Исправленному верить

Your Song — Elton John Выбравшись из машины, Грег вытащил с заднего сидения пакеты с продуктами и направился к дому. Стоял наверноепрекрасный осенний вечер, и листья, убрать которые он так и не сподобился, хрустели у него под ногами, напоминая ему напомнить себе заняться этим в субботу. Уже представляя, что творится на заднем дворе, он уныло оглядел подобие прилегающей к дому лужайки и запнулся взглядом о дожидавшегося его Майкрофта. Грег моргнул. В такие моменты ему казалось, что он своими глазами видит тугую пружину, сжавшуюся внутри Майкрофта — настолько осязаемым было его нетерпение. Судя по всему, тот пробыл здесь довольно — Грег буквально застрял в алкогольном отделе, сцепившись языками с консультантом, рассуждавшим о преимуществах новозеландских ширазов над австралийскими. Что ж, невольно мелькнула мысль, он ждал его дольше — учитывая, что листья успели проклюнуться и опасть с тех пор, как Грег перестал замечать время. Он остановился напротив. В своем бежевом пальто, с руками в карманах и в очках, Майкрофт выглядел еще более вызывающим, чем обычно, и это резануло ему по нервам. Хотелось спрятать глаза. «Э, нет, я знаю, что ты задумал», — хотелось сказать и, чего скрывать, уж очень хотелось оставить его стоять здесь до посинения, пересчитывать перелетных птиц, которые успели выпасть из гнезд и научиться летать — с тех пор как Грег перестал смотреть выше бровей. Майкрофт просто сверлил его говорящим взглядом. Грег не спрашивал себя, когда именно они научились разговаривать друг с другом без слов. Выходит, умели. Выходит даже и что разговаривать, не используя слов, было так же неудобно как показывать фокусы без рук — ничего не утаишь в рукавах. Теперь, чтобы действительно промолчать, приходилось поворачиваться друг к другу спиной. Какой несподручный оказался для них обоих талант. Майкрофт. Без зонта, костюма и совести. Майк-момент безо всяких прикрас. Подувший ветер взметнул неуложенную челку, отчего та, казалось, завилась еще сильнее. Вынув руку из кармана, изящным движением пальцев Майкрофт убрал ее на бок. Чертов запрещённый прием. — Майк, — поздоровался Грег по восходящей, подходя к дому и доставая ключи. — Какая встреча. Что случилось, Джекил наконец выпустил Хайда погулять? О, прости. Или наоборот? Майкрофт ничего не ответил, все так же молча буравя взглядом, с руками в карманах. Ни «здравствуй», ни «как дела». Открыв дверь, Грег жестом пригласил его войти. Он бросил продукты на кухне, переоделся и вернулся к Майкрофту, который остался в гостиной и теперь разглядывал ее с хмурым видом, видимо подмечая малейшие изменения, произошедшие за время его отсутствия. — Здесь никого не было, если ты об этом, — невыразительно бросил Грег, снова скрываясь из вида в кухне, всем своим поведением давая понять, что гость его не напрягает — если он вообще обратил на него внимание. — Что ты там делаешь? — закончив осмотр, громко произнес Майкрофт. — Ищу свою гордость, — несколько секунд спустя отозвался Грег, шаря по ящикам и пытаясь понять, куда задевал штопор. Раздался хлопок извлекаемой пробки. Майкрофт навострил уши и поморщился. — Что? Сегодня пятница, и я хорошо себя вел всю неделю, — ответил Грег, когда Майкрофт неодобрительно покосился на него, входящего в гостиную с огромным бокалом, напоминавшем скорее вазу для цветов, нежели фужер для вина. Майкрофту выпить не предлагали. — Ты разве не занят своим анонимным поклонником, чтоб ему трижды провалиться? — поинтересовался он, устраиваясь на диване, как его единоличный повелитель, что в принципе так и было. Майкрофт остался стоять, даже не сняв пальто. Лишь обернулся, все еще недовольный. Пальто нравилось Грегу — оно сглаживало углы не хуже вина. — Шерлок поймал его. Мориарти, — заявил он, глядя на Грега прямо. — Сейчас он в тюрьме, к удовольствию заинтересованных сторон, никого не побеспокоит еще… неопределенное время, — произнес он уклончиво, предпочитая не вдаваться в детали. — Знаю, — просто ответил Грег, пряча лицо в бокале, размеры которого позволяли, при необходимости, а таковая могла возникнуть, нырнуть в него с головой. — Шерлок, в отличие от тебя, пока еще со мной разговаривает. Иногда у меня такое чувство, что, кроме Мориарти, в Лондоне не осталось злодеев: веришь-нет, еще немного, и я начну воспринимать его как члена семьи. <…> Неопределенное время? — дошло до него. — Я так понимаю, власти над людьми тебе недостаточно, ты решил пойти дальше и подчинить себе еще и четвертое измерение? Что ж, зная тебя, ты давно мечтал о подобном. Майкрофт прищурился и заходил по гостиной. Взад-вперед, взад-вперед — а еще утверждал, что Шерлока его родители выкупили у цыган. Из жалости. — Уж не считаешь ли ты, что он этого не заслужил? — Ты же в курсе, что закон работает немного не так, правда? — Я сам себе закон. И я надеюсь, что мои люди донесут до Мориарти эту простую мысль без того, чтобы мне