Исправленному верить

Донован подскочила и едва не взвыла от боли — это же надо было уснуть на рабочем месте так, чтобы отлежать себе полтела. Она сонно оглянулась, пытаясь понять, что стало источником ее пробуждения — расфокусированный взгляд остановился на Андерсоне — козлина выглядел бодрым и довольным жизнью, как будто не гудел в пабе со всем отделом до середины ночи, а потом не выяснял с ней отношения до пяти утра. Перехватив ее взгляд, он спешно отвернулся принялся громко смеяться над шуткой Мэттьюза. Засранец. Хорошо что на этот раз она все ему сказала. — Пст, Салли, — проходящая мимо сержант мазнула пальцами по ее кудрявой макушке. — Шеф в здании. Салли застонала и, открыв верхний ящик, одним движением ладони смахнула в него следы вчерашней бессонной ночи — пачку ибупрофена и глазные капли, призванные скрыть следы рыданий. Шефа на корпоративе не было, — вдобавок к тому, что тот и так в последнее время был какой-то странный, задумчивый. Грустный. Салли всерьез переживала, что последнее дело подкосило его. Козел, какой же козел. Это она не о шефе, конечно, а об Андерсоне, который внаглую флиртовал с девушкой-стажером в каких-то пяти ярдах от ее стола. Конечно так, чтобы она расслышала каждое слово. Салли открыла зеркальце и спешно пробежалась кончиками пальцев по опухшим векам. Бесполезно, психанула она. — Так, так, что за сонное царство? Я не вижу кипучей деятельности! — вошедший шеф захлопал в ладоши, и Салли подскочила так, что зеркальце закрылось у нее в руке и, выпав, укатилось под стол. — По местам, живо! — бодро и оглушительно громко скомандовал DI, и все бросились врассыпную. — Кинни, свистать всех наверх, совещание через три, два, один! Стажер подкатила белую доску и вручила шефу фломастер с таким взволнованным видом, что Салли едва не прыснула. Ладно, в конце концов, это было самым важным делом, которое ей доверяли со времени начала практики. И выходит, рано она списала шефа со счетов. — Наше новое дело, — громко произнес Лестрад, прикрепляя на доску фотографию молодого человека. Салли, как и остальные, превратилась в слух и подалась вперед, разглядывая изображение. Кто-то громко вздохнул. Даже по фотографии было видно, что парень был красивым, как греческий бог, с налетом английского бунтарского шика, впрочем — правильные черты смуглого лица могли бы сделать его идеальным и до зубовного скрежета скучным, если бы не яркие, дерзкие светло-серые глаза, от которых Салли не могла оторвать взгляда. — Ищем для шефа парня с обложки Мэнс-хэлс, — пошутил Андерсон; ориентация инспектора в отделе ни для кого не являлась секретом — скорее поводом для подтруниваний и обиженного бурчания в редкие минуты, когда тот всех доставал. — Очень смешно, Андерсон, — сдержанно осадил босс, решив, что отомстит ему за рисование перед коллегами позже. — Пять баллов с факультета мазков и пипеток. Андерсон деланно схватился за сердце, вызвав глупый смешок стажера, в то время детектив-инспектор продолжил: — Взгляните на эту фотографию. Ланс Кавендиш, двадцать два года, студент. Пропал два года назад. Его останки были найдены на пляже в Норфолке вместе с остальными. С этого дня я хочу, чтобы вы засыпали и просыпались, думая о том, что же случилось с Лансом. К концу дня я хочу видеть любые ваши соображения о том, что заставило преступника порезать этого доброго и красивого юношу на двенадцать фрагментов и, упаковав в пластиковый мешок, избавиться от него как от мусора. При упоминании пляжа все напряглись, и от былого веселья в воздухе не осталось следа. Грег обвел подчиненных взглядом: — Это дело должно стать делом вашей жизни до тех пор, пока убийца не будет найден. Надеюсь, это понятно. Закончив с представлением жертвы, он начал раздавать указания: — Салли — списки тех, кто учился с Лансом в Кембридже и мог каким-либо образом контактировать с ним! Мэттьюз — живо к его родителями, выяснить все, что можешь, о его характере, увлечениях и связях! Андерсон — я не вижу твоего отчета по последней жертве Генри Кэмпбелла! Рита — тряси токсикологов, где заключения по той девушке, как ее там? — он щелкнул пальцами. Грегу никак не удавалось запомнить имя «помощницы» маньяка, которая не называла себя иначе, как Ким. Что ни говори, этот Кэмпбелл основательно ее обработал, с досадой подумал он, переживая, что покажет на ее счет психиатрическая экспертиза. Если она совсем невменяемая, они не смогут привлечь ее как свидетеля, а если вменяемая… — Грег не хотел даже думать, что она пошла на убийства добровольно. — Мин Сун Ок, — подсказала Рита. — Да… — протянул Грег и посмотрел на нее, застывшую, вопросительно. — Рита, начинай работать! Покончив с ролью кошмарного босса, он закрылся у себя в кабинете и опустил жалюзи. Через несколько минут дверь открылась и, виновато улыбаясь, вошла Донован. — Что случилось? — спросил Грег. — Почему ты еще здесь? — Шеф, я, — она поставила перед ним стакан с кофе, в котором он с удивлением узнал не дерьмовую кислятину из автомата, не водянистое нечто из ярдовского кафетерия, а сносный американо из ближайшей кофейни. — Я хотела сказать, что мы с Андерсоном… Все, в общем. Я подумала, что стоит поставить вас в известность. — Учитывая, — бросил Лестрад, все же несколько оттаяв после такого подношения, — что, когда вы начинали, то не очень-то торопились ставить меня в известность, твое желание вполне похвально. Ладно, Салли, — сказал он, видя, что ее слова уязвили ее. — Спасибо, что сказала. Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе, что я не потерплю ваших обиженных разборок, так что, пожалуйста, постарайся держать себя в руках и обойтись без выяснения отношений на публике. Хотя я и знаю, что это может быть нелегко… — Ничего, босс. Все в порядке, — сказала она равнодушно, держась профессионалом. — В таком случае жду от тебя результатов по сокурсникам жертвы в Кембридже, — резюмировал он, давая понять, что разговор закончен. Но Салли не спешила уходить. — Сэр, на самом деле я хотела узнать, с вами… все в порядке? — С чего ты взяла, что со мной что-то не так? — ответил Грег, поймав себя на том, что сделал это чуть более поспешно, чем следовало. — Вы какой-то задумчивый в последнее время. Ходите как в воду опущенный. Вас не было на корпоративе вчера, и все спрашивали, куда вы делись. Мне пришлось сказать, что вы устали после последнего задержания. А теперь вы приходите бодрее нас всех, и одеты с иголочки, а лицо такое, что, уж простите, в гроб краше кладут. Я не знаю, что и думать. Грег вскинул бровь жестом, совершенно для него нетипичным. — Вот именно, Салли. Я устал, но теперь я отдохнул и готов ринуться в бой с новыми силами. Еще вопросы, сержант? — Нет, сэр, — кивнула она и поспешила ретироваться. Грег сделал себе пометку следить за выражением лица, что не особо ему удавалось. Черт возьми, — подумал он, обжегшись кофе и поднимая стакан на свет, чтобы стереть подтеки, — еще и за этим надо следить, как будто дел ему мало. Добродушие, — думал он, — добродушие и приветливость, даже если ты толком не спал последние дни. Только так, Грег, только так… «Донован и Андерсон», — вспомнил он, — испытывая запоздалое чувство гордости за нее. Бывшая девушка жертвы, едва открыв дверь, сначала посмотрела на него настороженно, но спустя какие-то мгновения настороженность сменил испуг. — Вы нашли Ланса? — спросила она с оторопью. «Дожили», — подумал Грег, — «неужели у меня на лице написано, что я полицейский?» — Я… я видела вас в газетах, — объяснила она.  «Ах, вот оно что», — мрачно заключил он. Они еще не сообщали о том, что действительно нашли останки парня, и он хотел сыграть на факторе неожиданности, чтобы собрать как можно больше информации до того, как она начнет увиливать и врать ему — а родственники и близкие делали так чаще, чем можно представить, пытаясь обелить жертву, из самых добрых побуждений, естественно, — и он сделал себе пометку, что она не спросила «Вы по поводу Ланса?», как будто могла догадаться, нет. Она спросила «Вы нашли Ланса?», причем сделал это так, словно не сомневалась в этом. Реалистка или что-то знает? — В таком случае позвольте войти и все вам рассказать? Она кивнула, впуская его в квартиру. Квартира, что сразу приметил Грег, была обставлена богато, и было видно, что над ней поработал дизайнер, причем поработал с любовью. — Вы учились на дизайнера? — спросил он, чтобы расслабить ее и немного навести мосты. — На архитектора, — сказала она, — закончила в прошлом году. — Но да, это все я сама сделала. Он не добавил «впечатляет», что было бы слишком, но придал себе такой вид, будто впечатлен. Когда они сели на диван, он посмотрел на нее мягко и рассказал о тех обстоятельствах нахождения Ланса, которые могли коснуться ее ушей без ущерба следствию. — О, боже, — она схватилась сначала за щеки, потом прикрыла рот и, когда из ее глаз закапали крупные слезы, он протянул ей припасенный платок с вензелем, позаимствованный в архивах Ярда. Она казалась искренней, и он подумал, что зря надел свой лучший костюм и дорогие часы в надежде втереться в доверие богатой выпускницы Кембриджа. В этом, пожалуй, не было необходимости, но она все равно клюнула на наживку. — Мне очень жаль, — сказал он, избегая прикасаться к ней. Она выглядела неглупой и довольно… решительной натурой, так что переигрывать было лишним. — Мне говорили, вы с Лансом были очень близки. — Да, да, — кивнула она, сжимая платок, — так и было. Простите, это все так неожиданно. Я, конечно, не надеялась, что он жив, но все же, понимаете… — Понимаю, — сказал он мягко, — внутри всегда остается крохотная надежда. — Да, — кивнула она и по виду постаралась собраться. — Спрашивайте все, что вам нужно. Да, мы были очень-очень близки с Лансом, — подтвердила она. — Расскажите о ваших отношениях. Она, хоть и немного удивилась — видимо, полагая, что полицейские сходу начинают допрос с пристрастием, — но начала рассказывать и делала это с удовольствием, хоть ее голос и был полон горечи, и Грег понял, что она давно уже смирилась с произошедшим. Он почувствовал укол разочарования и вспыхнувшую неприязнь, с примесью зависти. Казалось, что из всех людей на свете только он не умел взмахом руки отгонять от себя скорбь. Так что и ему тоже пришлось взять себя в руки, повторив себе, что забывать — совершенно нормальная особенность психики человека, без которой весь мир давно оказался бы наполнен зомби вроде него. Ничего нового впрочем, она ему не сообщила. Ланс был добрым и щедрым парнем, душой компании; все его любили, а преподаватели в нем души не чаяли, потому что при всех своих добродетелях тот был еще и способным студентом. Лестрад давно привык, что близкие либо неосознанно рисовали портреты жертв в самых светлых тонах, либо попросту ничего о них не знали. В данном случае, учитывая обстоятельства смерти, Лестрад ставил на второе. Эта девушка не похожа на ту, что будет обелять кого-то, нет, ему она казалась прямолинейной. Она была высокой, крепко сложенной блондинкой с волевым лицом, не очень красивой, но харизматичной; держалась с достоинством, что не могло не вызывать уважения не только у Грега, но и, наверняка, у остальных. В общем и целом, охарактеризовал ее он, она была типичной английский барышней, которые, в силу каких-то культурных обычаев, предпочитают брать все в свои руки. А Ланс был милым, нежным и заботливым… и так далее по списку. Лишь одно ее огорчало, о чем она заявила, не скрывая затаенной обиды. — Вы когда-нибудь ссорились с Лансом? Ну, знаете, как у всех пар бывает… — Нет, — заявила она безапелляционно. — Если б вы знали его, то поняли бы, что с ним невозможно ссориться, — в этом месте из ее глаз снова покатились непрошенные слезы. — Меня только одно раздражало в нем, что он никак не хотел познакомить меня со своими родителями. Мы ведь собирались пожениться после университета, вы понимаете. А я не могла сказать об этом своим