастью, там, где его приятель находился сейчас, была глухая ночь, а значит, время тот коротал куда более интересным способом, чем служить карманным справочником по фильмографиям голливудских актрисок. Едва он подумал об этом, как в дверь позвонили. Пригретый жаром камина своего загородного дома, он остался лежать на любимом кожаном диване, в то время как звонивший становился все настойчивее. Майкрофт нахмурился, ожидая, пока кто-нибудь внизу соблаговолит открыть дверь, а потом вспомнил, что отпустил (выгнал) всех на праздники. Бам — что-то ударилось в окно. Бам, бам! Распахнув штору, Майкрофт увидел как ему в лицо — к счастью, через стекло, — летит комок снега. Бам! Изобразив недовольство, он пошел открывать дверь. — Ну, как я тебе? — бросив вещи, с порога спросил Рик, поднимая руки и крутясь на месте, чтобы продемонстрировать дутый лыжный костюм, делавший его похожим на человека из рекламы Мишлен. — Диор, мать его в шанель, — сказал он, но это был обманный маневр: усыпив бдительность Майкрофта, он стремительно развернулся и высыпал тому на голову пригорошню снега. — Ха! Как я тебя, а? — Ненавижу тебя, — процедил Майкрофт, отряхиваясь и сплевывая снег, который угодил ему даже в рот. — Что ты здесь делаешь, позволь узнать? — Ясно что, — удивился Рик. — Не позволяю тебе напиваться в одиночку. Майкрофт толкнул его плечом, отодвигая с дороги и выглянул на улицу, как будто ожидал там какого-то подвоха. — Что ты там высматриваешь? — удивился Рик. — Думаешь, нас там таких несколько? — Да боже упаси, — протянул Майкрофт и, повернувшись, залепил ему в лицо собранным с косяка снегом. Пока Рик отплевывался и пытался проморгаться, проклиная Холмсовский род вплоть до Адама, под ними образовались две лужи. — Будешь убирать, — пригрозил Майкрофт, закрывая дверь, и в отместку принялся подтрунивать над приятелем: — Если мне не изменяет память, ты собирался в теплые страны. Так что произошло: потерял свой глобус Таиланда? Ибицу внезапно замело снегом? На Гоа закончились незнакомцы? Или в какой-то момент ветер в твоей голове подул так сильно, что ваш самолет развернуло на сто восемьдесят градусов? Судя по твоему довольному виду, полагаю, ставить стоит на последнее. — Какой ты умный, прямо дядюшка Скрудж, — съязвил Рик. — Призрак прошлого Рождества еще не заходил? — Решили сразу начать с настоящего. — Ладно, — сдался Рик, — ты прав, я передумал. Завтра самолет до Денвера, оттуда в Аспен. Свою квартиру я уже сдал каким-то японцам, так что прости, пока перекантуюсь у тебя. — Осторожнее. Я слышал в Аспене в это время особенно много гомиков. Кстати милый костюмчик, — заметил Майкрофт с ехидной ухмылкой. — Знал, для кого наряжался. Кину на втором этаже? — Рик показал на сумку и, дождавшись, пока Майкрофт равнодушно поведет плечом, закинул ее на второй через перила. — Эй, ты вообще рад, что я здесь или ждал кого-то еще? — деланно возмутился он, обнимая лыжи, кидать которые, почему-то, не стал. — Буду рад — если ты переоденешься во что-нибудь, от чего не кровят глаза, — насмешливо сказал Майкрофт. — Устраивайся, только постарайся не разнести весь дом, пока я буду в душе отмываться от этой дряни, — добавил он, имея в виду лондонской снег подозрительно сероватого цвета. Рик брезгливо повел плечами. Ему самому начало казаться, что он весь чешется. — Правительство что-то в него добавляет? — удивленно обходя по кругу высоченную, наряженную экономкой елку, крикнул он вдогонку Майкрофту и добавил с надеждой: — Экстази?