пришлось встречаться с ним лично. Не хочу доставлять ему такого удовольствия. — Это точно. Хоть какое-то подобие гуманизма с твоей стороны, — с сарказмом добавил Грег. — Знаешь, в чем разница между тобой и Гитлером? — Что? — поморщился Майкрофт, едва взглянув, продолжая свой мерный шаг. — Нет. — Да, я тоже. — Я не еврей, — раскинув, предположил Майкрофт. — Ну, это как посмотреть, Майкрофт, как посмотреть. Майкрофт бросил в него неприязненный взгляд и продолжил мерить комнату шагами. Пауза затягивалась, но Грег не расстраивался — бокал вина достаточно развлекал его сам по себе. — Так… чем обязан твоему неожиданному визиту? — подсказал он. Майкрофт выглядел забавно: раздраженным и смущенным одновременно, но Грег не намеревался ему помогать. Вечер переставал быть томным, и он не собирался упускать возможность как следует поразвлечься — раз уж та сама пришла к нему в руки. Майкрофт замедлил шаг, словно подстраиваясь под скорость мыслей, и прочистил горло. — Ты знаешь, что я не самый приятный человек, — начал он риторически, безо всяких предисловий и оставив свою обычную витиеватую риторику там же, где оставил зонт. Голос его, лишенный шелковых интонаций, был простым, правдивым и очень брутальным. Грегу это жутко понравилось. Майкрофт продолжил: — И ты знаешь, что я не самый чувствительный на свете человек. Чувства для меня всегда были слепым пятном. Или я для них, что мало меняет дело, — произнес он бесцветно. — Как бы то ни было, это не изменилось и вряд ли изменится в дальнейшем, — добавил он, немного сбившись. Против своего заявления и лица, которое ничего не выражало, Майкрофт заметно нервничал. Грег хотел вставить ремарку, но Холмс его перебил: — И ты знаешь, что я бываю невыносимым и что я не терплю, когда происходит не по-моему, и что я все и всегда решаю без чьих-то советов. Что терпения во мне ни на йоту, хотя и кажется, что это не так… — Майкрофт, — попробовал Грег, но тот снова не дал ему вставить и слова, лишь слегка ускорил шаг, продолжая: — И ты знаешь, что у меня отвратительный характер из-за… — он взмахнул рукой. — Что моя голова — как бомба, которая может взорваться в любой момент. Что мне необходимо все контролировать и что этим я, сам того не желая, превращаю жизнь окружающих в ад. Что я жестокий, это правда, и равнодушный, и не понимаю неписаных правил, по которым существуют люди. Я не умею ставить себя на чужое место, мне не понять, зачем это нужно — он скривил губы и вздохнул, рвано, словно набирая воздуха в грудь. — И ты в курсе, что большинство чувств для меня всего лишь слова, о содержании которых я не имею ни малейшего представления. Что я не умею признавать свои ошибки и просить прощения, потому что не испытываю вины, и что, сам не зная как и зачем, вечно все порчу… — Майкрофт! — вставил Грег. Майкрофт остановился и, захлопнув тираду, посмотрел на него удивленно, словно очнувшись ото сна. — Подойди, — попросил он. Майкрофт с удивлением выполнил просьбу и на автомате подошел ближе. — Наклонись, — не объясняя, попросил Грег. Когда Майкрофт, озадаченный, склонился ниже, Грег, отставив в сторону руку с бокалом, поймал и поцеловал его губы. — Ради бога, — попросил он, отстраняя его от себя. — Не нужно так волноваться, мне вино не идет в горло. Майкрофт выглядел так, словно произошло то, чего он меньше всего ожидал, — то есть, почти совершенно равнодушным, если не умеешь ловить оттенки. Он выпрямился и, дотронувшись до влаги на губах, с несколько недоверчивым видом продолжил то, с чего начал. — Все это тебе известно, как никому другому, — резюмировал он. — Глупо надеяться, что со временем это изменится, однако, в последнее время у меня было много возможностей подумать о происходящем — он понизил голос, словно окунаясь в стылые воды воспоминаний. — И поэтому, рассмотрев нашу ситуацию, я пришел к определенным выводам… «О, Боже», — подумал Грег, утыкаясь в бокал. — «Началось». — Несмотря на все мои недостатки, ты, не в пример остальным, всегда проявлял удивительное упорство в общении со мной. Что ж, — склонил голову Майкрофт, будто рассуждал в диалоге с самим собой, — не скрою, в конце концов это заставило меня задуматься. Грег почесал бровь. То есть, то, что он перестал быть упорным в общении, наконец заставило Майка задуматься. Отлично. Да пребудет с ним сила. Еще вина понадобится ему, да скорее, пока Майкрофт, чего доброго, не объявил его статистической погрешностью. Лучше не слышать такого трезвым. Он вылил в бокал остатки. — Хотя все, что я сказал о себе — чистая правда, было бы справедливо предоставить мне право на собственную защиту. Как видишь, я знаю, как работает закон. «Правило Миранды», — хотелось пошутить Грегу, но, слушая с интересом, он все же решил не встревать. — Итак, как ты знаешь, мой мозг — мой главный недостаток, и он же мое главное достоинство, но я решил, что это не имеет особого отношения к делу. Что до остального, все не