родителям, они не такие люди, вы понимаете. По их мнению, все должно быть правильно, понимаете? Она была из богатой семьи, и Грег примерно представлял, что означало «правильно» в отношении женитьбы в таких семьях. Значит, трюк с платком был ненапрасен — она явно решила, что у него водились деньги, а значит, могла рассказать больше. — Сначала вы должны были представить ваших родителей друг другу, — продолжил он. — Да, — кивнула она. — Мы иногда ссорились из-за этого, но я всегда быстро остывала. Все, кто знали Ланса, знали, что на него невозможно было держать зла. — Скажите, — начал Грег. — А как Ланс объяснял свое нежелание? Она пожала плечами: — Он не говорил ничего конкретного, только я не дура. Он дал мне понять, что его родители слишком щепетильны в отношении происхождения. Они из старого аристократического рода. А моя семья… конечно богата, но новые деньги, понимаете? — Грег кивнул, он знал достаточно о снобизме высших кругов, чтобы этому удивляться. — Он говорил, что хочет сначала их подготовить. — Понимаю. Так вы говорите, что Ланс был душой компании. Могли у него все-таки быть недруги? Зависть, или… соперничество из-за девушки, — он попытался сказать это как можно многозначительнее, и она смутилась. — Нет, нет… Конечно, нам многие завидовали, но в основном девушки. Ланс так красиво ухаживал и делал такие дорогие подарки. Действительно дорогие, — подчеркнула она, — у него, к тому же, был изысканный вкус. Грег позволил себе полуулыбку: — Деньги не помогут, если напрочь лишен вкуса, — со знанием дела подтвердил он, как будто насмехаясь над невидимыми богачами, заваливающими своих девушек жалкими безвкусными подарками. — Разве что этот его друг всегда смотрел на меня волком… Грег попытался не выдать своего ажиотажа, но опыт подсказывал ему, что вот она — нужная зацепка. — Что за друг? — осторожно поинтересовался он. — Ерунда, — сказала она с пренебрежением в голосе. — Просто приятель. Малость чокнутый, правда, на этих своих комиксах. Увязался за ним с первого курса. Ланс дружил с другими людьми, но он был такой сердечный, понимаете, не умел посылать в открытую. Вот и общался с этим… Грег попросил ее принести телефон и переписал все имена и номера, какие только возможно. Список набрался внушительный, а ему нужно было с кого-то начать. К сожалению, телефон убитого найти не удалось, так что он мог полагаться только на ее состоятельность как свидетеля отношений Ланса с друзьями… Но не жизни Ланса. Чутье подсказывало ему, что она в действительности мало что знает о своем неудавшемся женихе, либо же делала неверные выводы в силу своего характера. Если тот был действительно таким добросердечным, каким она его рисовала, то мог совершенно искренне дружить с этим парнем, смотревшим на нее волком, а значит, тот, в свою очередь, наверняка мог знать о чем-то, чего не рассказала ему она. — Если можно, расскажите мне об этих людях чуть подробнее. Кое-что о Лансе не давало ему покоя. По правде говоря, в расследованиях Грега почти всегда было это кое-что, что, как он догадывался, другие люди называли интуицией. Он же считал это неосознанными выводами, основанными исключительно на опыте. Позже он вернется к этому и попробует провести анализ. — Патрик — смешной, но безалаберный. Жутко богатый и такой же невезучий. Однажды на соревнованиях вывалился из лодки и чуть не утонул, с тех пор все зовут его Буль-Булем. Энди — настоящий повеса. Устраивает самые лучшие вечеринки. Он у них заводила. Милстоун — капитан команды гребцов, красивый, но глупый как пробка, во всем слушается Рочестера. Рочестер — аристократ, грубиян, но жутко умный. Девчонки на него вешаются, а ему хоть бы что, строит из себя Байрона. Ну и этот Айзек… но я сомневаюсь, что он может сказать вам что-нибудь важное. Да и он безобидный, просто слегка повернутый. По-моему, он просто на меня запал тогда. После этих слов, Грег был практически уверен, что повернутый Айзек расскажет ему что-нибудь новое.