***

Встретившись на огромной кухне Майкрофта через пятнадцать минут, они удивленно оглядели друг друга. — Эй, — возмутился Рик, — разве это не гостю должен достаться самый красивый халат? На Майкрофте был роскошный белый халат, тогда как он сам облачился в махровое зеленое нечто, делавшее его похожим на рождественскую ель в холле. — Очень подходит к твоим… — Майкрофт неопределенно повел ладонью, подбирая слова, — …глазам. — Ну давай, потешайся над тем, кто решил спасти тебя от унылого Рождества в одиночестве, — предложил Рик, хлопая дверцами в поисках бокалов. — Начнем с вина? — это был риторический вопрос. Не виски же пить в халате. — Кто сказал, что меня необходимо спасать, — подняв брови, снисходительно-неверяще спросил его Майкрофт. — Брось, Майк. Ты в последнее время совсем плохой… — Рик осекся. — То есть, я хотел сказать, что на тебя смотреть больно… Эээ, — протянул он, видя как раздуваются ноздри друга в ожидании продолжения фразы. — Не бери в голову. Мне просто надоело праздновать Рождество вдали от дома со всякими… — Голыми людьми, — вставил Майкрофт. Рик пожал плечом, разливая вино по бокалам: — Посторонними, я хотел сказать. Хочется, наконец, отпраздновать его с кем-нибудь… — Одетым, — подсказал Майкрофт, серьезно начиная забавляться предстоящим вечером. — Ты в халате, черт возьми, — широко улыбнулся Рик, демонстрируя два ряда идеальных виниров. — Я хотел сказать, с кем-то родным, остряк. Они перебрались в гостиную, где Рик за минуту нашел тот самый фильм с Джулией и Кэмерон, и решили заказать доставку. Минут пятнадцать прошли за спорами карри или пицца, пока в итоге Рик не напомнил о праве гостя: — Я гость, значит, ты должен уступить мне. Так что, Майк, тикамассала. — Я хозяин, так что я выбираю. Пицца, Рик, пиц-ца. — Я красивее, и никто не в силах противостоять моему обаянию. Даже ты. Карри, Майк, кар-ри. — Я умнее, так что мне лучше знать, что выбирать. Так что, будем есть пеперони. — Я сильнее тебя, так что, если не согласишься, пеняй на себя, Майкрофт. — Я хитрее тебя, так что, если не согласишься, я добавлю тебе в тарелку яда. В карри ты его даже не заметишь. — Я старше тебя, как ни прискорбно признавать этот факт, а значит, выбираю я. Все, я звоню, — он отвел руку Майкрофта от телефона. — Ты прав, — постукивая пальцем по губам, рассудил Майкрофт, наблюдая за тем, как друг набирает номер. — В твоем возрасте каждая трапеза может стать последней, так что давай. Рик перестал нажимать на клавиши и сузил глаза на Майкрофта. — Ладно, бесчувственный ты кусок человека, заказывай свою пиццу, — и со всей силы ткнул ему телефоном в грудь. Майкрофт усмехнулся. Пришлось заказать и то, и другое. Пока ждали доставку, прошла чуть ли не половина фильма, где героиня делала вид, что встречается с геем, чтобы расстроить свадьбу друга. Фильм был совершенно идиотским, но одну из ролей исполнял Руперт Эверетт, что сразу добавило ему несколько очков в глазах Рика. Когда раздался звонок доставки, Майкрофт поставил телевизор на паузу и уже собирался идти открывать, но Рик отмахнулся: — Ты уступил мне, поэтому так уж и быть, лежи, — качнув бокалом, великодушно позволил он. Оставшись один, Майкрофт довольно расслабился на диване и неожиданно понял, что достиг той кондиции, на которой жизнь уже кажется благословением, но еще пока не кажется полным дерьмом. Когда голоса в холле зазвучали так громко, что Майкрофт услышал их даже из гостиной, он нахмурился. — Не поделили чаевые? — весело поинтересовался он, спускаясь в холл с бокалом, и, подняв голову, резко замер на месте. Секунду они с Лестрадом смотрели друг на друга: один — зло, другой — растерянно. Майкрофт моргнул, и этого мгновения хватило, чтобы дверь оглушительно хлопнула, скрывая за собой гостя. Когда Рик, на лице которого застыло потрясенное выражение, повернулся к Майкрофту, в руках он держал вовсе не пиццу, а длинную картонную коробку. — Что это? — с упавшим сердцем спросил Майкрофт. — Мне так жаль, — пробормотал Рик с неловким лицом. — Не стоило мне идти. — Он сел на банкетку и поправил полы халата, протягивая Майкрофту коробку. — Это, в общем, зонт твой. — Вижу, — сказал Майкрофт, — открывая крышку, под которой действительно был его пропавший и каким-то чудом отыскавшийся зонт. Он прочитал вложенную записку:

Не все потерянные вещи теряют свои свойства.

— Вижу, — мрачно повторил он уже самому себе. Рик закусил губу.