так однозначно. Мои критичность и жёсткость странным образом делают меня преданным тем, кого я считаю достойными моего особого отношения. Мои бесстрастность и рациональность в то же время позволяют мне фокусироваться на том, что действительно важно. Несмотря ни на что, я назвал бы себя интересным человеком, и, кто бы что ни говорил, я умею развлекаться. И в том что касается секса — Грег чуть было не поперхнулся вином, — можно признать, я довольно неплох. Грег не удержался и издал смешок. — Что? — бросил Майкрофт, мгновенно вставая в стойку. — Ничего. Ты словно ручку мне продаешь. Майкрофт расслабился, давая понять, что, возможно, это было не далеко от истины, и теперь уже пришло время Грега. Напрячься. — Что касается моего равнодушия к людям… Я долго думал над этой стороной своей личности. Здесь ничего не исправишь, но ты… — он снова запнулся, взвешивая слова, — странным образом выбиваешься из общего ряда. И я не мог не задуматься, почему, учитывая то, что порой ты прямо противоположен тому, что я ценю в этой жизни. Ты несдержанный, вспыльчивый и непредсказуемый. — Ох, — прокомментировал Грег. — Так и знал, что до этого дойдет. Майкрофт не позволил себя смутить. — Твои решения порой иррациональны и не поддаются логике. Это сбивает с толку. Ты умеешь нравиться людям, но в то же время не всегда контролируешь свои силы. Ты пользуешься своим обаянием где нужно и нет и постоянно флиртуешь… — перечислял Майкрофт как будто бы зло, и Грег с удивлением посмотрел в бокал, угадывая в его равнодушном голосе ревностные нотки. — Ты не умеешь поддерживать отношения и не умеешь выбирать жен — все это ведет к одному твоему недостатку — ты слишком добрый к остальным и слишком злой и требовательный к самому себе. — Выходит не самая приятная картинка, а? — резюмировал Грег. — Но… — продолжил Майкрофт, — несмотря на все это, я не могу не признать, что ты вызываешь во мне некоторые чувства… которым я до определенного времени не отдавал отчета. И, задумываясь над тем, почему ты, такой выбивающийся из моего мира, держишься особняком, я пришел к выводу, что… Ты вовсе не выбиваешься, а дополняешь его. — Это интересно, — наконец подал голос Грег. — То есть, все то время, что тебя не было, ты задавался вопросом, на кой черт я тебе нужен? Это — твоя аналитика? — спросил он, не будучи впечатленным. — Ты обладаешь определенными качествами, которые я ценю. Ты честный и держишь слово, и это важно для меня больше, чем ты можешь себе представить. Ты терпеливый, хотя и бываешь вспыльчивым, но быстро отходишь и не имеешь привычки держать зла. Ты неуступчивый, но справедливый и всегда пытаешься понять чужую точку зрения. Ты сильный и умеешь говорить «нет» даже мне — а ты не представляешь, как мало на свете людей, имеющих возможность мне отказать. Ты смелый и можешь постоять за себя — учитывая мою работу, это снимает с меня дополнительный груз ответственности. Ты упрямый — и, что бы я ни говорил, это нравится мне безо всяких «но». Твоя иррациональность дает о себе знать, лишь когда к делу примешиваются эмоции. В остальном у тебя замечательная во всех отношениях голова, и я всегда говорил тебе это. Ты привык думать и анализировать происходящее, и в то же время свободен от предубеждений: ты всегда пытался понять меня, хотя этого не делали другие. А еще… — Майкрофт остановился, сомневаясь. — Ну давай же, скажи это, — подначил его Грег. Нехотя, он произнес: — …ты чертовски… — конец фразы потонул в раздраженном вздохе Майкрофта. — Я не слышу… — Ты чертовски сексуальный. Доволен? — Наконец-то! Вот он, миг признания, ради которого я жил, — не удержался Грег от подколки. — Да, и я просто обожаю, что ты ко всему относишься с иронией, — парировал Майкрофт то ли с сарказмом, то ли всерьез. «Ну, или это — или застрелиться», — подумал Грег, а Майкрофт продолжил: — Как видишь, при детальном рассмотрении все встает на свои места и становится объяснимым. Мы оба, — триумфально заключил он, — выигрываем от этого союза. — Так ты пришел, чтобы предложить мне сделку? Боже, Майкрофт, ты уж прости, но твои подсчеты просто фигня из-под коня, они ничего не стоят! Уж ты-то должен был понять, что это не сработает по одной простой причине — это никогда не работало, — возмутился Грег, лицо которого выражало скепсис и разочарование одновременно. Он почесал затылок и вскинул руку, показывая, что ничего сверху тут не добавишь. — Ты прав. Не сработает. Поэтому дослушай меня до конца. Все, что я перечислил, — заходил он, — не имеет никакого значения, кроме того, что думая об этом, я понял, что действительно, — Боже правый, — я хочу быть с тобой, хотя я и не до конца понимаю, как, но я знаю одно — я не представляю своей жизни без тебя, Грег. Это дико, и я знаю, что мы никогда не перестанем ссориться, но мы всегда находим причины мириться. Мы знаем друг друга досконально, чтобы требовать друг от друга поменять что-то в себе. У меня свой распорядок, но ты всегда относился ко всем моим странностям с пониманием. Мы уже жили вместе и прекрасно существуем на одной территории. Мы оба трудоголики — так что с этим тоже не возникнет проблем. Грег улыбнулся в бокал — Майкрофт снова уходил от темы. Но ему нравилось слушать, тот давно не бывал таким многословным, так что это казалось ему трогательным. В своем роде. Заметив его реакцию, Майк усмехнулся. — Я нервничаю, ты же знаешь. Когда я на нервах, то всегда несу чушь. — Я это понял, — отозвался Лестрад любовно и поставил почти нетронутый бокал на подлокотник. — Я только хотел сказать, что хочу провести жизнь с тобой, — объяснил он спокойно и тихо. — И для этого мне не нужны причины. Ты же знаешь, я не такой. У меня, как это говорят, есть сердце — возможно, не такое горячее и не такое большое, как у других, но в нем никогда не было и не будет места для кого-то, кроме тебя. — На самом деле… — протянул Грег, скрывая, что поражен его словами до глубины души, — ты ведь уже проводишь жизнь со мной, разве нет? — Да, но не так, — без паузы ответил Майкрофт, что означало лишь одно — он давно об этом подумал. — Я хочу всего. Я всегда тебе на это пенял, и вот я здесь, прошу тебя о том же, надеясь, что ты тоже все еще этого хочешь. И я не откажусь от своих слов, не теперь, когда я наконец сумел придать им вес. Есть кое-что, что всегда поражало меня, и я никогда не перестану испытывать благодарность за то, что ты никогда не отворачиваешься от меня. Что бы я ни сделал, я все равно ощущаю, что ты со мной. Я не могу объяснить этого иначе, чем сказать, что ты — мой, — он прервался, переваривая слова, которые, быть может, стали неожиданностью и для него самого: — И самым страшным для меня было бы однажды проснуться и понять, что это не так. Грег попытался улыбнуться — находя что-то ироничное в том что именно Майкрофт, которым, как считалось, руководил только разум, умел подобрать такие простые, лишенные всякого назначения, кроме правды, а потому острые слова, которые пронзали тебя в самое сердце. — Прости, что я подводил тебя и сказал все те обидные слова; я лишь надеюсь, что ты, как и я, знаешь, что они не имеют значения. — Майкрофт остановился и, втянув голову в плечи, словно прогоняя внезапный холод, произнес, в сторону: — Ты, конечно, волен прогнать меня после всего, что я сделал, но, прежде чем решить что-то, ты должен понять одну вещь, Грег: обладать тобой — самое приятное чувство на свете, но когда это подвергается сомнению, даже у меня не выдерживают нервы. — О, Боже, Майк, — Грег подался вперед и соединил ладони лодочкой, переваривая услышанное. Вопреки сказанному ранее, он, как ни старался, не находил поводов для иронии. Майкрофт подошел ближе и спокойно смотрел на него сверху вниз, и Грег скосил на него глаза. Он убрал руки от лица и сцепил их в замок. — Переезжай сюда, — сказал он, пропуская долгие объяснения, в которых по прошествии лет никто из них не нуждался. — Да, но… — Майкрофт оглянулся и захлопнул рот. — Мне будет трудно привыкнуть к новому месту. И кроме того, здесь для меня слишком тесно. — Ерунда, — возмутился Грег. — Ты уже жил здесь, не говоря уже о твоих камерах — ты знаешь это место лучше меня. Если хочешь, можешь сломать эту стену, — он указал на стену за которой располагалась кухня. Майкрофт огляделся, с сомнением. — Мне нравится этот диван, — наконец сказал он. — Ты отлично на нем смотришься, — подтвердил Грег и напомнил: — И никаких командировок дольше недели. Ты не королева, чтобы ездить в туры по странам третьего мира. — Ладно, — подозрительно быстро и покладисто согласился Майкрофт. — И вот еще что — пообещай, что никогда не женишься на мне. В седьмой раз я этого точно не выдержу… — пошутил Грег и вдруг осекся. — Что? Что с твоим лицом, Майк? — выдохнул он. — Что ты? Нет… Без лишних слов, Майкрофт наконец вынул руку из кармана. — Нет? — переспросил он с насмешкой. — Огребаныйбоже, — пробормотал Грег, закрыв рот кулаком, и поднялся с места. — Да чтоб тебя, Майкрофт! Смеясь, тот открыл коробочку с кольцом. — Грег, — произнес он с чувством. — Не окажешь ли честь никогда не выходить за меня? Грег улыбнулся — трудно было не расхохотаться. — Ладно, хорошо, — сдался он. — Твоя взяла, Майкрофт, и будь я четырежды проклят, если когда-нибудь свяжу свою жизнь с тобой. Он надел кольцо, чувствуя, что это самая странная, глупая и счастливая вещь, которую он только вытворял в жизни — они вытворяли в жизни, ведь кто еще стал бы его партнером по преступлениям, если не Майкрофт. Может, он и не отворачивался от него — потому что не хотел один отвечать за все, что за эти шестнадцать лет они натворили вместе. Майкрофт наблюдал за ним, закусив губу, и в который раз за вечер выглядел непривычно — по-настоящему, искренне счастливым. Ослепительно улыбнувшись, Грег запустил руки ему под пальто и, притянув за пояс, поцеловал так, как не целовал никогда прежде.

***

— Прости за то, что я сказал про нас тогда, — пробормотал Грег позже, когда они лежали на диване, который так нравился им обоим, обвившись ногами. — Ну, что это всего лишь секс, знаешь. Я просто… не понимал до конца, что должен чувствовать к тебе, все казалось таким… острым, пронзительным, что это было неправильно. Я не могу и объяснить толком, просто… не правильно, понимаешь? Я думал, что мы с тобой в конце концов заслужили чего-то нормального, что есть у всех, о чем я вечно слышу от остальных, но… — он прервался, окончательно погруженный в мысли. — Потом, когда тебя уже не было здесь, я понял, что это не может быть иначе. С тобой и со мной не может быть иначе, да и как — если ты именно такой острый, а я именно такой ненормальный. Я помню как спросил у себя: почему, черт возьми, я жду, что что-то будет иначе, если по итогу это — все, что я знаю? Майкрофт смерил его долгим задумчивым взглядом. Наконец его губы дрогнули в едва заметной улыбке с оттенком самодовольства. — Ты всегда слишком много думал о том, что и как должно быть. Это наши отношения, Грег, а не чьи-то еще и, разумеется, было глупо ждать, что мы можем привнести в них то, чего нет в нас самих. Сделать их… отличными от того, что мы сами из себя представляем. — Он помолчал. — Как бы то ни было, тебе не стоит переживать об этом; рано или поздно, но однажды все придет в норму. Вот увидишь. — Ты правда так думаешь? — с надеждой спросил Грег. Майкрофт, не выдержав, рассмеялся и покачал головой: — Нет, прости, Грег, я так не думаю, — от смеха на глазах выступили слезы, — ни одного шанса, что здесь будут какие-то улучшения, это просто твой характер, и, боюсь, ты совершенно, абсолютно, непревзойденно безнадежен, — выпалил Майкрофт так искренне, что невозможно было не засмеяться. — Но знаешь что? — Он потянулся и невинно поцеловал слегка приоткрытые губы. — Мне не нужно ничего другого, — шепнул он. Грег посмотрел на него с каким-то загадочным выражением, и он взял на заметку классифицировать его позже. — Когда я впервые тебя увидел, — начал Лестрад, потому что никогда не рассказывал этой истории, — то сразу понял, что что-то не так. И что с этим надо было разобраться. — Ммм. Надо ли заметить, что ты добился в этом значительных успехов, — пошутил Майкрофт, сильнее сжимая его ногами. — Я блин даже близко не подошел к разгадке! — выразительно произнес Грег. — Ни на гребаный дюйм, Майкрофт! Во что я тогда ввязался? — Мне показалось, или ты упоминал расследование преступления? — И пока что мы на стадии преступления? — игриво произнес Грег у самых губ Майкрофта. — Видимо так, — шепнул тот. — Так вот, когда я впервые тебя увидел, — исправился Грег, не давая себе уйти от темы, — я вошел в бар и просто скользнул по нему взглядом. Но когда отвернулся и моргнул, ты все равно остался у меня на сетчатке. Господи, — протянул Грег неодобрительно, — ты выглядел так вызывающе, что я оказался заинтригован. Если б только я, нахрен, знал тогда, что ты ничего для этого не делаешь, я бы очень — очень подумал, прежде чем катать к тебе свои яйца. — У меня есть такая же история про ту ночь. Клянусь, я просто не мог отвести глаз. И если после этих слов моя глупость все еще кажется тебе недостаточной — то знай, что с тех пор мало что изменилось. Мне всегда было интересно, насколько жалко это смотрится со стороны. — Ты неплохо конспирируешься, если б только не пускал в ход язык и руки при любом удобном случае. Знаешь, это не помогает, — пошутил Грег, пытаясь убрать ладони Майкрофта со своей задницы. Рано или поздно, внешний мир должен был дать о себе знать; телефон Грега ожил, и он потянулся за ним. — Что? — спросил Майкрофт, когда тот улыбнулся. — Рикардо. Спрашивает, приду я один или с кем-то. — А, свадьба. Я почти забыл об этом великом дне, если б Рик не трудился напоминать о нем каждые пять минут. Из-за того, что им непременно нужно было дождаться красивой даты, последние полгода моей жизни превратились в ад. И что ты пишешь?— поинтересовался Майкрофт, уже видя, что Лестрад задумал какое-то коварство. — Правду. Что буду «с кем-то». Я… просто не скажу с кем. Это ведь не считается за обман, — рассудил он не очень убедительно. — Рикардо будет вне себя, когда увидит, что в его идеальной рассадке образовалась брешь в виде пустого места, — назидательно напомнил Майкрофт. — Он это заслужил, — прокомментировал Грег. — Когда я видел их в последний раз, они выглядели еще более влюбленными, чем обычно, если такое вообще возможно. Меня чуть радугой не стошнило. Майкрофт скривился, как будто сжевал лимон. — Слава богу. Я уж начал думать, что я один считаю их отврати… Сработал его телефон. Грег перегнулся через него и дотянулся до брошенного пальто. Разблокировав экран, Майкрофт фыркнул: — Рикардо, — пояснил он со смешком, — спрашивает… как я отреагирую, если он посадит тебя и твоего спутника со мной за один столик. — И как же ты отреагируешь? — поинтересовался Грег лукаво, ластясь к нему. — Пишу, что, «разумеется, буду в порядке, что за вздор? Какое мне дело до тебя и твоей новой пассии». Это достаточно убедительно? Грег рассмеялся. — Вполне. Так… Мы ведь никому ничего не скажем? — спросил он с надеждой, прижимаясь к Майкрофту. — Разумеется, нет. Никому из тех, кто не должен об этом знать. Я слишком долго этого ждал, чтобы позволить кому-нибудь все испортить. — Да, уж с этим мы как-нибудь сами, — пошутил Грег, а экран засветился, оповещая о входящем сообщении. Майкрофт не ответил, отвлекшись на более важный вызов. С громким стуком телефон приземлился на пол.

***

Сладко потянуться не получилось. Пробуждение Майкрофта сопровождалось двумя противоположными чувствами: удовлетворением — потому что Грег спал рядом, о чем красноречиво свидетельствовала перекинутая через его спину рука, — и тупой ноющей болью во всем теле. Он открыл глаза — только чтобы запечатлеть помятые щеки на подушке рядом, и тут же закрыл их, не желая лишать себя возможности сполна насладиться ниспосланным на него благословением, которое по совместительству (видит Бог, Майкрофт, большую часть жизни работавший и на ваших, и на наших, знал толк в многозадачности) оказалось его же проклятьем. — И что вдруг мы притворяемся, что спим? — поинтересовался сонный голос над ухом. — Я не притворяюсь, что сплю. Я умираю, черт возьми. Что ты сделал со мной вчера? — Без обид, Майк: слишком много вина и слишком много тебя. Ты знаешь, как это бывает, — отозвался Грег. Он помолчал. В голову закралась идея. — Куда ты? — не открывая глаз, промычал Майкрофт. — Принесу то, что поможет тебе пережить эту ночь и это утро, и заодно потренируюсь изображать заботливого не-мужа. Завтрак в постель, м? — Я не завтракаю, — открыл глаза Майкрофт. Грег остановился возле двери. — Даже если это арахисовая паста? — разочарованно бросил он, оглянувшись через плечо. — С джемом? — С джемом? — переспросил Майкрофт обреченно и с надеждой одновременно и выждал подобающую паузу. — Ладно, так уж и быть, но только если это действительно поможет. Напрасно он пытался подбавить в тон недовольства: Грега такой ерундой было не провести. Дошедший до носа запах кофе с молоком заставил Майкрофта слепо потянуться к его источнику. — Ладно тебе, Майк. Открывай глаза. Майкрофт подчинился и был вознагражден лучшим завтраком, который только случался в его жизни. — Не могу определиться, в раю я или в резервации для грешников, — прокомментировал он, уплетая клубничный джем пополам с маслом. Затем он вдруг осекся и серьезно посмотрел на Грега. Серьезно серьезно. Пугающе серьезно, судя по нависшей над ними тишине. — Что? — не понял обескураженный Грег, застыв как был — с ложкой во рту. — Ты ведь не ешь это, правда? — угрожающе начал Майкрофт. Грег фальшиво рассмеялся, пытаясь свести все к шутке, но его неуверенного «хехе» было недостаточно, чтобы сбить Майкрофта с намеченной мысли: — Когда ты купил это? — Хех, — выдохнул Грег, почесав затылок. — Грегори, — обманчиво-ласково переспросил Майкрофт, — когда ты купил это? <…>Ты знал, что я приду вчера, не так ли, — не спросил, а констатировал он, — откуда ты знал… — Ничего я не знал! По-твоему, я ясновидец? — возмутился Грег, на корню пресекая все намеки на Антею, но Майкрофт не выглядел хоть сколько-нибудь убежденным. — Ну хорошо. Если тебе так хочется, я знал, что ты придешь когда-нибудь, ясно? Я только… понадеялся, что это случится до того как, у пасты истечет срок, — сконфуженно добавил он. — Я же не думал, что твои люди следят за мной из-за витрины. — Откуда? — обреченно спросил Майкрофт. — Я и сам не знал! Если это снова Антея… — прищурился он. — На самом деле, — буркнул Грег смотря вниз, на банку, — Антее совсем не обязательно было говорить мне что-то. Я, знаешь ли, и сам неплохо в тебе разбираюсь. Так что нет, я не знал, я просто хотел. Надеялся, что если ты и правда чувствуешь все то, о чем говорил, то рано или поздно изменишь свое решение. Он отставил банку и улегся рядом, подсунув кулак под щеку. — Так и было, — признал Майкрофт. — Но сначала мне нужно было закончить дела с… — Грег продолжил за него, сопроводив имя Мориарти своими любимыми эпитетами. — Да, спасибо, — усмехнулся Майкрофт. — Ты как всегда поразительно точен в сравнениях. — Тебе куда-нибудь нужно сегодня? — Боже упаси, — взмолился Майкрофт, падая на подушку, и Грег тут же подтянулся и навис сверху. — А даже если и так, — сказал он, глядя ему в глаза, — сегодня я притворяюсь мертвым, тем более, что это практически правда. — Совсем-совсем мертвым? — соблазнительно поинтересовался Грег, наклоняясь, и провел языком по его груди. — Я не буду против, если одна твоя половина останется чуть живее другой, а уж какая — так и быть, — язык прошелся по соску, — можешь выбирать сам. Как по приказу, под подушкой завибрировал телефон Майкрофта. Он потянулся и, нахмурившись, напечатал что-то быстрее, чем Грег успел пробурчать «выбрось его в окно». — Выражение «достать с того света» заиграло новыми красками. — Пообещал Антее любые туфли на свете, если сегодня мы забудем о существовании Англии. Грег хмыкнул, возобновляя влажную экспедицию по его груди. — Уточню на всякий случай, — сказал он коварно, прервавшись аккурат в тот самый момент, когда Майкрофт начал входить во вкус: с Премьер-министром, если что, такое ведь не прокатит? — Не говори глупостей, — глухо отозвался Майкрофт и зашипел, когда Грег прикусил его сосок, — мне доподлинно известно, что каблукам он предпочитает корсеты. — Не завидую парню. Тяжелая, должно быть, работенка — париться в корсете под пиджаком и рубашкой. Едва он договорил, как его собственный телефон, будто в назидание за насмешку над чьей-то работой, разразился истошным воплем. Майкрофт застонал. — Чертов Диммок, — прорычал Грег и, нашарив телефон, злобно воззрился на экран — так и есть, стала бы Донован звонить ему в субботнее утро, если б его присутствие не требовалось на работе. И плевать, что не их смена. — Кто-то умер, — расстроенно сказал он, — придется поднять. — Как ты говоришь? Выражение «достать с того света» заиграло новыми красками? Грег слушал вполуха. Потянувшись, Майкрофт наблюдал за тем, как в ходе разговора его улыбка все больше и больше гасла. — Надо идти, — объявил Грег, слезая с него. — Извини. Обещай, что дождешься меня и не свалишь в какую-нибудь внеочередную командировку, пока я не наверстаю упущенное. А я буду надеяться, что это единственный труп в центральном Лондоне на ближайшие сутки. — Может быть, если я приготовлю ужин, у тебя появится стимул раскрыть это дело быстрее? — переворачиваясь на живот, невинно поинтересовался Майкрофт и важно подставил щеку для поцелуя. — Ужин! — с чувством повторил Грег. — Шутишь? Господи-боже, да ради такого события я перерою весь Лондон носом, но раскрою это дело раньше, чем ты успеешь заметить мое отсутствие. Радует хотя бы, что не одного меня прервали на самом интересном месте, — бросил Грег, направляясь в сторону душа. — Что ты имеешь в виду? — удивился Майкрофт. — Поражаюсь тебе, Майк, — донеслось до него сквозь плеск воды. — Ты знаешь все о тайных пристрастиях кабинета министров, но не следишь за жизнью собственных подчиненных?

***

Вечером — разумеется, уже после того, как Грег разобрал Лондон по кирпичикам, поймал преступника и наверстал упущенное утром, — они лежали в постели и курили. Ради того, чтобы Майкрофт позволил ему курить после секса, стоило подождать. Надо сказать, за последние годы они вообще изрядно повеселели. Грег как раз озвучивал эту мысль пристроившемуся у него на груди Майкрофту. — Не совсем так. Ты один из немногих, с кем я позволяю себе расслабиться, — ответил тот, стряхивая пепел в пустую пачку из-под Мальборо. — Ты и, может быть, Рик. Вы ничего от меня не ждете. Что я буду кем-то… — Майкрофт неопределенно повел рукой, и кончик тлеющей сигареты оставил в темноте спальни дымчатый след его незаконченной мысли. — Рад это слышать, — ответил Грег. — Это все, чего я хочу. Будь ты хоть кем угодно, если так ты чувствуешь себя лучше. В темноте, Майкрофт повернул на него голову. — Напомни, что мешало мне не-жениться на тебе раньше? — с шутливым недоумением спросил он. — О, я еще успею тебе надоесть, — заверил его Грег, выпуская в воздух смешок и облачко дыма. — Вообрази следующие пятнадцать лет: ты, я, дом с садиком и калиткой, корги, семейные ужины, орущие младенцы… Грег хотел было дополнить эту кошмарную картину, но не выдержал и расхохотался. — Ты же понимаешь, что, скорее всего, одного из нас убьют раньше, чем мы успеем докатиться до чего-то подобного? — спросил Майкрофт, которого нарисованная Грегом картина проняла до дрожи. — Знаю, — вздохнул тот, выпуская дым и, затушив сигарету, приподнялся, чтобы убрать импровизированную пепельницу. — И тогда мне будет так блядски невообразимо грустно, что проще умереть, чем представить. — Он не успел вернуться на подушки, как Майкрофт привстал и утянул его в долгий поцелуй. — Наверное, я, как ты говоришь, патетичен, — произнес Грег влажными губами, когда Майкрофт отстранился. — Вовсе нет. — Что бы ни произошло, Майкрофт, помни, что я на твоей стороне, — попросил он его. — И ты. Ты тоже. Я буду бороться с тобой — знаю, что буду. Что бы ни случилось, Грег, обещай, что попытаешься собрать нас обратно. — Обещаю, — шепнул тот и добавил, пытаясь спугнуть момент, улыбнувшись: — Но пока до этого далеко, я могу сделать так, что тебе не понадобится лишнее напоминание о нас… — Уверен? — опасно поинтересовался Майкрофт и оттянул его нижнюю губу зубами. — Не нарывайся, — оттолкнув его наглую руку, скомандовал Грег, не давая Майкрофту провести упреждающую атаку.

***

— Нервничаешь? — С какой стати? — сухо ответил Майкрофт, в который раз дергая цветок в петлице. В облачении шафера он, в отличие от ослепительного Лестрада, казался себе смехотворным. — Да брось, не каждый день провожаешь лучшего друга в последний пу… я хотел сказать, в лучший мир, конечно же. В лучший мир. Майкрофт поднял бровь. — Дай сюда, — не выдержал Грег и, поправив цветок, хлопнул по потянувшейся к нему руке. — Единственное чувство, что я испытываю, это радость от того, что через несколько часов это все наконец закончится. Не понимаю, зачем им было тянуть с этим. Ретроградный Меркурий — какая чушь! — Ну же, Майкрофт! Отличная свадьба. Где еще познакомишься с Элтоном Джоном? — Отличная, — подтвердил Майкрофт, молча обозревая пеструю вереницу гостей. Автомобили все прибывали, люди все выходили из них, а улыбки Майкрофта, обращенные к ним становились все холоднее. Со многими из них он был знаком через Рика — и мог поклясться, что те никогда в жизни не выглядели настолько прилично. Шляпы, трости. Взять хотя бы того стриптизера в смокинге. — Я не нервничаю, — зачем-то повторил он. — Вот и отлично, потому что лично я охренительно нервничаю — вдруг произнес Грег, в чей голос и правда закрались нервные нотки. — Я так не нервничал с тех пор, как ты вытащил на свет мою потерянную французскую бабку, — пробормотал он себе под нос, смотря куда-то в сторону. — И не отнекивайся, я прекрасно знаю, что это твоих шаловливых рук дело. Майкрофт, уже собравшийся возразить, прикусил язык, поняв бессмысленность спора. Вместо этого он сказал: — Не вижу поводов для волнения. Никому и ничему на свете не по силам удержать этих двоих от женитьбы, не говоря уже о том, что нет ничего такого, что не могло бы исправить лучшее шампанское мира. — Уверен? — уточнил Грег, все еще смотря куда-то в сторону. — Разумеется, — усмехнулся Майкрофт, провожая засмотревшуюся на Лестрада дамочку самодовольным взглядом. Он был уверен, что после такого ее вытянувшаяся в сторону Грега шея уже не вернется в норму. — Ну, тогда я спокоен. Потому что, знаешь что? Твоя мама направляется к нам. Грег никогда не видел у Майкрофта такого лица, как в то самое мгновение, когда до него наконец дошел смысл сказанных слов и он попытался удрать — если бы только он ему это позволил. Поняв, что побег не удастся, Майкрофт елейно улыбнулся подошедшей матушке — очевидно, решив воспользоваться тем же оружием, что и в общении с политическими оппонентами. — Мама! — поздоровался он, тщательно маскируя истерику в голосе за фальшивым воодушевлением. Они расцеловались в щеки, дважды. — Ты как нельзя вовремя! Я как раз дожидался тебя, чтобы познакомить со своей парой! Грег едва не зашипел от этой мгновенной кармы. — Майкрофт! — воскликнула статная леди в шикарной шляпке, чье сходство с Шерлоком не оставляло иного выбора, кроме как признать в ней миссис Холмс. — Какая приятная неожиданность! Она со счастливым удивлением воззрилась на Грега. — Знакомься, мама — Грегори Лестрад, свет и полумрак моей жизни, — небрежно представил он. — Грег, моя мама, Присцилла Холмс. Грег пообещал себе, что после как следует отыграется на Майкрофте за такое представление, но не успел додумать мысль, так как был заключён в объятия — а позже расцелован в обе щеки женщиной, которая при близком рассмотрении просто не могла быть той, кто произвел на свет два его персональных кошмара. — О, пожалуйста, Грегори, для вас просто Сцилла. А я ведь уже начала переживать, что Майки никогда не сподобится на отношения, — с непосредственностью, которой никак не ожидаешь от леди, несущей себя с таким благородством, заявила Присцилла Холмс. — Ну ничего, — она похлопала сына по руке, — в глубине души я всегда знала, что тебе просто нужно побольше времени. На Майкрофта было страшно смотреть — казалось, тот еле сдерживался, чтобы не порваться по швам от негодования. Зато Грег, наоборот, был доволен тем, что смог завоевать симпатию его мамы и поспешил закрепить успех: — Знаете, Сцилла, — ослепительно улыбнулся Грег, перед тем как подлить масла в огонь, — если так, то вы были бесконечно правы. — Он погладил Майкрофта по плечу, обращаясь к нему: — Я ведь тоже знал, что тебе всего-то и нужно, что больше времени, дорогой. Майкрофт, чьи ноздри были размером с драконьи, издал какой-то звук, подозрительно похожий на хруст крошащихся зубов, и, не говоря ни слова, направился прочь от разговора. — Правда он очаровательный, когда злится, — риторически спросила Присцилла, провожая сына умильным взглядом. — Ну, Грегори. Наконец-то мы остались одни и можем как следует посекретничать. Грег подумал, что ему, возможно, впервые повезло с тещей, так как находить гнев Майкрофта забавным могли немногие. Или не повезло, решил он, осознав, что поспешил с выводами насчет невозможности ее родства с сыновьями и что, возможно, теперь в его окружении станет на одного чистокровного Холмса больше. По крайней мере, было понятно, в кого из родителей все-таки пошел младшенький. — Конечно, поначалу я волновалась, — доверительно сообщала Присцилла. — Вы знаете, Грегори, Майки ведь такой ранимый, даром что пытается это скрыть. Но материнское сердце не проведешь. Он так переживал после той истории. — Истории? — переспросил Грег. — Ах, неприятная для Майкрофта тема. По-секрету, между нами, — заговорщически произнесла она, — но я до сих пор помню тот вечер, когда Майкрофт признался нам с отцом, что предпочитает мужчин. Он, конечно, не так это обставил — но вы должны понимать, что он всегда был несколько эксцентричным, — в общем, все садятся за стол, а Майкрофт и говорит: «Мама, я гей, хочу познакомить тебя со своим парнем». Ба-а! Ну и как вам такое, Грегори? А муж мой, царство ему небесное, ни в какую! Я, признаюсь, даже расплакалась тогда — ненавижу, когда мои мальчики ссорятся. Такой скандал! Я, конечно, потом просила его познакомить нас в тайне от мужа, но он — вы же знаете, какой он упрямый, — разумеется, ни в какую. Весь в своего отца! А потом они, кажется, и вовсе расстались. Жаль, что все так вышло тогда, и у нас так и не было возможности познакомиться тем парнем. Судя по всему, для Майкрофта он был очень важен. О, да что я говорю, не слушайте, меня, Грегори. Я, признаться, и правда начинала переживать — мне казалось, что Майки так и не оправился после того случая. Хорошо, что я ошибалась, и теперь у него есть вы. И Ричард женится, как удачно все вышло! Грег хмыкнул, предусмотрительно пряча руку с кольцом. — Вообще-то, Сцилла, думаю, возможность познакомиться с тем молодым человеком у вас все-таки есть, — загадочно произнес он. — Как! — всплеснула руками женщина. — Неужели он где-то здесь, среди гостей? — Дело в том, что… Это… — замялся Грег. — Боюсь, этот парень стоит сейчас перед вами. — Вы! — ахнула она и, отойдя от потрясения, снова бросилась целовать его в обе щеки. — Как же так! Ах, Майки, такой скрытный, ей-богу, ну что за негодник… Интересно, и когда он собирался рассказать обо всем своей бедной матери? — Ну вы же знаете Майкрофта, — сдавленно произнес Грег, которого миссис Холмс, похоже, решила не выпускать из объятий. — У него свое представление о том, что вовремя, а что — нет… Женщина улыбнулась: уж кто-кто, а она прекрасно об этом знала.